Скарабей
| Вид материала | Книга |
Содержание«нашему славному юбиляру – долголетия... у- р- р- р- а!..» |
- Ооо нпф «скарабей», 339.2kb.
И думцы были частыми гостями в его дворце на Рублевке.
«Сухарь» поднял над трибуной холщовый сверток:
– Братан! Я не стал фантазировать и решил подарить тебе два килограмма хозяйственного мыла. «Общак» в пределах... На защиту окружающей среды отстегиваем исправно.
«Сухарь» был опорой и защитой «Столичного княжества».
– Никогда бы не подумала, что юбиляру могут подарить кусок хозяйственного мыла, – возмутилась Лариса. Вскоре обрадовалась догадке.
ЧЕТВЕРТЫМ к трибуне приковылял худой и рыжий старик в поношенной телогрейке с чернобуркой вокруг сморщенной шеи. Это
был знаменитый «Хорек». Глубоко посаженные быстрые глаза, казалось, насквозь прошивают собравшихся за столом.
Имел пять «ходок». Знаменит был тем, что кастрировал одного золотопромышленника. Вел исключительно аскетический образ жизни. Питался в основном черным хлебом и кефиром. По праздникам позволял себе бутылочку козьего молока.
Реставрировал Храмы и помогал начинающим музыкантам.
Под ним был Дальневосточный край. Его многие уважали. Боялись только китайцы. За каждую отловленную лягушку браконьера тут же подвешивали на ближайшем суку.
– Дорогой Митроша, – прокашлялся он. – Дарю тебе наше уважение и доверие, а для поддержания бодрости тела и духа вот этот флакончик… – Из нагрудного кармана вытащил плоскую фляжечку и передал Николке.
– Никак вытяжка из тигровой желчи? – полюбопытствовал Ивнев.
– Похоже, – кивнул я.
Народ все прибывал. Длиннющего стола, вдоль бассейна явно не хватало, и Митрофан распорядился ставить второй ряд.
Во двор из лучших московских ресторанов с винами и закусками
приходили и уходили облегченные фуры. Официантки носились на повышенных скоростях и непривередливые братки не оставались в долгу: совали за лифчики барышень зеленые денежки.
Напитый и наетый народ начинал кучковаться... В некоторых местах под гитару и без запевали блатные песни. Кто-то растягивал гармонь и вспоминал «Мурку».
Мы, под навесом, за отдельным столом сидели невдалеке от Митрофана. И нам, как из Президиума, хорошо было видно и слышно о происходившем вокруг. Некоторые гости шли с явным перебором.
– Не начали бы стрелять? – забеспокоилась Лариса.
– Без мордобоя подобное мероприятие вряд ли обойдется, – оживился Есенин.
– Благодарствую, утешил… – прижалась ко мне девушка.
За высоким кирпичным забором неожиданно ахнула пушка и предвечернее Небо озарилось радугами салюта.
– Кого еще нелегкая несет? – перекручивал вилку Есенин.
– Видимо, самого неожиданного гостя, – попросил не портить серебро Ивнев.
На приличной скорости во двор въехала ПОЛУТОРКА. В передке кузова возвышались портреты СТАЛИНА и ЖУКОВА. Меж них с музыкальными инструментами на коленях сидели лесбияночки. В конце кузова под перекладиной болтались чучела Ельцина и Чубайса... Глядя на подобное, публика прибалдела...
«Такое даже на северах «не сочиняют», – прокомментировал один из братков.
Из кабины ПОЛУТОРКИ сначала показалась Маврочка, затем выпрыгнул Василий Иванович. Он был в парадном летном полковничьем кителе. Выше двух орденов Славы на груди горела Звезда Героя Советского Союза. Кот поднял руку и гаркнул:
– Смирно! Прошу всех оставаться на своих местах. – Шагнул к
юбиляру… Они долго и смущенно присматривались друг к другу. Первым не выдержал Василий Иванович... Часто заморгал, глаза повлажнели:
– Здравствуй, Митроша! Здравствуй, дорогой! Ранее ты меня не узнавал, но я не обижаюсь. – Митрофан смущенно пожал плечами... Наконец глаза его прояснились.
– Васек! Василий Иванович! Ты ли это?
– Я, Митроша! Я... – Руки их перехлестнулись... Приобнялись. Первым пришел в себя юбиляр:
– Как же я мог тебя узнать? У меня давно зубы выкрошились, а ты, как и прежде, молодой и статный... Бывает же… – не мог успокоиться вор в Законе. – Меня многие подчиненные убеждали, что ты погиб на Малаховом Кургане...
– Как погиб, так и воскрес... Почти бездыханного откопали... Сколько раз мы с тобой погибали в Сталинграде, но остались живы...
Так что Бог есть... И даже сейчас Ангелы помахивают над нами розовыми крылышками.
– Да... Хлебали не только из одного котелка, но и последними патронами делились... Ты ведь от меня ни на минуту не отходил и трижды спасал от верной смерти...
– Помогать – это святое дело, Митроша... – Наклонился и прошептал: – Я ведь ОТТУДА, милый! – всмотрелся в Небо Василий Иванович.
– Как это – оттуда? – оторопел Митрофан.
– А так... Как в колодец, могу «прыгнуть» в прошедшие годы и оказаться рядом с Александром Македонским... Могу «подняться» выше Останкинской башни и «погулять» в БУДУЩЕМ ВРЕМЕНИ... – Погладил по плечу фронтового друга. – А ты хоть и хорохоришься, но серьезно болен, милок...
– Сам понимаешь – годы... В груди все чаще покалывает...
– Ну это для нас не проблема. Сейчас мы тебя быстро
«отремонтируем»... – Взял под руку Митрофана и подвел к кусту боярышника. – Не стесняйся и садись на травку... А я – рядышком. – Кот по-турецки поджал под себя ноги, посмотрел на уходящее Солнце и начал нашептывать какую-то молитву... Затем наложил свою длань на голову Митрофана.
За всем этим зорко наблюдали не только мы, но и изумленные братки.
– Да он что, хочет угробить нашего старика? – из-за стола поднялся с изрубцованным лицом низколобый увалень.
– Остынь! – сжал его локоть сосед.
Кот держал над головой юбиляра теперь обе руки и продолжал нашептывать... Так продолжалось минут десять. И присутствующие стали замечать, что лицо Митрофана как бы разглаживается и молодеет. В глазах появился задорный блеск. Кот прижался к уху фронтового друга... Митрофан молодецки вскочил, расправил плечи и улыбнулся...
– Да ты просто АНГЕЛ, Василий Иванович!..
– Я рад за тебя, Митроша! Но за это ты должен благодарить не меня, а ВСЕВЫШНЕГО! Мог бы сделать тебя еще моложе, но люди не поймут... Смею заверить, что в ближайшие семьдесят семь лет тебя не только хворь не возьмет, стороной будут обходить пули и снаряды... А теперь – к столу! Необходимо «закрепить» твое омоложение.
– Сегодня буду пить до упаду! – попросил стакан водки Митрофан.
– Тебе можно, а мне еще предстоит работенка. – Кот расстегнул на кителе верхние пуговицы и поцеловал СКАРАБЕЯ. Это заметил Митрофан:
– Значит КАМУШЕК в последнее время был у тебя?
– У меня, друже. У меня. Так надежнее. У меня никто не стибрит. И совсем скоро я верну его Сергею Александровичу.
– Давно бы пора! – но Кот эти слова пропустил мимо ушей, подошел к стоявшим возле ПОЛУТОРКИ девушкам и подвел к
Митрофану:
– Знакомить не буду, а вот к столу пригласи.
Юбиляр мигнул Николке и тот быстро организовал стулья у усадил девушек.
Возле особняка непрерывно гремел духовой оркестр. За столом произносились тосты. Подвыпившие братии вспоминали былое... То тут, то там запевали песни. Чаще других «Бродягу». Невдалеке от нас, явно перебравший молодец выхватил из-под полы «Калаша» и начал салютовать в Небо.
– Совсем охренели, – не очень обиделся Митрофан.
– Ничего страшного, – Кот взмахнул рукой и салютовавший сполз со стула и захрапел. Огляделся по сторонам и тронул за китель Митрофана:
– А это что за «голуби» отдыхают у тебя под березами?
– Я их не приглашал. Так что пусть наслаждаются зрелищем.
– А зря. Сейчас мы их поспрошаем, зачем пожаловали? – Кот поднял правую руку. «Подберезовики» оживились, вскочили на ноги и гуськом направились к столу.
Пред Митрофаном первым на колени рухнул Ельцин.
– Помоги, батюшка! Народ совсем запрезирал. Постоянно обзывают пьяным дураком... Без охраны к сортиру не выйдешь… Вишь, чучело соорудили и оплевывают на потеху собачонкам...
Вторым загундосил «лучший немец»:
– Везде любят и уважают, но свои не понимают и не принимают... Никакого консенсуса... Поносят во всех газетах и журналах. Закидывают яйцами и помидорами... Недавно один нахал отвесил оплеуху. После того, как мне в жопу вкатили сыворотку «ПРИЗЫВНИК», почти всю наличку и недвижимость переоформил и перечислил на счета «КУРВАшеля» и остался гол как сокол. Что же еще?
Третий забалакал не менее кучеряво:
– Наши западенцы совсем сдурели. Просятся в НАТО... Но кому мы нужны нищие… Слов нет – ошибся я! Вокруг предательство и сплошная сволота.
Последним заискивающе заговорил бывший ученый:
– У нас даже над доярками так не измываются... Назначили нищенскую пенсию… Все чаще приходится жевать только бульбу...
– А подачки от Сороса? – подергал за пуговицу БЭУ президента Кот.
– Да выдумки все это, – попытался оправдываться последний...
– Все может быть, – нехотя согласился Кот. – Но это дело поправимо. – Неведомо откуда извлек в черной обложке несколько книжек: – Вот вам по экземпляру «ПРАВОСЛАВНОГО МОЛИТВОСЛОВА»
и топайте к КОСТРУ. – Довольно грубо рявкнул: –
ОШКУРИВАЙТЕСЬ!
И мы и братки за столом оторопели:
ЕЛЬЦИН довольно быстро обрел образ толстого, длинного
и неповоротливого ХРЯКА.
ГОРБАЧЕВ завертел хвостиком ОСЛА. Но на голове так и
осталась дьявольская отметина.
КРАВЧУК облачился в шкуру КОЗЛА.
ШУШКЕВИЧ начал клевать камешки облысевшим ИНДЮКОМ.
Вокруг них в шкурах гиен, шакалов, крыс и беспородных дворняг запрыгала, зарычала и закартавила ТЕЛЕ-ЖИДО-КРЕМЛЕВСКАЯ челядь. Это были:
Кшахрай Кшохин
Сбурбулис Сгайдар
Спопцов Снемцов
Списаев Сбабаков
Смиронов Ксемигин
Сбабурин Сволошин
Кселезнев Скваксельберг
Срязанов Сподберезкин
Сявлинский Сжириновский.
С хвостиками «калачиком» и с драгоценностями на шеях вокруг всей этой преступной оравы без устали носились КХАКАМАНДА, СНОВОДВОРСКАЯ и СОБЧАЧЪЯ ПСЮША.
ПЕРВЫМ К КОСТРУ подошел ЕЛЬЦИН и засопел:
«О, горе мне грешному! Паче всех человек окаянен есмь, покаяния несть во мне; даждь ми, Господи, слезы, да плачуся дел моих горько... Мати Божия Пречистая, воззри на мя грешного, и от сети диаволи избави мя, и на путь покаяния настави мя, да плачуся дел моих горько».
ВТОРЫМ вокруг КОСТРА закопытил ГОРБАЧЕВ:
«Помышляю день страшный и плачуся деяний моих лукавых; како отвещаю Безсмертному Царю, или коим дерзновением воззрю на Судию, блудный аз? Благоутробный Отче, Сыне Единокровный и Душе Святый, помилуй мя».
ТРЕТЬИМ с обломанными рогами КОЗЛА шел КРАВЧУК. Он балакал:
«Госпоже Богородице, помилуй мя грешного, и в добродетели укрепи и соблюди мя, да наглая смерть не похитит мя неготового, и доведи мя, Дево, Царствия Божия».
ЧЕТВЕРТЫМ вокруг КОСТРА прыгал ШУШКЕЕИЧ. У него «Молитвослов» висел на шее. Пернатый шипел:
«Богородице Дево, от видимого и невидимого зла сохрани мя, Пречистая, и прими молитвы моя, и донеси я Сыну Твоему, да даст ми ум творити волю Его».
Когда ЭПОХАЛЬНЫЕ ПРЕСТУПНИКИ в седьмой раз обошли КОСТЕР, Кот трижды сплюнул и они ОЧЕЛОВЕЧИЛИСЬ.
К ним поспешил Василий Иванович и пригласил к столу Ельцина,
Кравчука и Щушкевича. Поставил раком и сдернул с них штанцы. Лесбияночки заиграли и запели
«Распрягайте, хлопцы, коней... »
Маврочка приготовила шприц и от щедрот душевных каждому вогнала в жопу по два кубика сыворотки «ПРИЗЫВНИК».
– Вот теперь, кажется, все! – потер руками полковник со Звездой Героя на груди.
С опущенными головами БЭУ президенты направились к своим машинам. Следом заторопилась челядь.
Когда стемнело, над фасадом особняка, над деревьями и вдоль заборов вспыхнули гирлянды праздничных светил.
Неприученные коротать ночи в вольерах, заволновались и начали взвывать сторожевые псы.
К полуночи некоторые братки клевали носами. Стало ясно, что многие прошли с перебором. Вскоре вдоль заборов проворные охранники расстелили ковры и бережно укладывали обмякших гостей. По ранее обговоренным условиям, рядом с братками, по своему выбору, укладывались марухи.
К нам молодцевато подошел Митрофан:
– Не вижу необходимости по такой темени тащиться домой. Прошу, – кивнул в сторону особняка.
Возле подъезда, постукивала каблучками Вероника. Не стесняясь присутствующих, кинулась к Есенину.
– Как узнала и когда успела подгрести?
– Рябцов подсказал...
– А почему сам не приехал?
– Дите приболело...
Вслед за Митрофаном поднялись в его апартаменты.
– Комнаты всем знакомы, так что располагайтесь по своему усмотрению, – подмигнул Есенину.
– Мы с Ларисой внесли в зал продолговатый пластмассовый ящик.
– Что это? – повернулся Митрофан.
– Да сразу постеснялись вручить, – наклонился над ящиком Ивнев. – А здесь и просторно и пол ровный... – Это заинтриговало хозяина. Наконец «САМУРАЙ» был освобожден. К нему с пультом подошла Лариса. Нажала на красную кнопочку. «САМУРАЙ» хохотнул, заморгал глазами, подпрыгнул перекувыркнулся и уверенно стал на ноги. Хозяин зааплодировал:
– Вот это «козырь! Уважили... Но «САМУРАЙ» не дал ему договорить:
– Всем привет от япона, мать! Я запрограммирован на русскую речь, русский фольклор и российский мат... Так что не удивляйтесь, коллега, – робот подскочил к юбиляру и похлопал по заднице: – На сегодняшнюю вечеринку ты ухлопал миллион четыреста тысяч зелени... Не много ли?
– Тебе-то откуда, знать? – уставился на него Митрофан.
– Я хоть и был в ящике, компьютер мой не отдыхал...
– Ну даешь, парень!
– Я – не парень! Я – Самурай... – Могу читать твои мысли даже на расстоянии. Сейчас ты хочешь послушать любимую частушку? Милости просим:
Сошью кофточку – японку
И повешу на забор.
Если поп не повенчает –
Повенчает комсомол...
– А что-нибудь из современного, с техническим уклоном?
– Япона мать все может... – На секунду задумался. Левый глаз его посинел, правый стал коричневым. Четко продекламировал:
Мой миленочек – шофер,
На грейдере катается...
Как увижу его фуй –
Сердце обрывается...
– Лихо! – похвалил его Митрофан.
– Могу добавить, что я – интеллектуал. Правда, только третьей степени. И ты вряд ли станешь отвергать, что сегодня собираешься отдыхать в обществе сразу двух балеринок...
– Дьявол да и только! – указательным пальцем постучал по пластмассе вой башке «САМУРАЯ». – Ведите его во двор, пусть братков потешит.
Лариса на пульте нажала на одну из кнопочек и робот вслед за ней послушно потопал во двор. Вскоре оттуда донеслось:
У моей милашки ляжки
Сорок восемь десятин.
Без порток, в одной рубашке,
Обрабатывал один...
Во дворе ругались:
«Я давно тебе говорил, что он стукач... »
«Говорил – коров доил... А откедова я знал?..»
«Тащи его за ворота»
Мы сидели напротив жидоящика и слушали о последних ЧП. В зал вбежал запыхавшийся Николка:
– Повесили, охальники... Совсем повесили...
– Что там случилось? – в халате с «разбегающимися» синими и красными попугаями появился юбиляр.
– На танке... Прямо на пушке подвесили Саратовского «Пенька... » – Митрофан протянул пальцем по губам:
– Немедленно убрать в погреб. Утром разберемся...
Мы разошлись по знакомым комнатам.
В десять утра, когда вышли на крыльцо, были удивлены обилием
белых, красных и чернолепестковых роз за ночь «выросших» вдоль забора.
– Откуда такая красотища? – спросил я у подошедшей с бутылкой минералки официантки.
– Я спала, но опохмеляльщики утверждают, что в полночь над усадьбой появилось что-то круглое и огнеглазое... Притихли даже псы. Через несколько минут «оно» исчезло...
– Понятно, – закурил Ивнев. – Раз улетело «оно», значит и нам пора домой. – Из-за угла особняка вышел бодрый и подтянутый Митрофан. На вид не более пятидесяти лет… – Вслед за ним обозначился Василий Иванович:
– Как почивал, Митроша? Как твои подружки?
– Спят без задних ног... Испытал то, чего со мной давно не было...
– Вот и хорошо. Только не торопись, Митроша...
– А вы куда намылились? – Обратился к нам юбиляр. – Гульбище запрограммировано на три дня. Сегодня должны подчалить интересные гости...
– Спасибо, Митроша. Но сам понимаешь – дела, – за всех ответил Кот.
– Ну нет, дорогие гостюшки, так дело не пойдет! – запротестовал юбиляр. – Пока не посмотрите на моих молодцов на плацу – не отпущу!
– Согласные мы, – прижалась к Есенину порозовевшая Вероника.
На плацу, по взводно, стояли рослые и вышколенные курсанты. Одетые в летную, десантную, пограничную и пожарную формы, они дружно гаркнули:
«НАШЕМУ СЛАВНОМУ ЮБИЛЯРУ – ДОЛГОЛЕТИЯ... У- Р- Р- Р- А!..»
– Они готовы продемонстрировать боевые навыки, – поднял руку Митрофан. Но Кот слегка нажал на его плечо:
– Дорогой Митроша! Судя по выправке этих молодцов, можно
предположить, что пред нами истинные защитники Отечества... Честь и хвала тебе за это. Но сейчас подай команду «Вольно... » – Юбиляр отошел в сторону и к нему тотчас поспешили офицеры. Они о чем-то переговорили. Один из них взмахнул палочкой и над вековыми соснами взлетела мелодия Гимна Советского Союза.
Мы попрощались с Митрофаном и направились к машинам. Первой пошла «ОМЕГА», следом ПОЛУТОРКА, последней «Вольво».
За первым же поворотом нас обогнала иномарка, на одном борту которой был нарисован МЕДВЕДЬ, на втором большими рыжими буквами начертано: «ЕДИНАЯ РОССИЯ».
По извилистой лесистой дороге проехали километра два. Вдруг, неведомо откуда, налетел и когтями ударил по капоту «ОМЕГИ» Орел.
– О чем-то предупреждает... Но о чем? – Лариса выскользнула из машины и, взмахивая руками, попыталась отогнать пернатого красавца. В эту минуту впереди раздался оглушительный взрыв.
За очередным поворотом дымилась огромная воронка. На обочине дороги догорало то, что осталось от «ЕДИНОЙ РОССИИ». Вокруг суетились дородные в гражданском, два генерала и около полусотни солдат. Они в полиэтиленовые мешки собирали останки...
– Когда только успели так быстро понаехать? – недоуменно уставился я на суетящихся господ.
– Ты забываешь, что у них есть служаки «быстрого реагирования», – подсказала Лариса. – Наша Армия теперь охраняет не границы, а подворотни дерьмократов...
Над боковым стеклом «ОМЕГИ» наклонился рослый господин в гражданском:
– Документы? – поправил он очки. Лариса порылась в барсетке и протянула ему какие-то бумаги. Обескураженные, мы вышли из машины.
Генералы суетились возле ПОЛУТОРКИ и пальцем тыкали в сторону виселицы:
– А это что такое? – наступал толстопузый на невозмутимого Кота.
– Господа! Господа! – засуетился пред ними Василий Иванович...
– Вы явно с перепоя... Посмотрите внимательней... Это не вожди,
а обыкновенные бараньи шкуры... – Господа засомневались. Один из них забрался в кузов, в передке которого, прижавшись друг к дружке, лесбияночки из горла хлестали пиво, потрогал руками то, что висело
под перекладиной. Покрутил головой...
– Действительно шкуры! – прокричал стоящему внизу. – Только попахивают нехорошо. Выходит, поблазнилось...
Осматривая воронку, Кот как бы невзначай обронил:
– Предупреждал же... Заскупердяйничали, вот и...
«О чем предупреждали?» – повернулись к нему сразу несколько голов.
– О том, что необходимо честно и своевременно отстегивать на защиту окружающей среды.
– Я не жадный... Подо мной алюминий всей страны... Ты-то мог
мне напомнить, – олигарх толкнул в грудь локтем сутулого и желтолицего главбуха.
– Да, как тебе сказать, – побледнел вопрошаемый. – Было какое-то Постановление Правительства... Но о нем тут же многие забыли.
– Вот видите, господа! – указал на воронку Кот, – что бывает с теми, кто забывает проплачивать... Нехорошо, господа! Очень нехорошо. Девушки,- позвал лесбияночек. – Спускайтесь вниз и спойте им «Катюшу», а Маврочка тем временем приготовит инструменты...
Ни генералы, ни олигарх не понимали, что происходит. Но Кот знал свое дело:
– Вот что, россияне! Чтобы и вас не постигла Божья кара, – указал рукой на то, что осталось от разорванного «медведя», снимайте штанцы и попами становитесь в сторону воронки. – Кивнул Маврочке и та со шприцем в руке подошла к господам и каждому в мягкое место ввела по
кубику «ПРИЗЫВНИКА».
Мы сели в машину.
– Куда едем? – Ивнев положил ладонь на руку Ларисы.
ХХХ
На крыльце нас ожидала заплаканная Варя:
– Звездочка исчезла…
Мы переглянулись и опустили головы.
На следующий день утром собрались за самоваром под вишнями. С чайным подносом подошла Варя. Поздоровалась и стала разливать цейлонский напиток.
САД продолжал жить своей Райской жизнью. Над нами звонкоголосили жаворонки и соловьи, почти над столом пропархивали ласточки. На высоком дереве, на колесе, расправлял крылья аист.
Девушка перекинула на грудь тяжелую и длинную косу, кончик перевязала синей ленточкой. Посмотрела в Небо: