Geum.ru

План: I. Введение: становление абсолютизма объединение французских земель под властью королевского домена Кризис абсолютизма в период религиозных войн

Вид материалаКурсовая

Содержание


Дипломатия и войны
Подобный материал:
1   2   3   4   5   6   7   8   9   10

Всемогущество короля не щадило и муниципальных вольностей также, как и провинциальных. Ни на какую из руководящих должностей не мог быть назначен человек, неугодный королю. Выборные должности являлись таковыми чисто номинально. С 1692 года муниципальные должности превратились в должности по назначению от правительства, то есть король стал в каждом городе продавать мэру и его асессорам на всю жизнь право заведовать делами городского управления. В сущности продажа должностей была одним из тех способов добывать деньги, к каким часто прибегало французское правительство в конце царствования Людовика XIV.

Интендант посылался в свой округ "для исполнения приказаний Его Величества"; эта неясная формула дает понятие о его административной роли. Одной из его главных обязанностей была раскладка тальи, но в избирательных провинциях он разрешал все подробности, касавшиеся администрации. Они распределяли налог между приходами, ежегодно объезжали свои интендантства и присылали сведения о положении округов, наблюдали за финансовыми агентами и в особенности за субделегатами, заменявшими их в каждом главном городе их округа, контролировали деятельность судебных мест, разрешали множество уголовных и тяжебных дел, сообщали Тайному Совету обо всем, что касалось исполнения королевских приказаний, имели право вмешиваться в то, что касалось полиции, торговли, промышленности, земледелия, и участвовали в преследованиях реформаторов. Вокруг себя они не находили никого, кто мог бы внушать им страх: они заставляли молчать и губернаторов, и епископов, и членов парламентов. Они подчинялись только приказаниям, полученным из Версаля. Это были могущественные агенты абсолютной монархии.

К десяти парламентам, существовавшим в 1643 году (в Париже, в Тулузе, в Гренобле, в Бордо, в Дижоне, в Руане, в Эксе, в Ренне, в По и в Меце), Людовик XIV прибавил два, – один для Фландрии и другой для Франш Конте. Кроме того, Людовик XIV учредил три "верховных совета" или парламента с менее широкой сферой ведомства, – для Руссильона, для Артуа, для Эльзаса, потом в Брейзах и в Кольмаре. В течение всего царствования Людовика XIV все судебные палаты находились под гнетом последствий Фронды: им было строго воспрещено всякое вмешательство в администрацию и в политику. Парламенты решали только те дела, которые оставлял интендант на их рассмотрение. Им были воспрещены всякие протесты против арестов. Кроме того, интенданты вмешивались в разрешение текущих дел парламентов.

Короче говоря, в провинциях все зависело от интенданта, который находился в полной зависимости только от государственных секретарей и от генеральных контролеров подобно тому, как сами они находились в зависимости от короля.


В общественной иерархии, зародившейся еще во времена феодализма, духовенство было высшим из трех сословий французского королевства, оно уступало только принцам крови. Но хотя духовенство и пользовалось правом первенства, щедрыми наградами и некоторыми финансовыми привилегиями, оно в сущности только служило образцом того безусловного повиновения, до которого довел все классы населения Людовик XIV. Запрещались непосредственные контакты между епископами и папой. Со времени заключения Конкордата 1516 года, французское духовенство действительно, состояло из таких должностных лиц, которые были безусловно преданы королю; но такой режим никогда не был более выгоден для деспотизма, чем в то время, когда Людовик XIV пользовался правом раздавать бенефиции. От короля вполне зависели все назначения на церковные должности. И аббатства коменду (только для пользования доходами) король чаще всего раздавал в качестве пенсий лицам, не входившим в состав духовенства, то касательно церковных должностей Людовик XIV руководствовался теме же соображениями, как при выборе своих политических сотрудников. Некоторые из выдающихся членов французского духовенства стали, наконец, заботиться о преобразовании нравов духовенства, и эти старания увенчались успехом. Конечно, еще были такие церковные сановники, которые в сущности были светскими людьми и не отличались безукоризненной нравственностью, но в целом нравы духовенства стали с тех пор отличаться гораздо более строгим соблюдением приличий.

К прежним шести духовным пэрам Людовик XIV прибавил епископа Парижского, который стал теперь герцогам Сен Клу. Духовные лица, совершавшие богослужение при дворе, занимали очень высокое место в церковной иерархии. Также очень важной личностью был королевский духовник, потому как король поверял ему тайны своей совести.

Члены французского духовенства всегда пользовались тем преимуществом над дворянами из мирян, что составляли одно сословие и одно семейство. Они по прежнему заседали через каждые пять лет на больших собраниях для разрешения десятичного налога и "добровольного дара" и на малых собраниях для проверки финансовых отчетов. Дворянство не могло пользоваться даже такими внешними формами общественной деятельности, которые могли бы служить для него утешением в окончательной утрате всякого политического влияния.

Ни в одной из стран Европы абсолютизм не нанес такого политического ущерба дворянству как во Франции. В результате этой политики французское дворянство в значительной мере было отторгнуто от управления государством. И это тем более странно, что центральное управление времени Людовика XIV приобретает ярко выраженный дворянский отпечаток. Король уезжает из беспокойного Парижа и переселяется в его предместье, Версаль. За королем и окружающим его дворянством тянется центральное правительство, в представлении которого высшее государственное установление – это двор. Казалось бы, что такая обстановка благоприятна для самого широкого проникновения дворянства в область государственного управления. Поэтому нелегко объяснить политический упадок дворянства в эту эпоху. О такого рода разгроме класса нам говорят многие современники, и всего резче и озлобленней герцог де Сен Симон. По его представлению разгром дворянства является результатом злокозненных замыслов правительства. (Он недоволен главным образом правительством Мазарини и Людовика XIV, но возвеличивает Людовика XIII, при котором возвысился его отец). Задачей этих людей действительно было разорвать связь дворянства с правительством. В эпоху фронды дворян разорили постоянные войны, в последствии – дорогая придворная жизнь.

Уже в конце 60–х Людовик XIV в своих "Mémories pour le Dquphine" наставляет наследника, советуя не делать ближайшими помощниками людей хорошей породы. Лучше возвышать из ничего лиц без родословной и без влияния. Они все время будут чувствовать себя "созданиями короля". Король действительно был одержим идеей "ровнять головы подданным". Его мемуары пронизаны идеей какой то особой монаршей гениальности и исключительности, а все подданные, по мнению самого короля, должны меркнуть в сиянии его солнца. Что, собственно, и наблюдается в эту эпоху.

Правительство сосредотачивает вокруг себя не только верхи дворянства, но и его середину и низы. Наводняя Версаль и Париж, дворяне теряют связь с почвой. Появляется много бесполезных трутней – дворян, уехавших из своей провинции, но не поступивших на государственную службу. Дворяне утрачивают даже врожденный вкус к ремеслу полководца и к войне вследствие того, что устанавливается новый порядок прохождения должностей. Король требует, чтобы дворяне жили при его дворе, и не только аристократия, но и средние семьи. Он неохотно смотрит, когда уклоняются от этой чести. Не являться ко двору означало навлечь на себя опалу. Король не любил также, чтобы жили только в Париже, не являясь при этом в Версаль. Жалобы недовольных придворных того времени сводились не только к тому, что их заставляли сосредотачиваться и обезличиваться вокруг двора. Они указывали, что при дворе не различают породы, происхождения, соединяют высшее дворянство с дворянством среднего и мелкого калибра. При дворе господствует мешанина, неуважение к рангам. Небогатые и неродовитые мнят себя там равными лучшим родам. И не только у фрондирующего Сен Симона, но и со стороны вполне лояльного дворянства мы встречаемся с такого рода жалобами. (Например Бюсси Рабютен пишет своей родственнице г-же де Севинье, что она напрасно называет его так часто в своих письмах графом. Г-жа де Севинье замечает по этому поводу, что напрасно Бюсси Рабютен обижается на такой титул. Он не заключает в себе ничего постыдного. Вот если бы дело шло о титуле маркиза, то действительно можно было бы высказать неудовольствие, до такой степени он захватан разными проходимцами, которые присваивают его себе, не имея на это ни малейшего права. Тут можно было бы обижаться. А титул графа еще не успели обесценить до такой степени).

К смешению слоев военного и штатского дворянств присоединяется еще и проникновение в эту среду элементов другого рода: дворянства пэра и даже совсем не дворянства. Странным образом, но во Франции, где всегда больше всего ценили наряду с хорошим происхождением военную службу, трудно стать дворянином именно на военной службе. Зато гораздо легче сделать карьеру неродовитому человеку путем гражданской и особенно придворной службы. Только в военной службе дворяне могли оказать услуги королю, не унижая при этом своего достоинства, но и там все совершенно изменилось. Люди, родившиеся для того, чтобы командовать другими, смешивались с теми, которые родились для того, чтоб им повиноваться. Знатное происхождение оказывалось бесполезным. Потомкам феодальных баронов не оставалось ничего другого, как рисковать своей жизнью на войне, вынося оскорбления от канцелярских служителей. Сен Симон выказал свою дальнозоркость, гневно восставая против такого режима, который превратил "людей всех сословий в простонародье"; он понимал, какая глубокая рана была нанесена старинным феодальным понятиям.

"Дворянство, приобретенное службой, осмеливается на все, захватывает в свои руки все и надо всем господствует", с негодованием писал Сен Симон. Вольтер наоборот радовался тому, что "горожане, прежде считавшие для себя за особую честь поступление в лакеи к вельможам, сделались равными с вельможами". Оба они были правы: систематическое унижение дворянства сопровождалось систематическим возвышением буржуазии". С политической точки зрения гражданская служба была в то время уже выше военной.

Все государственные должности были заняты членами королевских династий, происходивших из сословия разночинцев. Эти "порфирородные буржуа", как их с презрительной иронией называл Сен Симон, с колыбели предназначались для занятия должностей государственного секретаря по праву наследства; Людовик XIV раздавал им всякого рода милости, способные поставить их наравне с самыми знатными французскими семействами.

В продолжительное царствование Людовика XIV, а в особенности после смерти Кольбера министры часто брали деньги у услужливых заимодавцев, поэтому капиталисты приобрели такую силу, что правительство старалось не причинять им никаких неприятностей.

Не все дворяне относились с оскорбительным презрением к капиталистам и разночинцам. Нужда в деньках у знатных людей, разорившихся при дворе, а с другой стороны тщеславие должностных лиц и капиталистов довершили столь желательное для Людовика XIV уравнение всех классов населения: брачные союзы, выгодные для одних и лестные для других, изгладили последние следы общественного неравенства между незнатным министром или разбогатевшим аферистом и знатным, но разорившимся придворным.

После характеристики положения трех первых разрядов буржуазии, – судейского сословия, ученых и купечества в Etat de la France ( издание 1661 года ) сказано: "Живущие в деревнях крестьяне составляют четвертый разряд третьего сословия, который, хотя и многочисленнее других, доставляет нам лишь очень мало интереса для его изучения. Мы можем только сказать, что он уплачивает талью и обрабатывает землю для снабжения городских жителей съестными припасами". Действительно о деревенских жителях можно было сказать почти только то, что без них Франция осталась бы без хлеба и что на них лежала вся тяжесть налогов. Блеск военной славы, дипломатические успехи и блестящая обстановка версальского дворца часто заставляют позабыть, насколько был тяжел тот период для деревенских жителей, на которых лежало бремя государственных повинностей, становившееся все более невыносимым. В течение почти десяти лет благотворный гений Кольбера облегчал положение народной массы и придавал земледелию и промышленности более широкое развитие. Но с 1672 года начались почти непрерывные сорокалетние войны, а безрассудства, совершавшиеся в Версале и в Марли окончательно истощили последние денежные средства. До чего доходило истощение сил Франции с полвины царствования Людовика XIV, видно из того факта, что этот король решился в 1689 и в 1690 году прибегнуть к такой финансовой мере, которая, конечно была очень унизительна для его любви к роскоши и к внешней обстановке. Он приказал перенести на монетный двор для расплавки великолепную мебель из цельного серебра.


Достаточно вспомнить как было невыносимо бремя налогов, в какой упадок пришла торговля и как уменьшилось число населения во Франции, чтобы понять, какую сильную радость вызвало в народе известие о прекращении царствования "столь продолжительного и столь безжалостного". "Провинциальное население, доведенное до отчаяния своим разорением, трепетало от радости, по словам Сен Симона. Доведенный до нищеты и обремененный налогами народ выражал благодарение Господу за избавление от прежних бед, в котором более не сомневался.

Люди того времени позабыли в эту минуту личные королевские качества Людовика XIV, величие его правительства, славу, доставленную им Франции; они вспоминали только о его необузданном деспотизме, который осилил всякое сопротивление и погрузил Францию в бездну нищеты. Но чтоб выяснить результаты царствования Людовика XIV необходимо заглядывать далее этой эпохи, далее царствования двух преемников этого короля, и понять непосредственную связь между событиями того времени и событиями 1789 года. Настоящим последствием этого царствования была французская революция. В экономическом отношении Людовик XIV сделал ее неизбежной, в политическом отношении от сделал ее неизбежной.


ДИПЛОМАТИЯ И ВОЙНЫ


XVII столетие было великой эпохой для французской дипломатии. Еще никогда дипломаты французского короля не пользовались более сильным влиянием. Их деятельность была бесподобна, их роль была первостепенной. Им поручали вести переговоры о заключении союзов с иностранными государями и склонять их к составлению таких завещаний и к такому разделу их владений, каких желало французское правительство. Дипломатические агенты XVII столетия разделялись на два разряда: это были вельможи и простые посланники или резиденты. Людовик XIV любил возлагать трудные поручения на разночинцев; дворяне знатного происхождения служили большей частью внешней обстановкой и в посольствах и при дворе.

Дипломаты получали четкие инструкции от короля, но каждому из них предоставлялся большой простор относительно средств для достижения целей. Дипломат должен был брать на себя всякие роли, чтобы отстаивать интересы своего государя, жертвуя мелочными вопросами и воображаемыми требованиями чести. У Людовика XIV были превосходные дипломаты, воспитанные в школе таких наставников, как Ришелье и Мазарини. Самыми выдающимися из них были: Гюг де Лионн (1611–1671), Арнольд де Помпонн (1618–1699) и Кольбер де Круасси (1625–1696), брат великого Кольбера. Людовик XIV руководствовался традициями своих великих предшественников, – оказывать покровительство слабым и играть роль посредника между сильными. Во вред ему сыграло его высокомерие, которое породило пренебрежение ко всей Европе.


Наравне с дипломатами по своим личным достоинствам стояли во второй половине XVII столетия военачальники. Это была эпоха самых блестящих побед, какие одерживая старинная французская армия. Лувуа был тем, кто доставил Людовику XIV эту армию, но то, что он сделал в этом отношении уже было подготовлено его отцом Мишелем Ле Теллье.

В то время французская армия еще не была постоянной и правильно организованной. Тридцатилетняя война привела ее в расстройство; в армии отсутствовало единое командование, на всех ступенях военной иерархии не было никакой дисциплины. Лувуа же сделал армию "монархической", отдав ее в руки короля; он ввел в ней централизацию подобно тому, как Кольбер ввел централизацию во всех подвластных ему сферах управления, сделал ее по настоящему национальной, провел ряд реформ внутри самой армии.

Инженер Людовика XIV Вобан разрабатывал новые методы осады и обороны крепостей. Благодаря деятельности Лувуа и Вобана во французской армии были уничтожены остатки феодальных понятий и она сделалась послушным орудием в руках короля; была намечена организация всех отраслей военной администрации и был учрежден над нею серьезный контроль; были подготовлены перемены в вооружении войск и в тактике; Франция превратилась в укрепленный лагерь, который защищали 20 миллионов жителей и который был недоступен для неприятельских армий. Благодаря Лувуа и Вобану Людовик XIV имел самую многочисленную и самую хорошо подготовленную из всех европейских армий. Понятно, что он спешил употребить такую армию в дело.

Подобно тому, как он был обязан Лувуа своими сухопутными военными силами, морскими военными силами Людовик XIV был обязан Кольберу, который с 1669 года принял флот в свое заведование. У французского короля было только тридцать морских судов, стоявших неподвижно в порту. Нужно было построить целый флот и Кольбер построил его из французского дерева во французских портовых городах руками французских рабочих. На Средиземном море были преимущественно галеры; на океане – шхуны, корветы, фрегаты, линейные корабли. Все суда были оснащены артиллерией. Благодаря Кольберу и Сеньеле Франция господствовала на морях в течение четверти столетия.


Война за испанское наследство


Франция еще никогда не пользовалась в Европе столь безусловным господствующим влиянием. Оказывая покровительство слабым и одерживая победы над сильными, она была повсюду столь же любима, сколь и уважаема. Людовик XIV желал воспользоваться своими военными силами.

Мария Терезия, выходя замуж за Людовика XIV, отказалась от права наследовать своему отцу с тем условием, что будет уплачена назначенная ей в приданное сумма в размете 500 тысяч золотых экю. Сумма эта не была уплачена в назначенные сроки. Стало быт отказ Марии Терезии от отцовского наследства был недействителен благодаря вышеупомянутому условию, которое было включено в брачный договор Лионном. В январе июле 1662 года с мадридским правительством велись переговоры с целью склонить его к признанию наследственных прав королевы и недействительности ее отказа от них; но эти переговоры оказались безуспешными. Ссылаясь на требования "дореволюционного права", по которому родовые имения принадлежали детям, родившимся от первого брака, Людовик XIV старался обеспечить для себя право получить по наследству Нидерланды, ведь Мария Терезия была единственной дочерью Филиппа IV и его первой жены, французской принцессы Елизаветы. Повсюду скрепились союзные узы с Францией в ущерб австрийскому королевскому дому.

Еще в прошлом столетии Колиньи говорил, что кто не желает войны во Фландрии, тот не имеет права называть себя хорошим французом. Так думал и Людовик XIV. Пользуясь кончиной своего тестя Филиппа IV, он попытался завладеть Бельгией. "Дореволюционное право" служило юридическим предлогом для споров, а в сущности они были вызваны государственными соображениями.

В мае 1667 года французские армии выступили в поход без предварительного объявления войны. В Бельгии почти вовсе не было войск. Французская армия быстро захватила всю южную часть приморской Фландрии. Дипломатические успехи французов были не менее блестящи, чем военные. Главным соперником Людовика XIV в его притязаниях на испанское наследство был император Леопольд, но вскоре его удалось склонить к признанию наследственных прав французского короля. 20 января 1668 года был подписан в большой тайне договор о разделе владений Карла II после его смерти. Император должен был получить на свою долю наследства Испанию, Миланское герцогство, Сардинью и испанские колонии, а французский король Нидерланды вместе с Франш Конте, Наварру, Неаполь, Сицилию и Филиппинские острова.

Голландия присоединилась к Швеции и к Англии, чтобы остановить французов. Между правительствами этих трех стран состоялось в январе 1668 года соглашение, направленное против Франции. Они заключили Тройственный союз и предложили свое посредничество между Францией и Испанией; тайными статьями этого договора они условились принудить Людовика XIV к заключению мира в случае необходимости силою оружия и не дозволять ему расширить границы Франции далее пределов, установленных пиренейским договором.

Мирные условия уже обсуждались в Сен Жермене между уполномоченными Франции и Испании. Людовик XIV понял необходимость не продолжать своего победоносного наступательного движения. 2 мая 1668 года был заключен ахенский мирный договор. Франция уступала Франш Конте, но сохранила все завоевания, сделанные во Фландрии. Таким образом приобретенные французами территории вдавались клином внутрь неприятельских владения и ставили необходимость рано или поздно завладеть соседней территорией. Все понимали, что ахенский мирный договор требовал новых завоеваний.


Война с Голландией


Лувуа доказывал королю, что завоевание Голландии было бы самым верным способом приобрести испанские Нидерланды. Война с Голландией была вызвана государственными интересами и в особенности желанием отстоять интересы католицизма и отомстить голландцам за их негативное отношение к монархии. Три великих министра Людовика XIV старались превзойти один другого в старании угодить королю, – Лионн, доставляя ему союзников, Кольбер, выискивая необходимые денежные средства, Лувуа, организуя армию.

Прежде всего нужно было поставить Голландию в изолированное положение, вооружив против нее членов Тройственного союза. В Лондон была отправлена герцогиня Генгиетта Орлеанская; она подписала окончательный мирный договор с Карлом (Франция обязалась выплачивать английскому королю немалые денежные субсидии). Германия также перешла на сторону Франции. Заранее обговорив условия с выгодой для себя к Франции также примкнули курфюрсты Бранденбургский и Баварский, обязуясь помочь войсками. Переговоры со Швецией были начаты Арнольдом де Помпонном, а окончательный союзный договор был подписал в апреле 1672 года. Итак, Людовик XIV окружил маленькую республику Соединенных Провинций чем то вроде дипломатической ограды. Благодаря Лувуа Франция в первый раз имела сто двадцатитысячную армию сто ста пушками, собравшуюся в полном порядку в назначенном месте и снабженную провиантом в достаточном количестве. В этой, компании, естественно, принимал участие сам король.