Geum.ru

Книга четвертая

Вид материалаКнига

Содержание


Великий поворот. 1942 год: сталинград и эль-аламейн
Подобный материал:
1   ...   27   28   29   30   31   32   33   34   ...   53

ВЕЛИКИЙ ПОВОРОТ. 1942 ГОД: СТАЛИНГРАД И ЭЛЬ-АЛАМЕЙН




Жестокие неудачи армий Гитлера в России зимой 1941/42 года и увольнение

ряда фельдмаршалов и генералов из высших эшелонов вновь возродили надежды у

антинацистских заговорщиков.

Им не удавалось привлечь к заговору ведущих командующих, пока их армии

одерживали одну блестящую победу за другой, а слава немецкого оружия и

германского рейха возносилась высоко до небес. Однако теперь гордые и до сей

поры непобедимые солдаты, увязая в жестокий мороз в снегах, отступали под

натиском противника, который проявил себя вполне достойным соперником;

потери за шесть месяцев превысили миллион человек; множество наиболее

известных генералов были уволены, причем некоторые, например Гепнер и

Шпонек, с позором, а большинство других подверг унижению и сделал козлами

отпущения жестокий диктатор {Среди тех, кого уволили, а затем вернули на

службу, были фельдмаршал фон Браухич, главнокомандующий сухопутными

войсками, фельдмаршалы фон Рундштедт и фон Бок, возглавлявшие соответственно

южную и центральную группу армий, и талантливейший командир танкового

корпуса генерал Гудериан. Командующий северной группой армий фельдмаршал фон

Лееб был освобожден от занимаемой должности 18 января 1942 года. Днем ранее

скончался от сердечного приступа фельдмаршал фон Рейхенау, незадолго до

этого принявший командование у Рундштедта. Генерал Удет из люфтваффе

застрелился 17 ноября 1941 года. Кроме того, около 35 корпусных и

дивизионных командиров были заменены во время зимнего отступления.

И это было только начало. Фельдмаршал фон Манштейн рассказал на

Нюрнбергском процессе о том, что происходило с генералами, когда они

проигрывали сражения или, набравшись мужества, возражали Гитлеру. "Из 17

фельдмаршалов, - сообщил он трибуналу, - 10 были отправлены домой, а троих

расстреляли после событий 20 июля 1944 года. Только одному фельдмаршалу

удалось удержаться на своем посту до конца войны. Из 36 полных генералов

(генерал-полковников) 18 были отправлены в отставку, пятеро погибли после

событий 20 июля или были с позором разжалованы. Только трем полным генералам

удалось пережить войну на своих постах". - Прим. авт.}.

"Время почти пришло", - сделал обнадеживающий вывод в своем дневнике 21

декабря 1941 года Хассель. Он и его единомышленники по заговору были

уверены, что прусский офицерский корпус отреагирует не только на гнусное

поведение фюрера по отношению к ним, но и на безумие верховного

главнокомандующего, ведущего их и их армии в условиях русской зимы к

катастрофе. Заговорщики были давно убеждены, что только генералы, стоящие во

главе войск, обладали реальной властью, чтобы свергнуть нацистского тирана.

Теперь у них появился шанс. Важнее всего было правильно выбрать время, пока

не поздно. Им было ясно, что после поражений в России и вступления Америки в

войну ее уже невозможно выиграть. Но она еще не была проиграна.

Антинацистское правительство в Берлине могло бы, по их убеждению, добиться

мирных условий, которые позволили бы Германии оставаться крупной державой и,

может быть, даже сохранить некоторые приобретения Гитлера - например,

Австрию, Судеты и Западную Польшу.

Эти мысли не покидали заговорщиков в конце лета 1941 года, когда

перспектива уничтожения Советского Союза все еще оставалась реальной. Текст

Атлантической хартии, составленный Черчиллем и Рузвельтом 19 августа, явился

для них тяжелым ударом, особенно пункт 8, который предусматривал разоружение

Германии до заключения соглашения о всеобщем разоружении. Для Хасселя,

Герделера, Бека и других членов оппозиционной группы это означало, что

союзники не собираются делать различия между нацистами и антинацистами, и

являлось доказательством, как выразился Хассель, "что Англия и Америка не

только ведут войну против Гитлера, но и намерены разгромить Германию и

сделать ее беззащитной". Этот аристократ, бывший посол, а в настоящее время

активный участник заговора против Гитлера, был полон решимости добиться

максимально возможного для Германии без Гитлера, но пункт 8, как отмечал он

в своем дневнике, "ликвидировал все мыслимые шансы на мир".

Атлантическая хартия разочаровала заговорщиков, но ее провозглашение,

очевидно, подтолкнуло к действию. Они понимали, что страну необходимо

избавить от Гитлера, пока у Германии, владевшей большей частью Европы,

имелась возможность вести переговоры о мире с выгодных для нее позиций. Они

не противились использованию гитлеровских завоеваний, чтобы получить

наиболее благоприятные условия для своей страны. Результаты серии

переговоров, которые вели в Берлине в конце августа Хассель, Попитц, Остер,

Донаньи и генерал Фридрих Ольбрихт, начальник штаба резервной армии, свелись

к тому, что "немецкие патриоты", как они называли себя, выставили "самые

скромные требования" союзникам, но, по словам Хасселя, имелись определенные

претензии, от которых они не могли отказаться. Что это за требования и

претензии, он не сказал, однако, судя по другим записям в его дневнике,

заговорщики ратовали за Германию в границах 1914 года на Востоке плюс

Австрия и Судетская область.

Но время поджимало. После заключительного совещания со своими

единомышленниками, состоявшегося в конце августа, Хассель записал в своем

дневнике: "Все единодушно убеждены, что скоро будет слишком поздно. Когда

наши шансы на победу окончательно улетучатся или станут очень

незначительными, то договариваться будет больше не о чем".

Были предприняты некоторые усилия склонить влиятельных генералов

согласиться на арест Гитлера во время летней кампании в России. Однако все

они оказались безуспешными, потому что великие полководцы, естественно,

оставались под впечатлением первоначальных ошеломляющих побед и, не

воспринимали всерьез разговоры о свержении человека, благодаря которому они

этих побед достигли. И все же эти усилия посеяли в умах военных некоторые

сомнения.

Центром заговора в армии в то лето была ставка фельдмаршала фон Бока,

группа армий которого наступала на Москву. Генерал-майор фон Тресков из

окружения фон Бока, первоначальный энтузиазм которого в поддержку

национал-социализма настолько развеялся, что он примкнул к заговорщикам,

даже стал одним из вожаков. Ему помогали Фабиан фон Шлабрендорф, его

адъютант, и еще два заговорщика, которых они пристроили к фон Боку в

качестве адъютантов: граф Ганс фон Харденберг и граф Генрих фон Леендорф,

оба потомки старых немецких фамилий {Леендорф был казнен нацистами 4

сентября 1944 года. - Прим. авт.}. Они поставили перед собой задачу убедить

фельдмаршала согласиться на арест Гитлера во время одного из его визитов в

ставку группы армий. Однако убедить Бока было трудно. Хотя он и проповедовал

отвращение к нацизму, но высоко поднялся именно при нацизме и был слишком

тщеславен и честолюбив, чтобы рисковать на этой стадии игры. Однажды, когда

фон Тресков попытался было указать ему, что фюрер ведет страну к катастрофе,

Бок закричал: "Я не позволю нападать на фюрера!"

Тресков и его молодой адъютант были обескуражены, но не испугались. Они

решили действовать самостоятельно. Во время посещения фюрером 4 августа 1941

года штаба группы армий в Борисове они планировали захватить его по пути с

аэродрома в район расположения фон Бока. Но действовали они все еще как

дилетанты и не учли мер безопасности, которые предпринимала охрана фюрера.

Передвигался Гитлер в окружении своих телохранителей из СС, от автомобиля,

присланного на аэродром штабом, отказался, поскольку сюда заранее прибыла

целая кавалькада автомашин, и два офицера штаба не смогли даже приблизиться

к фюреру. Это фиаско - нечто подобное, вероятно, происходило и раньше -

явилось для армейских заговорщиков поучительным уроком. Во-первых, добраться

до Гитлера оказалось далеко не легким делом: его всегда надежно охраняли.

Во-вторых, его захват и арест вряд ли решили бы проблему, поскольку

генералы, занимающие ключевые посты, были слишком трусливы или слишком верны

присяге, чтобы помочь оппозиции довести дело до конца после устранения

фюрера. И примерно в это время, то есть осенью 1941 года, некоторые молодые

армейские офицеры, в основном гражданские лица, подобно Шлабрендорфу, совсем

недавно надевшие военную форму, невольно пришли к заключению, что ее

простейшим, даже, пожалуй, единственным решением является убийство Гитлера.

Освободившись от личной клятвы на верность лидеру, робкие генералы пошли бы

на сотрудничество с новым режимом и обеспечили ему поддержку армии.

Однако заговорщики, находившиеся в Берлине, еще не были готовы пойти

так далеко. Они составили идиотский план под названием "Изолированная

акция", который как они почему-то полагали, успокоит совесть генералов,

клявшихся фюреру в верности, и в то же время позволит иv избавить от него

рейх. Даже сегодня трудно следить за ходом их мышления, но идея в основном

сводилась к тому, что высшие военачальники как на Востоке, так и на Западе

по заранее условленному сигналу просто откажутся подчиняться приказам

Гитлера как главнокомандующего вооруженными силами. Это, конечно, явилось бы

нарушением клятвы на верность фюреру, но софисты в Берлине делали вид, что

не понимают этого. Во всяком случае, они объясняли, что подлинная цель этого

варианта - создание неразберихи, во время которой генерал Бек при поддержке

отрядов из резервной армии захватит власть, сместит Гитлера и объявит

национал-социализм вне закона.

Однако резервная армия едва ли представляла собой военную силу; она

напоминала скорее разношерстное сборище рекрутов, которые проходили

непродолжительную боевую подготовку, прежде чем отправиться на фронт в

качестве пополнения. Некоторых высокопоставленных генералов на Востоке или в

оккупационных зонах, в чьем подчинении находились испытанные в сражениях

войска, предстояло перетянуть на свою сторону, чтобы заговор действительно

удался. Одним из таких военачальников был фельдмаршал фон Вицлебен, ставший

командующим войсками на Западе. Он относился к числу тех, кто вместе с

Гальдером планировал арест Гитлера в Мюнхене, и вполне естественно, что

выбор пал на него. Чтобы ввести в курс дела его, а также генерала Александра

фон Фалькенхаузена, немецкого командующего в Бельгии, заговорщики направили

к ним в середине января 1942 года Хасселя. Находясь под наблюдением гестапо,

бывший посол замаскировал свою поездку чтением лекций для немецких офицеров

и сотрудников оккупационного аппарата по теме "Жизненное пространство и

империализм". Между лекциями он в частном порядке совещался в Брюсселе с

Фалькенхаузеном, а в Париже с Вицлебеном и составил об обоих благоприятное

мнение, особенно о последнем.

Оказавшись во Франции на второстепенных ролях, в то время как его

коллеги руководили крупными сражениями в России, Вицлебен жаждал действий.

Он заявил Хасселю, что идея "изолированной акции" является утопией.

Единственный способ решения проблемы - прямое свержение Гитлера, и он готов

играть ведущую роль в этом деле. Самым благоприятным временем для нанесения

удара, вероятно, будет лето 1942 года, когда возобновится немецкое

наступление в России. Чтобы предстать к этому дню в отличной форме, он даже

вознамерился сделать небольшую хирургическую операцию. К несчастью для

фельдмаршала и его единомышленников по заговору, это решение привело к

катастрофическим последствиям. Подобно Фридриху Великому и многим другим,

Вицлебен страдал геморроем {Прусский король часто жаловался на этот недуг,

который, как он утверждал, являлся для него помехой как в умственном, так и

в физическом труде. - Прим. авт.}. Такого рода операция считалась у хирургов

несложной, однако, когда Вицлебен весной 1942 года взял краткосрочный отпуск

по болезни, Гитлер, воспользовавшись ситуацией, уволил фельдмаршала в

отставку, заменив его Рундштедтом, у которого не было ни малейшего желания

участвовать в заговоре против фюрера, хотя последний совсем недавно обошелся

с ним довольно гнусно. Таким образом, главная надежда заговорщиков в армии

рухнула - фельдмаршал оказался не у дел. А установить новый режим без войск

было просто невозможно.

Руководители заговора были сильно обескуражены. Они вели тайные

совещания, что-то планировали, но не могли преодолеть постигшего их

разочарования. "Как представляется в данный момент, невозможно ничего

предпринять против Гитлера", - отвечал Хассель в конце февраля 1942 года

после одного из бесчисленных секретных совещаний.

Однако можно было обдумать и привести в систему свои идеи относительно

того, какое правительство они хотят видеть в Германии после свержения

Гитлера, навести порядок в своей хаотичной и пока еще совершенно

неэффективной организации, которой предстояло взять на себя заботы по

созданию этого правительства в будущем. Руководители тайного сопротивления,

в большинстве своем люди преклонных лет, придерживались консервативных

взглядов и ратовали за восстановление монархии Гогенцоллернов, однако долго

не могли прийти к единому мнению, которого из принцев возвести на трон.

Попитц, один из главных заговорщиков из числа гражданских, желал видеть на

троне кронпринца, но его отвергало большинство других. Шахт отдавал

предпочтение старшему сыну кронпринца, принцу Вильгельму, а Герделер -

младшему сыну Вильгельма принцу Оскару Прусскому. Все были согласны только в

одном - что четвертый сын кайзера, принц Август Вильгельм, по прозвищу Ауви,

из числа возможных кандидатур исключается, поскольку является фанатичным

нацистом, группенфюрером СС.

И все же к лету 1941 года было достигнуто более или менее приемлемое

соглашение: наиболее подходящей кандидатурой на трон был признан Луи

Фердинанд, второй из сыновей кронпринца {Старший сын кронпринца, Вильгельм,

умер от ран, полученных в бою на территории Франции 26 мая 1940 года, -

Прим. авт.}. Было ему в то время тридцать три года, и он уже пять лет

работал на фабрике Форда в Деарборне, был служащим на авиалиниях люфтганзы,

находился в контакте с заговорщиками и сочувствовал им. Этого

представительного молодого человека в конце концов сочли наиболее

желательной из Гогенцоллернов фигурой в качестве претендента на трон. Он

разделял настроения двадцатого столетия, был демократичен и интеллигентен. У

него была привлекательная, рассудительная и мужественная жена, принцесса

Кира, бывшая русская великая княжна, и, кроме того, - немаловажный момент

для заговорщиков - он слыл личным другом Рузвельта, поскольку по приглашению

президента супружеская пара останавливалась в 1938 году в Белом доме во

время своего медового месяца.

Хассель и некоторые из его друзей не были убеждены, что Луи Фердинанд

является идеальной кандидатурой. "У него отсутствуют многие качества, без

которых нельзя выполнить отведенную ему роль", - мрачно комментировал

Хассель в своем дневнике выбор, сделанный в рождественские дни 1941 года

заговорщиками. Однако других эта кандидатура вполне устраивала.

В центре внимания Хасселя оставалось будущее немецкое правительство.

Еще год назад, проконсультировавшись с генералом Беком, Герделером и

Попитцем, он набросал программу правительства на переходный период, которую

детализировал в проекте, составленном в конце 1941 года. В проекте он

предусматривал восстановить свободу личности, а до принятия постоянной

конституции возложить верховную власть на регента, который в качестве главы

государства будет назначать правительство и государственный совет. Все это

выглядело довольно авторитарно, и некоторые заговорщики во главе с

Герделером отвергли данный вариант, предложив взамен проведение плебисцита,

с тем чтобы временное правительство получило поддержку народа и подтвердило

свой демократический характер. Однако ввиду отсутствия чего-либо лучшего

план Хасселя в целом был принят, по крайней мере как заявление о принципах.

Он был заменен более либеральной и более обстоятельной программой,

разработанной в 1943 году под давлением группы Крейсау, возглавляемой графом

Гельмутом фон Мольтке.

Наконец, той же весной 1942 года заговорщики официально выдвинули

руководителя. Все назвали таковым генерала Бека, принимая во внимание не

только его ум и характер, но и его авторитет среди генералов, его репутацию

в стране и за границей. Однако в организационном отношении заговорщики были

настолько апатичны, что фактически так и не поставили его руководителем. А

некоторые, подобно Хасселю, восхищаясь бывшим начальником генерального

штаба, втайне продолжали сомневаться относительно правильности выбора.

"Главная трудность, связанная с Беком, - писал Хассель в своем дневнике

незадолго до рождества 1941 года, - состоит в том, что он очень уж питает

склонность к теоретизированию. Как говорит Попитц, человек тактики, но с

небольшой силой воли". Подобная оценка, как потом выяснилось, была вполне

обоснованна, а такой изъян в характере генерала, как поразительное безволие,

привел в конечном счете к трагическим последствиям.

Тем не менее в марте 1942 года после многих секретных совещаний

заговорщики решили, как писал Хассель, что "Бек должен держать в своих руках

все нити", а в конце месяца бывший посол пояснял, что Бек официально назван

главой нашей группы.

Однако, если попытаться проанализировать деятельность заговорщиков в

этот период по записям, то приходишь к выводу, что программа их оставалась

расплывчатой и нереальной, а деятельность даже самых активных его участников

сводилась к бесконечным разговорам. Им было известно, что Гитлер планирует

возобновить наступление в России, как только подсохнет земля. Это, по

признанию самих заговорщиков, могло подтолкнуть Германию еще дальше к

пропасти. И тем, не менее они, хотя и много говорили, ничего не

предпринимали. 28 марта 1942 года, сидя на даче возле Эбенхаузена, Хассель

записал в своем дневнике: "В последние дни в Берлине у меня были

обстоятельные разговоры с Иессеном {Иенс Петер Иессен, профессор экономики в

Берлинском университете, являлся одним из мыслящих участников заговора. В

период с 1931 по 1933 год слыл ревностным нацистом и одним из немногих

истинных интеллектуалов в партии. Однако, быстро разочаровавшись в нацизме,

стал фанатичным антинацистом. Был арестован в связи с причастностью к

заговору 20 июля 1944 года и в ноябре того же года казнен в тюрьме

Плетцензе. - Прим. авт.}, Беком и Герделером. Перспективы не очень хорошие".

А могли ли они быть очень хорошими? Ведь не существовало даже плана

действий. И именно теперь, когда время еще не было упущено. А у Адольфа

Гитлера к началу весны, третьей военной весны, имелись и планы предстоящей

кампании, и неудержимая воля, чтобы претворить их в жизнь.


Последнее крупное немецкое наступление


Хотя безрассудство Гитлера, не разрешившего своевременно отступить

немецким армиям в России, привело к тяжелым потерям в живой силе и технике,

к деморализации многих частей и к обстановке, которая в течение января -

февраля 1942 года грозила обернуться полной катастрофой, несомненно и то,

что фанатичная решимость Гитлера выстоять и сражаться помогла остановить

мощную волну советского наступления. Традиционное мужество и выносливость

немецких солдат сделали остальное.

К 20 февраля русское наступление от Балтики до Черного моря выдохлось,

а в конце марта началась весенняя распутица, которая принесла с собой

относительное затишье на огромной протяженности кровопролитном фронте. Обе

стороны исчерпали свои возможности. Сводка немецкой армии от 30 марта 1942

года показывала, какой ужасной ценой были оплачены зимние бои. Из 162 боевых

дивизий на Востоке только восемь были готовы к наступательным действиям. В