Камера абсурда
| Вид материала | Документы |
- Тема абсурда в экзистенциализме А. Камю, 179.16kb.
- Дорогой читатель, доводилось ли тебе бывать в театре абсурда, 168.13kb.
- Эволюция литературы абсурда от Д. Хармса до А. Гиваргизова, 306.85kb.
- -, 7383.61kb.
- Аграрная утопия, 47.12kb.
- nyj narod, 2028.78kb.
- Брехт Б. Мамаша Кураж и её дети, 31.96kb.
- Исходные технические данные, 34.3kb.
- Камера джон гришем перевод с английского Ю. Кирьяка. Ocr tymond Анонс, 6452.48kb.
- 125009 Москва, ул. Тверская, 471.48kb.
– Согласна.
– Ну, значит, в воскресенье с кумом Степаном Ромашовым поедем сватами. Рановато, конечно, вам ведь только по восемнадцатому году пошло, да ведь свадьбу-то не завтра гулять. Годок подождать можно. – У Ильи Давыдовича опять глаза лучиться стали.
– Как же так, тятя, целый год ждать! Вон Васька Колотенко в семнадцать женился, и Федька Оксёнов, да и другие…
– Так то другие. А ну как Никита Фёдорович откажет, что будешь делать?
– Убегом обвенчаемся тогда.
– А потом станете в шалаше жить и на пеньке Богу молиться. Ладно, сынок, коль ты напрочь разучился шутки понимать, значит, и дело нешуточное. Не боись, уговорим Мокеевых.
Однако сватовство повернулось не совсем так, как ожидали Михайловы.
Никита Фёдорович возражать против замужества дочери не стал, но заявил:
– Нам с Василисой Олеговной Господь других детей не дал, одна у нас Аннушка, а у тебя, сват, деток семеро да внуков столько же, вот и пущай Семён ко мне в дом примаком идёт. И простору больше, и тебе, сват, наследство делить проще, и нам с матерью в старости пригляд будет. Научу зятя своему плотницкому делу, оно налаженное, какой-никакой доход даёт, молодые без куска хлеба никогда не останутся. Такое моё решение.
Призадумался Илья Давыдович. Своё хозяйство большое. Без Семёна станет тяжело со всем управляться. Дочкины мужья не помощники: своими домами живут, разве что двух младших, девок ещё, замуж таким вот манером отдавать – в примаки зятьёв заманивать. Так это когда будет – дочкам по четырнадцать да пятнадцать лет, да и найдутся ли охотники жить вместе с тестем?
Так ничего и не решив, вернулись сваты домой несолоно хлебавши. Семён сам не свой ходил, ни с кем не разговаривал, есть и спать перестал. Данила стал к отцу приставать:
– Тятя, соглашайтесь. Справимся без Сёмки. На худой конец, работника наймём, как Шиховы да Суржиковы. Сёмке такой кус достанется, плохо ли?
У Ильи Давыдовича у самого иной раз ум за разум заходил: как добро меж столькими детьми делить, когда срок его придёт, всех жалко, всем помочь хочется, а тут такое облегчение – Семёну своя доля словно с неба к ногам падает. А о наёмном работнике Данька дельно придумал.
На том и порешили. К Мокеевым ещё раз съездили, по рукам ударили и осенью сыграли свадьбу. Семён стал жить с молодой женой в Лесной.
А через год его и других мужиков и парней вызвали в уездный город на медицинское освидетельствование. Месяц назад вышел новый Устав о всеобщей воинской повинности. Рекрутчину, которая, как полагал Семён, ему не грозит, отменили. И теперь поголовно всем молодым здоровым мужикам предстоит либо шесть лет армии, либо ополчение. А у них с Аннушкой вот-вот родится ребёнок. Семён ехал в город со страхом, но Бог миловал, комиссия обнаружила у него плоскостопие и признала непригодным для военной службы.
Весной 1876-го года в солдаты забрали Данилу. Наступали тревожные времена, люди говорили о новой войне. Из Петербурга привозили газеты и всем миром читали о безбожных делах турок среди славянских народов. Никто не мог понять, почему Англия, тоже ведь христианская страна, помогает врагам веры деньгами и оружием, почему другие державы всё это терпят. В газетах было написано о создании добровольческих отрядов, и мужики одобрительно кивали, сами, однако, не выказывая желания вступить в них.
Спустя четыре месяца после объявления войны с Турцией Михайловы получили оказией письмо от Данилы с сообщением, что их пехотный полк уже на фронте. Письмо это принёс Алексей Батурин, однополчанин Данилы, вернувшийся по ранению домой в соседнее село Ямское. Он же и рассказал о турецких зверствах над православными. Одно дело – в газете прочитать, а другое – услышать рассказы очевидца. У деревенских кровь в жилах стыла, когда представляли они вырезанное поголовно население – нехристи не щадили ни детишек, ни стариков, ни баб. Вот после этого кое-кто сам в город пошёл записываться в ополчение, спасать веру.
Мария почти бегом завернула с Невского на Лиговку. Не опоздать бы! Они с Митей собрались в Мариинский театр на «Аскольдову могилу»2, да дела в мастерской задержали. Опять этот бестолковый приказчик из Апраксина двора прислал не те образцы,