Geum.ru

План: I. Введение: становление абсолютизма объединение французских земель под властью королевского домена Кризис абсолютизма в период религиозных войн

Вид материалаКурсовая

Содержание


Век людовика xiv (1661–1710)
Подобный материал:
1   2   3   4   5   6   7   8   9   10


ВЕК ЛЮДОВИКА XIV (1661–1710)


ПРАВИТЕЛЬСТВО, АДМИНИСТРАЦИЯ, ОБЩЕСТВО


Мазарини умер и с началось личное управление Людовика XIV. Он долго дожидался этого и действительно стал с тех пор ясно осознавать свои королевские права и обязанности, потому стал с энергией стремиться к своей цели. Уже с первых дней после смерти кардинала молодой король дал понять, что отныне всем и всецело будет править он, что он будет сам своим первым министром и не желает, чтобы кто либо из государственных деятелей подписывал хотя бы самый незначительный ордонанс. Никто не ожидал тогда от двадцатидвухлетнего короля таких высокомерных заявлений. Рассказывали, что вдовствующая королева рассмеялась в лицо военному министру Ле Теллье, когда он сообщил ей о случившемся.

Итак, энергичное намерение Ришелье принудить всех французских подданных к исполнению их долга, дало свои долгожданные результаты. В то время уже не было ни предприимчивых гугенотов, ни значимых лиц судейского звания, ни таких мятежных принцев, с которыми нужно было бы бороться. Кроме того Людовик XIV замечал со всех сторон нечто в роде безмолвного согласия общественного мнения на усиление королевской власти. Фронда действительно была чем то в роде усиленной работы, посредством которой Франция подготовила чудесное царствование Людовика. К тому же король, по словам Сен Симона "был окружен выдающимися людьми всякого рода". Талантливые полководцы, министры Тюренн, Конде, Ле Теллье, Лионн, Кольбер составляли для него такую свиту, которая не имела ничего себе подобного в Европе.

Сен Симон также заметил, что начиная с царствования Людовика XIV уже не говорилось о пользе государства, об интересах государства, о чести государства, а говорилось только о пользе короля, об интересах короля, о чести короля. "Богу угодно, чтоб всяких, родившийся подданным, повиновался без всяких рассуждений… Нет другого более твердо установленного христианством правила, чем такая смиренная покорность подданных тем, которые поставлены во главе их". (Мемуары Людовика XIV). Впоследствии понятие о всемогуществе короля господствовало в сознании людей до такой степени, что заключения в тюрьму без суда и следствия на основании только lettre de cachet никогда никого не удивляли и не вызывали жалоб даже со стороны жертв такого личного произвола. Личные прихоти короля превратились в государственные интересы, и ни для чьих человеческих прав не было никакого обеспечения.

С таким монархическим режимом было несовместимо существование парламента, имевшего право вносить королевские повеления в свои протоколы и предъявлять против них протесты, и даже было несовместимо существование Генеральных Штатов. Произошло упразднение Генеральных Штатов и превращение парламентов в простые судебные органы. В 1665 году Людовик XIV заменил название парламентов "верховные палаты" названием "высшие палаты". Когда парижский парламент обнаружил в 1666 году намерение обсуждать эдикты, внесенные в его протоколы в присутствии короля, старший президент получил приказание немедленно созвать палаты и повторить им формальное запрещение короля. А в 1673 году король приказал вносить все королевские распоряжения в протоколы и немедленно приводить их в исполнение, и только после этого дозволял их обсуждать.

Король был единственным собственником всей территории и народного богатства: имения его подданных были в сущности имениями короля. По словам Вольтера, французский король мог тратить деньги своих подданных. Кроме всего этого король считал себя Божьим уполномоченным. "Тот, – говорил он, – кто дал человечеству королей, желал, чтобы их утверждали, как его наместников, предоставляя одному себе право обсуждать их поведение". Это была та самая теория, которую отстаивала католическая церковь и в особенности галликанская. Ведь сказал же апостол Павел: "Omnis potestas a Deo" (Всякая власть исходит от Бога). В качестве наместников Христа папы предъявляли свои права на верховную власть над королями, на что короли отвечали, что они также получили свою власть от Бога.

Людовик XIV не ограничился тем, что стал пользоваться наследством, оставшимся после Ришелье и Мазарини: он окончательно организовал систему монархического управления с помощью советов, государственных секретарей и интендантов, а из королевского дворе сделал нечто вроде настоящего органа королевской власти. "Я твердо решился, – говориться в "Мемуарах", – не допускать, чтобы кто либо исполнял обязанности короля, между тем как я сам буду только носить королевский титул". Это была руководящая цель личного управления Людовика XIV; он не хотел иметь при себе первого министра, а хотел сам быть своим первым министром. Хотя эти слова так ясны, что не нуждаются ни в каких объяснениях, однако не лишним будет более близкое знакомство с вызванной ими радикальной переменой в системе управления.

Со времени смерти Генриха IV монархия имела двух представителей, – короля и его министра, но в особенности с 1624 года министр присвоил себе права короля. Людовик XIV хотел, чтоб права короля и министра соединялись в одном лице, и стал смотреть на все дела управления "не равнодушными глазами (как он сам выражался), а глазами повелителя". Если правда, что Мазарини советовал ему управлять государством самостоятельно, то никогда еще никакой совет не исполнялся с большей точностью. Людовик XIV соединял в своем лице и титул и обязанности короля со времени смерти кардинала до собственной смерти, то есть в течение пятидесяти четырех лет.

Чтобы осуществить на практике свое намерение быть единственным главой государства, Людовик XIV разделил свое доверие между несколькими министрами, не возлагая его всецело ни на кого. Возникает вопрос, не вовлекся ли он в заблуждения и действительно ли он руководствовался теми правилами абсолютной власти, то есть никогда не иметь ни фаворита ни первого министра; чтобы на это ответить, необходимо подробно изучить его отношения с его главными сотрудниками. По мнению Сен Симона, искавшего удовлетворения для оскорбленного самолюбия, Людовик XIV всегда подчинялся влиянию своих министров, будучи убежден, что ничьему влиянию не подчиняется. Едва ли можно отвергать, что он иногда руководствовался в своей внешней политике советами Лувуа, но следует прибавить, что он всячески старался избавиться от такой зависимости. Конечно, нельзя утверждать, что он один совершил или один задумал все, что было сделано под его управлением, и было бы возмутительно несправедливо не признавать великих заслуг таких людей, как Кольбер или Лувуа, как Торси и Демаре; однако ни на каком другом монархе не лежала более полнота ответственности за все, что было сделано хорошего или дурного под его управлением, потому что никакая другая система управления не была более личной.

Обходиться без первого министра – было первым правилом Людовика XIV; не допускать в состав королевского совета ли лиц духовного звания ни людей знатного происхождения – было его вторым правилом, которого он придерживался не менее строго, чем первого. Влияние лиц духовного звания должно было ограничиваться религиозной сферой и они никогда не заседали в том Совете, где обсуждались политические вопросы. "Я держусь правила никогда не назначать членами моего Совета лиц духовного звания и в особенности кардиналов…"

Дворяне внушали опасение не столько своим характером, сколько своими громкими именами, своими родственными и дружескими связями; каждый из них мог сделаться представителем интересов той партии, которая еще незадолго перед тем пыталась возбудить междоусобную войну. Поэтому и для дворян были закрыты двери, которые вели в залу заседаний королевского Совета. Они отворились только один раз для дворянина, герцога Бовиллье. Непреодолимое желание короля устранять людей знатного происхождения от участия в делах управления обнаружилось прежде всего в его отношениях к членам его семейства. Принцы крови занимали разные должности, получали пенсии и даже иногда назначались военными начальниками, но никогда не вмешивались в политик Только два члена королевского семейства заседали в королевском Совете; но они должны были продолжать политику Людовика XIV. Великий дофин вступил в члены совета в 1691 году, а герцог Бургундский в 1701.

Людовик XIV всегда выбирал членов своих Советов из таких дворян, которые приобрели дворянское звание службой в магистратуре. Король надеялся найти в них таких министров, которые, не имея никакого значения по своему происхождению и общественному положению, будут стараться угождать ему, и которых он всегда мог низвести в то ничтожество, из которых сам их возвысил. Именно таким дворянам он поручал организацию своего финансового управления и своей армии, осмотр крепостей и портовых городов, переговоры с иностранными правительствами и украшение королевских дворцов. Умных, образованных и вообще державших себя с достоинством людей по словам Сен Симона он предпочитал людям недаровитым, потому что ему было легче господствовать над такими людьми и держать их в полной от себя зависимости.

Монархия Людовика XIV была достойна названия административной монархии. Действительно, если теория королевского полновластия никогда не находила более высокого и более полного выражения, чем в лице Людовика XIV, то с другой стороны и административный механизм никогда не был организован с большим искусством и никогда лучше не соответствовал намерениям того, кто приводил его в движение. Центральная власть находилась в руках короля, при котором состояли Советы, государственные секретари, генеральный контролер и канцлер; в провинциях находились королевские агенты и в особенности интенданты; между центральными и провинциальными органами управления существовала прочная связь. Главным органом этого механизма были Советы; туда поступали и там обсуждались и разрешались все вопросы, сколько нибудь касавшиеся государственных интересов; оттуда исходили все приказания, приводившие в движение все даже самые мелкие колеса механизма. Нововведения Людовика XIV заключались в том, что заведование каждой сферой управления он поручил специальному органу. С тех пор вся политическая и административная работа была разделена между государственным Советом, Советом депеш, Советом финансов и Тайным Советом; первые три совета были только совещательными собраниями под постоянным председательством короля, а четвертый сам разрешал дела под председательством королевского представителя, канцлера.

Словами Государственный Совет, или просто Совет называли собрание советников, обсуждавших политические дела; оно имело некоторое внешнее сходство с советом министров в государствах с парламентской формой правления. Там рассматривалось все, что касалось внутренних или внешних интересов королевства. Те, которые удостаивались чести заседать там рядом с королем, были "государственными министрами". В списке министров Людовика XIV встречаются только имена людей из буржуазии за исключением герцога Бовиллье. Число членов совета никогда не превышало четырех или пяти. Людовик XIV созывал свой Совет три раза в неделю, а в случаях крайней необходимости чаще.

Совет депеш и Совет финансов имели некоторое сходство с министерством внутренних дел и с министерством финансов. Эти советы занимались не политикой, а так называемой администрацией. В состав Совета депеш входил сам король, наследники престола, члены высшего Совета и государственные секретари; там рассматривались все вопросы, касавшиеся внутреннего управления. Король выслушивал доклады интендантов и подписывал резолюции. Кроме того, этот совет окончательно разрешал, поступившие на его рассмотрение тяжбенные дела, чем очень были недовольны члены судебных пала. Совет только высказывал свое мнение, а король все решал своей верховной властью. Все финансовые дела, – определение размера тальи, распределение этого налога по округам, выдача арендных контрактов, надзор за доходами с королевских поместий и прочее – входили в сферу ведомства Совета финансов. По приказанию Людовика XIV там заседал наследный принц, герцог Бургунский и герцог Беррийский, а настоящими членами этого Совета были начальник Совета финансов и три советника из Тайного Совета, из которых один носил титул генерального контролера финансов и руководил всеми делами. Начальник Совета финансов назначался только для пышной обстановки. Людовик XIV, председательствовавший в этом Совете два раза в неделю, говорил: "Там я постоянно старался разобрать страшную путаницу, в которую были приведены мои дела". Самые важные меры, заранее одобренные королем и контролером, представлялись на рассмотрение Совета только для соблюдения внешних формальностей.

Тайный Совет, состоявший из государственных советников и докладчиков прошений, разрешал все споры между должностными лицами, а также наблюдал за точным исполнением и правильным пониманием гражданских законов и тяжущиеся имели право обратиться к нему со своими жалобами. Роль этого суда, получившего не совсем верное название "тайного", сделалась более определенной с царствование Людовика XIV, когда заведование финансами, администрацией и политикой было возложено на другие Советы. Он состоял из государственных советников и докладчиков прошений. Король очень редко председательствовал в этом совете и его заменял канцлер.

Наконец, Людовиком XIV были организованы различные комиссии, не находившиеся в зависимости от вышеупомянутых четырех Советов, а именно: Совет по делам совести, Совет по делам реформатистской религии, существовавший лишь временно, Совет торговый и прочие. Самым важным из них был Совет по делам совести. Ему были поручены назначения на церковные должности, а в состав его входили сам король, его духовник и два или три прелата.

Некоторые из членов Совета занимали выдающиеся положение благодаря своим специальным титулам; так например французский канцлер занимал самую высокую из всех должностей, до каких могли дослужиться члены магистратуры: он был хранителем государственной печати, президентом всех судебных палат и несменяемым в качестве высшего сановника судебного ведомства. Бывший канцлером при Людовике XIV, Пьер Сегье был известен упорством в своей борьбе с Фуке. Один из его преемников Мишель Ле Теллье окончил свою карьеру общественного деятеля тем, что скрепил своей подписью постановление об отмене Нантского эдикта.

После ареста Фуке должность суперинтенданта финансов осталась незамещенной. Кольбер, пользовавшийся в то время доверием короля, посоветовал ему учредить вместо должности суперинтенданта должность начальника королевского Совета финансов; это доставило Кольберу возможность руководить всей администрацией, занимая только должность интенданта финансов. В 1665 году он был назначен генеральным контролером; этот титул был до того времени равнозначен титулу начальника отделения, а когда его стал носить Кольбер, он стал равнозначен титулу главного министра. Под этой должностью всегда понимали главного сотрудника короля. Помощниками генерального контролера были интенданты финансов.

Четыре государственных секретаря стояли во главе обширных сфер центральной администрации. Распределение занятий между ними подвергалось частым переменам даже в царствование Людовика XIV не смотря на то, что в то время были учреждены департаменты иностранных дел, военный, королевского двора и флота. Сверх того, каждый из государственный секретарей заведовал управлением нескольких провинций. Поэтому все они имели право заседать в Совете депеш, не говоря уже о тех, которые в качестве министров, заседали в Высшем Совете.

Людовик XIV твердо держался правила не дозволять передачи по наследству должностей военных и гражданских; однако он делал из этого общего правила исключения для должностей министров и государственных секретарей. Он любил окружать себя молодыми людьми и знакомить их с делами управления, так что они начинали свою служебную деятельность его учениками прежде чем сделаться его сотрудниками.


"Роль короля величественна, благородна, прелестна, когда чувствуешь себя способным хорошо исполнять все, за что берешься". Произнеся эти слова, как понимал Людовик XIV ежедневное исполнение такой роли на практике? Какими он отличался качествами при исполнении своих королевских обязанностей? У "великого короля" не было ни высокой гениальности Ришелье, ни необыкновенной даровитости Наполеона. Сен Симон говорит, что он "родился с умом не более, чем посредственным", но прибавляет "с умом, способным развиваться и изощряться". Эта посредственность сводилась к тому, что король был одарен преимущественно здравым смыслом. Он говорил своему сыну, что "обязанности королей заключаются главным образом в том, чтоб подчиняться требованиям здравого смысла", то есть здраво смотреть не вещи и на людей и для этого изучать их. Его научили только читать и писать. К счастью для него он был одарен от природы замечательной способностью понимать смысл вещи и твердой решимостью поддерживать свое королевское достоинство. Он отличался чудовищной гордостью и эгоизмом. Но как не похвалить его постоянное прилежное занятие делами, его любовь к труду, которую не могли ослабить никакие развлечения? Он говорил: "Царствуют посредством труда и для труда, а желать одного без другого было бы неблагоразумностью и неуважением относительно Господа, несправедливостью и тиранией относительно людей…." Он каждый день присутствовал на заседаниях своего Совета; давал аудиенции всякому, кто желал говорить с ним, он всех выслушивал с терпением, с любезностью и с желанием научиться чему нибудь полезному. Он никогда не нарушал программы, которую установил для своих занятий. Если он был болен, он созывал Совет в свою спальню. Его министры сменялись новыми или умирали, а сам он, нисколько не изменяясь, исполнял свои обязанности, присутствовал на придворных церемониях и празднествах с правильностью движения солнца, которое выбрал своей эмблемой.

И как человек и как монарх, Людовик XIV делал много ошибок, причиной которых были его исключительная забота о поддержании своего авторитета, его любовь к славе и его тщеславие, доводившее его гордость до крайности. Но принимая в соображение здравомыслие, с которыми он понимал свои королевские обязанности, и добросовестность, с которой он исполнял их, нельзя не признать основательности оценки его исторической роли Сен Симоном и Вольтером. Первый из них говорил в своих "Мемуарах", что никто не был одарен такой же, как Людовик XIV, способностью царствовать; второй говорил в своем "Siècle de Louis XIV", что в этом короле ничто не затмевало монарха.


Провинции при Людовике XIV находились в постоянной связи с центральной правительственной властью по делам военным, административным и финансовым: что же король изменил и заново организовал в губерниях, интендантствах и в парламентах?

Губернаторы провинций были военными начальниками, обязанностью которых было обеспечение внутреннего спокойствия в подвластной им территории; эти обязанности всегда возлагались на людей военного звания. Но Людовик XIV принимал относительно этих губернаторов меры предосторожности, вызванные воспоминаниями о Фронде и старанием охранять свою верховную власть. "Я решился впредь назначать на вакантные губернаторские должности только на трехлетний срок, оставляя за собой право продлить его, если найду это нужным". Только некоторые из знатных семейств удерживали в своих руках управление провинциями, сделавшимися для них чем то вроде наследственных владений. Кроме того Людовик XIV отнял у губернаторов заведование доходами, назначенными на содержание крепостей; он мало помалу стал ставить в крепостях новые гарнизоны, чтобы разорвать узы, которые могли привязать войска к местным губернаторам из привычки к повиновению. После этого губернаторам не оставалось, – по словам госпожи де Севинье, – ничего другого, как только разыгрывать в их провинциях комическую роль королей. Но им очень хорошо платили за исполнение таких ролей. Губернаторы почти никогда не жили в своих провинциях, лишь изредка наведывались туда. Со времени вступления Людовика XIV на престол, они жили в Версале, не занимаясь провинциальными делами, которые были им вовсе незнакомы и совсем не интересовали их. Они отдавали эти дела в заведование интендантам.

Округи и интендантства – эти два названия, сделавшиеся синонимами с XVII столетия, обозначали административные и финансовые округи, – округи, потому что они сначала управлялись финансовым комитетом, интендантства, потому что ими впоследствии заведовали интенданты. Сторонники Фронды желали упразднить должности интендантов юстиции, полиции и финансов, но когда королевская власть одержала верх, она не сочла нужным их упразднять. Интендантства носили название главных городов своих округов.

Округи 1700 года в числе 31 разделялись на 18 округов избирательных провинций, 6 областей с провинциальными Штатами и 7 собственно так называемых интендантств на окраинах королевства. Избирательные провинции были подчинены финансовому трибуналу, члены которого всегда назывались выборными также, как в XIV столетии, когда они назначались генеральными Штатами; но они уже издавна назначались королем.

По мере того, как усиливалась королевская власть, подвергались постоянным ограничениям права старинных провинциальных Штатов: в Оверни Штаты были собраны в последний раз в 1651 году, в Нормандии в 1666 году, в Креси в 1673 году; во Франш Конте их существование прекратилось в 1679 году после присоединения этой провинции к Франции; такая же участь постигла их в Руссильоне и в Эльзасе. Со времени вступления Людовика XIV на престол провинциальные Штаты собирались только в некоторых отдаленных провинциях, – в Бретани, во Фландрии, в Камбрези и в Артуа, в Бургундии, в Провансе, в Лангедоке, и в некоторых небольших округах среди Пиренейских гор. "Постоянные игры и балы, три раза в неделю комедии и щегольство – вот чем занимались Штаты", по словам госпожи де Севинье. Самой важной прерогативой провинциальных Штатов было распределение между общинами различных налогов и надзор за их взысканием. Большая часть налогов поступала в королевскую казну. Размер пожертвований определялся интендантом, который был настоящим председателем Штатов, между тем как губернатор председательствовал там только для внешней обстановки. Их требования были в сущности приказаниями, потому что при Людовике XIV были запрещены всякие пререкания. В случае надобности интенданты могли прибегать к подкупу голосов или к тайным повелениям об аресте. Главная выгода Штатов заключалась в том, что через посредство назначаемых ими делегатов они сами наблюдали за распределением и за взысканием налогов.