Ранние идейные поиски российских солидаристов интернет-издательство «ИнтерПосев» посев – москва. 1992 г

Вид материала

Документы

Содержание Главнейшие течения русской историко-политической мысли Наши выводы Воссоздание Великой Российской Империи. XX. История революционных и общественных

Подобный материал:

• России Москва «посев», 4019.32kb.
• Технические аспекты комплексного мониторинга российских научно-образовательных сетей, 17.13kb.
• Российская Академия Наук Институт Российской истории Россия 1913 год Статистико-документальный, 11888.03kb.
• Предлагаем для ознакомления статью проф. В. П. Нарежного «Характеристика акторов русской, 322.89kb.
• Обеспечение всех российских школ доступом к сети Интернет, 102.12kb.
• Н. В. фон Бока. (c) Издательство Чернышева. Спб., 1992. Об авторе: Петр Демьянович, 7908.15kb.
• Задача настоящего труда найти идею, которая могла бы дать план будущего устройства, 12161.65kb.
• Семинар№1 Ранние формы религии, 13.66kb.
• Монолог песни, стихи, проза, 409.93kb.
• И. И. Веселовског о издательство "наука" Москва 1967 Эта книга, 1700kb.

Главнейшие течения русской историко-политической мысли

Помимо отдельных школ в русской исторической науке (Карамзин, Полевой, Со­ловьев, Щапов, Ключевский, Платонов), построенных на исследовании, наше обществен­ное сознание питалось различными течениями, делавшими определенный выводы из хода нашей истории.

Рассмотрим вкратце главнейшие из них:

Западничество. Возникшее в первой половине XIX века, резче всего выражено в знаменитых "Философических письмах Чаадаева" (1830 г.). Содержание их следующее: есть только одна полноценная духовная культура - западноевропейская, и только один мировой духовный центр - это Западная Европа. Заброшенная на окраины Европы, Россия будет вынуждена влачить жалкое существование, если только не воспримет полностью западноевропейскую культуру.

Доводивший свои идеи до конца, Чаадаев считал необходимым для русского народа в возможно более короткий срок перейти в католичество.

"Западниками" у нас были, помимо Чаадаева, Белинский, Тургенев, Герцен, Гранов­ский.

Славянофильство. Возникшее почти одновременно с западничеством, имеет своими истоками учение немецкого мыслителя Гегеля о Духе Нации. (Абсолютное начало про­являет себя в различные времена истории через различные нации.) Только славянофи­лы германскую нацию заменили русским народом.

По учению славянофилов (Киреевский, Хомяков, бр. Аксаковы), самобытность рус­ского народа есть драгоценнейшее его качество, проявление Божественной воли. В этой самобытности славянофилы усматривали следующие, по их мнению, важные черты:

1. Православное смирение, незлобивость, сердечность.

2. Отсутствие жажды стяжания. В частности, славянофильством приписывался рус­скому народу взгляд на землю как на "Божью". Идеализировалась и община как зача­ток Царства Божия на земле.

3. Патриархально-монархическое самосознание.

В согласии с этим славянофилы брали за образец общественного устройства Москов­скую Русь, выдвигая формулы:

"Царю сила власти, народу (Земскому Собору) сила мнения".

"Православие, самодержавие, народность".

Человечество может быть преображено светом Христовой истины через обновленную Русь и братское ей славянство. Отсюда мечты о всеславянском царстве со столицей в Константинополе.

Евразийство. Своеобразным искажением славянофильской идеи является современ­ное нам евразийство, исполнившее пророчество А. Толстого - "лицом повернемся к обдорам!" Возникло оно уже в эмиграции (первый евразийский сборник "Исход к Вос­току" напечатан в 1921 г.). Считает себя наследником славянофильства, хотя общее с ним имеет только отталкивание от Запада.

Основная евразийская доктрина: самосознание и историческое развитие народа оп­ределяются его геополитическим положением. Главный фактор, повлиявший на рус­ский национальный характер, это географическое положение России, занимающей обширную "евразийскую" равнину, европейская и азиатская части которой вполне сходны по строению почвы, распространению флоры и фауны, по континентальному климату.

Это обстоятельство повлияло и на биологический тип русского человека, биохимиче­ский состав крови которого гораздо ближе к составу крови азиатских финно-угорских и тюркских народов, чем арийских, западноевропейских. Отсюда: татарское иго было явлением положительным, ибо оно вернуло нас на наш исконный, евразийский путь. Чингис-хан причисляется к лику национальных героев России.

Большевики точно так же выполняют историческую миссию, возвращая Россию в Азию. Наиболее последовательные из евразийцев (напр., кн. Святополк-Мирский) сде­лали логические выводы из этого последнего утверждения, отправившись в СССР и предложив свои услуги большевикам.


Наши выводы

В исторической науке всегда были и будут разногласия относительно сущности тех или иных событий.

Но не детали исследования судеб нашего отечества являются здесь предметом наше­го внимания. Ибо, если второстепенное может служить предметом научных дискуссий, то основное, главное - пути нашей страны должны быть ясны для нас.

Вместе со всеми образованными русскими людьми мы признаем за Карамзиным, первым русским историком, величайшую заслугу в деле открытия русским людям их собственного отечества. Мы с благоговением перелистываем страницы Соловьева и Ключевского, освещающие нам наше прошлое.

Но как национально-политическое движение мы не можем не утверждать, что за­падничество, отказывая нам в праве на самобытность, лишает нас тем самым нашей русской сущности.

Мы не полемизируем со славянофильством, как с течением философской мысли, но мы отчетливо осознаем всю неправоту и доказанную самой жизнью нереальность его негосударственных построений, отдающих коронованной пугачевщиной, и его невер­ных оценок нашей национальной самобытности как не европейского явления.

Мы признаем за евразийством заслугу в деле постановки, впервые у нас, вопроса о влиянии геополитического положения страны на его исторические судьбы. Но мы от­вергаем крайне материалистические выводы из этого элементарного положения, какие часто делаются наиболее рьяными и наименее грамотными евразийцами. И тем более нам кажется позорным недомыслием, если не преступным малодушием, договариваться до "исторической миссии" Сталина, Кагановича и Ежова.

Но, и это самое главное, мы должны знать, по каким путям шло историческое разви­тие России.

И мы знаем:

1. История России есть совокупность духовных, политических и социальных идей, свойственных русскому национальному самосознанию, и история подвигов сильных личностей и ведомых ими масс, эти идеи осуществляющих.

И как следствие сего, история России - это история великого народа, завоевываю­щего и преображающего своим творческим гением огромное пространство и создающего достойную себе империю, вопреки внешней природе и внешним врагам.

2. Выражаясь образно, история России - это идея Божией и социальной правды, идея Православной Святой Руси, идея Единого Русского Народа, идея Третьего Рима, идея Империи, это - Владимир Святой, Иван III, Петр Великий, Николай I, Суворов, Столы­пин, Врангель. Это: Пушкин, Глинка, Репин, Влад. Соловьев, Менделеев, Толстой, Досто­евский.

И еще: мы знаем, каков наш конечный идеал, знаем, наследниками каких идей яв­ляемся мы. Веруя и исповедуя, что наша воля есть воля воскресающей Российской Нации, мы ставим себе конечной целью:

Воссоздание Великой Российской Империи.

Наше понимание идеи обновленной Империи сводится к следующему:

Единая по своей духовной сущности. Российская Нация своим внешним выражением имеет государство - Российскую Империю, построенную на началах твердой законно­сти и свободы личного творчества, освященных религиозно-моральным миропонима­нием и общегосударственными интересами.

Все племена и народности России равно имеют право на национально-культурную самодеятельность. Русский народ является стержнем Российской Нации и основным элементом Империи.

Государство не знает наследственных и сословных привилегий. Труд есть священное право и обязанность каждого к нему способного российского гражданина.

Естественно и органически возникающие бытовые и трудовые группы в своей твор­ческой деятельности пользуются охраной закона и через своих ответственных предста­вителей привлекаются к участию в устроении государственной жизни.

Имперское правительство проводит, развивает и защищает как в своей государ­ственной деятельности, так и в сознании масс, принцип социальной справедливости национально-трудового солидаризма.

Мы не отрекаемся от славного прошлого. Мы чтим его и преклоняемся перед ним. Но да не будет влито вино новое в меха старые.

Не забудем и великих ошибок последних предреволюционных десятилетий. Будем помнить, что лишь непрерывное движение вперед спасет правящих от духовного опус­тошения и от ослабления воли.

И посему да будут исполнены и оправданы слова нашей песни:

"За новый строй, за жизнь и честь народа,

За вольный труд, за мир родным полям".


XX. История революционных и общественных

движений до 1914 года

[Из этого обширного конспекта дадим лишь еще раз оценку западничества и славянофильства, опустив разделы, имеющие преимущественно информационно-учебный характер: "Декабристы", "Тридцатые и сороковые годы", "Нигилизм", "Годы великих реформ", "Царствование императора Александра III", "Первое десятилетие царствовании императора Николая II", "Период 1904-1914 гг.". -Сост.]

(...) Большую роль в кристаллизации русской общественной мысли первой половины XIX века сыграл 1812 год. На Западе, после революции 1789 года и при Наполеоне, как бы в обширном котле вскипали и бродили стихии (элементы рационализма, сен-симонизма, коммунизма и национализма). "Вслед за нашествием двунадесяти язык нача­лось еще более усиленное, чем прежде, нашествие с Запада названных идей, теория, доктрин... политических, философских и нравственных" (Ив. Аксаков).

Занесенные к нам идеи и теории, конечно, не могли не оставить следов. Явились люди, которые стали задумываться над смыслом новых явлений, тем более что не все они переносились к нам путем мертвого печатного слова в книгах, но и устами пылких молодых людей, побывавших за границей.

Семена новых идей попадали на разную почву и дали потому разные всходы. Одни из русских "с упоением всасывали идеи гражданственности, свободы и конституцион­ных прав", над многими русскими умами эти "обаятельные формы европейской граж­данственности" одержали победу. Многие уверовали в возможность пересадить Запад в Россию, завести у нас западный либерализм, перестроить всю жизнь по виденным об­разцам чужой исторической жизни. Другие, быв свидетелями великих событий, решав­ших судьбы народов, вынесли иные убеждения, в силу того, что иной ряд явлений при­ковал к себе их внимание.

"Толкуя об отечестве вокруг бивачных костров на полях Прейсиш-Эйлау, Бородина, Лейпцига и под стенами Парижа, они сделали два важных открытия. Они с прискор­бием узнали, что Россия единственная страна, в которой образованнейший и руководя­щий класс пренебрегает родным языком и всем, что касается Родины. Потом еще с большей скорбью они убедились, что в русском народе таятся могучие силы, лишенные простора и деятельности, скрытые умственные и нравственные сокровища, нуждающи­еся в разработке, без чего все это вянет, портится, может скоро пропасть, не принес­ти никакого плода в нравственном мире. С этой минуты они круто и прямо поверну­лись к русской действительности, к которой отцы старались поставить их спиной. Отцы не знали ее и игнорировали; дети продолжали не знать ее, но перестали игнорировать" (В. Ключевский).


Западничество

Западники не создали ни цельного учения, ни мировоззрения. В основе западниче­ства лежит преклонение перед всем иностранным (ксеномания), а отсюда и перед чу­жеземными идеями, что привело к признанию рационализма, либерализма и консти­туционализма. Западников можно считать продолжателями Северного общества декаб­ристов. Западники, придя к заключению, что Россия отсталая страна, видели выход лишь в приятии западной цивилизации, культуры и организации общества на началах политического либерализма.

Россия, конечно, принадлежит и к Европе и, конечно, ей не могут быть чужды пути ее развития и ее ценности, но у каждой страны есть свое самобытное, своя душа, своя история. Западники этих национальных ценностей не ощущали и не видели. Они спра­ведливо видели на Западе много великих ценностей, но кроме них, они увлекались многим, что было для нас ненужным и просто вредным. (…)


Славянофильство

В учении славянофилов есть две части: первая - отрицающая западничество, вто­рая - утверждения. В противоположность западникам славянофилы создали более или менее цельное учение и мировоззрение. Их философское мировоззрение основывалось на Православии; в нем они видели разрешение всех больных вопросов в России. В про­тивоположность западникам они отрицали рационализм, всеобъемлющее значение разума. Все деятели славянофильства были глубоко верующими людьми. Строго гово­ря, их следовало бы назвать не "славянофилами", а "русофилами", так как их интере­совал русский народ, его прошлое и будущее.

Православие, считали они, само должно было разрешить социальный вопрос. Кресть­янская община - разрешение земельного и крестьянского вопроса. Община, учили они, - русское национальное воплощение начал общественной справедливости, ибо в общине проявилась соборность, а соборность есть плод Православия, в противополож­ность единоначалию католицизма.

Политическая часть учения кратко выражается в лозунге: "Сила власти царю, сила мнения народу" и в формуле: "Православие, самодержавие и народность". Славянофи­лы высказывались за народное представительство (земские соборы), но совсем не похо­жее на западный демократический парламент.

Несомненная заслуга славянофильства в том, что они:

1. Указали на ограниченность человеческого разума.

2. Обратили внимание на исконные русские начала и ценности.

3. Вели борьбу за уничтожение крепостного права (наравне с западниками).

4. Впервые выдвинули идею сознательного русского общественного национализма. Как у западников недостатками явились интернационализм, космополитизм и ксеномания, так у славянофилов таковыми были: шовинизм, "уклон в русскость" вместо "российскости", что дурно повлияло на политику правительства (в особенности имп. Александра III), преувеличение значения коллектива, проявлявшееся в идее соборно­сти, превозношение общины - мiра, и общее отсутствие чувства здоровой государствен­ности.

(…)


Заключение

Подведем итог общественным и революционным движениям рассмотренного столет­него периода.

Главная роль в них принадлежала интеллигенции. Отнесясь совершенно трезво к ее деятельности, мы должны изучить и добрые ее стороны, и ее грехи, и недостатки.

Ценным нужно в ней признать:

1. Стремление к социальной справедливости.

2. Идеализм как стремление бескорыстно и жертвенно служить своему народу. Заблуждениями и грехами были:

1. Отсутствие здорового национального и государственного чувства.

2. Теоретичность, интернационализм и космополитизм.

3. Либерализм, порождавший зачастую преступное мягкотелое непротивление злу.

4. Отсутствие дисциплины, или вернее, настоящей гражданственности.

Здорового национального движения в России не было. Были лишь отдельные люди - националисты, понимавшие нужду народа и стоящие [перед страной] государственные задачи.

Так называемые "истинно русские": Союз Русского народа. Союз Архангела Михаила и др., как и социалистические партии, использовали ненависть низших слоев населе­ния к высшим и лишены были культуры и творческого начала. Эту ненависть направ­ляли они в сторону интеллигенции.

Государь сильно подрывал свой авторитет, когда писал в телеграмме председателю Союза Русского народа, доктору Дубровину: "…да будет Мне Союз Русского народа надежной опорой, служа для всех и во всем примером законности и порядка". Суворин, редактор консервативного "Нового Времени", одной из самых больших газет Рос­сии, которую многие считали официозом, по этому поводу пишет в своем дневнике:

"Именно Государю не следовало считать Союз Русского народа "надежной опорой пре­стола"... Весь народ считать опорой - одно дело, другое - партию Дубровина...".

Часть интеллигенции после бурных 1905-1906 годов осознала все же свои заблужде­ния и наметила пути оздоровления. Но эта часть была незначительна и не обладала достаточной волей. В 1909 году вышел сборник статей о путях русской интеллигенции "Вехи". Он содержит замечательно интересный материал, который показывает пути заблуждения интеллигенции за полвека, а также намечает и зарождение некоторых оздоровляющих новых начал, зовя к перестройке жизни в другом направлении. При­ведем несколько интересных выдержек из этого сборника:

"Не для того, чтобы с высоты познанной истины доктринерски судить русскую ин­теллигенцию и не с высокомерным презрением к ее прошлому писаны статьи, из кото­рых составился настоящий сборник, а с болью за это прошлое и в жгучей тревоге за будущее родной страны". Далее:

"Интересы распределения и уравнения в сознании и чувствах русской интелли­генции всегда доминировали над интересами производства и творчества. Это оди­наково верно и относительно сферы материальной, и относительно сферы духовной: к философскому творчеству русская интеллигенция относилась так же, как и к эконо­мическому производству. И интеллигенция всегда охотно принимала идеологию, в которой центральное место отводилось проблеме распределения и равенства, а все творчество было в загоне, тут ее доверие не имело границ. К идеологии же, которая в центре ставит творчество и ценности, она относилась подозрительно, с заранее состав­ленным волевым решением отвергнуть и обличить".

"С русской интеллигенцией в силу исторического ее положения случилось вот како­го рода несчастье: любовь к уравнительной справедливости, к общественному доб­ру, к народному благу парализовала любовь к истине, почти что уничтожила ин­терес к истине"...

"Ведь интеллигенция наша дорожила свободой и исповедовала философию, в кото­рой нет места для свободы, дорожила личностью и исповедовала философию, в кото­рой нет места личности, дорожила смыслом прогресса и исповедовала философию, в которой нет места для смысла прогресса, дорожила соборностью человечества и испо­ведовала философию, в которой нет места для соборности человечества, дорожила справедливостью и всякими высокими вещами и исповедовала философию, в кото­рой нет места для справедливости и нет места для чего бы то ни было высокого. Это почти сплошная, выработанная всей нашей историей аберрация сознания.

Интеллигенция, в лучшей своей части, фанатически была готова на самопожертвова­ние и не менее фанатически исповедовала материализм, отрицающий всякое самопо­жертвование; атеистическая философия, которой всегда увлекалась революционная интеллигенция, не могла санкционировать никакой святыни, между тем как интелли­генция самой той философии придавала характер священной и дорожила своим мате­риализмом и своим атеизмом фанатически, почти католически".

"Все исторические и психологические данные говорят за то, что русская интеллиген­ция может перейти к новому сознанию лишь на почве синтеза знания и веры, синтеза, удовлетворяющего положительно ценную потребность интеллигенции в организации соединения теории и практики, "правды-истины" и "правды-справедливости". Но сей­час мы духовно нуждаемся в признании самоценности истины, в смирении перед исти­ной и готовности на отречения во имя ее (смирение перед истиной имеет большое мо­ральное значение, но не должно вести к культу мертвой, отвлеченной истины").

"Мы освободимся от внешнего гнета лишь тогда, когда освободимся от внутрен­него рабства, т.е. возложим на себя ответственность и перестанем во всем винить внешние силы. Тогда народится новая душа интеллигенции".

В статье "Творческое самосознание" находим целый ряд интереснейших и в то же время метких мыслей об интеллигенции.

"Потому что мы не люди, а калеки, все, сколько нас есть, русских интеллигентов, и уродство наше - даже не уродство роста, как это часто бывает, а уродство случайное и насильственное. Мы калеки потому, что наша личность раздвоена, что мы утратили способность естественного развития, где сознание растет заодно с волею, что наше сознание, как паровоз, оторвавшийся от поезда, умчалось далеко и мчится впустую, оставив втуне нашу чувственно-волевую жизнь".

"Никто не жил, - все делали (или делали вид, что делают) общественное дело. Не жили даже эгоистически, не радовались жизни, не наслаждались свободно ее утехами, но урывками хватали куски и глотали, почти не разжевывая, стыдясь и вместе с тем вожделея, как проказливая собака. Это был какой-то странный аскетизм, не отречение от личной чувственной жизни, но отречение от руководства ею. Она шла сама собой через пень-колоду, угрюмо, судорожно. То вдруг сознание спохватится - тогда вспыхи­вает жестокий фанатизм в одной точке: начинается ругань приятеля за выпитую бу­тылку шампанского, возникает кружок с какой-нибудь аскетической целью. А в целом интеллигентский быт ужасен, подлинная мерзость запустения, ни малейшей дисциплины, ни малейшей последовательности даже во внешнем".

"Не поразительно ли, что история нашей общественной мысли делится не на этапы внутреннего развития, а на периоды господства той или другой иноземной доктрины? Шеллингизм, гегелианство, сен-симонизм, позитивизм, марксизм, ницшеанство, нео­кантианство, Мах, Авенариус, анархизм, что ни этап, то иностранное имя. Наше созна­ние в массе не выработало для себя своих жизненных ценностей и не переоценивало их постепенно, как это было на Западе; поэтому у нас и в помине не было своей, нацио­нальной эволюции мысли; в праздной, хотя и святой жажде истины, мы просто хватали то, что каждый раз для себя создавала западная мысль, и неслись с этим даром до нового, лучшего подарка".

"...личностей не было - была единородная масса, потому что каждая личность духов­но оскоплялась уже на школьной скамье".

"И не будет нам свободы, пока мы не станем душевно здоровыми, потому что взять и упрочить свободу можно лишь крепкими руками в дружном всенародном сотрудниче­стве, а личная крепость и общность с людьми - эти условия свободы - достигаются только в индивидуальном духе правильным его устроением".

"Каковы мы есть, нам не только нельзя мечтать о слиянии с народом, - бояться его мы должны пуще всех казней власти и благословлять эту власть, которая одна своими штыками и тюрьмами еще ограждает нас от ярости народной".

Так русская интеллигенция XX века собственными устами выразила свою болезнь и ощутила, что внутри ее далеко не все в порядке.

Начался перелом в психике интеллигенции. После первой революции новая моло­дежь во многом отличалась от старой "народнической". Неудачи 1904-1905 годов вы­звали некоторое пробуждение национального самосознания. В офицеры, которых рань­ше только и называли "держимордами", "опричниками", с охотой начала идти интел­лигентная молодежь. И если в 1905-1906 годах учебные заведения, гимназии, универ­ситеты стали гнездом революции - в 1917 году они оказались в значительной степени очагом "контрреволюции".

Но было уже поздно. Слишком мало времени протекло от 1905 до 1914 года. Молодые люди и подростки, вставшие против коммунистов в 1917 году, были слишком малочис­ленны и слабы, и по отношению к инертной массе старой интеллигенции и по отноше­нию к группе большевиков, сумевшей использовать для взрыва укоренившуюся народ­ную ненависть к господам и народную отсталость.

Мы не раз утверждали, что причиной революции является разложение ведущего слоя. Одна из важнейших задач будущего - создание нового ведущего слоя, новой рос­сийской интеллигенции - жизненной, здоровой и национальной, ибо верно утверждали еще "Вехи" - "обновиться Россия не может, не обновив прежде всего свою интелли­генцию".