Geum.ru

Фиктивные цели мужественный протест 46 цельность личности 55 Неврозы 59 Преступление и умопомешательство 67 Воспитание 71

Вид материалаУказатель
Фиктивные цели – мужественный протест
Подобный материал:
1   2   3   4   5   6   7   8   9   10   ...   16

Фиктивные цели – мужественный протест



Как мы уже видели, именно чувство неполноценности зачастую является угрозой тому, чтобы человек мог успешно приспособится к обществу и надеяться, что он сможет стать полноценным, счастливым членом общества. Поэтому главная проблема каждого человеческого существа – это проблема его собственной ценности. До тех пор, пока его значимость не подвергается сомнению, перед ним не стоит опасности создать самому себе проблемы – даже в тот момент, когда он сталкивается с внешними трудностями, которые не вызывают психологических проблем, а скорее создают стимул для постоянного развития.

Неуверенным людям, включая различного рода неврастеникам, вступающим в острый конфликт со своим окружением, всегда чрезвычайно трудно решить проблему свой собственной ценности. Но ни одно человеческое существо не свободно полностью от неврозов, по крайней мере, нынешнее городское население, поскольку первым сообществом людей для него стала современная разобщенная семья.

Подчиняясь человеческому закону сверхкомпенсации, жизнь каждого индивида направлена на достижение повышенной личной значимости. Поскольку человек ставит эту цель, будучи еще в бессознательном состоянии, она становится основой всей его дальнейшей жизни и всех его действий, направленных на достижение этой фиктивной цели, которая становится ключом к разгадке его личности. Чем сильнее чувство неполноценности, тем более компенсирующим становиться его поведение.

Ребенок, обладающий конституционной неполноценностью, сюда можно включить и некрасивого ребенка, и избалованного ребенка, и ребенка, который воспитывался в слишком строгом обществе, будет прилагать огромные усилия для того, чтобы избежать многих трудностей жизни и оградить себя от опасности потерпеть поражение, которая, по его мнению, ему угрожает в недалеком будущем. Ему кажется, что необходимо все время держать в поле зрения дорожный указатель, поскольку у него нет чувства направления. Поэтому он прибегает к спасительной фикции. Он воспринимает себя как беспомощного, неполноценного, ниже по положению и неуверенного в своих суждениях человека. Он находит путь, который становится нормальной линией поведения, подкрепляемой мыслями и действиями, когда в качестве второй точки на, которую можно опереться, он выбирает отца или мать и наделяет их в своем воображении всей силой, существующей в мире. Затем он пытается подняться над своей неуверенностью на уровень предполагаемой безопасности своего всесильного отца и даже превзойти его.

Любое чувство неуверенности и неполноценности вызывает необходимость поставить перед собой цель, чтобы к ней идти, с ней сверяться и сделать жизнь выносимой. В результате происходит кристаллизация и усиление каждой характеристики, предоставляемой путеводной линией в хаосе жизни, и тем самым степень неуверенности уменьшается. Во многих перипетиях и коллизиях жизни путеводная линия предназначена для того, чтобы уметь отделять правильное от неправильного, а также определять, кто находится ниже, а кто – выше.

В глазах ребенка, воспитанного в современном цивилизованном мире понятия женского и мужского – это просто пара противоположных понятий, точно так же, как категории выше – ниже. Наша цивилизация в основном мужская, и у ребенка возникает впечатление, что хотя всем взрослым нравится превосходство, все же мужская позиция выше женской2. Несмотря на то, что иногда женщине удается посягнуть на привилегии мужчин, все-таки он остается сильнее, важнее и удачливее. Он обладает огромной физической силой, он превосходит женщину в росте, у него более звучный голос. Как только ребенок может оценить многочисленные социальные привилегии мужчин, он может с легкостью превратить мужчину в символ силы. Его представление о мужественности будет включать в себя все, что относится к понятию «выше», а о женственности – все, что «ниже». Женская доля будет представляться ему, как услужение и постоянные страдания. Стремление мальчика к превосходству даст ему повод решить: «Я хочу быть настоящим мужчиной». Основываясь на этом, он будет протестовать против любых действий по отношению к нему, которые, по его мнению, могут принизить его значимость. Поэтому мужественный протест может стать основной фикцией всей личности.

Мы видим, что женщина, также иногда преследует мужские цели, если она не хочет принять свою женскую ролевую модель. Некоторые хотят власти, другие знаний, третьи силы в качестве выражения мужественной идеи. В действительности, многие мечтают достичь мужественности или эквивалента, который может стать ее заменой.

Стремление к мужественности, конечно, всего лишь фикция, которая определяет что «выше», а что «ниже», и подвигает человека выбрать линию поведения, которой он будет придерживаться. Каждый ребенок создает множество пар противоположных идей того, что «выше» или «ниже», основываясь на своем личном жизненном опыте. Даже нормальные дети хотят быть выше и сильнее, чтобы командовать чем-нибудь, «как папа», и эта цель влияет на их поведение. Любой ребенок, чувствующий себя маленьким и беспомощным, может избрать своей ведущей фикцией то, что он должен вести себя, как будто его роль быть выше других.

Невротики – не единственные, кто пытается подстроить свою жизнь под определенные фикции, которые повышают их чувство собственного достоинства. Здоровый человек также может отказаться от всякой надежды ориентироваться в этом мире, если он не будет пытаться подстроить данную картину миру и приобретенный опыт под свои фантазии. Эти фантазии-фикции приобретают особенно четкую форму в период неуверенности в себе, и находят выражение в личном мнении, системе ценностей и идеалов.

Фикция обрести в конечном счете силу привлекает всех человеческих существ, особенно людей, неуверенных в себе, например невротиков. Влияние фиктивных целей обширно. Человек собирает все свои силы и использует их в направлении достижения какой-либо фиктивной цели.

Фиктивные цели и путеводные линии, при помощи которых человек надеется достичь своих целей, остаются неизменными в течение всей его жизни, до тех пор, пока сам человек о них не узнает, путем необычного проникновения во «внутренние знания». Это то, чем он должен обладать, если он хочет изменить их. Характер человека – это результат жизненного плана, фиктивных целей и путеводной линии. Сильные эмоции и «инстинкты» – это преувеличенные и усиленные подходы. Очевидные спонтанные изменения характера иногда могут происходить. Однако, если, это случилось не благодаря упражнениям в более глубоком понимании своей интуиции, а таким влияниям, как изменение окружающей среды, то изменения, в основном, оказываются поверхностными, то есть человек не отказывается от большинства своих внутренних целей. Следовательно, основная природа личности остается не затронутой. Изменение произошло только в выборе средств.

Индивид может считать, что быть первым необходимо для того, чтобы поддерживать какое-либо положение в группе, потому что это то, как он выигрывал у своих соперников в детстве. В этой ситуации он сделал вывод, что он проигрывает и совершенно не достоин, если он не первый. Способ, которым он поддерживает свое первенство, зависит от ситуации, в которой он находится. Если у него есть шанс стать первым в классе, он может усердно учиться, чтобы удержать свое положение. Если он не сможет учиться так и дальше в старших классах, то он скорее всего переключится на что-то, в чем он будет лучше всех, либо на атлетические достижения, либо на популярность, на сексуальную привлекательность, либо на какие-либо другие достижения в какой-то области, где он сможет в дальнейшем развиваться. Если у него нет шанса, в соответствии с его развитием, быть первым в классе с помощью полезных достижений, он может переключиться на «бесполезную сторону жизни» и стать «худшим» либо через ужасное поведение, либо выпивая, играя в карты или болея. Деструктивные силы пациента, который хочет быть самым плохим пациентом, так же не ограничены, как объем работы и усилий, которые затрачивает человек на то, чтобы выполнить «успешную» работу, которая поможет ему остаться на вершине.

Сознание и совесть


Тот, кто не имеет ни малейшего представления о том, как работает его сознание, не знает, что всеми своими действиями он обманывает свои убеждения, не смотря на то, что со стороны может казаться, что это приносит боль. Таким образом, мы сталкиваемся лицом к лицу с замечательным фактом: для индивида возможно иметь «бессознательные» тенденции, склонности и мотивы.

Сознание достаточно легко понять. Человек обладает способностью «знать» то, что происходит в его сознании. Эти знания о себе, которые мы называем сознанием, возможно, связаны с определенным процессом работы человеческого мозга, в частности, в некоторых областях коры головного мозга. Церебральные сферы – это лишь малая часть всего мозга. Существует еще много чего, что имеет отношение к церебральным активностям, помимо процессов, связанных с сознанием, и, возможно, существуют еще большие части, которые не имеют никаких функций и не являются значимыми. В любом случае, церебральные процессы, формирующие сознание, – это только малая доля активности головного мозга. То есть сознание – это всего лишь одна из многочисленных функций человеческого мозга. В то же время, у нас есть все основания полагать, что наша способность к сознательной мысли развивается наряду с развитием речи. Существует тесная взаимосвязь между языком и сознательной мыслью, поскольку сознательная мысль всегда концептуальна. Мы вряд ли сможем понять сознание без идей и слов.

Что же тогда бессознательное? Будем ли мы правы, применяя термин «бессознательное» ко всему, что происходит в человеческом мозге за пределами того, что может охватить сознание? Едва ли, поскольку, как правило, наше сознание способно удержать только одну, от силы две мысли в то время, как мозг выполняет огромное количество функций. Бесконечные впечатления фиксирующиеся органами восприятия, включенными в движение рефлекторных процессов, и многие другие действия происходят автоматически без какого-либо участия мысли.

Нам приходится учиться многим ежедневным действиям прежде, чем мы сможем делать их с легкостью. Несомненно эти навыки, в не зависимости от того задействуют ли они физическую активность или интеллектуальные процессы, приобретаются только через упражнения практических сил наблюдения, которые, на самом деле, имеют корковое происхождение. По мере процесса обучения, фиксируется основной центр всего координационного комплекса, который постепенно проникает в подкорковую часть мозга.

Процесс хождения, например, включает в себя бесчисленное количество мускульных движений, которые взрослым не приходится контролировать лично, поскольку они объединились друг с другом и образовали целый комплекс, который мы можем использовать по желанию. Изучая язык, мы пытаемся понять и научиться употреблять отдельные слова, заучиваем фразы и повторяем звуки. Так у нас накапливается определенный словарный запас, которым мы можем пользоваться, мы умеем произносить слова и у нас есть силы, которыми мы пользуемся автоматически, когда хотим использовать знание языка.

В человеческом мозге существуют автоматические процессы, которые не нуждаются в сознательном контроле, и которые поэтому вынесены за пределы сознания. Однако если мы хотим рассмотреть их поближе, мы вновь выводим их на уровень сознания. Многие другие регулятивные функции мозга совершенно не зависят от сознательной мысли, поэтому мы не можем повлиять на них, по крайней мере на прямую. Это не значит, что подобные рефлекторные и вегетативные функции не могут быть использованы человеком в соответствии с его личными желаниями и интересами, они просто выведены из-под сознательного контроля. Тем не менее, человек может влиять на них, как показывают исследования человека, под гипнозом, и в случаях неврозов посредством психосоматической медицины.

В большинстве случаев у нас нет четко очерченного образа сознательного контроля. Хорошим примером смешанного и постепенного повышения сознательного контроля является человеческий глаз. Несмотря на то, что сетчатка способна в целом воспринимать визуальное изображение, полное понимание видимой картины ограничено маленьким ее сегментом. Образы воспринимаемые всей сетчаткой смутные, в основном темные или светлые, или какие-либо движения. Этих смутных образов достаточно, чтобы человек был в курсе того, что происходит вокруг него. Если что-то привлекает его интерес или предвещает опасность, он передвигает глаза с тем, чтобы сфокусироваться на объекте с помощью небольшого участка сетчатки, который допускает острое зрение (так называемая точечная ямка). Только так образ предмета воспринимается четко, целиком и сознательно. Мы могли бы тогда сказать, что все остальные визуальные образы – это нечто подсознательное, ниже порога полного, четкого восприятия. Все остальные органы чувств так же воспринимают образы либо через полное их осознание, либо в качестве смутных догадок, которые не достигают порога сознания. Другими словами, здесь мы с психологической точки зрения видим различную степень осознанности.

В таком случае, будет ли разумным включить в термин «подсознание» все автоматические или полуосознаваемые процессы работы головного мозга, выполняемые без участия сознания?

Прежде, чем пытаться ответить на поставленный вопрос, мы изучим общепринятое значение слова «подсознание». Люди, конечно, не используют термин «подсознание» для того, чтобы описать все, о чем они не знают, но зачастую они заявляют, что совершили определенные действия бессознательно. В действительности, с тех пор, как слово было популяризовано, в основном Фрейдом, люди много говорят о «подсознании» в тот момент, когда они, скорей всего, хотят выразить то, что можно выразить следующим образом: «Я должен был бы это знать, но, на самом деле, я ничего об этом не знаю». Тем не менее, они употребляют слово «подсознание», чтобы описать любые психологические или ментальные процессы, которые, как показывает опыт, обычно происходят в пределах их осознанного понимания, но в те моменты они скрыты от их знания.

Поэтому качество «подсознательного» характеризуется кроме всего прочего склонностями и тенденциями, которые нам неизвестны. В повседневной жизни мы осознаем роль, исполняемую сознанием, в основном через построение планов и выполнение желаний. Сознательная мысль подготавливает нам путь действия.

Тем не менее, современные психологические исследования показывают, что даже в подготовке к действию сознание играет не основную роль, как предполагалось раньше. Поведение маленького ребенка является ярким примером. Он знает, что он хочет, осознает, какими могут быть последствия определенного поведения и оценивает ситуации, которые зачастую довольно сложны, – и все это в возрасте, который абсолютно исключает возможность обладать сознанием, в нашем понимании этого слова, то есть силой мыслить вербально.

Поэтому, мы не можем говорить о «подсознательных» процессах, поскольку они не контрастируют с еще не развитыми сознательными процессами. Подобное сопоставление сознания и подсознания необходимо для формирования концепции «подсознательного». Без сознания предположение, что что-то может быть «подсознательным» не имеет смысла. Заметим, что сознание появляется только с развитием мыслительных процессов, с пониманием своей личности. Тогда возникает вопрос, как же развивается очевидное разделение на сознание и подсознание?

Мы видели, как с помощью роли, которую ребенок играет в обществе, развивается его личность, как он сталкивается с трудностями, когда пытается сделать так, чтобы его приняли в качестве члена сообщества, и как он иногда не умеет позитивно реагировать на окружающую его среду. Те, кто воспитывают ребенка, в основном, не понимают большинство из его хитростей и уловок. Они не обращаются к их реальным причинам, а воспринимают их как просчеты, за которые ребенка следует наказывать. Обычно влияние воспитателей ребенка распространяется лишь на то, что у него создается впечатление, что его поведение не верно, однако они не помогают ребенку изменить его. До тех пор, пока ребенок не принимает принципов, навязываемых ему попечителями, он свободно восстает против них. Его упрямое, вызывающее поведение целиком последовательно. Однако взрослые обладают такой силой, что ребенок не смеет противостоять им открыто. Тогда ему приходится вести себя так, как будто он хотел подчиниться воспитателям, особенно, если ему нужна их помощь. В этот момент начинает развиваться сознание. Сознание подразумевает под собой не больше не меньше как принятие правил и принципов, предлагаемых ему его воспитателями.

Все дети точно знают, что от них ждут, и каковы установленные правила. Большинство детей принимают эти правила в качестве формы, в том случае, если их опасно или сложно нарушить. Открытое неповиновение ребенок заменяет внутренней борьбой, и воспитатели обычно поощряют подобную борьбу, поскольку надеются, что тренировка «самоконтроля» в конечном счете приведет к победе «светлых сил» в ребенке. Естественно, такой тип воспитания не может привести к успеху. Негативные, враждебные импульсы остаются неизменными у ребенка, несмотря даже на то, что они могут быть завуалированы с виду добрыми намерениями.

Ситуация, в которой ребенок находится с самого детства, практически не меняется в течение всей последующей жизни. Сначала сознание представляет собой только желания воспитателей. Затем оно персонифицирует закон и порядок общества. Сознание отображает понимание требований общества, и насколько индивид является продуктом «хорошего» воспитания, настолько он принимает эти требования. Он знает, что хорошо и что плохо, он в целом согласен с моральными принцами. Но как только он начинает подчиняться мотивам, отражающим неприязнь обществу и стремление к превосходству, у него возникает конфликт с самим собой. Он, проповедуя о принципы общей морали, на самом деле осуществляет действия, имеющие в подоплеке асоциальные тенденции. В момент, когда он явно отказался от единства цели и ему пришлось выбирать между двумя не совместимыми объектами, он выбирает ту линию поведения, которая помогала ему быть успешным в детстве, когда ему приходилось подстраиваться под воспитателей. Он начинает оправдываться.

В начале оправдания были нужны, чтобы успокоить воспитателей, и либо избежать, либо смягчить наказание. После того, как произошло дальнейшее становление совести и человек убедился в справедливости правил, которым его научили, он обнаружил, что теперь необходимо оправдывать себя перед собственной совестью. Самый лучший способ сделать это – отказаться от ответственности за свое собственное зло и неестественные наклонности, то есть ничего о них не знать. Тогда вступает в игру подсознание.

Подсознание охватывает все эмоции, желания и склонности, за которые люди не несут ответственности, или которых они не разрешают себе испытывать или иметь. Это не ограничивается простым «подавлением» сексуальных эмоций. Люди с гораздо большей легкостью принимают свои сексуальные желания. Признать свою ответственность и степень, до которой я сам создаю свою собственную жизнь – сложнее во много раз. «Подсознание» – это ни в коей мере не сверхъестественная сила, каковой ее пытается представить психоанализ. «В конце концов нет ничего в нас такого, что бы мы знали досконально, и также нет ничего, о чем бы мы совсем не знали1». Если бы люди вместо слова «подсознательное» использовали бы более точное слово «непризнанное» (то, что неприятно признавать), они облегчили бы себе решение проблем, которые в противном случае кажутся очень запутанными.