Geum.ru

Монгольский период история мусульманского мира

Вид материалаДокументы

Содержание


Индия: от тимура к бабару
Кара коюнлу и ак коюнлу
Подобный материал:
1   2   3   4   5   6   7   8

ТИМУР


Из потока проблем, которые навалились на Трансоксонию и Персию во второй половине 14 века, возник новый военный гений в лице Тимура, личности из вождей мелкого племени. Родившись в 1336 году, он был сыном Тарагая, главы тюрко-монгольского племени Барлас. С ранних лет он объединялся с влиятельными принцами и генералами и во время ухитрился собрать свою вооруженную силу со значительной численностью. С приблизительно 1360 года впредь стала восходить его звезда, хотя и он должен был еще встречаться со многими резкими отступлениями в непрекращающихся и исторически совершенно незначительных военных действиях в тогдашней Трансоксонии. Записи различаются по поводу того, было ли это из-за такой стычки или из-за воровства овец, он получил тяжелое увечье, которое искалечило его на всю жизнь и дало ему персидское прозвище Lang (“Lame” – хромой), которое было искажено в европейских языках как «Тамерлан». После годов сражений, в большинстве, против своих ранних друзей, Тимур покорил кашгарские земли и Хорезм и создал мощную армию, состоящую, преимущественно, из тюрков и тюркоговорящих остатков старых монгольских племен. Из уважения к чувствам своих подданных он устроил выборы одного из потомков Чингиз хана на пост номинального верховного хана и для себя взял лишь скромный титул Бег (эмир).

Даже таким образом Тимур не смог сразу восстановить порядок в Трансоксонии, поскольку он обратил свои помыслы на походы в другие страны. В кипчакской стране он успешно поставил на трон своего подопечного Токтамыша (см. выше стр. 46) и с целью завоевания Персии он пересек Оксус в 1379 году. Со своими жестокостями в виде сооружения пирамид или башен из черепов и трупов своих врагов, убитых во время сражений или после них, он посылал волну страха на всю Западную Азию и таким путем ломал или сильно ослабевал всю волю для сопротивления. Когда он встречался с сопротивлением, то не уповал лишь на силу. Он не гнушался вступaть в переговоры с возможными предателями среди противника, что, впрочем, не часто приводило к желаемым результатам и поэтому в решительных случаях перед лицом крупных масс противника он отступал. Завоевания Тимура не должны быть приписаны лишь к его качествам полководца.

Карьера Тимура не была прервана серией войн и предательских вторжений, которые по их устрашимости определенно равны и, возможно, превзошли кампании Чингиз хана. Эта устрашимость становится все более шокирующим, поскольку она была лишена какой-либо высокой цели. Чингиз хан и его наследники, по-крайней мере, построили хорошо организованную империю и поощряли экономический и культурный рост со своим объединением столь различных регионов земного шара. Более того, наследники Чингиз хана скоро развили у себя аппетит к прекрасным сторонам цивилизации. С другой стороны, Тимур, человек большого ума, был фундаментально бескультурным. Он судил о человеческих знаниях лишь по их практической применимости и никогда не видел в них какую-либо внутреннюю ценность. Он не внес ничего в последовательное развитие цивилизации Азии и многие его войны были предприняты лишь для голого грабежа. Поэтому здесь следует рассмотреть лишь его военные подвиги, опуская часто отталкивающие их детали. Между 1379 и 1385 годами Тимур покорил всю восточную Персию, победил различных местных принцев, включая грозного Куртидиса из Харата (см. выше стр. 34) и подавил постоянно возникающие восстания. Затем его потянуло на запад из-за дерзкого поведения Токтамыша, который сперва попытался безуспешно вовлечь государства Западной Азии в систему союзов против своего бывшего покровителя, а затем после провала этих прожектов, налетел на Табриз. В 1385 и последующие два года легионы Тимура прошли через Азербайджан, Грузию, Армению и северную Месопотамию, изгоняя гарнизоны Токтамыша, устраивая бойню десяток тысяч жителей и опустошая многочисленные города. Он считал своим долгом как верный мусульманин, преследовать христиан, подвергшимся к ужасным мукам от рук его войск. Как результат этой кампании, он повернулся в сторону Исфагана и Шираза, неизверг местных принцев и совершил неслыханные зверства, в особенности, в последнем городе. Вторжение Токтамыша и восстания в Трансоксонии заставили его поспешно возвратиться назад домой. После подавления восстаний, он пустился на преследование Токтамыша и по диагонали прошел через всю Центральную Азию к Волге. Кампания продолжалась до побега Токтамыша во время сражения на реке Кандурха в 1391 году, после чего руки Тимура были развязаны.

Он отправился назад в Самарканд, которого он выбрал в качестве своей летней столицы и роскошно приукрасил во имя своего прославления. Отнюдь не бескорыстный энтузиазм по перестройке Самарканда был одним и лишь единственным примером заботы Тимура по части духовности. Он приказал соорудить в городе ряд великолепных зданий и туда пригнал мастеровых, живописцев и ремесленников из всех им завоеванных стран, чтобы те работали на на его славу. Однако, завоеватель не долго стоял в своей стоице. В следующем году он вновь помчался вперед. После того, как он прошел через Персию в Месопотамию и Сирию, вынудил местных властителей или бежать, или покориться, он, наконец, разгромил власть Токтамыша в 1395 году и таким образом сделался хозяином всего региона до берегов Средиземного моря и границ Малой Азии. Затем в погоне за богатыми трофеями для своих войск и демонстративной уверенностью, что он уже достаточно закрепил свои завоевания, он решил вторгнуться в Индию, мусульманских правителей которой он заклеймил как безразличных к исламу вождями. Его переход через реку Инд доставил этому региону настоящее несчастье. Было вырезано тысячи пленных и 18 декабря 1398 года после пустячного инцидента между его войсками и местными солдатами Дели был отдан на ограбление – бедствие, на восстановление от которого потребовалось многие десятилетия. Восстановив свои финансы трофеями из Индии, Тимур решился на войну против оттоманского султана Баязида I, чьи непокорные сообщения так долго выводили его из себя. Перед открытием кампании он позаботился об обеспечении безопасности своего левого фланга путем покорения Сирии, поскольку ее египетские хозяева заняли сомнительную позицию и крепости Алеппо и Дамаск пали перед его штурмом. Однако, сам Египет спасся, поскольку поход на Нил мог увести завоевателя далеко от поставленной цели и он знал, что ему предстоит в Малой Азии самое упорное сражение за всю его карьеру. На самом деле, султан Баязит действовал неблагоразумно и пренебрег принятием необходимых мер. Тимур оказался способным пройти до Анкары (Ангора) перед встречей с оттоманской армией, которая совсем еще недавно до этого была занята осадой Константинополя. Он еще раз ухитрился подкупить немало подразделений противника и сражение закончилось в его пользу (1402). Султан, который отказался бежать, попал в руки своего победителя и оставался в пленником до своей смерти годом позднее. Содержался ли он в железной клетке, как говорят предания, или в паланкине с решетками, точно не известно.

Тимур ныне был хозяином всей Западной Азии и мог чувствовать, что его контроль над этой огромной империей, вряд ли меньшей по размерам чем у Чингиз хана, полностью обеспечен. Многочисленные правители из-за пределов его владений вступили в дипломатические отношения с ним, одним из которых был король Кастилии, чей посол Клавиджо (Clavijo) оставил для нас весьма интересную запись. Тем не менее его беспокойный, воинственный дух не подходил к задачам типа, как организация эффективной административной системы или цементирования вместе поспешно собранную совокупность провинций.

Несмотря на изнеможение своей армии и возрастающую сдержанность его старших офицеров, основными мечтами которых ныне были сохраненеи своих полученных в тяжком ратном труде богатства и наслаждение ими, Тимур начал планирование новой войны, в это время с целью завоевания Китая. Однако, едва он успел поставить эту цель, как заболел и умер в Отраре на реке Джаксарт 19 января 1405 года.

После смерти Тимура немедленно вышли на поверхность последствия его неудачи в объединении своих завоеваний. Государство, которое он оставил не имело никаких качеств постоянства, которые были свойственны империи Чингиз хана и его предприятия в целом, показали себя не только до предела пагубными, но и также по своей сути бесполезными. Западной Азии и цивилизации ислама, также Кавказу и восточному христианству они принесли лишь разрушения и загнивание, без каких-либо выигрышей, которые были достигнуты от открытия коммуникаций мирового масштаба полутора веками ранее.

В противопюложность к сыновьям Чингиз хана, которые после смерти отца договорились о новом великом хане и жили в согласии по-меньшей мере несколько десятилетия, потомки Тимура1 погрузились головой в межусобные распри. Смерть властелина держалась в тайне армейскими командирами, которые отложили войну против Китая и поставили одного из его внуков временным правителем правительства. Этот механизм не сработал. Свирепые соперники между сыновьями усопшего завоевателя и его внуками привело к нескольким годам войны, в которой, в конечном счете, оказался победителем Шахрух, сын Тимура, который сначала был наместником Хурасана и никогда не рассматривался его отцом в качестве наследника. Хотя он был наделен военными способностями, имел мирный характер, непохожий его отца, и делал всевозможное, чтобы излечить раны, которые нанес последний на Западную и Центральную Азию. Вместе с одним из своих сыновей, Басинкуром, он оказал большое содействие к искусствам и основал библиотеку в Харате. Однако, его власть не была принята без оговорок. Он должен был иметь дело с несколькими восстаниями со стороны командиров своей армии и находиться в длительных военных действиях с “Черная Овца” (Кара Коюнлы) туркменского государства (см. ниже, стр. 61). Зато его правление дало пострадавшему населению передышку для восстановления и роста и тем самым обеспечило великий плодотворный период персидской поэзии и историографии. Его сын Улугбег, который наследовал его в 1447 году, был более выдающимся в науках (в особенности, в астрономии), чем в искусстве управлять государством и, хотя руководствовался благими намерениями, но был не в состоянии противостоять против своих буйных родственников. Скоро он был неизвергнут с трона и затем ослеплен. Победителем из семейных споров вышел Абу Саид (1452-1469), под чьим энергичном, современном и прозорливом руководстве были вновь воссоединены восточно-иранские земли (Хурасан, Афганистан и Трансоксония). В западных регионах Ирана его власть была подвергнута к испытанию “Белой Овцой” (Ак Коюнлы) туркменского государства Узуна Хасана (см. ниже стр. 68), с которым он воевал безуспешно. В конечном счете, он был пленен последним и казнен.

Смерть Абу Саида вызвала новый распад тимурского государства. Принц Хусейн Байкара, который восседал в Харате, должен был долго бороться прежде чем он смог объединить под своим скептром часть наследства предков. Он также был другом наук и искусств и во время своего долгого правления (1469-1506) иранский гений нашел прибежище в Афганистане2. Однако, с возрастом султан Хусейн начал страдать от болезней и начал вести развратный образ жизни, в результате чего его владения страдали от внутреннего раскола и его сыновья начали восставать против него. Он не мог понять тенденции по поводу объединения Ирана, что привело к росту сафавида Исмаила в западной Персии. Исмаил полагался не только на военную удачу, но и также на силу религиозного течения, которого он возглавлял и который должен был привести к кульминации триумфального подъема шиизма двенадцатого имама по всей Персии. Он достиг контроля над большей части Персии, когда еще был жив Хусейн Балкара. Ко времени смерти последнего позиции тимуридов в Харате стали настолько слабыми, что сын Хусейна вынужден был признать покровительство сафавидов и в конечном счете он умер во дворе оттоманского султана.

Таким образом пришел конец последним представителям монгольской государственности на иранской почве. Династия Тимура, разумеется, не может быть категорически квалифицирована как монгольская, поскольку если даже он вышел из монгольской семьи, его и его наследников режимы представляли, в основном, тюркские черты. Триумф сафавидов в 1502 году не привел каким-либо фундаментальным изменениям в государственных делах. Они также были тюркского происхождения и на протяжении целого столетия дворцовым языком в Казвине и Исфагане, в новой столице Персии, продолжал оставаться тюркский язык. Они также не были национальной династией в строгом смысле этого слова. Геополитические факторы, однако, обязали их, как и илханов, служить национальным интересам Персии и после многих десятилетий распада и разрушительной гражданской войны, воссоединение иранских земель под отечественным правительством открыло путь к национальному возрождению.

Потеря потомками Тимура их господства над Траноксонией не привела к их исчезновению из исторической сцены. Один из правнуков завоевателя Бабар (Бабур) был предназначен судьбой стать основателем мощной и продолжительной новой империи, не в Иране, а в Индии, судьбу которой проследим в следующей главе.


ИНДИЯ: ОТ ТИМУРА К БАБАРУ


Сокращение власти тимуридов в Западной и Центральной Азии оставило место дял развития новых сил. В Индии вторжение Тимура настолько потрясло предшествующие ему порядки, что было оставлено место для фундамента нового развития. После смерти Фируза в 1388 году один кратковременный султан сменял другого, разразились беспорядки, индусы отказались платить подушный налог, а визиры соревновались друг с другом за реальную власть. К 1393 году султан Махмуд II, внук Фируза, смог установить довольно стабильное правительство, однако, обстоятельства складывались таким образом, что он и его советники не смогли противопоставить эффективные вооруженные силы на пути Тимура, форсировавшего через реку Инд в 1398 году. В решительной битве около Дели 17 декабря того же года индийские войска были полностью сокрушены, город и все окружающие земли были безжалостно подвергнуты к грабежу. Тимур, который обвинял индийских принцев в обращении со своими подданными с чрезмерным снисхождением, наказал страну со своей привычной жестокостью и оставил ее пустынной. Потребовалось несколько несколько лет для того, чтобы восстановить хотя бы элементарный порядок. В конечном счете Махмуд, который нашел убежище в Гуджарате, преуспел в устранении различных соперников и еще раз поставил под свой контроль правительство, хотя его руки были в значительной мере связаны притязаниями его советников до своей смерти в 1413 году. Годом позднее Дели и смежные с ним районы были захвачены Хизр ханом, наместником, поставленным для контроля над Пунджабом. Он сам умер в 1421 году и его наследники продержались не долго. Из-за их предполагаемого происхождения от пророка Мухаммада, они были известны как династия «саяяидов». В 1451 году правительство попало в руки семьи Лоди тюркского происхождения, известной как патханская, т.е. афганская, династия, поскольку их предки проживали в Афганистане. Первый из этих правителей Бахлул (Бухлул), обладал значительной военной способностью и утвердил власть Дели над обширными территориями, где где присутствие центральной власти практически не чувствовалось. Наиболее важным из них был Джавунпур, который сделался независимым в 1394 году и был отвоеван патханским султаном в 1397 году после длительного сражения1. Дальнейшая эскпансия была продолжена Сикандаром, сыном Бахлула (т.е. Александром), который правил с 1489 по 1517 годы. Государство простиралось, по-меньшей мере номинально, от реки Сатлай в Пунджабе до района Бунделханд на востоке, хотя провинциальные губернаторы и вассальные принцы в его пределах пользовались значительной свободой действий. Сикандар особенно заботился не перенапрягать экономические ресурсы страны или не провоцировать мятеж из-за чрезмерных финансовых требований и под его правлением Индия переживала период сравнительно мирного развития. Единственными возникшими сложностями, которые часто повторялись, стали его попытки продвигать ислам среди индусов. После его смерти его сын Ибрагим преодолел своих многочисленных соперников, но оставался слабым по части народного недовольства его правлением и последующих восстаний. Некоторые из недовольных искали помощи за границей и обращались к Бабару, правнуку Тимура, правящего в то время в Кабуле. Вторжение последнего в 1525-6 годах открыло новую главу в истории Индии и империя Мугал, в конечном счете, присоединило к себе территории не только султаната Дели, но и другие мусульманские династии, которые возникли в Индии с 14 го века. Сейчас кратко рассмотрим их роли.

Наиболее важными были два региона, которые сбросили господство Мухаммад ибн Туглука в 14 веке и продолжали после этого подчиняться мусульманским правителям. Большая часть Южной Индии восстановила свою независимость в тоже время, но уже под руководством индийских принцев. Хотя Бенгалия стала независмой сравнительно рано, в 1339 году, но этот факт не признавался Дели в течение семнадцати лет и до конца второй половины века страна пала под власть индусского принца Ганеша (1404-1414), который установил анти-мусульманскую политику. По капризу истории, его сын принял ислам и под именем Джалал ал-Дин Мухаммад начал работать со всей своей страстью для обращения индусов в ислам. Вся его политика, проводимая в течение всех его 17 лет правления, в большей части, была посвящена к принятию ислама среди жителей Бенгалии, где эта религия и сегодня является доминирующей во многих районах. Вторжение Тимура не оказало влияния на Бенгалию, которая выиграла от ослабления северо-западной империи Индии. Ее положение стало более безопасным и она была в состоянии сохранить свою независимость до конца 16 века, несмотря на перевороты правителей и династий и многократных беспорядков, вызванных борьбой за власть среди местных «мамлюков», которых импортировали из Африки.

Мусульманские правители Бенгалии имели менее острые сложности чем династия бахманидов в Деккане, поскольку последний должен был воевать в продолжительных войнах с новыми индусскими государствами, которые возникли как на южной, так и северо-восточной границах его владения, и постоянно посягали на них. Столицей мусульманского Деккана был сначала Гулбарга (также Ахсанабад), затем приблизительно с 1425 года Бидар. Кроме основателя династии, который умер в 1358 году, несколько последующих правителей были кровежадными тиранами, которые часто преследовали индусов и были вынуждены идти на войну с повторяющимися восстаниями, которые, в свою очередь, привели не только к конфликтам с соседними индусскими государствами, но и к отделению различных округов под их бывшими мусульманскими губернаторами (тарафдары). Часто происходили дворцовые перевороты, мятежи наиболее важных гарнизонов из наемных войск и стычки между суннитами и шиитами. Эти пороки ослабляли бахманидское государство внутренне и снижали его способность противостоять к внешним врагам, в результате чего индусские соседи совершали частые вторжения и в 1461 и в последующих годах лишь ценой интенсивных усилий удалось сохранить ядро государства. Движущимся духом за этими усилиями был выдающийся визирь Махмуд Гаван, который за это получил не награду, а смерть в 1481 году. В 1490 году бахманидское государство разбилось на куски и в 1518 году династия исчезла. На его месте возникло пять мусульманских государств: Биджапур, Ахмаднагар, Берат (до 1574 года), Голконда (около нынешнего Хайдарабада) и Бидар. К северу лежало другое мусульманское государство, Малва (1401-1531). Пять султанатов тратили все свои силы на непрерывные войны между собой, с индусами, с вновь прибывшими португальцами и с местными повстанцами. Однако, в битве на Таликота в 1565 году они вместе победили сильное южное индусское королевство Виджаянагар и таким образом уничтожили своего наиболее опасного внешнего врага. После этой крупной победы они могли продолжать свое независимое существование до поры, когда в различные годы 17 века они были включены в империю Мугхал.

Именно в бахманидском и последующих мусульманских государствах Деккана язык урду впервые стал литературным, и все еще лишь в поэзии. В Дели непоколебимое положение в литературе занимал персидский язык и на урду начали писать лишь в 18 веке.

Западный берег провинции Гуджарат, который был завоеван Ала ал-Дином (см. выше стр. 53) заявил о своей независимости под мусульманской династией в конце 14 века. Его удаленная от моря столица Ахмадабад была основана способным с ранних лет султаном Ахмад Шахом (1410-1442). Порты Гуджарата, в особенности, Камбай, были как и ранее местом большой активности мусульманских купцов и моряков, в счет которых следует приписать внедрение ислама в Малайзии и Индонезии. В 16 веке Гуджарат энергично боролся, однако, в общем, безуспешно против новой морской державы португальцев и после ущерба от межусобицы в 1572 году был аннексирован мугхалской империей.

Прекрасная долина Кашмира в Гималаях к северу от Пунджаба также стала частью мугхалской империи, хотя она никогда не была подвластной султанам Дели. Согласно мусульманским летописям, первый мусульманский властелин страны был авантюристом, который вступил на службу к индусскому правителю и затем захватил власть в свои руки в 1349 году. Его внук Искандар (1386-1410), стоял нейтральным во время вторжения Тимура в Индию и обращался со своим индусскими и буддистскими (тибетяне) подданными с большой жестокостью. По-видимому, во время его правления большинство населения стало мусульманским. С другой стороны, его внук Зейн ал-Абидин во время своего 50 летнего правления (1420-1470) проводил политику безусловной терпимости, кроме предоставления всевозможного поощрения наукам, искусству и экономического благоденствия в своем государстве. За его смертью последовал запутанный период споров по наследованию, гражданские войны, вторжения из Кашгара и Лахора, династические перемены, которые не пришли к концу лишь тогда, когда Кашмир был присоединен к Великому Мухгалу в 1586 году.

Ранние удачи мугхалов были обусловлены влиянием нового положения, возникшим в Персии.


КАРА КОЮНЛУ И АК КОЮНЛУ


После смерти Тимура Месопотамия и Азербайджан освободились из-под правления его потомков. Джалаирид Ахмад (см. выше стр. 35) сначала добился некоторого прогресса, тем не менее не смог консолидировать достаточной силы, чтобы противостоять войскам Кара Коюнлу («черные овцы») туркменов. Будучи однажды вассалами его предков, эти шиитские соплеменники приблизительно с 1375 года осели в регионе Мосула Северной Месопотамии и смежных частях Армении и Азербайджана и с 1390 года стали под властью амбициозного и воинственного вождя Кара Юсуфа. Последний, находившийся в довольно хороших отношениях с мамлюками Сирии, сначала прогнал сына Тимура Миран-Шаха и затем, когда тимуриды растрачивали свои силы в межусобной борьбе, победил Ахмада около Табриза в 1410 году и казнил его вместе с сыновьями. Столица Ахмада Багдад теперь пал в руки Кара Юсуфа и в 1421 году была уничтожена ветвь джалаиридской семьи, все еще правящей в южном Ираке и Шуштаре. 300 летнее владение семьи Артукида в Мардине и в частях региона Мосул также было разрушено в 1412 году Кара Юсуфом, который вел второстепенные походы во всех направлениях и готовился к крупному столкновению с сильным тимуридским Шахрухом (см. выше стр. 57), когда он умер в 1420 году. Перед тем, как разрешить все спорные вопросы по наследованию, Шахрух нанес сокрушительное поражение Кара Коюнлу, однако, не смог установить эффективный контроль над его родной землей Азербайджан. Старший сын Кара Юсуфа, Искандар, вел бродячий образ жизни, полной авантюр и сражений, не в пример к Джалал ал-Дин Мангубирди (см.выше стр. 9), до тех пор, пока один из его сыновей не убил его в 1437 году. После этого условия немного стали стабильными с наследником Искандара - Мирза Джаган-Шахом, который приходился ему братом, и он пользовался благосклонностью Шахруха и ему было официально поручено тимуридским правительством управление Азербайджаном. Сначала он поддерживал сердечные отношения со своим патроном. После смерти его хозяина он был в состоянии шаг за шагом отхватывать крупные части западной и южной Персии, в особенности, в 1452-1456 годы. Хотя позднее он был отброшен назад тимуридом Абу Саидом, тем не менее он сохранил контроль на Азербайджаном, Джибалом или Медией, Месопотамией (после увольнения местных правителей, которые были из его собственного клана), Кирманом и даже побережьями Оммана (Уман) в восточной Аравии. Его власти выразили сомнение в восстании его собственных сыновей, однако, страна оставалась нетронутой до 1466 года, когда он потерпел поражение и был убит Узун Хасаном, чью карьеру мы кратко уже обсудили выше. Через два года после этого события решительно все было покончено с государством Кара Коюнлу.

Его наследство перешло в руки турекменов из племени «Белая Овца» (Ак Коюн), близкого родственника «Черной Овцы», но шиитской веры, которые к концу правления Тимура установились на землях вокруг Едессы (Урфа), Амид (Дияр Бакр) и Сиваш под руководством Утман Бега по прозвищу Кара Илюк («Черная Пиявка»). После смерти основателя, владение было распределено в 1435 году среди его многочисленных сыновей по предложению принца Кара Коюнлу Искандара и таким образом вопрос временно был решен безболезненно. Однако, скоро туркмены «Белой Овцы» возобновили свои буйные карьеры. Дома и заграницей, среди своих и против Кара Коюнлу тюркские племена Малой Азии (в особенности, Дхул-Кадр и Караманлы) и мамлюки воевали без всякого перерыва.

В международной арене Ак Коюнлу стал важным субъектом лишь после 1449 года, когда Узун («длинный») Хасан, внук основателя, взял верх над своими родственниками и начал экспансию засчет Кара Коюнлу, которого он в конечном счете разрушил в 1466-1468 годах. Его успех в отражении одновременной атаки со стороны тимурида Абу Саида, которого он захватил в плен и казнил около Табриза в 1469 году, добавил к его владениям Джибал, Исфаган, Кирман и Фарс, которых теперь включил в состав западной и южной Персии. Он разумно избежал войны с тимуридом Хусейном Байкарой (см. выше стр. 62) ввиду возрастающей угрозы, идущей с запада. Последняя пришла не от мамлюков, хотя он часто вступал в стычки с ними, а от оттоманов, властелинов Константинополя с 1453 года, которые несмотря на его протесты и его попытки вмешаться, захватили греческое государство Требизонд (где правил его дядя по жене) и положили конец в 1460 и 1466-68 годы тюркским княжествам в Малой Азии - Кастамону и Караман (Карамания), соответственно. Чтобы компенсировать эту угрозу Узун Хасан последовал прецеденту, заложенному монголами и мамлюками и начал искать союза с Западной Европой. Поскольку генуэзцы должны были поддерживать хорошие отношения с оттоманами из-за своих крымских владений (см. выше стр. 42), то он в 1463 году приступил к переговорам с венецианцами, для которых оттоманы также представляли в равной мере серьезную угрозу. Венецианцы уже были вытеснены из Пелопоннеса и с 1462 года оттоманы вели открытую войну с ними в Албании. На самом деле, союз не привел какому-либо конкретному сотрудничеству между двумя партиями, поскольку правитель Ак Коюнлу потерпел жестокое поражение от оттоманов в сражениях в 1472 и 1473 годах на озере Керели (Бейшехер Гюлю) и на Тержане (около верхнего Евфрата между Эрзиняном и Эрзерумом), в то время как венецианцы были связаны по рукам в Греции и Кипре. Узун Хасан смог отойти в Азербайджан, но не мог себе позволить атаковать вновь оттоманов, как этого неоднократно не просили веницианцы, и умер 4/5 января 1478 года, прежде чем сумел реорганизовать свое государство. Внутренние беспорядки, которыми было занято государство Ак Коюнлу, которые могли сделать его легкой добычей своих соседей, не сделали нового оттоманского султана Баязида II более миролюбиво настроенным, чем его отец. Наследники Узун Хасана в течение несколько десятилетий сохранили свою независимость, как и туркмены Албистана (Абулустан) в зоне между империями Ак Коюнлу, оттоманов и мамлюков. В то же время Кипр, чьи лусигнанские (крестоносцы) короли были обременены египтеским гарнизоном с 1426 года, во главе со своей последней королевой Catharine Cornare, сдался ее родной стране Вениции.

С ростом сафавидов в Иране под шахом Исмаилом I (1501-1524) и восшествием на оттоманский трон Селима I (1512-1520) уже не оставалось независимого будущего землям между ними. В 1500-1514 годы сафавиды заняли Азербайджан, Джибал и Багдад, в то время как в 1515 году оттоманы аннексировали Аблистан и наложили свое господство на Дгул-Кадр (где Селим казнил своего деда) за счет мамлюков. Результатом конфликта стало завоевание всей Сирии и всего Египта (см. ниже стр. 65).

Хотя многие эпизоды и аспекты «Черной Овцы» и «Белой Овцы» остаются нераскрытыми, тем не менее ясно, что две туркменских династий не оставили какой-либо значительный след на мусульманской цивилизации Ближнего Востока. Не считая некоторое количество архитектурных памятников, особенно, в Табризе, в их счет невозможно отнести какие-либо культурные достижения, сравнимые с таковыми у их сафавидских и оттоманских наследников или их тимуридских и мамлюкских современников.

Сейчас следует проследить за судьбами Египта и Сирии во время второго периода правления мамлюков.