Geum.ru

Монгольский период история мусульманского мира

Вид материалаДокументы

Содержание


Египет: бэгри мамлюки
Индия до тимура
Подобный материал:
1   2   3   4   5   6   7   8

ЕГИПЕТ: БЭГРИ МАМЛЮКИ


После этого обзора состояния монгольских государств в мусульманском мире и конфликтов между илханидским государством в Персии и его северными соседями, требуется исследование дел по Египту в рамках общей картины. Нилская долина была местом сплочения сил, которые остановили монгольский поток и наиболее настойчиво сопротивлялись илханам. Она была также землей, на которой мусульманская цивилизация продолжала развиваться без какой-либо резкой остановки, что имело место повсюду в это время. Так, факел исламских учений перестал гореть на десятилетия – в некоторых случаях на века – в его старых центрах в Центральной Азии, Персии и Месопотамии и даже в какой-то мере в Сирии, несмотря на неудачу монголов разрушить египетский форпост в этой стране. Во время позднего средневековья Египет стал центром ближневосточной интеллектуальной жизни. В частности, связанные с исламским законом науки и теология нашли прибежище на Ниле, где они смогли продолжаться, хотя и несколько окаменевшем виде.

Подобно другим ближневосточным странам, Египет подвергся к большой трансформации в середине 13 века. После падения аяябидской династии ввезенные в страну мамлюкские рабские войска захватили власть и избрали своим командиром Котуза, благодаря способностям которого была одержана решительная победа над монгольскими захватчиками в 1260 году (см. выше стр. 17). Хотя Котуз был убит из-за личного недовольства после сражения, его убийца и наследник Байбарс оказался одной из великих личностей в мусульманской истории. Его героические действия все еще сохраняются в народных преданиях. Во время его правления были нанесены окончательные мазки на мамлюкской системе правления Египтом. На верху стояла аристократия из армейской касты. Султан защищал привилегии этой касты и пополнял его многочисленные ряды тщательно запланированным импортом дополнительных рабов. В основном, они поступали из южной России и Кавказа. Их отправляли морем в Александрию через посредников из Византии и Италии. Поскольку кавказский элемент быстро ассимилировался тюркским элементом, правящий класс сохранял свой тюркский характер не только в речи, который имел некоторое сходства с языком, используемом на Волге, но и в основной культуре и социальной жизни. Короче, внутренняя структура мамлюкского государства сильно напоминал структуру монгольских государств, построенных в этот период. Такое характерное сходство помогает объяснить, каким образом Египет мог стать колыбелью мощной военной организации, включая высокоэффективную разведку, специфически организованной для защиты от монголов. Продолжением территориальной независимости Египет обязан успеху этой организации. Не только армейские системы, вооружения, понятия доблести и методы сражения были сходными, но как в Египте, так и в Персии военная каста с тюркскими чертами была привита в тело чужого народа. Мамелюские и монгольские феодальные системы были во многом идентичными и оба они повлияли на последующее развитие оттомано-тюркского феодализма. Основной чертой было то, что шла концентрация большей части земель в виде «военных поместий» в руках господствующей чужеземной группы. В это время такая феодальная форма государства была типичной повсюду.

Судебная и другие образованные профессии были организованы в какой-то мере аналогичным образом. Экономической основой являлся доход от waqf, фондов религиозных пожертвований, основанных богатыми благотворителями через завещания или вкладов некоторой части своих поместий в религиозные общества – с пониманием, что потомки основателей будут обеспечены оттуда должностями управляющих или другой синекурой, адекватными средствами существования и иммунитетом от риска конфискации со стороны постоянно нуждающихся мамлюков. Таким образом, большие владения сельскохозяйственной земли и даже городские жилища стали доступными для религиозных и благотворительных целей. Поскольку образование и теология были единственными профессиями, где коренные егитпяне могли получить высокие должности, то в этой сфере наблюдался большой рост. Однако, основными формами активности были сочинение и комментарии, которые в 13-14 веках были почти единственными творческими работами. Занятие историческими записями не представлял много оригинальности также, хотя были составлены обширные летописи наряду с биографическими словарями подобно al-Safadi (прибл. 1296-1383) и руководства по администрированию, подобно работе al-Qalqashandi (ум. 1418). Человкеом по имени Ibn Taymiyah из Дамаска (1263-1328) было иницировано движение за религиозные реформы, но оно было сурово пресечено. Его призыв к возврату к примитивному исламу было принято как слишком большой вызов и в Египте официально были основаны школы закона. Тем не менее, взгляды Ibn Taymiyah спокойно продолжали жить и сильно повлияли на современное ваххабитское движение. Специфическая административная сторона правления также была оставлена мамлюками в покое, которые предпочитали им военные занятия, и она была занята относительно в малой степени мусульманскими египтянами. Это было полем деятельности христиан (в особенности, коптов) и евреев, которые, несмотря на преследования, например, в 1301 и 1321, продолжали как и столетия в прошлом, составлять доминирующий элемент в бюрократии нилской долины, в частности, в отделах по регистрации и сбора налогов. Традиционные бюрократические методы также находили применение и египетская государственная машина продолжала вращаться, переживая все повторные смены своих хозяев. Мамлюкская аристократия не подходила к обычному наследственному принципу, а предпочитала передавать власть сразу в руки наиболее сильного генерала. Однако, положение оставалось неопределенным в период 1259-1382 годов, когда власть находилась в руках bahri мамлюков, названные таким образом потому, что их бараки находились на острове Рода на реки Нил (Bahr al-Nil). Сын Байбарса был смещен после двух лет со дня смерти его отца в 1277 году во время похода в Малую Азию против монголов. С другой стороны, его приемника Калауна (1279-1290), который добился большой известности как завоеватель оставшихся плацдармов крестоносцев вдоль сирийского побережья и как организатор мамлюкской армии, наследовали четыре поколения его потомков. Один из них ал-Малик ал-Насир, который взошел на трон ребенком в 1293 году и правил (с двумя ранними перерывами) до 1341 года, дал стране довольно долгий период отностительно стабильного правления после отражения наступления персидских монголов (см. выше стр. 32) и подавления восстания в Верхнем Египте. После этого на повестку дня пришли дворцовые перевороты. Во время таких беспорядков так называемый халиф казался оплотом стабильности в качестве титулованного властелина государства. На своем пике власть мамлюков расширилась до Киренаики на западе и Масууа на юге, кроме включения в себя всей Сирии до середины Евфрата. Последние крепости крестоносцев в Сирии пали в руки мамлюков в 1289 и 1291 годах. Мы уже видели как после падения Багдада Байбарс тепло принял беглого аббасидского принца в Каире и формально признал его в качестве своего властелина. Это шаг имел намерение добавления веса мамлюкскому правительству в его противостоянии перед изначально языческими монголами и обеспечение его особым авторитетом среди мусульман как защитника халифа. Однако степень, до которой дошел эффект от этого мероприятия, была весьма скромна. Аббасидский халиф в Каире был лишь признан в северной Индии и первоначально в Золотой Орде (см. выше стр. 20). Тем не менее его присутствие придало режиму видимость легитимности. Хотя на самом деле не в соответствии с конституционной теорией, однако аббасиды ныне были духовными владыками, невооруженные современной властью, которую они, по установленному порядку, должны были передавать султанам, назаначенным мамлюками. Признание господства Египта шарифами Мекки и Медины также помогло повысить престиж мамлюкских султанов.

Кроме образования военной силы, достаточной для сдерживания монголов и предоставления убежища миру учения, египетское государство, как это установлено, достигло заметных успехов в архитектуре – мечети, бани и царские гробницы – и в малом бизнесе и ремеслах. Оно также начало восстанавливать свое центральное положение в торговле и относящейся к ней политике Средиземноморья, аналогично тому, что Египет имел в древности и до прихода ислама. Страна поддерживала тесные торговые и политические отношения с Константинополем и объединила с ним усилия против персидско-монгольской угрозы. Прочный фронт против монголов поддерживался в Сирии, чьи северные границы которой перешли из-под контроля Византии к сельджукам, Малой Армении и ныне – илханам. (Малая Армения, в конечном счете, была завоевана и аннексирована мамлюками в 1375 году). Старое соперничество с Византией со временем ослабло. Однако, Венеция и Генуэя энергично расширяли свои торговые дела в Ливане. Крестонсцы сильно помогли им в этих усилиях. Успех двух итальянских морских республик доказал, что христианская Европа и мусульманский Восток могут работать вместе и выигрывать от сотрудничества несмотря на все их различия. Запрет, который держал христианский и мусульманские миры с их многими общими религиями и культурным наследием далеко друг от друга, ныне оказался снятым. Вместо него начался период взаимного объединения, которое однажды наблюдали в Испании и заметно - в Сицилии. Здесь невозможно остановиться на деталях постоянно растущей средиземноморской торговли, однако, особо следует отметить о политических союзах, которые охватывали Египет, Сицилию, итальянские республики и Испанию, и провоцировали персидских монголов, в свою очередь, обратить свои взоры для установления контактов с Западной и Центральной Европой. Во время этого периода Ближний Восток, Северная Африка и Европа были втянуты в общую дипломатическую систему и Восток и Запад достигли интимности в их отношениях, что было неизвестно с древних времен. Здесь лежат начала поздней восточной политики европейских держав, зарождающейся системы «капитуляции» и наиболее часто дискутируемых «восточных вопросов».

По-видимому, будет целесообразно от Египта отправитсья в юго-восточное владение ислама, чьи мусульмански обитатели жили дальше от своих единоверцев чем где бы то ни было больше и не вышли из этой изоляции вплоть до 11 и 13 го веков: т.е. в Индию.


ИНДИЯ ДО ТИМУРА


Это было во время второй волны мусульманской экспансии – в том же 711 году, когда Испания пала в руки арабов – что мусульмане впервые достигли Индии. Лишь в ограниченные земли огромного субконтинента – Синд и нижний Пенджаб – были доступны победоносным силам под командой Мухаммада ибн Касима, целью которого был город Мултан около слияния пяти больших притоков реки Инд. В течение нескольких столетий в будущем этот город оставался центром индийского ислама. Вопрос обращения с народом хинду решался аналогично прецеденту, созданному в Персии. Так же как и зорострийцы этой страны были заверены в свободе вероисповедания, несмотря на буквальное значение текста Корана, чувствовалось лишь немного колебаний по поводу того, оставлять ли права решения вопроса самим хинду и при этом не возникло никаких возражений на это со стороны терпеливых умаяядов из Дамаска. Мусульмане продемонстрировали мудрость с такой сдержанностью от попыток обращения хинду силой, поскольку инчаче они определенно пошли бы саморазрушение из-за восстаний или вторжений со стороны соседных индийских принцев. Однако, ситуация стала спокойной мирным путем и мусульмане сохранили под своим контролем территорию в течение нескольких столетий. Когда различные провинциальные правители Персии стряхнули с себя всю центральную власть, индийская территория аналогично не могла быть более управляема как провинция и перешла под контроль двух независимых княжеств, что произошло около 900 года под господством сарматов. Внутренние условия, повидимому, развивались по схеме, сходной с таковой в Египте и Месопотамии. Хотя налоговое бремя на жителей было не невыносимым, перспектива объединения правящего класса, вероятно, вело к обращению в ислам среди него в такой же степени, что и в тех двух странах.

Первое крупное изменение ситуации произошло, когда тюркская газнавидская династия восточного Ирана предприняла интервенцию в Индию. Истоки газнавидов и их место в истории Персии были обсуждены ранее и уже было подчеркнуто, что их политика (подобно политике других наций и племен, оккупирующих восточный Иран) была направлена на Индию как ее главная цель. Величайшая личность этой династии Махмуд Газна (997-1030) был горячо устремлен продемонстрировать свое рвение за исламскую веру, которая недавно была принята его предками и соотечественниками и поскольку тюрки в это время были далеко позади за арабами и персами в всех отраслях интеллектуальной и культурной деятельности, он принял на себя задачу покровителя искусств и знаний. Его наиболее знаменитыми подопечными были Фирдауси и ал-Бируни, первооткрыватель Индии. В последующие века тюркская политика по отношению к ислама часто характеризовалась теми же самыми двумя качествами, необычайно щедрым патронажем искусств и знаний и воинственная готовность распространения учения пророка путем завоевания новых территорий и основания новых государств. Долина Инда, где необходимо было иметь дело с сарматскими еретиками и хинду язычниками, представляла заманчивую цель для амбиций Махмуда. Приблизительно в двух дюжинах войн в 1006 и последующих годах он наложил или утвердил мусульманскую власть с мечом и огнем. Он не чувствовал никакого угрызения совести перед насильственным распространением ислама, что действительно разрешалось в соответствии с буквальной интерпретацией Корана и казалось все более оправданным, поскольку мусульмане всегда рассматривали религию хинду с ее многочисленными и иногда непристойными идолами как особенно отвратительную форму язычества. Индейцы оказали цепкое, но неэффективное сопротивление и весь Пенджаб пал в руки мусульман, однако Гуджарат, далее на юг, протянул достаточно успешно, чтобы сохранить свою независимость ныне и на последующие двести лет.

События в Иране после смерти Махмуда обязали его сына Масуда поручить правление индийскими провинциями губернаторам, которые действовали неумело и разработали склонности стать независимыми от Газна. В конечном счете Масуд был вынужден нанять индейца Тилака на свою службу, чтобы организовать поход и руководить им. Поход был полностью успешным и обеспечил газнавидам владение долиной Инд с его столицей Лахор (Lahawur), хотя второе наступление, начатое в 1044 году, было остановлено упорным сопротивлением местных индийских принцев. Это был тот поворотный пункт, когда Пенджаб и долина Инд окончательно стали частью мусульманского мира, как это продолжается и в наши дни. Газнавиды удерживали свою власть над этим регионом и над уменьшающейся территорией восточного Ирана (соответствующие частям нынешнего Афганистана) на последующие полтора столетия. С 1117 года и далее они признали протекторат сельджукского султана Санджара над их иранскими территориями, которых они уступили в 1151 году гхуридам. Пенджаб продолжал оставаться под газнавидским правлением вплоть до 1186 года и затем также был захвачен гхуридами.

Гхуридские завоевания не просто вели к установлению нового режима в пределах старого газнавидского государства, они также побудили мусульман на новые действия по экспансии. Это произошло не раньше, чем гхуридский вождь Гият ал-Дин Мухаммад убедился в своей индийской опоре, после чего он устремился во главе своих закаленных войск на захват долины реки средний Ганг. Поскольку индийцы в это время (впрочем как и в другие века) находились на низком уровне в военной силы по сравнению с северо-западными соседями, конечный результат военных действий не вызывал сомений. Сначала гхурид Му'изз ал-Дин Мухаммад, затем его верный «мамлюк» Аябак и наконец, тюрк из халайского племени Ихтияр ал-Дин Мухаммад, наступали, с некоторыми отступлениями, на Дели (Dihli), который пал в 1190-91, Бенгалию и устья Ганга (1202), разрушая по пути последние буддийские королевства верхней Индии. За этот короткий промежуток времени мусульманская власть расширлась по северному субконтиненту и был полностью подготовлен фундамент для распространения ислама в крупных частях северо-западной Индии и Бенгалии, включая земли, которые с 15 августа 1947 года составили государство Пакистан с его сложным расовым и языковым комплексом населения около 80 млн мусульман.

Тем не менее потребовалось длительное время для того, чтобы укрепить основы новой империи в северной Индии. Гхуридская власть перестала быть грозной, когда умерли ее первоначальные иницаторы братья Гият ал-Дин и Му'изз ал-Дин в 1203 и 1206 году, соответственно, и династия скоро после этого прекратила свое существование. После смерти Аябака в 1210 году страна раздиралась от гражданской войны, основы которой были заложены в его своеобразной государственной структуре. Отличительной чертой мусульманского мира в 13 веке было то, что режимы, которые тогда возникали во многих его частях (в Испании немного ранее) оказались типа, которого можно было бы назвать «мамлюкским». Навязчивая армейская группа, на востоке, в основном, тюркского происхождения, делала себя хозяином страны с чужим населением и власть захватывалась кликой офицеров, выросших из рядового состава солдат-рабов или «мамлюков». Эти офицеры присваивали для своего пользования большую часть финансовых ресурсов и земельных владений страны. Из их среды приходил правящий властелин, который иногда мог принадлежать к семье, в которой признавалось наследственное право, однако, часто он приобретал свое положение благодаря какой-то формы выборов или личной военной отваги. В сельджукских и монгольских государствах лишь через несколько десятилетий, когда наследники Сельджука и Чингиз хана становились дееспособными или престарелыми, появлялись такого типа режимы (хотя законные правители содержались, в основном, как марионетки). Однако, в конце концов, некоторые из таких систем превалировали даже там и также в Египте, Испании и в некоторых частях Северной Африки, а вот теперь - в Индии. Разумеется, не может быть и речи о каком-либо постоянстве этих режимов, однако, они оставили свою примету на позднем средневковом исламе и дали возможность многим из энергичных и талантливых военных руководителей вырасти до верха и добиться власти и авторитета для своих стран. Одним из таких руководителей был зять Аябака, Илтутмыш (Iletmish), величайший из «рабских королей» Дели и первый мусульманский правитель Индии, получивший звание халифа, который после долгой борьбы добился наилучшего звания местной мамлюкской аристократии «Сорок» и энергично правил в течение 25 лет вплоть до своей смерти в 1236 году. Другим был мрачный Балбан (Balaban), тюрк из барской семьи из Центральной Азии, который сперва в течение двадцати лет держал власть в типичном виде как «попечитель» (атабег) марионеточных потомков Илтутмыша и затем их неизверг в 1266 году, чтобы самому овладеть троном. Он умер в 1287. Ранее Индия испытывала явление, которого наблюдали в этом веке среди аююбидов Египта, монголов и местной династии в персидской провинции Фарс: несколько лет там правила волевая женщина. Такое положение государственных дел никогда не позволялось арабами и персами, однако, оно было совместимо с другим статусом женщины среди ранних тюрков. Тюрки 13 века далеко не полностью были в зависимости от ближневосточного влияния. Средние и нижние административные функции, также и практика исламской теологии и вместе с тем и закон выполнялись в Индии не меньше, чем в сельджукском, монгольском и мамлюкско-египтетском государствах, коренными жителями страны. Поэтому в некоторой степени старый государственный аппарат и старый туземный образ жизни продолжался как и ранее, хотя местное население подвергалось к постоянному гнету и вымогателствам. Административные должности, обеспечивали средствами существования бывшим верхним классам, которые после более высокого руководства, в частности, военных и внешних делах, оказались не у дел.

Во внешних делах «Рабское Королевство» играло роль, которая также была аналогичной с ролью египетско-мамлюкского государства. Кроме удерживания нападений со стороны непосредственных соседей, оно также было сильно занято в сопротивлении монголам. Тем не менее, позиции двух государств были несколько по-различному сбалансированы.Хотя и в непосредственной близости к Египту в качестве беспокоящих и иногда весьма серьезных противников были лишь нубийцы и некоторые бедуинские племена, вся илханидско-монгольская мощь была поставлена на сирийской пограничной зоне, тем не менее страна была доступна обеим сторонам. С другой стороны, в Индии местные враги были значительно более грозными, в то время как монголы приходили, в основном, в виде мародерствующих волн. Сперва они появились, когда Чингиз хан приказал, чтобы беглый наследник на хорезмский трон преследовался ценой пересечения границы (см. выше стр. 9), однако, они никогда не находили поддержки у илханов, что, возможно, объясняет, почему так мало сообщений об их активности в персидских записях. Против полномасштабного монгольского вторжения Индия была защищена, в некоторой степени, своими высокими и недоступными горными границами, которые образовали естественную разделительную линию между интересами, вооруженными силами и цивилизациями обеих сторон.

В последующие десятилетия Индиа стала ареной дальнейших повторяющихся монгольских вторжений и частых смен на троне, в то время как издавались декреты по соблюдению исламских предписаний и строгое принуждение соблюдения запретов корана для неверных, то есть для хинду. В тоже самое время были организованы новые наступления в центральную Индию и Деккан (Дакхан) и в Гуджарат, которые теперь попали под мусульманское правление. В этих мероприятиях халджи султан Дели Ала ал-Дин (1295-1316) и его генералы продемонстрировали качества руководства, далеко превосходящие таковые, у своих врагов. Теперь стало ясно, что с достаточными усилиями мусульмане могут иметь военную силу для завоевания всей Индии. Между 1305 и 1311 годами они проникли во всю южную половину полуострова и покорили ее всю, за исключением нескольких районов. Ала ал-Дин также находил время на покровительство над культурой в своем дворе и распределял щедрые суммы денег среди ученых и литераторов. Во время его правления в Дели величайший персидский поэт Индии Амир Хусрау (ум. 1325) сочинил многие свои стихи. Однако, даже во время жизни Ала ал-Дин, стали проявляться признаки загнивания. После его смерти последовали серии дворцовых переворотов, в которых власть захватывалась самозванцами-рабами и фаворитами, в то время как члены правящей династии уничтожались до самого младшего ребенка и мятежники, в свою очередь, находили конец в варварских казнях. Однако, в 1320 году тюркский генерал Тугулук (Туглак), который был искренним мусульманином, поставил мрачный, но благотворный конец таким государственным делам и был избран султаном. Под его умелым руководством начал восстанавливаться в некоторой степени порядок, однако, он правил лишь пять лет. В 1325 году он был убит своим сыном Мухаммадом II, чья деспотическая тирания вызвала восстания по всей стране. Даже самые жестокие методы их подавления правителем не могли их остановить и его проекты по реформированию налоговой и денежной системы и перемещению всего населения привели к голоду и массовому обнищанию. После доведения сильной армии, организованной для вторжения в Китай через Тибет (1337), до полного развала, он не был в состоянии предотвратить полное отделение Бенгалии в 1339 году и затем других провинций. Деккан был схвачен мятежным сборщиком налогов, который основал бахаманидскую династию этой страны и в других частях южной Индии индусы добились своей независимости. Мухаммада ибн Туглука унаследовал его двоюродный брат Фероз (Фируз), который своим правлением с 1351 до 1388 года доставил региону новое процветание посредством мудрой экономической политики. Он обновил налоги, средства расходовал разумно, поощрял сельское хозяйство и построил дороги и каналы. Он не предпринял попытки вновь захватить Деккан и не смог покорить Бенгалию. Вместо военных мероприятий, которых он поддерживал на минимальном уровне, он посвятил свою энергию на архитектурное строительство в индо-исламском стиле, развитом из традиций предшествующих веков и оставил потомкам многочисленные прекрасные здания, чья красота сравнима с таковыми у мамлюских памятников. Его метод правления государством, однако, был слишком мягким для тех буйных времен. Внутреннее сцепление государства ослабло чрезмерными грантами, предоставляемыми поместьям влиятельных тюркских чиновников и дальнейшим жестоким обращением индусами (хотя и преследования вместе с финансовыми стимулами привели к значительному увеличению численности мусульман). После смерти Фероза пришел период большого распада, который затем перешел в полное разрушение под тжелым ударом второго великого монгольского завоевателя Тимура, за карьерой которого проследим ниже.