Geum.ru

Алексей Подберезкин. Обзор сми за 1996 год

Вид материалаДокументы

Содержание


Договор по СНВ-2 и условия его ратификации
Алексей ПОДБЕРЕЗКИН"Свободная мысль" № 7 1996.
Подобный материал:
1   ...   15   16   17   18   19   20   21   22   23

Договор по СНВ-2 и условия его ратификации

Договор об ограничении стратегических наступательных вооружений — СНВ-2, заключенный в январе 1993 года, уже три года является предметом анализа многими политиками и военно-техническими специалистами. Пожалуй, наибольшей активности и напряженности достигли дискуссии по оценке его содержания в течение минувшего полугодия. Вероятно, ни одна дипломатическая акция между двумя великими державами не вызывала такой активной деятельности одной стороны, направленной на убеждение общественного мнения другой о целесообразности скорейшей ратификации этого договора.

Анализ текста договора СНВ-2 с позиций соблюдения требований Устава ООН и резолюции 44/21 Генеральной Ассамблеи от 15 ноября 1989 года показывает, что данный договор для Российской Федерации является неравноправным и в целом наносит ущерб национальной безопасности страны, хотя, безусловно, она вынуждена будет ратифицировать его в силу сложившегося комплекса причин политического и экономического характера.

Наиболее принципиальный характер в содержании договора имеют следующие недостатки.

1. В политической и военно-стратегической сферах. Договор подписан без предварительного принятия верховным законодательным органом и правительством страны военной доктрины и особенно концепции национальной безопасности, охватывающей весь комплекс интересов государства в военной, экономической, экологической и других областях. Упущены из внимания факторы влияния конфликтных ситуаций между государствами в связи с перспективами обострения глобальных проблем, как то: энергетического кризиса, истощения мировых ресурсов, роста народонаселения, а также обострение политического соперничества государств за суверенное право обладания ресурсами, рынками сбыта, территориями, где военной силе отводится роль радикального сдерживания соперников от агрессивных намерений и крайнего способа разрешения противоречий путем применения вооруженных сил.

Оценивая положения этого договора, следует обратиться к определяющему принципу, который должен был быть положен в его основу.

Так, ранее на советско-американских переговорах стороны согласились в том, что вырабатываемые ими соглашения в области сокращения вооружений должны отвечать “принципу равенства и одинаковой безопасности”. Этот принцип отражал не только юридическое равноправие сторон, но и их равные материальные возможности противодействовать друг другу в том случае, когда кто-либо из них предпринял бы попытку нарушить сложившееся стратегическое равновесие.

Признание равных материальных возможностей сторон позволяло добиваться договоренностей на основе равенства военно-стратегических возможностей — и оборонительных, и наступательных. Именно такое равенство являлось в то время критерием приемлемости заключенных между СССР и США соглашений в области разоружения.

В современных условиях Россия как преемница СССР не обладает его материальными возможностями. К тому же задача первого ядерного удара, как одного из основных способов ведения ядерной войны, не рассматривается сейчас даже теоретически. На первый план выходит задача “сдерживания” от попыток ядерного шантажа или прямого нападения. Поскольку об этом теперь говорят и официальные лица России, видимо, можно считать, что этот тезис является официальной точкой зрения и потому стал одним из положений новой военной доктрины.

Вопрос о том, кого должна “сдерживать” Россия, бестактен, поскольку любой конкретный ответ на него не служил бы делу укрепления мира и международного согласия. Можно сказать одно: “сдерживание” необходимо России для осуществления независимой внешней и внутренней политики.

Таким образом, рассматривая договор СНВ-2 с точки зрения его соответствия интересам безопасности России, мы делаем попытку в первую очередь оценить, обеспечивают ли остающиеся после его реализации СНВ достаточный уровень “сдерживания” и обеспечения национальных интересов России.

В этой связи объективно возникает несколько проблем.

Первая — связана с коренным изменением структуры и содержания стратегических ядерных сил (СЯС) России.

Дело в том, что основой советских СЯС всегда являлись межконтинентальные баллистические ракеты (МБР) наземного базирования, что было обусловлено как географическими и технологическими соображениями, так и экономическими возможностями — МБР самый дешевый в эксплуатации вид СНВ. Для современного геостратегического положения России, особенно в связи со значительным сокращением территории, усложнением обстановки с местами базирования подводных лодок, уменьшением возможностей для действий военно-морского флота, а также возникшими проблемами с боеспособностью нашей стратегической авиации и сложностей в экономике значение МБР в составе СЯС еще более увеличилось. Между тем и договор СНВ-1, и договор СНВ-2 главный удар “наносят” на ограничения и сокращения в первую очередь именно МБР. Такая нацеленность ведет к изменению структуры российских СЯС в невыгодном направлении.

Иными словами, договор требует радикального изменения как материальной основы, так и организационной структуры СНВ России. Должны быть ликвидированы МБР с РГЧ, в том числе тяжелые, обладающие огромным потенциалом преодоления ПРО, практической неуязвимостью от обычного оружия и высокой эффективностью в так называемом ответно-встречном ударе. Основой боевой мощи России должны стать дорогостоящие и весьма уязвимые в условиях создания американцами глобальной системы наблюдения подводные лодки-ракетоносцы. Для обеспечения их живучести требуются мощные морские силы общего назначения и развертывание сложнейших обеспечивающих систем, что в обозримый период Россия явно не сможет себе позволить. Иными словами, затраты на СНВ будут давать низкий экономический и стратегический эффект.

Договоренностью разрешается осуществлять сокращение боезарядов путем простого снятия части боеголовок с ракет. Последствия такого сокращения имеют явно дестабилизирующий характер, так как боеголовки будут находиться на складах и могут быть стороной оперативно установлены обратно в условиях обострения международной обстановки. Причем возможности США по такому наращиванию будут существенно большими (Россия — 2000 боезарядов, США — 4000 боезарядов).

Договор практически не препятствует воплощению в жизнь американской программы развертывания крылатых ракет морского базирования (КРМБ), по которым США имеют явное превосходство (предполагается развернуть до 400 таких ракет, тогда как у России их число вряд ли превысит одну-две сотни).

Условия договора позволяют американцам вывести из-под расчета 95 современнейших стратегических бомбардировщиков. В — 1В, которые способны нести 1520 ядерных боезарядов. Односторонность такого условия обусловлена практическим отсутствием современной стратегической авиации в России.

Вторая проблема связана с согласованным сторонами порядком переоборудования МБР с разделяющимися головными частями в моноблочные ракеты, а также с порядком сокращения числа боеголовок на БРПЛ.

Проблема возникла из желания Пентагона осуществить такие операции путем простого изъятия из головных частей излишних боеголовок. США настояли на том, чтобы это превращение допускалось без каких-либо конструктивных изменений ракеты или ее головной части. Российской стороне удалось распространить такой порядок переоборудования на некоторую часть своих ракет. Но все равно это не решает проблемы, которая заключается в том, что при таком переоборудовании ракет возможно просто возвратить изъятые боеголовки на прежнее место. Кстати, примерно того же самого результата американцам удалось добиться и в отношении своих 100 бомбардировщиков, которые Пентагон намерен также без переоборудования “переориентировать для решения неядерных задач”, разумеется, с выводом их из состава СЯС.

Правда, в договоре СНВ-2 имеются обязательства не возвращать изъятые боеголовки на прежнее место и не оснащать “переориентированные” бомбардировщики ядерным оружием. Однако одних только обязательств и строгих мер контроля недостаточно. Необходимы конструктивные материальные меры, исключающие саму возможность вернуть боеголовки на прежнее место.

Российские представители на переговорах могли бы последовать примеру американских коллег. Когда у них возникла похожая проблема, связанная с переоборудованием наших 90 пусковых установок тяжелых ракет под моноблочные МБР, они добились от российской стороны обязательства залить шахты пятиметровым слоем бетона и установить на их входе ограничительные кольца. Это было требование “супергарантии”, поскольку в переоборудованную под другую ракету шахтную пусковую установку нет возможности установить прежнюю ракету, имеющую и другие размеры, и другую конструкцию.

К сожалению, в данном случае российская сторона с большим вниманием отнеслась к заботам партнера, чем к своим собственным.

При том порядке переоборудования ракет и “переориентирования” тяжелых бомбардировщиков, которые согласованы в договоре СНВ-2, Россия рискует тем, что в определенных условиях, например, в случае выхода из договора, США могут незамедлительно вернуть на МБР и БРПЛ около 2750 боеголовок и на тяжелые бомбардировщики — до 2000 крылатых ракет. Риск США при подобном сценарии примерно в четыре раза меньше.

Таким образом, США получают подавляющее стратегическое преимущество над Россией в результате уничтожения основной военной мощи последней. Признавая катастрофические последствия ядерной войны для всего человечества и необходимость полного уничтожения ядерного оружия, а также бессмысленность содержания его огромных арсеналов, российская сторона упустила из поля зрения ряд других факторов обеспечения своей безопасности. Договор для США не является миротворческим актом, а продиктован объективной необходимостью избавиться от ставших ненужными излишков ядерного оружия, ставшего тормозом в дальнейшем развитии средств борьбы.

2. Военно-технические аспекты безопасности.

а) В результате такого радикального уничтожения огромного количества дорогостоящих и эффективных средств Россия должна перестроить всю организационную структуру своих вооруженных сил, что в обозримом будущем экономически ей непосильно. Кроме того, договор не гарантирует какой-либо компенсации для обеспечения военной безопасности современными обычными видами оружия. Война в зоне Персидского залива выявила многие стороны уязвимости инфраструктур объектов развитых стран от высокоточного оружия в обычном снаряжении.

С другой стороны, теряют смысл рассуждения и положения Основ военной доктрины РФ, если не будет уверенности в том, что и в период реализации договоров СНВ-1 и СНВ-2 и после того, как будут достигнуты предусмотренные ими уровни сокращений, стороны не предпримут попыток обзавестись противоракетной обороной территории своей страны. Они особенно опасны при сокращенных уровнях стратегических наступательных вооружений, когда реальность создания эффективной ПРО повышается, поскольку она была бы нацелена на перехват существенно меньшего количества боеголовок, которые могут быть запущены в ответном ударе “возмездия”. Создание такой ПРО вполне может обеспечить условия для безнаказанного ядерного шантажа или даже применения ядерного оружия.

В связи с договором СНВ-1 советская сторона, не добившись взаимности, сделала одностороннее заявление о том, что договор СНВ-1 может быть эффективным и жизнеспособным только в условиях соблюдения Договора по ПРО и что “исключительные обстоятельства”, о которых говорится в статье XVII договора СНВ-2, дающие основание для выхода из него, охватывают также обстоятельства, возникающие в связи с выходом одной из сторон из Договора по ПРО, либо в связи с его существенным нарушением.

Это было предупреждение американской стороне. И хотя американская сторона заявила в ответ, что все сказанное советской стороной не является основанием для выхода из договора СНВ-1, тем не менее советское заявление стало частью прилагаемых к этому договору документов, с чем США не должны не считаться.

Для условий договора СНВ-1 такое нестрогое решение не вызывало особой озабоченности, так как предусматриваемые сокращения и ограничения СНВ были более чем скромными и у Советского Союза оставались стратегические ракеты с РГЧ ИН, в том числе 154 тяжелых ракеты PC-20, каждая из которых имела 10 боеголовок и целый набор средств преодоления ПРО. Все это делало возможность создания эффективной ПРО, предусмотренной американской программой СОИ, весьма проблематичной. Следовательно, у советской стороны оставалась высокая степень уверенности, что реализация договора СНВ-1 будет осуществляться в условиях строгого соблюдения Договора по ПРО.

Теперь, когда предусматривается ликвидация всех МБР с РГЧ ИН, включая и российские тяжелые ракеты, а число стратегических баллистических ракет сокращается вдвое, задача создания эффективной ПРО становится реальной. Кроме того, в палате представителей конгресса США в октябре 1994 года было подчеркнуто (в выступлении зам. министра обороны), что “США заинтересованы в создании высокоэффективной ПРО региональных театров военных действий для защиты собственных вооруженных сил, а также сил союзников и дружественных стран”, при этом утверждалось, что такая “система противоракетной обороны региональных театров четко разграничается с системой ПРО” (“Договор СНВ-2: перспективы ратификации”. М., Московский центр Карнеги, 1995, стр. 87). Да и из Вашингтона постоянно поступают сигналы о все новых ассигнованиях, отпускаемых на программу СОИ. По данным, приведенным в статье С. Кини (см. там же, стр. 89), создание семейства систем для перехвата оперативно-тактических ракет на региональных ТВД может обойтись США минимум в 50 миллиардов долларов до 2010 года. При этом по тому же источнику три из шести систем, вошедших в программу, не отвечают Договору по ПРО. Есть основания считать, что США будут добиваться согласия России на внесение поправок к Договору по ПРО.

Следовательно, нерешенность вопроса о соблюдении Договора по ПРО создаст серьезную проблему обеспечению национальной безопасности России.

б) В договоре СНВ-2 не затрагивается проблема крылатых ракет морского базирования (КРМБ) большой дальности. Они по-прежнему остаются за рамками, установленными договорами СНВ-1 и СНВ-2. В связи с договором СНВ-1 они были упомянуты в так называемых “политически обязывающих” заявлениях, в которых стороны обещали объявлять свои планы развертывания этих ракет на ближайшие пять лет. Такие заявления предполагается делать ежегодно. При этом планы сторон в отношении КРМБ не должны выходить за пределы 880 единиц.

В связи с договором СНВ-1 “удельный вес” КРМБ в общем предельном уровне ядерных зарядов на стратегических носителях (6000 единиц) не превышал 15 процентов. Поскольку такими ракетами обладали обе стороны, они не вносили особого дисбаланса в стратегическое взаимоотношение сторон. В связи с договором СНВ-2 их значение заметно изменилось. Во-первых, теперь их “удельный вес” в составе СНВ составляет более 25 процентов. Во-вторых, как следует из рассмотрения вопроса о структуре СЯС сторон, в случае реализации договора СНВ-2 США и так получают заметное преимущество за счет БРПЛ и ТБ. Невключение в состав ограничиваемых МНВ крылатых ракет морского базирования может привести к дальнейшему дисбалансу СЯС России и США, поскольку КРМБ — это тот вид СНВ, по которому США имели, имеют и будут иметь превосходство, обусловленное общим превосходством на море.

Вот вкратце те проблемы политического и военно-стратегического характера, которые требуют решения при обсуждении вопроса о соответствии договора СНВ-2 интересам безопасности России.

3. Экономические возможности России по выполнению принимаемых по договору СНВ-2 обязательств. В связи с большим объемом работ по ликвидации СНВ, переоборудованию остающихся вооружений, а также необходимостью осуществлять эти работы параллельно с реализацией других международных соглашений, участницей которых является Россия, возникают сомнения в реальности ее возможностей выполнить взятые обязательства.

Наиболее сложными являются проблемы ликвидации жидкостных ракет, утилизации до ста тысяч тонн высокотоксичного ракетного топлива, для чего не только не подготовлена техническая база, но нет даже экологически приемлемой технологии. Не менее сложна проблема захоронения десятков реакторов атомных подводных лодок. Серьезной проблемой становится хранение и утилизация ядерных боеприпасов. Следует также иметь в виду, что наряду с ликвидацией большого количества вооружения и техники необходимо одновременно модернизировать остающиеся вооружения, приспосабливая их к требованиям договора СНВ-2.

Вопрос выполнения принимаемых Россией обязательств по договору СНВ-2 осложняется и тем, что ей придется параллельно ликвидировать около 40 тысяч тонн боевых отравляющих веществ и уничтожить производство химоружия. Американцы, имеющие 30 тысяч тонн 0В и готовую базу для их ликвидации, планируют затратить на эти цели до 10 миллиардов долларов. У нас количество 0В значительно большее, и нет ни одного завода, на котором можно было бы начать работы по их ликвидации.

Наконец, России придется продолжить выполнение обязательств по Договору об обычных вооруженных силах в Европе, одновременно решая задачу создания сбалансированных и надежных вооруженных сил России.

Не оценить физическую возможность соблюдения принимаемых обязательств, значит, поставить под удар безопасность России.

В связи с большим объемом задач по реализации договоров об ограничении и сокращении вооружений и вооруженных сил возникает третий важный вопрос, на который требуется найти положительный ответ перед тем, как принять решение о ратификации договора СНВ-2: не надорвется ли Россия, занимаясь этим наряду с выводом экономики из переживаемого глубокого экономического кризиса?

На основании всего сказанного можно сделать ряд общих выводов.
  1. Российская Федерация в современных условиях потеряла способность к немедленному так называемому “ответно-встречному удару”, к которому продолжительное время она намеревалась готовить свои средства возмездия против потенциального агрессора. Во-первых, изменилась геостратегическая обстановка, в которой оказалась Россия, угроза ядерной войны существенно снижена и вероятность “упреждающего” удара по объектам на территории России практически снята. Эти факторы учтены в Основных положениях военной доктрины РФ, и в них лишь зафиксирована возможность применения ядерного оружия в ответ на нападение агрессора. Реально же даже это весьма скромное упоминание сегодня уже потеряло свое значение, так как практически стало неосуществимым. О каком ответно-встречном ударе может идти речь в обстановке полного развала системы раннего радиолокационного обнаружения России. Напрашивается вывод о нецелесообразности для России сохранять прежнюю стратегическую ядерную триаду, основу которой составляли бы шахтные МБР, хотя обслуживание и содержание таких МБР значительно дешевле, чем любых других видов СНВ.
  2. Договор СНВ-2 наносит и сокрушительный удар по оборонной стратегической мощи России, запрещая тяжелые МБР — наиболее грозное оружие, которым обладала только наша страна. К 2003 году по условиям договора должны быть уничтожены все тяжелые ракеты. Кроме того, Россия потеряла и производственную базу как для их строительства, так и хотя бы поддержания в состоянии, пригодном к боевому применению. Ущемляет национальные интересы России и полный запрет на твердотопливные ракеты СС-24 (как мобильные, так и шахтные варианты). Представляются необоснованными подходы к классификации и оценке БРПЛ и РГЧ и мобильных МБР с РГЧ, ставящие их в различное положение. Запрет последних наносит национальным интересам России, ее обороноспособности и международному политическому престижу значительный ущерб. В этой связи возникает вопрос, какими побуждениями руководствуются США, которые непрестанно твердят о том, что их единственной целью является укрепление стратегической стабильности, а сами стремятся поставить Россию в невыгодное положение, получить явные военно-стратегические преимущества, ратифицируя договор по СНВ-2? Это подтверждает и другое положение договора, тоже выгодное для США и невыгодное для России: принципиальные положения по вопросу уменьшения количества боезарядов на МБР и БРПЛ.
  3. Сокращение количества боезарядов на МБР и БРПЛ предусмотрено на условиях, которые не выгодны России и выгодны для США. В случае денонсации договора и “дозагрузки” МБР и БРПЛ США получат преимущество в 763 боезаряда.
  4. Меры, установленные в целях исключения использования шахтных пусковых установок для тяжелых МБР, весьма обременительны для России: заливка бетоном на глубину 5 метров и установка ограничительных колец диаметром не более 2,9 метра. Эта мера относится только к России, так как у США нет тяжелых ракет, и является весьма затратной экономически. При осуществлении мер контроля, предусмотренных договором, это условие можно было исключить.
  5. Лимитированные сроки на уничтожение такого большого количества вооружений лягут непосильным бременем на экономику России, находящуюся и без того в глубоком кризисе.
  6. В случае создания США ПРО в нарушение договора 1972 года и разрыва договора по СНВ-2 они опять получают существенные преимущества над Россией в результате восстановления своих СНВ.
  7. В договоре СНВ-2 не учтены средства передового базирования США.
  8. Договор СНВ-2, поспешно заключенный в период эйфории в российско-американских отношениях, является опасным для России, тем более что признаки возникновения новой конфронтации уже проявляются достаточно четко, например, в тенденции к расширению НАТО на восток.

На мой взгляд, в сложившихся обстоятельствах было бы целесообразно принять следующие меры:
  1. Отложить ратификацию договора СНВ-2 до решения ряда жизненно важных для России проблем, а именно: принять государственную концепцию национальной безопасности; разработать и принять новую военную доктрину (для сокращения сроков — хотя бы уточнить прежнюю с целью исключения из нее положений, противоречащих национальной безопасности страны).
  2. До ратификации договора подготовить и предъявить США предложения о финансировании затрат на уничтожение и утилизацию намеченных видов вооружений.
  3. Настоять на проведении межгосударственных переговоров, целью которых должно быть устранение тех или иных недостатков договора СНВ-2, ущемляющих интересы России.
  4. Ввиду отсутствия у России экономических возможностей отодвинуть сроки выполнения принятых по договору обязательств не менее как не десять лет после вступления его в силу.
  5. Принять меры по вовлечению в процессы сокращения стратегических наступательных вооружений третьих государств. С этой целью выступить с инициативным предложением о подготовке нового договора — СНВ-3, в котором участвовали бы все пять ядерных держав.
  6. Ратификацию договора СНВ-2 осуществить после устранения дискриминационного положения России и внесения сторонами согласованных поправок в его содержание.
  7. Ратификацию договора произвести после прекращения деятельности по расширению НАТО.

Алексей ПОДБЕРЕЗКИН
"Свободная мысль" № 7 1996.