Монгольский период история мусульманского мира
| Вид материала | Документы |
- Литические аспекты мусульманского образования в россии: история и современность отв, 2343.39kb.
- Искусство стран ислама , 502.97kb.
- Дневная экстерн-программа повышения квалификации. Курс лекций «Религии мира. История., 19.08kb.
- Курс: История политических и правовых учений Тема Политические и правовые идеи в государствах, 742.92kb.
- Календарно-тематическое планирование курса всеобщая история. История Древнего мира., 498.54kb.
- Г. М. Раздыкова История мусульманского образования в казахстане учебное пособие, 2312.91kb.
- Календарно-тематическое планирование курса «история древнего мира» Пояснительная записка, 1036.21kb.
- Календарно-тематическое планирование по истории Содержание История Древнего мира, 1054.8kb.
- Предложения ООО нвк си по развитию личного страхования с учетом специфики мусульманского, 81.38kb.
- Буддийский институт "даши чойнхорлин" бурят-монгольский научный центр традиционной, 1071.5kb.
Бертольд Шпулер
МОНГОЛЬСКИЙ ПЕРИОД
история мусульманского мира
Перевод с немецкого Вила Мирзаянова
Монгольская империя
Запад и северо-запад Китая лежaт на огромной полосе земли, которая содержит источники великих сибирских рек, но, в основном, состоят из степей и, частично, из пустыней. Климат на таком большом расстоянии от морей является сугубо континентальным с экстремальными перепадами температуры. Север рассекает расселина озера Байкал, а запад покрыт высокими горами, составляющими алтайский комплекс. После того, как великое продвижение индо-европейских народов затихло, этот регион около 200 д.н.э. стал местом сбора противостоящих сил, которые должны были преобразовать картину населения Центральной Азии и определять его фундаментальный характер до нынешних дней. Регион был заселен двумя народами, живущими бок о бок и с многими общими чертами, но существенно далекими по языку: Тюрки и Монголы. С начала христианской эры группы, принадлежащие к этим двум народам, начали встречаться с возрастающей частотой в китайских исторических записях. Их повторяющиеся рейды для грабежа привлекали все больше и больше внимания в китайских летописях до тех пор, пока не была сооружена Великая Стена и они не были остановлены.
Великое продвижение гуннов на запад началось с этого региона и с 6-7 в.в. н.э. и дальше его тюркские обитатели, которые начали подпадать под культурные влияния Ирана и Китая, быстро приобрели политическую силу. Они были в состоянии ворваться в юго-западном направлении в земли, известные ныне, после них, как Туркестан и создать важные политические образования как государства Kök Türk и уйгуров, которые занимали не только важное место в делах Центральной Азии, но также посредством их религиозной политики и торговой активности играли довольно значительную роль в истории цивилизации. В тот же период первые тюрки двинулись на Волгу и даже в Месопотамию. В это время монголы оставались в пределах своей страны и не участвовали в мировых событиях. Они затем были названы как татары, по имени одной из наиболее сильной группы, татарского племени, которые обитали на дальнем востоке: однако, ныне название имеет различные значения (см. ниже стр. 41 )1
Монгольский народ был разделен на несколько племен. На дальнем западе между реками верхняя Иртышь и Орхон к северу от алатайских гор обитали найманы.2 Из-за близости тюркских уйгуров на юге найманы на первой стадии своего развития переняли много элементов центрально-азиатской культуры, как например, уйгурский алфавит и христианство несторианского типа. По части цивилизованности, они были наиболее развитым монгольским племенем. Недалеко от них обитало племя keräit, которое примыкало к ним на востоке вдоль реки Орхон по направлению к югу. В середине 1 н.э. большинство племени keräit также приняли несторианство. К северу от племени keräit на средней и южной Селенге жили меркиты. К востоку от меркитов и к северу от найманов обитали оираты. Китайцы классифицировали монгольские племена в соответствии с их цивилизованностью как «белые татары» южной зоны, примыкающей к китайской границе, и «черные татары» - далее к северу и «дикие татары» или лесные обитатели, которые, в противоположность к другим кочевым племенам, жили засчет охоты и придерживались шаманистской религии. Шаманы, родом отсюда, считались более осведомленными и имеющими большую силу по сравнению с другими.
Почти одновременно с принятием христианства монголы начали идти вперед и в области политики и экономики. В начале 10 века они вытеснили тюркских киргизов из Монголии к Енисею и погнали народ khitai в северный Китай. Здесь Хитай (khitai) основал важную империю Лиао и в результате, монголы впервые в своей истории пришли в непосрественный и регулярный контакты с китайской цивилизацией. В тоже самое время найманы пошли на запад, опустошая Центральную Азию своими повторными войнами. Империя Лиао пала в 1125 году и ее часть побежала по направлению на запад от Китая в таримский и ферганский бассейны. Здесь они основали новое государство, царство Кара-Китай, которое продержалось в течение ста лет.
С падением империи Лиао жизнь монголов возвратилась в свое старое русло. Среди различных племен власть по-прежнему оставалась в руках нескольких известных клановых групп, которые боролись друг с другом или обьединялись, постоянно меняя свои коалиции. Основным вопросом дня был контроль над племенными подразделениями, владение стадами или по-просту, грабеж. На данном этапе их развития не просматривалась никакая более высокая концепция.
На этой стадии непрекращающихся раздоров появился на сцене некий Yesugai (Юсигай). Он был отпрыском древней знатной семьи из племени Mangkhol, однако источники различаются по мнению о его значительности и власти. Многие описывают его как простого декуриона или командира отделения из десяти человек, тогда как другие представляют его как независимого принца. Никакие особые дела, совершенные им, не отличали его жизнь, которая была затрачена на непрекращающиеся стычки с целью защиты своего имущества. Когда он умер в 1165 году, то он оставил несколько сыновей, старшему из которых Темужину было десять лет и в соответствии с монгольским обычаем он проживал с приемными родителями. Несчастье, которое выпало на долю мальчика, вынудило его положиться на себя с юных лет и находить средства для сохранение родового имущества. Для отстаивания своих требований он был обязан искать влиятельных друзей.
На деле он был в состоянии заслужить защиту со стороны принца керейтов Toghril (To’oril) в борьбе с племенем меркитов, которые ворвались в его лагерь и увели его жену Borte. Его победа и освобождение Борте создали ему такой авторитет, что он около 1196 года преуспел в объявлении себя вождем племени Mangkhol. В тоже самое время он получил титул (лингвистически все еще не объясненный) Jingiz Khãn. Компетентные лица монгольских племен, включая его влиятельного друга Jamukha, оспаривали такое продвижение.
До сих пор усилия последовали обычным путем. Ценой личных усилий он собрал вокруг себя рать преданных сторонников, которым он мог доверять без каких-либо колебаний. Его успех позволил ему дарить своим друзьям большие подарки и высокие места в своей команде и перетянуть на свою сторону большую часть колеблющихся людей из степей. Ни одно из этих мероприятий не превзошло уровень обычных улаживаний дел среди степной аристократии или имело какое-либо значение для мировой истории.
Тем не менее динамичная энергия Темужина достигла более отдаленные цели. Некоторые дела по разбою, хотя и несущественные сами по себе, вынудили его предпринимать действия против его прежнего друга Ямуки. Означали ли эти усилия возникновение двух движений, одно, основанное на широких массах, поддерживающее Ямуку и другое, аристократическое под Чингиз ханом, как об этом заявляет недавнее исследование, выполненное в России, ответ на них остается под сомнением в свете имеющихся источников. Вполне возможно, что перевороты в Монголии и взаимоперекрывающиеся культурные влияния вследствие миграций в предшествующие столетия привели к социальным напряжениям, которые нашли себе выход в борьбе между различными властителями в степи. Решительная битва, в которой участвовали большое количество войск и которая имела существенное значение, повернулась неудачей для Темужина, который был вынужден отступить на верховья Онона. Только после победы над татарским племенем, что было в пользу династии Кин, его престиж был восстановлен. Его союзник Тогрил получил китайский титул Ван хан. Другие монгольские племена в степи теперь ясно видели, что Темужин нацелился на что-то возвышенное, чем его нынешнее положение и они могли бы остановить его лишь созданием союза во главе с Ямукой. В такой опасной ситуации Чингиз хан продемонстрировал все свое мужество и уменье степного вождя. Он должен был нанести поражения своим врагам по отдельности, включая меркитов и найманов, и силой достичь наивысшего положения в Монголии. Тем не менее его враги в союзе с Ван ханом предприняли еще одну попытку его устранения. Однако, Темужин во время получил известие о заговоре и успешно атаковал их и победил Ван хана и вместе с ним племя керейтов. Скоро найманы, Ямука и меркиты сошлись в жестокой борьбе друг против друга (1204). Спасшиеся из этих племен частично были уничтожены, частично были присоединены к подразделениям Темужина. Ямука, как представляется, был захвачен и казнен без промедления. Küchlüg, вождь найманов, который был или являлся несторианским христианином, бежал на запад в королевство Кара-Китай, где он смог захватить власть.
Эти почти непрерываемые серии побед и почти полное сокрушение враждебных племен возвысили Чингиз хана в течение десятилетия до положения абсолютного властителя Монголии и возложили на него такую власть над его народом, которую даже близко не имел ни один из предыдущих монгольских вождей племен. Отныне он объединил все монгольские племена под своим скипетром и мог рассматривать себя в качестве символа общей воли народа. Первым его желанием было дать законную основу власти, которую его успех воплотил в его лице. Он использовал свое влияние для созыва в 1206 году великого народного собрания или Курултай, который назначил его верховным властелином монголов и утвердил его титул Чингиз хан. Этот акт наложил печать на решение монголов – как ныне племена коллективно называли себя по имени Mangkhol – проводить отныне в жизнь свою политику как единый союз. Он наделил нового правителя сверхестественной аурой, в силу которой его команды являлись не только словами власти, но и служили в качестве средств озвучивания божественных указаний. Дальнейшие дела, естественно, полностью зависели от воли, энергии и военных успехов Чингиз хана. Только он имел власть толковать реальное значение своего нового достоинства и тем самым реализовать стремления монгольского народа.
Монголы, несомненно, имели такие стремления, если даже не все общество с равным рвением старалось их исполнять. Ведущие группы, однако, точно знали, чего они хотят и как всегда в полу-кочевых феодальных обществах, только они имели значение. С типичным инстинктом степных кочевых для приобретения земель, они жаждали покорять пограничные регионы с высокой цивилизацией не столько потому, что хотели у них учиться к чему-то из цивилизации, а имея в виду неограниченный грабеж и более роскошную жизнь. Они более не хотели ограничиться лишь грабительскими походами, как годами это делали их предки. Они поставили цель заложить основы сильного огромного государства, всемирной империи, которая могла бы охватить по их планам весь (известный) мир. Такие идеи, хотя и своеобразны, но они не были во всех отношениях новыми. Китай рассматривался их жителями как “Серединное Королевство”, центром земли, хотя они никогда на самом деле не стремились к завоеванию мира и политический принцип центризма китайской империи, возможно, внес свой вклад в неразработанную концепцию зарождающейся монгольской империи. Несомненно, некоторый вклад был сделан христианскими теориями о вселенской церкви под единым центральным руководством, поскольку некоторые монгольские племена вот уже в течение двух столетий являлись твердыми сторонниками несторианского христианства и таким образом имели доступ к христианским воззрениям. Поскольку необходимо делать выводы для случая, когда прямое свидетельство о политических идеях того времени отсутствуют, то представяется, что своеобразные метаморфозы христианских доктринальных теорий в политические понятия имели существенное значение в разработке монгольской концепции мировой империи.
Народы, наполненные миссионерскими идеями, независимо оттого, являлись ли они чисто духовными или частично, мирскими, приобретали грозную силу экспансии, как это было в случае с ростом ислама. Запустив однажды свои корни среди правящих класссов монгольской нации, эта идея затем приобрела движущую силу для своего исполнения. Возвышение Чингиз хана означало, что вождь был назначен для исполнения народной воли. Нет никакого сомнения в том, что Чингиз хан твердо верил в то, что он исполняет божественное поручение. Все его отношение с соседними государствами, как это вытекает из многих источников, является достаточным доказательством этого также, как и его наполненные гордостью слова, которые повторялись многократно монголами: “Одно солнце на небе, один Властелин на земле”. Когда Чингиз хан реорганизовал национальную силу монголов и поставил ее под неизвестную доселе дисциплину, он видел себя в качестве орудия Бога и монгольское общественное мнение в основной его части было преисполнено решимости последовать за ним. По-существу, нет никакого другого объяснения тому факту, что с этого времени он не встретил никакого сопротивления, стоящего внимания, со стороны своего народа. Монгольский народ таким образом приобрел мощь, с помощью которой основал империю, которая не имеет никакой параллели, известной на протяжении всей истории человечества.
Чувство непосрественно богом данного мандата, разумеется, не было достаточным, чтобы преобразовать волю неба в непосредственный результат. Для этой цели сначала было необходимо построить материальную базу, выхолащивая ресурсы соседних государств: для этого надо было организовать агрессивную армию. Солдатская доблесть монгольских племен часто испытывалась в предшествующие столетия и ее надо было лишь интегрировать в национальную силу. Чингиз хан без промедления приступил к выполнению этой задачи. Он разделил всю армию на подразделения по “десятичной” системе так, что каждые десять человек образовали отделение под своим командиром. Десять таких отделений образовали роту и десять этих рот составляли батальон или “чилиад”. Подразделение из десяти тысяч человек (дивизия) возглавлялось генералом и представляло собой независимое тактическое формирование и индивидуальный солдат постоянно прикреплялся к нему. Дивизии входили в более высокие группировки под названием «правое крыло», «левое крыло» и «центр», которые составляли постоянные черты армии и, возможно, не были созданы лишь из соображений поддержания порядка в войне. Вновь созданная армия была наполнена духом строжайшей дисциплины. Любое нарушение долга или акт трусости беспощадно каралось смертной казнью. Неизменная уверенность в своих друзьях юности, которые ныне находились на высоких постах в качестве генералов, позволила получить в его распоряжение большое количество преданных людей, которым можно было бы доверить исполнение его приказов и директив с абсолютной точностью. В то время как в формировании армии было видно влияние иностранной, китайской модели1, тем не менее роль самого Чингиз хана здесь была уникальна и со своим личным крупным вкладом она не вызывала сомнений в его гениальности.
Экстраординарные качества его характера не только демонстрируются на его поразительных военных победах. Не менее существенно они видны на его достижениях в качестве законодателя и организатора монгольской нации. Он собрал, привел в порядок и распространил законы своих соотечественников и создал Яса (к) или фундаментальный закон своего государства, по которому жил его народ еще долго после его смерти.2 Кроме военных уложений Яса содержала постановления для ведения гражданской жизни. Она подчеркивала принцип частной собственности и соответственно наказывала за воровство и грабеж с особой жестокостью, провозглашая смертную казнь даже за довольно незначительные нарушения. Семейная жизнь также подпадала под регулирование и женщины пользовались достаточной независимостью и высоким уважением, в полную противоположность с (если говорить в общем) законами ислама. Женщины также отличались, служа в дополнительных подразделениях во время военных кампаний. Они не только вели домашнее хозяйство и воспитывали детей, но часто сопровождали армию в ее кампаниях и заботились о нуждах сражающихся мужчин. Во время сражений женщины прятались в кибитках, в лагерях, однако, при возникновении чрезвычайных обстоятельств они часто присоединялись в сражениях к мужчинам. Такой высокий статус женщины является объяснением причины появления женских портретов на образцах восточного искусства монгольского периода. Для ведения адмистрации было принято уложение по системе налогов с земельной рентой для сельскохозяйственников в зависимости от качества почвы и урожая и налог с оборота для торговцев. Чингиз хан также создал официальную почтовую службу, которая доставляла разведывательные данные и инструкции из одного государства в другое со значительной скоростью. Возможно, она также была взаимствована с древних образцов.
Авторитет Чингиз хана был таков, что его предписания быстро стали господствующими по всем просторам Монголии и монгольский народ с его сознанием о своей высокой миссии, был переплавлен в мощный, агрессивный организм, который скоро должен был доказать свое превосходство элементарной силой своим соседям. Лишь несколько лет потребовалось Темужину для завершения внутренней организации своего государства и приобретения вооружений и другого инвентаря через открытые торговые отношения. Затем он приступил к кампании, которая должна была стать началом основания мировой монгольской империи. Сначала он направился на восток, против страны, которая по причине долговременных культурных и торговых отношений неизбежно привлекло наибольшее внимание монголов, а именно, против Китая. Две энергично проведенные кампании привели его в 1215 году к столице государства кинской династии, которая в конечном счете сдалась ему. Северокитайская империя пала и монголы начали оккупировать северную часть огромного китайского владения. Южнокитайская империя на время осталась нетронутой.
Быстрота достижения этой победы на востоке имела большое для монголов значение. Она позволила экономить их ресурсы для дальнейших завоеваний и прежде всего она дала им уверенность в своих силах. Такая империя как Северный Китай, должна была, несмотря на ее слабость, казаться как огромная мощь в глазах степных кочевников. И если они преуспели в победе над ней с такой большой скоростью, то их успех должен был быть признаком божественных намерений доверить монголам управление всем миром. Отношение китайцев к иноземным захватчикам, в основном, было такое же, как и всегда на протяжении всей долгой истории их страны. Они подчинились власти иноземцев и доставили им возможность разделить с ними потрясяющую силу китайской цивилизации, которой монголы, в конечном счете, уступили, однако, никогда не позабыли, что захватчики были чужаками, чье правление является несовместимым с принципом китайской верховной власти в Серединном Королевстве. Китайцы, тем не менее, присоединились к монгольской службе, в частности, в столице Каракорум, который возник в этот период на Верхнем Орхоне. Потомок падшей династии Хитая Ye-lü-chu-ts’ai стал министром Чингиз хана и выполнил наиболее важную функцию в образовании монгольской империи. Определенно можно сказать, что он не был одинок, вокруг него работало много настоящих или ассимилированных китайцев, которые служили в качестве его коллег и подчиненных, носителей китайской цивилизации и торговли. Приток китайской культуры имел плодотворное влияние на монголов. Китайские идеи нашли свой путь также в Яса и таким образом, в монгольский обиход. Китайская концепция искусства войны и прежде всего китайских вооружений, включая порох, были введены в практику монголов в их последующих кампаниях.
Успех в Китае, таким образом, стал стартовым пунктом для дальнейших побед монголов. Лишь через два года после завершение китайской кампании Чингиз хан обратил свои взоры на запад. На этой стороне лежало владение хорезмских шахов, которое к тому времени под своим правителем Мухаммад II достигло своего пика расцвета1. Из-за добровольного согласия уйгуров покориться Чингиз хану в 1207 году, хорезм-шахское государство стало его грозным оппонентом, как в свое время Северный Китай. Ход монголо-хорезмских отношений не может быть проследован ныне определенным образом. Некоторые поздние восточные источники сообщают, что энергичный халиф Багдада ал-Насир (1180-1225), имея трудности в отношениях с Мухаммадом II, обратился к монгольскому правителю, чтобы тот напал на Хорезм-шах с тыла. Эта запись выражает мнение, что именно сам халиф, номинальный верховный вождь ислама, невольно поставил ислам перед величайшей опасностью, которая только пала на его долю во всей его истории. Против этого сообщения выступают другие записи с тем, что Мухаммад II уже в течение продолжительного времени беспокоился по поводу своих северо-восточных соседов и усиленно занимался сбором информации об их военной силе и внутренних делах через своих шпионов. Наоборот, возможно, что торговцы, посланные Чингиз ханом, не только выполняли свои прямые функции по налаживанию торговых отношений, но и занимались разведкой. Во всяком случае Мухаммад II именно таким образом увидел их роль и хотя не всех, и нескольких из них подверг к смертной казни.
Такое обращение с представителями их правителя вызвало у монголов лишь одну реакцию: без промедления начать войну. По-видимому, Мухаммад II не подозревал об этом, поскольку такое поведение еще не было известно в то время в Западной Азии. В последующем в нескольких случаях исламский мир должен был убедиться в том, что такой прецедент будет результатом вероломства по отношению к монгольским послам и посланникам. После отражения Хорезм-шахом атаки через Оксус, Чингиз хан ударил по Хурасану, отгоняя армию Мухаммада перед ним таким образом, что это должно было произвести наиболее потрясающее впечатление. До сих пор хорезмские правители Ирана оценивались почти как непобедимые завоеватели. Теперь их мощь начала распадаться почти беспрерывно перед войсками Чингиз хана. Новый метод наступления внезапной атаки кавалерии не мог быть единственной причиной этому, поскольку тюрки в армии Мухаммада уже были знакомы с ним. Более вероятно, что хорезмцы были напуганы новыми устройствами осады, отчасти, китайского происхождения. Вероятно, что было бы неправильно объяснить неудачу Мухаммада II, в основном, ненадежностью многонациональных сил хорезмцев. Чем больше монголы продвигались на запад, тем больше было число тюрков, присоединившихся к их армии, добровольно или насильственно. Ко времени вторжения в Хурасан силы Чингиз хана состояли преимущественно из тюрков. Монгольский правитель всегда делал упор на переманивание тюрков из армии противника в степь, обращаясь к ним идти против безумия «братской ссоры». Мухаммад почти определенно имел проблему такого рода со своими людьми в начале войны, в то время как аналогичные волнения, несомненно, повлияли на войска в тылу. Однако, отсутствие опыта, по-видимому, было основной причиной того, что он пал духом.
Опрометчивое бегство их правителя оставило крупные городские центры Хурасана, Марв, Бухара и Самарканд, в положении, когда они уже не могли долго продержаться. С отступлением хорезмской армии, они не могли рассчитывать на какую-либо помощь. После отказа от предварительных призывов сдаться (что было характерной чертой монгольского метода ведения войны), они непрерывно осаждали и затем с помощью новых методов – таранов, катапультов, огнеметателей и задымления – и эти города были захвачены штурмом. Их судьба была ужасающей. Большая часть населения была безжалостно уничтожена и это бедствие разрушило экономическое и культурное благосостояние Центральной Азии. Эти города никогда более не были в состоянии восстановиться в полной мере до их прежнего состояния в качестве жизненных центров исламской цивилизации. Однако, было политикой монголов сохранить жизнь умелым людям, живописцам и ремесленникам, которые могли быть использованы на их службе, и также женщинам и детям, которые были превращены в рабов. Некоторым мужчинам призывного возраста также сохраняли жизнь лишь для того, чтобы их использовать в качестве пушечного мяса в последующих осадах и атаках. Их гнали впереди монгольских войск и принуждали воевать против своих соотечественников. Не было никакой возможности избегать мрачной дилеммы: или они карабкались по стенам городов, или их срезали на куски, если они отступали.
Эти ужасные методы и непрерывное отсупление Мухаммада II открыли путь через северную Персию для чингизханских генералов