Виктор Тихонов Выбираем Отечество Луганск-2006

Вид материала

Документы

Содержание «переведіть мене через майдан «государство стало жертвой «перегрузки» «государственный деспотизм нового типа – всенародно избираемый деспотизм» «те государства способны становиться большими, в которых большими являются малые люди» «гражданское общество чрезвычайно хрупко, оно не может оставаться гражданским, если в него политическими методами не привносить С чего начинается Родина?С картинки в твоем букваре,С хороших и верных товарищей,Живущих в соседнем дворе. «нет, не виновен, но не заслуживает снисхождения» «любіть україну, як сонце, любіть Як пісню, що лине зорею… «власть развращает. абсолютная власть «регионализм есть магистральный путь

Подобный материал:

• Город луганск украина город луганск – ресурс развития луганской области и украины, 236.97kb.
• Настройка модема Шаг, 44.43kb.
• Тихонов Сергей Сергеевич Тюгашев Тимофей Евгеньевич Фоменко Эварист Максимович Цыренов, 53.22kb.
• Российский Университет Дружбы Народов Кафедра математических методов анализа экономики, 17.48kb.
• Рассказ о нем можно смело начинать с любого из тренерских сезонов Бескова все в его, 1481.61kb.
• Конкурс краеведческих исследовательских работ «Отечество 2006», 270.92kb.
• Для работы с Web-интерфейсом настройки откройте Web-браузер (например, Internet Explorer), 12.57kb.
• Решение. Метод контурных токов, 63.32kb.
• Выбираем профессию выбираем судьбу, 87.23kb.
• Нажимаем правой кнопкой мыши на значке «Подключение по локальной сети», в появившемся, 27.35kb.

Виток второй, или Не все то золото, что блестит

«ПЕРЕВЕДІТЬ МЕНЕ ЧЕРЕЗ МАЙДАН,
ДЕ ЖІНКА ПЛАЧЕ…»

Виталий Коротич,
украинский поэт

Не стоит искать сложное там, где достаточно и простого, сказал один мудрый человек. Сложное или простое это понятие — демократия? Что мы ищем в нем, с какой меркой подходим, в конце концов, что чувствуем, когда слышим это слово? Сама история распорядилась и отобрала у политиков и государственных мужей, философов и публицистов исключительное право пользоваться им. Жаль только, что каждый вкладывает в это слово свой смысл. И видит в нем то, что сам хочет видеть. Толкуют нам с высоких трибун о демократическом обществе, его стандартах и даже успехах, а каждый, кто слышит, сразу же примеряет сказанное к реальности. И, оглядываясь вокруг, не понимает: почему же ее не видно?

Демократия остается мечтой:

— как отождествление с народовластием,

— как источник власти и гарантия равноправия граждан,

— как синоним прав и свобод граждан, обеспечивающих свободу творчества, стимулирующих и развивающих личную инициативу и больше всего отвечающих человеческой потребности самореализации,

— как оценка высокого качества власти.

Ведь в ней мы хотим видеть гармонию, этакое идеальное государство аристотелевского покроя, где народ не только имеет право распоряжаться властью, но и на самом деле распоряжается ею. Эти мысли на протяжении веков находили продолжение в трудах великих мыслителей, в политической науке и практической деятельности общественных и партийных лидеров. В течение тысячелетий эти мысли существенно не изменились, ведь цель у людей всех времен и народов одна. Современным языком она звучит так: зажиточная жизнь в демократическом, правовом, цивилизованном государстве. Хотим этого, естественно, и мы. Но вот быть или не быть Украине именно таким государством в самом центре Европы? Вопрос не из легких. Но каждое общество, каждый народ рано или поздно на него должен отвечать. И отвечать честно.

Откровенно говоря, у нас сегодня демократия (читай — власть народа) умело заменена фальшивыми псевдодемократическими институциями. Они не выдерживают проверки реальной жизнью на результативность, и их демократическая сущность теряется в бурных потоках популизма, пышнословия и демагогии, с помощью которых манипулируют сознанием людей. Собственно говоря, так вышло, что эти «три составные части и три источника» старого коммунистического режима мы перенесли в независимость, и недобросовестные политики пользуются ими на все сто.

Шаблонное возражение — мол, в Украине уже больше года новая власть, которая прошла горнило выборов, которую поддержал многотысячный Майдан, следовательно – это власть от народа, который автоматически ставит ее в ранг демократической. Но вот приблизила ли эта демократическая власть хоть на йоту к процессу управления государством рядовых граждан? Почувствовали ли мы с вами, что наши голоса, мысли, чаяния о будущем чего-то достойны и кроме нас самих кому-то нужны? Нет, продолжается процесс отчуждения народа от власти. Более того, именно на наших глазах разворачивались коррупционные и кумовско-семейные скандалы новой власти и в столице, и в регионах. Хоть все это и происходило публично, но более демократичной власть, к сожалению, не стала.

И именно сейчас нашу власть стоит предостеречь от популизма, заигрывания и спекуляций на повседневных заботах и интересах людей. Удивительно, но ведь еще Аристотель и Платон предупреждали нас об этом: подобные «демократии» перерождаются в чудовища под названием охлократия – власть толпы (как антипод власти народа). Но толпа никогда не была и не будет надежной опорой управления. Так может возникнуть только диктатура, которая по привычке будет именоваться демократией.

Краеугольным камнем демократии является вопрос об участии граждан в управлении собственным государством. Научная мысль выделяет немало вариантов демократии: христианскую и консоциативную, элитарную и партиципаторную, плебисцитарную и даже дефект­ную (именно к данной разновидности западные ученые относят политический режим в Украине).

Современной действующей моделью либеральной демократии и сочетанием ее с религиозными моральными ценностями является христианская демократия, которая имела широкую политическую практику в Германии, Австрии, Франции, Италии и отстаивалась такими европейскими политиками, как К.  Аденауэр, И. Штраус, Г. Коль, А. Моро, А. Фанфани, известным теоретиком государственного строительства Л. Эрхардом.

Главными отличиями христианской демократии является приоритет естественных прав личности и принципов свободы, солидарности и общего блага, приводимых в гармоничное единение государством и органами государственного управления. Ведущую роль в христианской парадигме играет принцип субсидиарности, предложенный в свое время католическим социальным учением и являющийся, по сути, требованием широкой децентрализации власти, максимального усиления роли и полномочий местного самоуправления.

«ПОЛИАРХИЯ ЕСТЬ ПОЛИТИЧЕСКИЙ ПОРЯДОК, КОТОРЫЙ ОТЛИЧАЕТСЯ В САМОМ ОБЩЕМ ВИДЕ ДВУМЯ МАСШТАБНЫМИ ХАРАКТЕРИСТИКАМИ: ГРАЖДАНСКИЕ ПРАВА ПРЕДОСТАВЛЕНЫ ОТНОСИТЕЛЬНО БОЛЬШОМУ КОЛИЧЕСТВУ ВЗРОСЛЫХ, А САМИ ЭТИ ПРАВА ПОЗВОЛЯЮТ ПРОЯВЛЯТЬ НЕСОГЛАСИЕ И ПУТЕМ ГОЛОСОВАНИЯ СМЕЩАТЬ НАИВЫСШИЕ ДОЛЖНОСТНЫЕ ЛИЦА В ГОСУДАРСТВЕННОМ УПРАВЛЕНИИ»

Роберт Даль,
американский политолог

Консоциативная демократия признана наилучшей формой народо­властия для многосоставных обществ, многонациональных государств. Она предусматривает определенное распределение полномочий в области исполнительной власти – осуществление государственного управления большой коалицией представителей основных групп (сегментов) общества при значительной их автономии. Последнее достигается делением политических решений – те, что касаются всего населения, принимаются совместно всей коалицией, те же, которые касаются отдельных сегментов общества, принимаются самими этими сегментами.

Эта теория предусматривает открытость элит, постоянную ротацию правительственной коалиции и принцип автономности политических субъектов. Для более эффективного отстаивания интересов малых групп в условиях консоциативной демократии последние получают искусственно завышенное представительство в структурах общества и даже право вето на решения, которые касаются прав и свобод этих групп (например, право на развитие и употребление собственного языка, культуры).

Плебисцитарная, или партийная, модель демократии предусматривает, что не все социальные группы должны заниматься политикой, а отдает приоритет группам политически специализированным – политическим партиям. По этой теории влияние граждан на власть ограничивается голосованием за ту или иную партийную программу, которая наиболее отвечает интересам гражданина. Власть при этом формируется путем прямых выборов, причем формирование парламента происходит исключительно по пропорциональной системе, кроме того право вы­движения отдельных должностных личностей (президента, губернаторов, мэров и тому подобное) также принадлежит партиям. Плебисцитарная демократия предусматривает высокую степень политической структуризации общества и возможности политической или социальной реализации личности исключительно через партийную деятельность.

Однако мировая и украинская практика свидетельствует, что граждан с политическим самосознанием в обществе меньшинство, а современные политические партии являются скорее не выразителями интересов определенных слоев общества, а «политическими машинами» отдельных лидеров или финансово-промышленных групп. При таких условиях искажается сама сущность народовластия, а реальная власть в государстве будет принадлежать нескольким партийно-политическим кланам.

Элитарная демократия предоставляет народу право только в ходе выборов участвовать в процессе распределения власти, делегируя ее конкурирующим группам политиков и бюрократического аппарата. Право же управлять государством предоставляется политической элите – выбранным профессиональным политикам.

Партиципаторная демократия предусматривает активное участие граждан в обсуждении и принятии решений по самым главным проблемам общественной жизни и государственного управления, сознательное и активное участие в политических процессах. Партиципаторное общество обеспечивает подлинную свободу, равное право на саморазвитие, политическую эффективность управления. В таком обществе граждане хорошо осведомлены, заинтересованы в собственной причастности к процессам государственного управления. Тем самым партиципаторная концепция трактует демократию как широкое самоуправление граждан. При этом политическое участие трактуется не как средство для достижения определенной цели, а как непосредственно цель сама по себе. Государственное управление должно всячески способствовать участию граждан не только в демократических всенародных выборах, но и в работе максимально возможного количества органов власти, контроля деятельности должностных лиц государства, решению самых главных вопросов развития государства на всенародных референдумах. Партиципаторная модель предусматривает акцентирование на принципе децентрализации власти, широкого развития самоуправления и муниципального управления.

В таком ракурсе важнейшей функцией выборов становится выдвижение и закрепление элит, а народовластие выполняет исключительно техническую функцию. Институт выборов рассматривается, в первую очередь, как средство отбора наиболее компетентной элиты, способной взять на себя ответственность за управление государством, которое побуждает элиту чувствовать свою ответственность за политические решения.

Конечно, у каждой из этих концепций можно найти преимущества и недостатки. Ведь ничего идеального не бывает, как несовершенен и сам человек. А если человек наделен властью – не каждому по силам такое испытание. Так где же выход? Страны, которые прошли непростой процесс становления гражданского общества, сумели совместить лучшие черты упомянутых концепций. Элитарность эффективно работает в высших эшелонах управления, качество управления обеспечивается принципом субсидиарности и широкой децентрализации власти, а «демократия участия» приносит самые весомые результаты в регионах, на уровне местного самоуправления, где эффективно защищаются и отстаиваются интересы всех малых социальных групп и народов.

Многие политологи сходятся во мнении, что примером политической системы, которая ограждает общество от тирании, является полиархия. Американский политолог Р. Даль называет полиархичной такую политическую систему, которой присуща множественность центров власти, а следовательно, и элитных групп в демократическом обществе. Соответственно этой трактовке — вместо единственного центра суверенной власти должна быть множественность таких центров, но ни один из них не может быть суверенным сам по себе. Многие ученые считают, что примером такой полиархической системы является политический режим США, где эффективно работает именно множественность власти.

Тот же Р. Даль в работе «Полиархия: участие и оппозиция» отмечал, что это «...есть политический порядок, который опирается на семь основных институтов, и все они должны действовать, чтобы система была признана полиархией:

1. Выборные должностные лица (elected officials). Контроль за решениями правительства по поводу политического курса конституционно закреплен за должностными лицами, которые избираются.

2. Свободные и честные выборы (free and fair elections). Выборные должностные лица избираются путем частых и честно проводимих выборов, в ходе которых принуждение происходит относительно редко.

3. Всеобщее голосование (inclusive suffrage). Практически все взрослое население имеет право голосовать на выборах должностных лиц.

4. Право претендовать на выборную должность (right to run for office). Почти все взрослое население имеет право претендовать на выборные должности в правительстве, хотя возрастные ограничения могут быть выше, чем для голосования.

5. Свобода слова (freedom of expression). Граждане имеют право выражать свои мнения без угрозы сурового наказания по самому широкому кругу политических вопросов, включая критику должностных лиц, правительства, режима, социально-экономического порядка и господствующей идеологии.

6. Альтернативная информация (alternative information). Граждане вправе обращаться к альтернативным источникам информации. Более того, альтернативные источники информации существуют и защищены законом.

7. Независимость самоорганизации (association autonomy). Для обеспечения своих прав, включая перечисленные выше, граждане также владеют правом создавать относительно независимые ассоциации или организации, в том числе независимые партии и группы интересов».

«ГОСУДАРСТВО СТАЛО ЖЕРТВОЙ «ПЕРЕГРУЗКИ»

Дж. Кин,
американский философ

Какова же, исходя из этих теоретических моделей, демократия в Украине? К сожалению, западная политическая наука говорит о нас как о классическом примере демократии «дефектной» — такой, при которой формально существуют демократические институты, право народа на осуществление власти закреплено в Конституции, но вот реального наполнения этих прав в стране не наблюдается. Судебная система в странах с дефектной демократией совершенно не защищает политические права и свободы граждан, а произвол властей случается повсеместно и не только не пресекается судами, а напротив – суды являются одним из инструментов такого произвола.

Одной из предпосылок, приведших к возникновению дефектности украинской демократии, является, по утверждению Джо

на Кина, известнейшего специалиста в сфере гражданского общества, посягательство государства на прерогативу «всезнания» социальных нужд и потребностей граждан. Патерналистическое восприятие государства и власти, доставшееся нам в наследство от советской империи, диктует надежды граждан на правительство и чиновников, занимающихся социальным обеспечением и «знающих по долгу службы, как должно быть лучше». Но в мире никто и никогда не позаботится о твоих насущных проблемах лучше, чем ты сам. В погоне за «общими» показателями чиновники всегда забывают конкретного «маленького» человека. Централизованное государство отнимает у человека возможность и даже самое желание взять на себя ответственность за свою судьбу, самому строить собственное счастье.

Десятилетия доминирования центральной власти привели к атрофированию местного самоуправления, слабости региональных и местных властей. В результате и само государство оказалось не в состоянии обеспечить провозглашенные социальные стандарты. И тогда включались совсем другие механизмы: насаждался псевдофедерализм, создавались искусственные проблемы, тотальный дефицит, а бюрократия «титаническими усилиями» их преодолевала, утверждая в глазах общества свою значимость и незаменимость. Бюрократия выдумала себе функцию обслуживания – «слуги народа», — при которой не было даже мысли о каком-либо недоверии к государству. Ведь успехи всегда отражали заботу партии и государства о человеке, а просчеты и ошибки принадлежали «отдельным» нерадивым чиновникам, не справившимся со своими обязанностями и политической установкой партии. Современная административно-бюрократическая система органично соединила политику и государственное строительство, экономику и социально-бытовые проблемы. Невероятное конгломеративное переплетение интересов частных, местных, региональных и общенациональных в одном клубке запутанных государственных проблем привело к невозможности выстраивания иерархии компетенций и ответственности, а значит – к системной невозможности решить все эти проблемы в принципе, к еще большему отчуждению людей от власти.

К сожалению, по большому счету, мы ни разу не поставили вопрос об искоренении этого советского наследия, преодолении патерналистических настроений общества и тотальных притязаний на власть со стороны бюрократии. Мы так и не поняли, что свобода невозможна без ее институционного, правового и административного обеспечения. Лишив граждан гарантированной защиты конституционных прав и свобод от административного произвола, мы свели стремление к свободе до примитивного манипулирования на выборах самыми благородными устремлениями людей. Минувший год – ярчайшее подтверждение этому!

Реализовать свободу без утверждения гражданского общества невозможно.

«ГРАЖДАНСКОЕ ОБЩЕСТВО ЕСТЬ СОВОКУПНОСТЬ ИНСТИТУТОВ, ЧЛЕНЫ КОТОРЫХ ГЛАВНЫМ ОБРАЗОМ УЧАСТВУЮТ В СЛОЖНОЙ СИСТЕМЕ НЕГОСУДАРСТВЕННОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ – В СФЕРЕ ЭКОНОМИЧЕСКОГО ПРОИЗВОДСТВА И КУЛЬТУРЫ, СЕМЕЙНОЙ ЖИЗНИ И ДОБРОВОЛЬНЫХ АССОЦИАЦИЙ – И КОТОРЫЕ ТАКИМ ОБРАЗОМ СОХРАНЯЮТ И ПРЕОБРАЗУЮТ СВОЮ ИДЕНТИЧНОСТЬ, ОСУЩЕСТВЛЯЯ ВСЕ ВИДЫ ДАВЛЕНИЯ ИЛИ КОНТРОЛЯ В ОТНОШЕНИИ ИНСТИТУТОВ ГОСУДАРСТВЕННОЙ ВЛАСТИ»

Дж. Кин

Контроль государственной власти – вот ключ к свободе, вот ключ к истинной демократии. И этот контроль невозможен, если власть монополизирована – тираном ли, партией ли, «народным» ли президентом. Этот контроль наиболее успешен в условиях рассредоточения власти, разделения ее между ветвями и уровнями, между центром и регионом, районом и городом. Именно об этом писали классики теории гражданского общества Георг Гегель, Томас Пейн, Джон Милль, Алексис де Токвиль и другие.

Мы же, не уяснив сущности взаимодействия государства и гражданского общества, стали строить демократию с централизованной диктатурой бюрократического аппарата, своеволием чиновников и исполнительной импотенцией местного самоуправления. Наши сограждане в перетряске государства оказались в большой степени маргинализованными, не желающими и не способными сообща отстаивать собственные интересы. Более того, первые же такие попытки (в Северодонецке и Харькове) тут же были объявлены вне закона! Власть продолжает быть экстерриториальной, всеобщей, а значит – с точки зрения обывателя – чужой.

Когда заходит речь об эффективности новой власти в нашей стране, то политики и разного рода эксперты говорят о прозрачности управления, созданных президентскими указами и постановлениями Кабмина общественных советах, совещательных органах и целых сонмах штатных, внештатных, общественных, музыкальных, гуманитарных и т.п. советников. Но никто из политиков не берет на себя смелость заявить о множественности центров принятия решений, что лишь по сути и равноценно настоящему народовластию.

Центральная власть, чтобы стать эффективной, обязана не просто поделиться частью своих полномочий (это постоянно декларируется перед телекамерами), она в конце концов должна отдать эту власть громадам. Субсидиарность в Украине должна наполниться реальным смыслом и содержанием, а не являться пустопорожней словесной погремушкой для манипуляции обществом. Ведь только принятые на региональном уровне решения локального обустройства могут быть действительно эффективными, воспринятыми гражданами и оттого – действенными. К их реализации можно привлекать широкие слои населения – это уже мировая практика. Но у нас действительно боятся даже говорить о децентрализации и федерализме. Словно по чьему-то злому помыслу, этим классическим понятиям навязан негативный смысл, а сама форма государственного устройства по образу и подобию США и Европы объявлена крамолой.

Если вдуматься, основания такого табу на политическую дефиницию понять не тяжело. Реальное положение вещей откровенно демонстрирует: внедрение федерализма объективно будет требовать демократии в сущности, и никакие массовые, пусть даже многотысячные майданные обряды и заклинания ее не заменят. Демократия, которой присуще активное участие граждан в решении государственных дел, и теория федеральной системы органически связаны между собой.

Современный украинский истеблишмент всячески блокирует доступ народа к знаниям о демократии, о федерализме. С высоты печерских холмов видится лучше? Надо держать настоящие знания под семью замками, а народ — в страхе? И пока некоторые политические элиты (вот только отвечают ли они значению слова «наилучший»?) развивают очередное демагогичное направление, рядовые граждане опять напуганы – какой дежурный эксперимент под вывеской демократии на наши шеи придумает власть?

Формирование развитого института самоуправления в городах, поселках и селах невозможно без изучения механизмов федерализма, без привлечения людей к реальному коллективному управлению мест­ными природными ресурсами и развитию территорий.

«ГОСУДАРСТВЕННЫЙ ДЕСПОТИЗМ НОВОГО ТИПА – ВСЕНАРОДНО ИЗБИРАЕМЫЙ ДЕСПОТИЗМ»

Французский историк и политический деятель А. де Токвиль, «Демократия в Америке»

Меня часто спрашивают: почему вы идете против течения, накликаете на себя неприятности? Отвечаю: да, я хочу (и могу) жить спокойно, но мне ЗА ДЕРЖАВУ ОБИДНО! Я действительно верю: только федерализм поможет нашей стране развиваться по-новому, демократично, снимет с Украины позорное клеймо «дефектности». Именно федерализм повернет государство и граждан лицом друг к другу – это единственный шанс выйти на цивилизованный путь развития.

Чтобы современному демократическому государству не было навязано ярмо государственного деспотизма, Токвиль настоятельно рекомендует укреплять механизмы предотвращения монопольной власти в сфере государства и гражданского общества. Федерализм заставит политиков сместить центр принятия решений в регионы, а не руководить сверху, из венценосной столицы. Ведь обеспечить федерализм можно только на почве настоящего самоуправляющегося общества. Самоуправляющегося – технический термин. Федерализм станет действенным инструментом противостояния автократичному управлению, централизованной властной иерархии, бюрократическому своеволию. И незачем бояться, что общество не справится. Как у нас часто народ реагирует на то или другое решение «сверху»: «Мы вас не просим помогать, вы бы хоть не мешали!». Не так ли? А правителям, если они действительно мудры и хотят добра своей стране, бояться народовластия не стоит.

«ТЕ ГОСУДАРСТВА СПОСОБНЫ СТАНОВИТЬСЯ БОЛЬШИМИ, В КОТОРЫХ БОЛЬШИМИ ЯВЛЯЮТСЯ МАЛЫЕ ЛЮДИ»

Александр Довженко,
кинорежиссер, драматург

Справедливое и уместное утверждение! Поскольку федерализм держится на демократических принципах, он положит конец государственному строю, где воля одного столичного политика и его окружения заменится развитой сетью взаимных согласований между людьми и территориальными громадами. Основой для достижения такой согласованности становится взаимное уважение к человеку, его достоинству, убеждение в способности свободного человека вместе с другими свободными личностями решать неотложные местные и региональные проблемы без любых команд и требований центра. Сами люди решают, каким образом осуществлять управление, куда направлять финансовые и человеческие ресурсы. И, поверьте, они справятся, ведь и сам человек в такой ситуации чувствует себя по-другому – ответственным гражданином. Он – не винтик непонятной машины, он – активная составная частица государства, которая принимает действенное участие в политической жизни, законодательной и судебной власти, приобщается к делам общества. Такое возможно лишь в демократическом обществе, объединяющем свободные союзы свободных людей, – а последнее является почти классическим определением принципов федерализма.

«ТОТ, КТО ПОЗВОЛЯЕТ, ЧТОБЫ МИР ИЛИ БЛИЖАЙШАЯ К НЕМУ ЧАСТЬ СВЕТА ИЗБИРАЛИ ЗА НЕГО ПЛАН ЕГО ЖИЗНИ, НЕ ИМЕЕТ НИКАКОЙ ПОТРЕБНОСТИ В ЛЮБЫХ СПОСОБНОСТЯХ, КРОМЕ ОБЕЗЬЯНЬЕЙ СКЛОННОСТИ К ИМИТАЦИИ. А КТО ИЗБИРАЕТ СВОЙ ПЛАН САМ, ТОТ ПРИВЛЕКАЕТ ВСЕ СВОИ УМЕНИЯ. ОН ДОЛЖЕН ИСПОЛЬЗОВАТЬ СВОИ СПОСОБНОСТИ К НАБЛЮДЕНИЮ — ЧТОБЫ ВИДЕТЬ; СПОСОБНОСТИ К РАССУЖДЕНИЮ И СУЖДЕНИЮ — ЧТОБЫ ПРЕДУСМАТРИВАТЬ; СПОСОБНОСТИ К ДЕЯТЕЛЬНОСТИ — ЧТОБЫ СОБИРАТЬ МАТЕРИАЛ ДЛЯ ПРИНЯТИЯ РЕШЕНИЯ; СПОСОБНОСТИ К РАЗЛИЧЕНИЮ – ЧТОБЫ ПРИНИМАТЬ РЕШЕНИЕ, А КОГДА РЕШЕНИЕ ПРИНЯТО, ТО МОБИЛИЗОВАТЬ СПОСОБНОСТИ К НАСТОЙЧИВОСТИ И САМОКОНТРОЛЮ – ЧТОБЫ ПРИДЕРЖИВАТЬСЯ СВОЕГО ТЩАТЕЛЬНЫМ ОБРАЗОМ ВЗВЕШЕННОГО РЕШЕНИЯ. ВОЗМОЖНО, ЧТО И БЕЗ ЭТИХ ВСЕХ ВЕЩЕЙ ЕГО ПРОВЕЛИ БЫ ПО ЖИЗНИ КАКОЙ-ТО ДОБРОЙ ТРОПИНКОЙ И ПРЕДОХРАНИЛИ БЫ ОТ ПУТЕЙ, КОТОРЫЕ ПРИНОСЯТ ЗЛО. НО КАКОЙ ТОГДА БУДЕТ ЕГО СРАВНИТЕЛЬНАЯ ЦЕННОСТЬ КАК ПРЕДСТАВИТЕЛЯ ЧЕЛОВЕЧЕСТВА?»

Джон Стюарт Милль,
выдающийся мыслитель ХІХ века, эссе «О свободе»

Я хотел бы, чтобы среди нас таких людей было все больше и больше. Поэтому дальше мы будем говорить лишь о человеке, который может рассуждать и думать, принимать решение и оценивать его, — о самодостаточной личности. В данный момент это важно, ведь демократия опирается на философию самоуправляющегося сообщества. Самоуправляющаяся общность – она и только она берет на себя весь груз ответственности за возможные риски, противоречия, и этот выбор сознателен – ведь эта общность будет пользоваться результатом и преимуществами, которых она может достичь. Что касается украинцев, отмечу одну их ментальную особенность. К сожалению, еще не скоро из генетической памяти людей исчезнут циничные высказывания типа: «Инициатива наказуема» или «Молчание – золото», или то же пресловутое «Моя хата скраю». Они остались рубцами на теле общества, так как целые поколения вырастали в условиях политических режимов, безжалостно карающих и за слово, и за дело. Но утешимся тем, что время – наилучший судья и врач. Верится, что те времена навсегда отошли в небытие. Нынешнее же тысячелетие – пространство для людей самодостаточных.

Сегодня в Украине надежно проявили себя ростки самоуправляющихся отношений. Они пробились сквозь суровые испытания, держась за тысячелетний опыт украинского веча. А их всячески пытаются заговорить, проигнорировать, усыпить обещаниями, надеждами, красивыми словами. Одним словом, все делается для того, чтобы снизить самоуправляющийся потенциал общества.

Условием объединения граждан выступает общность их интересов, ради достижения которых они способны согласовать свои позиции и принять оптимальные решения. Люди самостоятельно решают, как им развязывать те или иные проблемы. А власть (в этом понимании слова) им вполне доверяет и всячески способствует активизации их согласованных действий.

Самоуправляющийся потенциал требует такого уклада государства, при котором человек может развивать свое дело в расчете на государство как гаранта обусловленных в общих чертах правил игры.

«НАИЛУЧШЕЕ ПРАВИТЕЛЬСТВО ТО, СУЩЕСТВОВАНИЯ КОТОРОГО ВЫ ПОПРОСТУ НЕ ЗАМЕЧАЕТЕ. ВЫ ЖИВЕТЕ, ХОДИТЕ В ТЕАТР ИЛИ В ОПЕРУ, ПИШЕТЕ КНИГИ, А ПРАВИТЕЛЬСТВО ЗАНИМАЕТСЯ СВОИМИ ДЕЛАМИ»

Станислав Лем, писатель-фантаст

Возможность достижения в обществе подлинного самоуправления зависит от многих компонентов.

Во-первых, это наличие полицентричных структур.

Во-вторых, иное мышление людей о себе, о других, о порядке отношений в обществе.

В-третьих, особенное понимание правительства, его роли в общественном развитии, когда важной его составляющей становится человеческий потенциал.

В-четвертых, обязательное определение выбора достаточных преимуществ на основе нескольких альтернатив.

В-пятых, обеспечение универсальных условий такого уровня, когда власть создает регуляторные правила, при которых ни в экономике, ни в социальной, ни в политической сферах недопустима никакая монополия.

И, наконец, переход к модели, в которой доминировало «государство, управляемое поварихой», к федеративной модели, в которой люди сами управляют своими собственными делами. Горизонты их возможного управления достаточно широкие, доступные и открытые для широкой общественности.

В демократическом обществе каждая единица управления или любая властная структура существует до той поры, пока она обеспечивает потребности и требования граждан. Соответственно, государственные институты или любые общественные образования должны существовать для осуществления таких целей. Каждая единица управления должна действовать, иметь свои полномочия, нести ответственность за их реализацию непосредственно.

Государство, по Томасу Пейну, можно считать легитимным или цивилизованным только тогда, когда оно создается вследствие явно выраженного людьми согласия и когда это действительное согласие конституционно закреплено и непрерывно подтверждается через парламентские, представительские институты. Пейн утверждает, что имеются две причины, объясняющие природную склонность людей к кооперативным формам социального существования (например, федерального типа). Это, во-первых, невозможность через индивидуальные способности реализовать все естественные потребности. И во-вторых, сильное стремление к солидарности – «система социальных чувств».

«ГРАЖДАНСКОЕ ОБЩЕСТВО ЧРЕЗВЫЧАЙНО ХРУПКО, ОНО НЕ МОЖЕТ ОСТАВАТЬСЯ ГРАЖДАНСКИМ, ЕСЛИ В НЕГО ПОЛИТИЧЕСКИМИ МЕТОДАМИ НЕ ПРИВНОСИТЬ ПОРЯДОК»

Немецкий философ Г. Гегель,
«Философия права»

Чрезмерное развитие одной части гражданского общества (в наших реалиях – партий), по Гегелю, может затруднить и часто действительно затрудняет и стесняет развитие других его частей (в нашем же случае – действенного самоуправления).

Нашу новую власть, так самоотверженно стремящуюся в европейское и мировое сообщество, стоит призывать обратиться к европейскому и мировому опыту. Этот опыт свидетельствует, что федеральные формы организации власти органически совмещают силу, прочность и авторитет Родины большой и родины малой, которой присущи крепкие связи, конкретные взаимоотношения. В совокупности это дает гражданину ощущение причастия к основе основ. Потому что любовь к Родине начинается с реального восприятия конкретной местности и проецируется на государство в целом.

С чего начинается Родина?
С картинки в твоем букваре,
С хороших и верных товарищей,
Живущих в соседнем дворе.

Песню нельзя судить за то, что она родилась в другую эпоху. Такого мощного звучания философия и яркость человеческих чувств современны всегда. Так вот, совместив силу и мощь первого со стабильностью и конкретной выразительностью второго, мы имеем реальную плоскость, в которой людям предоставлена возможность принять участие в перестройке институтов, непосредственно решающих их неотложные проблемы.

«НЕТ, НЕ ВИНОВЕН, НО НЕ ЗАСЛУЖИВАЕТ СНИСХОЖДЕНИЯ»

М.Е. Салтыков-Щедрин,
великий русский писатель-сатирик

Следующим условием является привлечение людей к непосредственному участию в системе судебной защиты. Федеральная судебная система должна обязательно опираться на суд присяжных. Особенно это важно и нужно для государств постсоциалистического пространства. Потому что при автократизме суд становится конечным карающим институтом. Принимая участие в судебном заседании, рядовой гражданин на скамье присяжных защищает судопроизводство от произвола, которое в последние годы приобрело широкое распространение. У нас суды стали не только особенной ветвью власти, но и системой судебного безобразия, когда судебные инстанции принимают диаметрально противоположные решения, тем самым вызывая недоверие к судебной защите.

Участие общественности в суде присяжных – это очень ответственная и эффективная система правового просвещения, когда люди становятся реальными субъектами решения массы проблем, связанных с конституционной защитой прав гражданина.

Федерализм как система правления включает множественность единиц власти, которые осуществляют управление. Здесь достигается деление власти по горизонтали и деление власти между независимыми структурами принятия решений.

Достичь понимания и дойти до конечного решения при таких условиях возможно не путем противостояния, а путем консенсусной согласованности, в условиях которой право приобретает особое значение. При таких условиях политика выступает, пишет Винсент Остром, «как результат взаимодействия множественности центров власти», и она существенно отличается от политики, «которая производится единым центром с верховными полномочиями».

Это способствует существованию двух уровней законодательных актов, которые четко имеют свои сферы влияния. Законы, которые принимаются на двух уровнях, оберегают общечеловеческий интерес и в том числе обязательно отстаивают, защищают, учитывают местные интересы.

Тщательный добросовестный анализ любого законодательного акта в двух палатах парламента объективно включает возможность альтернативных решений, а сам процесс решения становится возможным при условии, что в законе заложены механизмы и инструменты согласования общенациональных интересов с интересами отдельных территорий.

Эффективная политика, замечает Остром, возникает в результате дифференцированных процессов, ее соответствующего обсуждения и разработки.

«Если в обществе, — отмечает американский специалист в сфере федерализма, — существует единство в трактовке и понимании, то легко достигается уровень консенсуса относительно того, как решать общие проблемы, и люди могут эффективнее контролировать, корректировать поведение друг друга. В отличие от условий, когда предусматривается, что руководит одно только правительство».

Федерализм абсолютно ликвидирует условия, за которые диктатура и своеволие центра, его приказ и контроль становятся доминирующими. Разработка и принятие решений возможны только при условиях достижения понимания и согласованности действий.

В условиях федерализма люди сами научились справляться с мест­ными, региональными проблемами через коллективное объединение усилий, через взаимодействие властных структур.

«ЛЮБІТЬ УКРАЇНУ, ЯК СОНЦЕ, ЛЮБІТЬ,
ЯК ВІТЕР, І ТРАВИ, І ВОДИ,
В ГОДИНУ ЩАСЛИВУ І В РАДОСТІ МИТЬ,
ЛЮБІТЬ У ГОДИНУ НЕГОДИ!

...ЛЮБІТЬ У КОХАННІ, В ТРУДІ, У БОЮ,
ЯК ПІСНЮ, ЩО ЛИНЕ ЗОРЕЮ…
ВСІМ СЕРЦЕМ ЛЮБІТЬ УКРАЇНУ СВОЮ –
І ВІЧНІ МИ БУДЕМО З НЕЮ!»

Владимир Сосюра,
украинский поэт

Украина потеряла возможность четко и последовательно внедрять в условиях унитарного государства регионализацию как инструмент, с помощью которого можно было осуществить как децентрализацию, так и деконцентрацию власти путем расширения потенциала местного самоуправления на уровне области, района, громады.

Долговременное отстаивание государственности наложило заметный отпечаток на большое количество территорий, которые сегодня относятся к тем или другим областям. Разные части страны веками находилась в разных империях. Центральная, восточная и часть южной Украины своим прошлым связаны с Российской империей, юг и Крым длительное время находились под воздействием Крымского ханства и Османской империи, западные территории были связаны с Литовским княжеством, Польшей, Австро-Венгрией.

Но у всех этих украинских территорий есть одна общая черта – во всех империях они были окраинами. Эти территории никогда не влияли на центральную политику и не играли роли территорий-объединителей.

Исключением следует считать разве что великокняжеские времена, когда закладывались основы фундаментальной украинскости и где ключевые позиции занимало самоуправление. Территории поддерживали и хранили свою тождественность и этнонациональную идентификацию опять же в рамках разновидностей форм самоуправляющейся организации.

Восемнадцатые – двадцатые годы ХХ века отразились попытками образовать независимую Украину. Стремление к объединению и целостности вокруг Киева успеха не принесли. Тогда образовались два государства — на западе, в центре и на востоке. Большевистская экспансия способствовала появлению Украины как составной части советской системы. И здесь бы следовало обратить внимание на условия, при которых состоялось объединение сегодняшней Украины в единое целостное территориальное образование.

Неизвестно, в силу каких политических причин, но историки, политики, политологи, юристы почему-то замалчивают тот факт, кто же в конце концов объединил сегодняшнюю территорию в Украинскую Республику. Имя и фамилия «собирателя украинских земель» всем известны — Иосиф Сталин.

Но проигнорировать этот факт невозможно. Особенно когда говорим о соборности, или соединении украинских земель. Праздник, который отмечается 22 января, до сих пор остается для большинства сограждан некой исторической загадкой, чем-то непонятным, необъяснимым. Красивые действа, которые организовывают в этот день власти, звучащие из репродукторов народные песни, пламенные речи о любви к Родине... Но чувствуем ли мы за всем этим, какой шанс нам дан — жить в самом центре Европы, иметь на зависть всем природные и духовные богатства, чрезвычайный человеческий потенциал? Ведь нельзя же, в самом деле, любовь к Родине и патриотизм измерять количеством вышиванок или любовью к шароварам? Или появлением раз за разом на телеэкранах в рубашке с национальным орнаментом? К сожалению, у нас это пока выглядит так. И если ты житель Западной Украины – ты больший патриот уже только потому, что там родился. А житель Восточной Украины – априори космополит!

В годы независимости всякие попытки продемонстрировать целостность Украины строились вокруг политических лозунгов и стремлений, с которыми одни убеждали в правомерности унитаризма, целостности, неприкосновенности регионов относительно центра. А другие, наоборот, ставили во главу угла разногласия экономические, политические, языковые, конфессиональные, культурные и получали на этом политические дивиденды в тех или других регионах. Каждые выборы проводили, скажем так, условные демаркационные линии по территории Украины. А это опасный путь. Известные политологи, социологи с мировыми именами называют такие линии линиями разлома цивилизации. Мы устали от этих расколов – ведь они проходят через сердца и души людей.

«ВЛАСТЬ РАЗВРАЩАЕТ. АБСОЛЮТНАЯ ВЛАСТЬ
РАЗВРАЩАЕТ АБСОЛЮТНО»

Джон Актон, английский историк

Сегодня есть глобальный системный вопрос: почему у нас любые усилия центра по перестройке государства наталкиваются на пассивность в регионах? Почему люди все чаще говорят о непопулярности действий Киева? Как и о том, что Киев – это «отдельная страна», живущая и по своим правилам, и в индивидуальном достатке.

Новая президентская команда пришла на волне эйфории якобы народной поддержки, на таком эмоциональном подъеме единства и монолитности, которому дивился мир. Правда, очень короткое время. Всего за несколько месяцев монолитность и единство растаяли, словно снег весной. Так, может, дело не в том, что одни политики автоматически заменяются другими, занимая свое место у кормушки? А причину невосприятия в Одессе, Луганске, Львове, Мерефе или Жмеринке предложенных Киевом рецептов нужно искать в другом?

Стоит открыто признать: мы слишком далеки от реального народоуправления, чтобы говорить о единстве и страны, и общества. И государство в этих процессах играет весьма негативную роль, потому что любые попытки центра что-либо передать или предоставить регионам сводятся к одному: как можно дальше отлучить регионы от системы монопольной власти, которая сконцентрировалась в престольном Киеве. Монопольная же власть всегда опирается на своеволие, бюрократизм, этакий столп державности, —ни обойти, ни объехать, а двигаться вперед мешает.

В первые годы нового тысячелетия экономическая стабильность в Украине становилась неопровержимым фактом. И как так случилось, что она была пущена по ветру за несколько месяцев после «оранжевых» событий? Все становится более чем понятно, если представить: во времена экономической стабилизации каждый регион если уже не сам для себя формировал те условия, которые обеспечивали улучшение жизни, благосостояние, оживляли деятельность предприятий, то, по крайней мере, начинал это делать. Естественно, с разной степенью успешности. И среди недовольных были как раз те, кто видел свой проигрыш – из-за инертности, из-за привычки к дотациям за правильность поведения и особый статус в национальной борьбе. Только вот борьбе с чем и кем? Независимость и государственный суверенитет уже есть. А за красивые лозунги никто никого в мире не кормит! Разве что в тот период, когда нужная политическая карта разыгрывается...

Стабилизация привела к экономической областной корпоратизации. Те, кто посильнее и поумнее, своими собственными усилиями и усилиями лидеров начали отвоевывать у центра (ему и тогда это особо не нравилось, но сопротивлялся он уже не так агрессивно, как пять-семь лет назад!) благоприятные условия для развития угольной, химической, лесоперерабатывающей промышленности, социальной сферы. Те, кто… Ну, не будем об этом!

«Революционная целесообразность» поломала все. Центр демонстративно наложил лапу на все права и практически в одночасье показал полную неспособность сбалансировать в экономическом плане регионы: Луганскую область и Крым, Сумщину и Черниговщину, Хмельницкую область и Запорожье. Что касается духовной, социальной и, в первую очередь, политической жизнедеятельности, то в Киеве и разрабатывали, и утверждали национальные программы, а стимулировать объединяющие институционные, правовые принципы, которые бы способствовали усилению потенциала региона и его взаимодействию с другими регионами, согласованности между регионами, сбалансированию, усилению регионального развития, никто не собирался. Как хотите, а именно в этом тот политический крах, что постиг «Нашу Украину» – именно она ассоциируется с центром в первую очередь! — на выборах в подавляющем большинстве регионов.

По моему мнению, есть несколько причин подобного жалкого положения. Первая прячется в нежелании государственных деятелей центрального уровня делиться властью и отдать от государственных органов огромный ломоть полномочий местным органам. Что значило бы внедрить реальное самоуправление на уровне области, района, города и поселка, создать исполкомы, ограничив деятельность администраций на областном уровне, а на районном – ликвидировать.

Больше двух лет длится бесплодная дискуссия о ликвидации райгос­администраций как лишних институтов. Аргументов написано и высказано больше, чем этих самых администраций. Люди восприняли их как анахронизм.

Но политикум демонстрирует абсолютное безразличие к этому. Не воспользовались мы и тем шансом, который был предоставлен в ходе референдума двухтысячного года и который существенно изменял природу высшего законодательного органа, каковой является Верховная Рада. Президент и его команда неуклюже подошли к имплементации решений референдума, а тогдашняя оппозиция вместе с водой выплеснула и младенца – двухпалатный парламент.

Рациональные преимущества двухпалатного парламента с ограничением депутатского корпуса, внедрением реальных инструментов сдерживания и противовесов могли бы по-новому направить государственно-созидательные процессы в нашем государстве. В конце концов, ученые и политики отстаивали весьма плодотворную идею регионализации, в результате которой возможным было осуществить процесс объединения областей, разработать механизмы, сформировать потенциал каждого региона. Эти процессы только пробудили общественное мнение, но не дали людям разобраться в самой сути регионализации, что и привело к тем печальным последствиям, которые наблюдаются в Украине.

Майданные вожди не только не воспользовались экономической стабильностью, как этого хотели политические силы, сплотившиеся вокруг Януковича, но и, напротив, отбросили Украину назад, увеличив разногласия между регионами. Это привело к ситуации, когда даже ставить вопрос о перестройке Украины на демократических основах без внедрения федерализма невозможно.

Потому что только на принципах федерализма возможно создание на законодательном уровне системы полицентричного равновесия, позволяющего разрабатывать законодательные акты, которые будут нормировать отношения между центром и регионами. И благодаря таким актам можно при решении общенациональных вопросов учитывать, как это отразится на развитии областей.

«РЕГИОНАЛИЗМ ЕСТЬ МАГИСТРАЛЬНЫЙ ПУТЬ
РАЗВИТИЯ ЕВРОПЫ»

Из решений Совета Европы

Европейская традиция развития государственности имела два четко определенных вектора. С одной стороны – французская модель укрепления могучего централизованного государства, опиравшаяся на территориально-административную организацию власти, предложенная и организованная Наполеоном. Говорят, великий полководец увидел сон о структуре французской административной системы. Ну с людьми разное бывает… Менделееву знаменитая таблица тоже во сне привиделась! Однако несмотря на анекдотичность ситуации, в обоих случаях толк от сновидений был. И таблица в чести, и «французская модель» активно используется многими государствами Европы. Она эффективно воплощала государственную целостность через укрепление позиций председателя государства и парламента.

Условием укрепления этого государственного могущества была суровая иерархическая система управления, которая регулировала региональные и местные отношения путем нивелировки разногласий между ними и обеспечения равноправия, что обязательно учитывало местные и региональные отличия. Французская модель претерпела ощутимую модернизацию после второй мировой войны, когда на континенте начались процессы общеевропейской интеграции. Здесь уже французский централизм не усиливал государство, а, напротив, ограничивал его возможности из-за неспособности правительства оперативно реагировать на решение неотложных проблем местного и регионального значения.

Общеевропейская тенденция децентрализации и регионализации становится ведущим принципом в объединенной Европе. Интеграционный процесс поставил особые требования перед идеей автономизации регионов. Именно эта тенденция стала доминирующей, приобретя приоритетное направление в разработанных и принятых европейских программах. При этом Европа опиралась на традицию автономизации регионов. И едва ли не главным условием ее развития стало наличие Европейской хартии местного самоуправления, которая в дальнейшем нашла свое последовательное развитие в Европейской хартии региональных автономий. Франция 80-х, Испания и Италия вынуждены были внедрить действенную децентрализацию с местной и региональной автономией. В государственном строе многих в прошлом весьма централизованных государств Европы местные и региональные автономии стали принципом, который нашел свое закрепление в европейском конституционном праве. Оно стало общим для всех стран Европы. Логическим завершением этого процесса стало решение, принятое институтом Европейского Союза в рамках концепции «Европа регионов», которая всячески содействует региональному и экономическому развитию территорий.

Вторая тенденция была связана с децентрализованным характером перестройки государственности на федеральных принципах. В этом направлении пошла Германия. Союз немецких государств на начальных фазах своего развития сильно уступал прерогативам централизованного государства — как федеральное государство страна имела слабую армию. Армейские части из разных земель не были так едины. Государственный строй, основывающийся на федеральных началах, сдерживал проведение единой политики в экономике, военной, социальной сферах. Были определенные трудности и с формированием единственного правового пространства.

Но после второй мировой, когда была полностью исчерпана идея нацистской централизации, а особенно после распада Советского Союза, который держался на идеях особенного централизма социалистического типа с командно-административной системой управления и тоталитарными средствами укрепления государственной целостности и государственного могущества, идеи федерализма получили совсем другую трактовку в европейском сообществе.

Общераспространенные принципы децентрализации и субсидиарности позволили перевести федерализм в особенную форму регуляции автономных отношений между субъектами федерации. В этом случае территориальные образования, которые включались в федерацию в Австрии или Бельгии, ФРГ или где-либо еще, более всего способствовали укреплению территорий с одной стороны, расширяли полномочия властных структур территориальных образований и крепили местную власть.

Государственная регуляция этих отношений получила возможность определить соответствующие институции, в рамках которых обеспечивалось согласование территориальных интересов с общенациональными. Пример — двухпалатный парламент, который представляет интересы субъектов федерации. Это четко определилось и на системе взаимодействия органов исполнительной власти, между которыми на федеральном или земельном уровнях разделялись сферы влияния, компетенций и полномочий, при этом снималось любое дублирование или любое переплетение при выполнении одних и тех же функций. В этих условиях субъект власти – народ — мог четко отслеживать, какие управленческие услуги предоставлены тем или другим институтом и как он с ними исправляется. Политическая и административная ответственность слились воедино.

Унитарные страны Франция, Испания, Италия, а позже Польша и Чехия решали вопрос организации между центром и территориями на основе базы, присущей федеральным государствам. Проще говоря, активнейшим образом использовали мировой опыт, прекрасно понимая: раз они стремятся стать частью единой Европы, значит, и собственную жизнь надо организовывать так, чтобы не смешить людей. Через двухпалатный парламент конкретно определенные институты власти на общенациональном уровне начали осуществлять регуляцию региональным и местным развитием.

И вот что примечательно: страны, которые вынуждены были преодолеть тоталитарное наследство, эффективными орудиями преодоления тоталитарных рудиментов сделали именно двухпалатный парламент, обеспечив наличие в правительственных институтах конкретных структур, которые гарантировали гармоничное развитие регионов. А затем эти структуры были воспроизведены во многих европейских парламентах, что стало, в конечном счете, эффективным орудием европейской интеграции.

К сожалению, украинский политикум никак не мог понять сущности этого европейского опыта, а уж тем более воспринять его. По демагогичным утверждениям разных политиков, мы абсолютно нивелировали значимость и особенность европейских интеграционных процессов… одновременно заявляя о своих намерениях и конкретных стремлениях уже в ближайшее время стать полноправным жильцом общеевропейского дома. Вряд ли стоит себя обманывать: мешает это сделать не столько малоэффективная экономика, сколько общественно-политическая неготовность к реальным переменам, связанным с разделом и перераспределением власти. Более того, именно это самое перераспределение, которое никак не свершится из-за яростного сопротивления высшего чиновничества, пагубно тормозит и развитие экономики. Что само по себе загоняет страну в яму, из которой просто может не быть дороги назад. Сил на подъем не хватит!

Мы тратим время попусту. И вместе с ним теряем возможности регионализации как государственного механизма объединения Украины. Особого внимания заслуживает использование Европейским Союзом механизмов демократии местной и региональной автономии, которые так широко применяются соседями. Основанием в них выступает политическая, правовая и экономическая координация, которая позволяет обеспечить в рамках Союза единую политику и другие правовые нормы, решать региональные проблемы через укрепление авторитета регионов, укрепление их самостоятельности.

Следом идет формирование их управленческого потенциала, в котором и проявляется способность людей как носителей власти: формируя структуру, люди принимают участие в решении проблем, чувствуют, что такое властные рычаги и последствия их использования. Через это начинает формироваться сопричастность и ответственность, что, согласитесь, немало, но чего пока нет у нас. Ведь нельзя же серьезно считать высокой степенью гражданской ответственности элементарное участие в выборах раз в несколько лет? Отсюда и проблемы в процессе привлечения людей к управленческой деятельности, формирование восприятия самодостаточности, способности к самоуправлению. Вот вам и основа главного принципа сотрудничества центра с регионами: человек—решение—результат. А если все это замыкается на целостной стратегии?!

Хотим мы того или нет, но нужно признавать: иметь современное государство, стремящееся к развитию, а не к деградации и самоуничтожению, сегодня можно только при глубоком взаимопонимании центра и населения каждого региона при всей палитре различий этих регионов. Если центр и население работают и мыслят не согласованно, а только лишь параллельно — это неэффективная система взаимодействий. А если точки зрения расходятся или даже имеют противоположные направления? Пожалуй, любой правитель будет иметь то, что сегодня имеет Украина. И это еще цветочки…

Нынешняя государственная структура, как ее ни усиливай, не справится с отчуждением людей от власти. Без этого любые усилия – мотовство. И еще один вывод: централизованные государства являются экономически бессильными да и едва управляемыми. Экономическая неэффективность и слабое развитие институтов демократии, централизация институтов управления приводят к неспособности гибкого принятия решений. Ответственность власти формируется в выборе ответственного участия человека, непосредственного отношения к принятию любого решения, в генерировании огромной массы инициатив общественности. Вот это и есть основа гражданского общества, о котором у нас много говорят.

Только где оно?