Geum.ru

София Джагафаровна Долаева, Игорь Олегович Князький, Светлана Николаевна Козырева история россии. Императоры всероссийские учебное пособие

Вид материалаУчебное пособие

Содержание


Павел I (1796 – 1801 г.г.)
Александр I (1801 – 1825 г.г.)
Подобный материал:
1   2   3   4   5   6   7   8   9   10

Павел I (1796 – 1801 г.г.)


«Грань веков» - так назвал свою книгу о Павле I один из его биографов Н. Эйдельман. Действительно, царствование сына великой Екатерины и хронологически завершая век XVIII, начинает XIX, и своим содержанием как бы завершает движение, начатое Петром I и в своем противостоянии екатеринской эпохе явственно обозначает наступление новых времен. «Странное», «несуразное», «сумасшедшее» - так писали и пишут об этом времени историки и писатели. Противоречиво до крайности оценивали его и современники, и те, для кого оно было совсем недавним прошлым. Н. М. Карамзин уподоблял Павла I Ивану Грозному, еще беспощаднее написал А. С. Пушкин: «Царствование Павла доказывает одно: что и в просвещенные времена могут родиться Калигулы». Но тот же Пушкин назовет позднее Павла «романтическим императором», а просвещенный современник Павла поэт И. И. Дмитриев запишет: «Я находил в поступках его что-то рыцарское, откровенное». Не только имена тиранов – изуверов приходили на ум людям, желавшим найти прототипов Павла. «Русский принц Гамлет» - так называли Павла в Германии, «Русский Дон – Кихот!» - эта характеристика дана Наполеоном. Воплощенным безумием предстает Павловское время в знаменитом «Подпоручике Киже» писателя Юрия Тынянова, где появившись на бумаге в результате нелепой описки несуществующий подпоручик делает по бумагам же, естественно, фантастическую военную карьеру, но вот современник, прусский посол в Петербурге, Павлу отнюдь не симпатизирующий, пишет: «Император Павел создал в некотором роде дисциплину, регулярную организацию, военное обучении русской армии, которой пренебрегала Екатерина II».

Что же за время это было? Интересно, что царствование Павла, столь изумившее современников и продолжающее удивлять потомков вообще по замыслу Екатерины II не должно было состояться. Не любившая сына императрица, ибо был он живым укором, напоминавшем о не без ее ведома убитом Петре III и, будучи законным его наследником являл собой постоянную угрозу ее царствованию, предпочитала передать корону своему любимому внуку, старшему сыну Павла Александру. В планы императрицы был посвящен канцлер империи Безбородько, но, поскольку официального распоряжения, объявлявшего Александра престолонаследником в обход Павла, не было, а смерть царицы была внезапной, престол не мог не достаться Павлу. Александр, осведомленный о замыслах бабушки, не пожелал занимать трон минуя права отца и даже тайно сообщил ему это.

Итак, в возрасте 42 лет Павел Петрович стал повелителем Российской империи. Еще будучи престолонаследником он пребывал в своеобразной оппозиции екатерининскому двору, не жаловал многих любимцев матушки, осуждал иные ее деяния. Потому, вступив на престол, он имел определенную программу действий, направленных, по его мнению, на избавление государства от пороков екатерининской эпохи и достижения, как он полагал, «благосостояния всех».

Начало устранению пороков царствования Екатерины Павел положил немедленной амнистией. В ходе ее уже 7 ноября 1796 г. именным указом освобожден Н.И.Новиков, 23 ноября Радищев и заодно со знаменитостями многие другие осужденные за вольно думные деяния. Рыцарский поступок совершен в отношении поляков. Тадеушу Костюшко заключенному Екатериной в Петропавловскую крепость, Павел лично возвращает шпагу и, беспримерный поступок! – приносит извинения за несправедливую жестокость матери. Освобождены и иные поляки, сподвижники славного генерала, участники восстания 1794 г.

Павел по-началу решительно отказывается от военных затей предшествующего царствования. Он прекращает только что начатою войну с Персией, отменяет поход шестидесятитысячной русской армии во главе с Суворовым на Париж в союзе с австрийцами и отправляет самого великого полководца в обидную отставку. Полагая «женское правление» обидным для нации, Павел указом от 5 апреля 1797 г. устанавливает новый порядок престолонаследия, согласно которому престол передается по «естественному праву» только по мужской линии. Так император полагал избавить Россию от бесконечной череды государственных переворотов и появлению на троне совершенно неожиданных, порой даже не августейшего происхождения персон. Своё царствование, однако, он застраховать от трагического финала не сумел.

Разумеется, не одна неприязнь к покойной неласковой матери была движущей силой многочисленных павловских новшеств. Павел ко времени вступления на престол имел вполне сложившуюся систему взглядов на государственное обустройство России и ясно представлял себе цели своего царствования. То, что современникам порой казалось проявлением дикого самоуправства, даже сумасшествием царя, на самом деле было вполне последовательным осуществлением давно задуманных начинаний. Их несходство с обычаями эпохи предшествующей, естественное сопротивление, побуждавшее Павла к действительно не лишённым самодурства поступкам и заставляли многих воспринимать Павловское время как едва ли не сплошную нелепицу, но это было совсем не так.

Взгляды Павла на дела государственные складывались на протяжении многих лет под воздействием самых разных людей и под влиянием сильно менявшихся в конце ХVIII века исторических обстоятельств европейской жизни. Воспитателями Павла были архимандрит Платон, впоследствии митрополит, выдающийся православный философ, оригинальнейший мыслитель, чьи опубликованные и переведённые на французский язык проповеди успели восхитить Вольтера, образованнейший дипломат граф Никита Панин, поклонник шведской аристократической конституционности, преимуществами которой он пытался увлечь юного цесаревича. Не случайно во время путешествия по Европе Павел поразил своей блистательной образованностью и оригинальностью ума знаменитого философа Даламбера. Оказывали на Павла сильнейшее влияния и личности великих политиков Европы ХVIII века. Особые чувства испытывал он к прадеду – Петру Великому. Не случайно, взойдя на престол, он распорядился, как бы в пику Екатерине, воздвигнуть новый монумент великому предку. «Прадеду - правнука» - гласит надпись на памятнике Петру воздвигнутому по велению Павла. Думается, не только кровное родство хотел подчеркнуть Павел, но и историческую преемственность дел, из нее вытекающую.

В то же время подобно отцу Павел питал чувства глубокого уважения к личности прусского короля Фридриха II. Нет, он не поклонялся ему униженно раболепно как Петр III, но, как писал один из географов Павла Георгий Чулков, «В Павле проснулись те самые интересы и настроения, какие были характерны для Петра III, - симпатии к Пруссии, восхищение её порядками и военной дисциплиной. Политическая программа вытекала из этих увлечений мнимой гармонией прусской государственности.» Любопытно, что уважение к прусским порядкам совершенно не отразилось на русско-прусских отношениях при Павле I, бывших в лучшем случае натянутыми, порой просто скверными, а однажды дело чуть было не дошло до объявления войны.

Воспитанник Платона, человек религиозный Павел во взглядах на церковь исходил из позиции Петра I, так подчинившим церковную жизнь России светской власти, что император Всероссийский соединил в себе полномочия и монарха и патриарха. Подобно Петру I так и Петру III Павел был веротерпим, при нем не было преследований раскольников, доброжелательно было его отношение к протестантам и особенно к католикам. Когда в страхе перед завоевателями из безбожной революционной Франции рыцари-иоанниты, в чьем владении со времен средневековых оставался остров Мальта, обратились за помощью к Павлу, то православный государь Руси счел для себя возможным стать Великим магистром католического рыцарского ордена.

Исключительное воздействие на взгляды Павла оказала Великая Французская революция. Первые же известия о ней вызвали у него крайнее неприятие, и он сразу же открыто заявил о необходимости подавить ее вооруженной интервенцией соединенных сил европейских монархий. Екатерина по началу даже возмутилась столь жесткой нетерпимой позицией Павла и заявила ему: «Ты жестокая тварь! С идеями, пушками не борются…» Но падение королевской власти во Франции и казнь Людовика XVI изменили ее мнение. Став царем, Павел поставил своей целью поиск положительного идеала, способного противостоять разрушительному духу революции и нашел таковой в рыцарстве. В воскрешении рыцарского духа чести, верности, доблести, безграничной преданности монархии виделось ему воскрешение потрясенных кровавой революционной бурей нравственных основ жизни Европы. Юношеское увлечение Павла масонством прошло, ибо в масонах он теперь видел виновников французской трагедии. Забыл он и о преимуществах конституционного правления, о коих столько толковал ему Никита Панин.

Итак, вступив на трон, Павел искренне полагал, что опора на причудливую смесь опыта деяний Петра I и Фридриха II, освещенная воскрешаемым духом рыцарской чести и верности способна привести Россию к рассвету и благосостоянию, дав пример нравственных начал и смущенной революционными потрясениями Европы. Павел был убеждён в своем единственно верном понимании задач, стоявших перед российским обществом. Сие понимание доступно лишь священной особе монарха – так полагал Павел. То, что воскрешение рыцарских традиций нелепо и на Западе, где они существовали, а уж для России их прививка в конце ХVIII века просто странна, что дворянство вовсе не склонно почитать его новым Петром Великим, Павлом не замечалось, не помнилось чем закончилось поклонение Фридриху II для его отца.

Столь своеобразная программа предопределила нескучный характер павловского царствования, его чрезвычайную насыщенность разнообразнейшими деяниями, имевшими неоднозначные последствия.

Павел, сильно озабоченный разорительностью для России непрерывных войн последнего Екатерининского десятилетия, сразу же поворачивает страну на мирный путь. Прекращение войн, отмена очередных рекрутских наборов, сокращение в полтора раза армии – с более чем полумиллиона до 335 тысяч – принесли стране, народу немалое облегчение. Вопреки распространённой легенде о копировании Павлом в духе отца прусских армейских порядков, ненавистных русским воинам, действительное положение армии при Павле заметно улучшилось. Сокращение армии позволило улучшить её снабжение, ввести для солдат нормированный паёк с непременной полуфунтовой (200 г.) порцией мяса, утеплить зимнюю форменную одежду. Увеличилось число солдатских школ, где грамоте обучались десятки тысяч солдат. Отсюда и свидетельства множества современников: «Солдаты любили Павла», и это притом, что в армии была и ненавистная шагистика, и шпицрутены, и неудобная форма вводилась.

Подтянул Павел и офицеров. Из армии исчезли «мёртвые души» - дворянские дети, записанные с младенчества офицерами, так что в рассказе Ю. Тынянова «подпоручик Киже» обыгрывается ситуация на самом деле для павловского времени невозможная. «Офицеров на бумаге» при нём не стало.

Особое внимание при Павле было уделено артиллерии. Любимец Павла Алексей Андреевич Аракчеев был блестящим знатоком артиллерийского дела и во многом благодаря его стараниям «при самом начале царствования Павла и пушки и лафеты получили новую форму, сделались легче и поворотливее прежних» (свидетельство Н.И. Греча).

Многие современники называли Павла благодетелем крестьян и отмечали большую популярность его имени среди деревенского населения, к коему относилось 33 из 36 миллионов россиян. Что было основанием для этого?

- Крестьянам вновь было позволено присягать новому государю, крепостных сочли всё же людьми.

- Указ Павла ограничил барщину не более, чем тремя днями. Пусть указ мало исполнялся, но в народе оценили его благие намерения.

- Отмена рекрутских наборов 1797 и 1800 г.г. – несомненно благо для крестьянства.

- Снятие недоимок с крестьян и мещан Указом от 18 декабря 1797 года на сумму 7,5 миллионов рублей также явилось облегчением для простого народа.

В то же время, хотя Павел и внимательней Екатерины к крестьянским нуждам, но в самом крепостничестве зла он не видит. Правда. 16 февраля 1797 года он запретил продажу дворовых и безземельных крестьян с молотка. Затем было запрещено дробить крестьянские семьи при переходе их к другим владельцам, но это лишь поверхностное врачевание отдельных язв крепостничества. Сам же Павел глубоко убеждён, что «крестьянам за помещиками лучше». Потому-то за 4 года его правления ещё 600 тысяч крестьянских душ из числа государственных крестьян царскими раздачами ввергнуто в крепостную неволю.

Благодетелем представляется Павел для горожан, для купечества и промышленников. В этом он добросовестно старается походить на великого прадеда и часто не без успеха. Многие историки сходятся на том, что торговля и промышленность при Павле всемерно поощрялись правительством. Был принят «Коммерческий устав Российской империи», в коммерц-коллегии из 23 членов коллегии 13 стало выборными от купечества Москвы и Санкт-Петербурга. Сам царь обратился к выборным от купечества с просьбой «замечаний, какие к лучшему своему сведению всех обстоятельств торговли признают лучшими».

Иное дело взаимоотношения Павла с дворянством. Именно в нём, самом просвещённом слое русского общества Павел и видел среду, где могут укорениться опаснейшие идеи вольнодумства. Павлу претила вольность, к которой дворяне привыкли в екатерининскую эпоху. Она никак не совмещалась с его представлениями о государе, как единственном, кому надлежит знать, в чём состоит благо его подданных. Отсюда и превращение «жалованной грамоты», данной Екатериной II дворянству в «разжалованную» с лишением дворян многих привилегий: участия в местном управлении, дворянских выборов, свободы от податей, свободы от телесных наказаний. Дворяне-то чаще других и были жертвами Павловского самодурства. Им досаждали мелкие регламентации быта: запрет круглых шляп, фраков - веяние революционной Франции; при встрече с императором непременный поклон со снятием головного убора. Проезжающий в карете обязан выйти, если повстречался с императором и приветствовать его; запрещено танцевать вальс; всем обедать в одно и то же время и ещё множество не менее докучливых мелочей, вызывающих, однако, серьёзное раздражение многих.

Дальше – больше. Возобновляются физические наказания лиц дворянского происхождения вплоть до шпицрутенов … Штабс-капитан Кирпичников, прогнанный сквозь строй за дерзкие слова в адрес императора, скончался.

«… вообще-то говоря, «павловские безобразия» вряд ли хуже того, что делалось, скажем, при Бироне, лет шестьдесят назад. Отчего же о Павле сказано куда больше негодующих слов? Да оттого, что дворяне за екатерининское время привыкли к вольностям, подзабыли дедовские страхи и им не нравилось то, что предки покорно терпели, вообще не предполагая, как можно по-другому существовать.

Карамзин заметит, что «сын Екатерины казнил без вины, награждал без заслуги, отнял стыд у казни, у награды прелесть». (Из книги Н.Я. Эйдельмана «Грань веков»).

Освободитель Новикова и Радищева, мнящий себя продолжателем дела великого Петра, Павел изменяет предку в главном - он становится гонителем просвещения. Вводится жёсткая цензура. С 1797 по 1799 г.г. запрещено 639 изданий. «Тайная экспедиция» Павла заставляет многих дворян вспомнить о мрачных временах Тайной канцелярии. Из 727 человек взятых в Тайную экспедицию дворяне составляют 308. общее число пострадавших составит около 12 тысяч. Нелепые павловские регламентации одежды, внешности, быта не могут не раздражать. Петр I посредством их просвещал невежественное московское дворянство, Павел же обуздывает тех, кто пережил просвещенный «век золотой Екатерины».

Беспочвенная по сути политическая программа Павла, помноженная на слепую неприязнь его ко многим любимцам Екатерины приводит его к словам и поступкам, оскорбляющим национальное достоинство, задевающим русский патриотизм. В самом начале царствования он отправил в опалу Суворова, оскорбил память Потемкина. Наконец, вынужденный примириться с великим полководцем, следствием чего стали блистательные Итальянский и Швейцарский походы Суворова – вершина русской военной славы, он, поначалу оценивший суворовские победы титулом светлейшего князя и званием генералиссимуса, не смог простить старому полководцу отклонения от устава. Суворов позволил себе, став генералиссимусом, держать дежурным офицером генерала, что дозволялось лишь особам монаршей крови. Не проявив снисхождения к старческому чудачеству, Павел отправил великого воина, победителя, в окончательную опалу, не посчитавшись с его заслугами. Похороны в Петербурге умершего опального полководца в 1800 г. превратились в патриотическую демонстрацию, явно недоброжелательную к Павлу.

Внешнеполитическая деятельность Павла, следствием которой стала блистательная, но совершенно бесплодная для России война в союзе с Австрией, Турцией и Англией против Франции в 1799 г., не прибавила любви к Павлу среди дворян. Внезапный после 1799 г. поворот к дружбе с Наполеоном, ставшим властителем Франции (Павел верно разглядел в нем могильщика Французской революции, его же и породившей), следствием которой стало неизбежная война с Англией, был плохо понят русским обществом. Принятие наполеоновского плана совместного русско–французского похода через Каспий и Иран на Индию, повеление казакам во главе с атаманом Платовым идти через «Хиву и Бухарию» на Индию воспринималось иными как явное сумасшествие.

Политика Павла в отношении дворянства не могла не вызвать заговоров среди многочисленных недовольных. Число заговорщиков по мере усиления павловских гонений увеличивалось. Наконец, в заговоре оказался престолонаследник Александр Павлович. Цели заговорщиков были не однозначны. Организаторы заговора граф Пален, фавориты Екатерины Зубовы мечтали о возврате к временам прошлого царствования. Их взгляды не разделял Александр Павлович, ему виделось введении в России конституционного правления. Пален обещал Александру сохранить жизнь Павлу во время переворота, но ему же принадлежат слова, сказанные заговорщикам, обеспокоенным этим обещанием: «Нельзя изжарить яичницу, не разбив яиц». Судьба Павла была решена. В ночь с 11 на 12 марта 1801 г. император был зверски убит ворвавшимися в его покои заговорщиками.

«Правление в России есть самовластие, ограниченное удавкой» - сказала об этих событиях французская писательница Жермена де Сталь.

«Восемнадцатый век» Российской истории, век дворцовых переворотов переворотом же и завершился.


Александр I (1801 – 1825 г.г.)


Четверть века царствования императора Александра Павловича являет собою исключительную эпоху русской истории. Это время высочайшего взлета патриотического духа русского народа в Отечественной войне 1812 г., время изумившей мир доблесть русских войнов, сокрушивших казавшееся непобедимым воинство Наполеона и победно вступивших в Париж в 1814г. Александровская эпоха не случайно запечатлена в двух замечательнейших произведениях русской литературы: в поэзии – в «Евгении Онегине» А. С. Пушкина, в прозе – в «Войне и мире» Льва Толстого. Время царствования Александра I и стало временем рождения Великой Русской Литературы, высшим воплощением чего стало творчество Пушкина. Любопытное обстоятельство: почти все великие писатели России XIX в. родились в его первой четверти (исключения: Пушкин при Павле I в 1799 г. и Лев Толстой при Николае I в 1828г.). «Дети» Александровской эпохи это и Гоголь, и Лермонтов, и Салтыков-Щедрин, и Гончаров, и Достоевский, и Алексей Константинович Толстой… Не забудем, что в правлении Александра (и при его покровительстве!) русской общество наконец-то открыло для себя Древнюю Русь благодаря «Истории государства Российского» Николая Михайловича Карамзина. Русская историческая мысль в лице Карамзина, как и русская литература в лице Пушкина поднялись на высший уровень мировой культуры своего времени.

Сбылась в эти годы и заветнейшая мечта Петра Великого: русский флот вышел на океанские просторы, корабли, ведомые Крузенштерном и Лисянским совершили первое в истории русского флота кругосветное путешествие в 1803 1806 г.г. В 1820 г. русские мореплаватели Беллинсгаузен и Лазарев открыли Антарктиду, назвав открытый ими берег ранее неведомого континента Землей Александра I.

Александровская эпоха – время великих свершений, великих надежд, великих разочарований… Именно при Александре впервые пролегла трещина между просвещенным российским обществом и властью, зародилась Русская Революция. К дням царствования Александра I относится зловещее (збывшееся столетие спустя!) предсказание Жозефа де Местра о грядущем «Пугачеве из русского университета».

Как же оно шло это незауряднейшее царствование, почему так завершилось? Для ответа совершим путешествия во времена героев «Войны и мира» и «Евгения Онегина».

«Дней Александровых прекрасное начало…» - знаменитые пушкинские слова о первых годах царствования государя Александра Павловича. Мнение это разделяли все современники, что вовсе не удивительно. Вот ряд первых указов молодого императора, явственно обозначивших направление его царствования:
  • 14 марта снято запрещение на ввоз разных продуктов;
  • 15 марта восстановлены дворянские выборы по губернии, сняты запрещения на ввоз ряда товаров;
  • 22 марта объявлен свободный въезд и выезд из России – одно из важнейших прав человека!
  • 31 марта разрешены частные типографии и ввоз всяких книг из – за границы – немыслимая свобода для многих стран Европы в то время, особенно для наполеоновской Франции;
  • 2 апреля – восстановленна екатерининская жалованная грамота дворянству и городам. Дворяне вновь «правовое сословие», поощряется городское самоуправление;

В тот же день уничтожена тайная экспедиция. Ушло из русской жизни страшное «Слово и дело!», в стране не стало, правда, ненадолго, и самой тайной полиции;
  • 9 апреля отменены малоудачные павловские нововведения в военной форме, солдатская одежда и снаряжения стали более удобными;
  • 27 сентября запрещены пытки и «пристрастные допросы», запрещено употреблять в делах само слово «пытка».

Дух прощения и милосердия освещает первые дела нового монарха. Помиловано и возвращено на службу около 12 тысяч человек, амнистированы все, укрывшиеся от павловского гнева за границей.

Особый указ последовал обер-полицмейстеру, где полиции вменялось в обязанность «не причинять никому никаких обид».

Вступая на престол через труп отца Александр вынужденно объявил заговорщикам о возвращении екатерининских времён: «При мне всё будет как при бабушке». Здесь он лукавил. Молодой царь имел глубоко продуманную программу действий, явно не вязавшихся с духом «просвещённого абсолютизма» Екатерины Великой. На престоле российском оказался, пожалуй, самый просвещённый монарх за всю её историю с самыми передовыми взглядами для своего времени и благородно убеждённый в возможность успешно преобразовать к лучшему российскую жизнь. Александр I был твёрдо убеждён, что «закон выше монарха». Будучи учеником швейцарца Лагарпа, просвещённейшего человека, блестящего юриста и педагога, Александр с юных лет вынашивал мечту «утвердить благо России на основаниях непоколебимых». Такими основаниями ему виделись установление в стране прочного конституционного порядка (в идеале Александр, рождённый на троне, мечтал о республиканском устройстве, полагая его наилучшим способом правления!), отмена крепостного права – избавление России от язвы рабства. Ко времени вступления на престол мечты эти обрели форму вполне самостоятельных намерений провести незамедлительно необходимые государственные преобразования, которые должны были избавить Россию от рабства, подарить ей свободу, обеспечить твёрдую законность. Об искренности и убеждённости Александра говорит его собственноручная запись в личной тетради, куда «заносил» он мысли до блага общего касающиеся».

«Ничего не может унизительнее и бесчеловечнее, как продажа людей, и для того неотменно нужен указ, который бы оную навсегда запретил». Написано это было ещё Александром – престолонаследником, Александр-император попытался претворить свои замыслы в жизнь. Дабы заговорщики, убийцы Павла не питали надежду на превращение царя в своё послушное орудие, он решительно в течение трёх с половиной месяцев удалил их от двора. Окружение государя составили его «молодые друзья» Н.Н.Новосильцев, граф В.П.Кочубей, граф П.А.Строганов, польский князь Адам Чарторыжский. Все они были убеждённые сторонники конституционной монархии и отмены крепостного права, единомышленники Александра Павловича. Из высших чиновников государства Александр привлёк генерал-прокурора А.А. Беклешева к непосредственной работе над указом о запрете продажи крестьян без земли. Проект указа отталкивался от Соборного Уложения 1649 года, где ничего не говорилось о праве помещиков и вотчинников продавать крестьян, а лишь устанавливалось прикрепление крестьян к земле. Право торговли людьми владельцы крестьян при попустительстве царской власти сами себе присвоили.

15 сентября 1801 года в Москве состоялась коронация императора Александра I. В тот же день он объявил о прекращении раздачи крестьян в собственность помещиков: «Большая часть крестьян в России рабы, считаю лишним распространяться об уничижении человечества и о несчастии подобного состояния. Я дал обет не увеличивать числа их и поэтому взял за правило не раздавать крестьян в собственность».

12 декабря 1801 года был издан императорский Указ запрещающий личную продажу крестьян без земли. В то же время Указ распространял право покупки земли на купцов, мещан, казённых крестьян и освобождённых от крепостной неволи.

Этот акт мог стать краеугольным камнем освобождения России от зла крепостничества, но не стал …

Благородные намерения Александра и его ближайшего окружения натолкнулись не только на сопротивление помещиков-крепостников, к изумлению государя он не нашёл поддержки и у просвящённой части русского общества на кою и предполагал опереться, от которой и ждал помощи против дремучих защитников крепостнических устоев.

«Не знаю, хорошо ли сделал Годунов, отняв у крестьян свободу (ибо тогдашние обстоятельства не совершенно известны), но знаю, что теперь им неудобно возвратить оную». Так напишет Карамзин Александру в «Записке о древней и новой России», относящейся ко времени разгара преобразований, но так и он, и большинство других, кто составлял гордость мыслящей России, судили в начале царствования. «Прежде чем народ освободить, его следует просветить» - заблуждение свойственное и великим благородным умам во все времена. История жёстко учит другому: прежде, чем народ просвещать, его должно освободить.

Тщетными оказались и надежды Александра на совестливость и благоразумие помещиков в деле постепенного, добровольного освобождения крестьян. «Указ о вольных хлебопашцах»1803 года, согласно которому помещики могли по доброй воле и взаимной договорённости освободить своих крепостных, не имел значительных последствий. Только 47 тысяч душ из 20 миллионов крепостных стали «вольными хлебопашцами».

Неудача в деле , которое он почитал главным в своей жизни, была жестоким ударом для Александра и повлекла за собой тяжелейший внутренний надлом, глубокое разочарование.

Гораздо более успешными оказались начинания государя в области просвещения, где он был достойным наследником великих Петра и Екатерины. 24 января 1803 года были изданы «Предварительные правила народного просвещения». Согласно им рядом с университетами создавалась система средних и низших учебных заведений: уездных гимназий и приходских училищ. Были образованы учебные округа с попечителями во главе. Программы гимназий и училищ были значительно расширены и согласованы, что создало возможность перехода из низших учебных заведений в средних, из средних в высшие. Возросло число университетов. В 1802 году был основан университет в Дерпте, в 1803 году утверждён Устав университета в Вильно, в 1804 году появились университеты в Харькове и Казани. В Петербурге в 1804 году был создан первый в России педагогический институт, в 1819 году преобразованный в Санкт-Петербургский университет. В 1804 году указом Александра I в Москве было основано комерческое училище, историческим преемником которого является Российский государственный торгово-экономический университет.

Все университеты, и вновь созданные, и первый в России московский получили новые уставы по степени свободы не уступавшие самым передовым университетам Европы. Везде было установлено выборное начало. Ректор, его помощники избирались. Университетской жизнью руководил Совет профессоров. В ведении университетов было и управление всеми учебными заведениями округов, цензура.

Среди созданных при Александре I новых учебных заведений особое место занимает открытый 19 октября 1811 года Царскосельский лицей – заведение для образования юношества «особенно предназначенного к важным частям службы государственной». Первый выпуск лицея дал России А.С.Пушкина, его друзей - поэтов А.А. Дельвига и В.К. Кюхельбекера; великого дипломата, одного из крупнейших политиков Европы ХIХ века князя А.М. Горчакова, декабриста И.И. Пущина, мореплавателя Ф.Ф. Матюшкина …

Дух свободомыслия первой половины царствования Александра I вовсе не ограничивал цензурный устав, утверждённый 9 июля 1804 года. В нём подчёркивалось, что цензура существует «не для стеснения свободно мыслить и писать, а единственно для принятия пристойных мер против злоупотребления печатным словом». Самим цензорам свыше предписывалось «руководствоваться благоразумным снисхождением».

Успех правительственной политики Александра I был обеспечен созданием в 1802 году при преобразовании коллегий в министерства шестого специального министерства народного просвещения.

Начало царствования Александра – золотые дни русского просвещения. «С Александром интеллигенция выходит на трон, уже подлинная, чистая интеллигенция, без доспехов Марса, в оливковом венке» - писал К.П. Федотов. Марс, однако, в царствование Александра забыт не был. Россия принимает участие в войнах с наполеоновской Францией в 1805 – 1807 г.г., принёсшие ей обиднейшие неудачи, поражение под Аустерлицем и Фридландом, малопочётный Тильзитский мир. А ведь до этого 105 лет со времени Нарвского сражения 1700 года русская армия не знала больших поражений.

Иные войны были победными. В результате войны с Персией в 1806 – 1813 г.г. к России отошёл Северный Азербайджан, в 1801 году Грузия добровольно вошла в состав России, русско-турецкая война 1806 – 1812 г.г. закончилась вхождением в состав империи Бессарабии – области между Днестром и Прутом. Война со Швецией в 1808 – 1809 г.г. привела к вхождению в состав России Финляндии, ставшей автономным княжеством. Но для Александра главным делом были всё же внутренние преобразования в Российской империи.

Одной из важнейших задач своего царствования государь Александр Павлович видел в совершенствовании государственной власти, незыблемой основой которой должна была стать прочная законность, увенчанная конституцией.

Преобразования в государственном управлении Александр I доверил государственному секретарю М.М. Сперанскому, в 1803 году по заданию царя составившему записку «Об устройстве судебных и правительственных учреждении в России». Михаил Сперанский стал главной опорой Александра Павловича в деле обновления государственного строя России. К осени 1809 года Сперанский представил проект «Введения к Уложению государственных законов». По сути, это была конституция Российской империи.

Российская конституция была готова, но ввести её в действие Александру было совсем не просто, мало было для этого даже власти самодержца. Иные современники Александра, и, особенно, люди последующих эпох видели в неудаче попыток отмены крепостничества и введения конституционных порядков вину самого государя, винили и винят его в нерешительности, неискренности … Думается это несправедливо. Решительности Александру хватало, он доказал это и в 1801 году, и в многолетней борьбе с Наполеоном, из которой вышел победителем. В неприятии рабства и деспотизма он был глубоко искренен. Беда была в другом: для осуществления столь прекрасно задуманных и необходимых России преобразований он не имел должной опоры в российском обществе. Дворянство русское, так много сделавшее для просвещения России, для славы её, не мыслило, в большинстве своём, иных порядков для России. Многие искренне были убеждены, что «крестьянам за помещиками лучше», ибо изуверы-крепостники были всё же не часты. Иные мыслили в духе Карамзина, полагая свободу непросвещённого народа преждевременной. Другие просто не представляли себе иного порядка вещей.

А кто в России нуждался в конституции? Дворянству своих прав хватало, купечество, мещанство самостоятельной политической силой себя вовсе не ощущали и о конституции не помышляли. Часть правительственных верхов полагала возможным благом конституцию, но решительно настаивать на ней не слишком стремилась, осознавая равнодушие к ней большинства. Мог ли в таких условиях Александр, опираясь лишь на немногих единомышленников, навязывать стране столь решительные перемены, не исключающие и великие потрясения? Потому-то конституционный проект Сперанского законом для страны не стал. Были проведены лишь частичные преобразования, смысл которых был в постепенном внедрении новых порядков, долженствующих со временем перерасти в конституционные.

1 января 1811 года учреждён Государственный Совет – высший законосовещательный орган при императоре. Члены его назначались самим государем. Совет должен был обсуждать все новые законодательные акты, но право законодательной инициативы принадлежало только царю, за ним оставалось последнее слово. Государственный Совет был встречен общественностью спокойно, ибо в нём трудно было увидеть призрак ограничения монаршей власти. Ревнители самодержавия в России пеклись о неограниченности такового более самого монарха с его конституционными планами и республиканскими мечтаниями.

Гораздо болезненнее дворянство и служилый люд восприняли два указа представленных Сперанским и утверждённых в 1809 году. Указ о придворных знаниях жёстко отделял их от чинов гражданской службы, что задевало прямо интересы немалой части столичной аристократии. Указ о чинах гражданских вводил экзамен на чин для чиновников. Цель его была очевидна: дать России грамотное чиновничество, повысить его образовательный уровень. Чиновный люд как в столицах, так и в провинции встретил указ с откровенным унынием переросшим в раздражение. Имя Сперанского быстро стало ненавистным для множества дворян и чиновников, не было у него опоры и в верхах, исключая самого государя.

Раздражающие многих указы, конституционный проект, не бывшие большой тайной, неприязнь к крепостничеству привели к изоляции Сперанского в правительстве. Общественное мнение также было не на его стороне. Приближалась решающая схватка с Наполеоном. Многим казалось, что Сперанский вводит в России порядки наполеоновской Франции. На Государственного Секретаря посыпались многочисленные доносы, от царя требовали отставки Сперанского, его ссылки. Александр долго противостоял этому натиску, но получив подмётное письмо, содержащую угрозу повторить 12 марта 1801 года уже против него, не выдержал и уступил. В марте 1812 года Сперанский получил отставку и был сослан. «Дней Александровых прекрасное начало» закончилось, Россию ждала «гроза двенадцатого года».

Главным событием царствования Александра I cтала война с Наполеоном, начавшаяся 12 июня 1812 года после перехода французов через Неман.


«Гроза двенадцатого года

Настала – кто тут нам помог

Остервенение народа,

Барклай, зима иль русский Бог?» -


вопрошал Пушкин в Х главе «Евгения Онегина». «…Дубина народной войны поднялась со всей своей грозной и величественной силой и, не спрашивая ничьих вкусов и правил, с глупой простотой, но с целесообразностью, не разбирая ничего, поднималась, опускалась и гвоздила французов до тех пор, пока не погибло всё нашествие», - ответил Лев Толстой в «Войне и мире».

Александр Павлович в решающий для Отечества час оказался как государь на должной высоте. Уроки 1805 – 1807 г.г. пошли впрок. Получив известие о вторжении французов, Александр гордо заявил: «Я не положу оружия, доколе ни единого неприятельского воина не останется в царстве моём». Слово это он сдержал. Мудро уступив общественному мнению в назначении нелюбимого им Кутузова главнокомандующим, император дал армии вождя победы, под чьим водительством война закончилась «полным истреблением неприятеля».

Когда же враг был изгнан, Александр не пожелал заканчивать войну. «Или он, или я – вместе мы не можем царствовать», - такого было его мнение и непростое тщеславие было здесь причиной. Александр, должно быть, лучше других понял Наполеона и знал, что тот никогда не смириться с поражением. Дать ему восстановить силы после 1812 года – обречь Россию на новое вторжение, на сей раз тщательнее подготовленное. Александр стал душой новой антинаполеоновской коалиции. Не будет преувеличением сказать, что прежде всего его воля и решимость побудили правителей Пруссии, а затем и Австрии примкнуть к России и вести войну с Францией до победного конца. В решающей битве под Лейпцигом осенью 1813 года Александр сумел отстранить от дел официального союзного главнокомандующего нерешительного австрийского князя Шварценберга, доверив все руководство войсками испытанному М.Б. Барклаю де Толли. «Битва народов» под Лейпцигом сломила, наконец, Наполеона. Александр сумел преодолеть сомнения своих союзников и настоял в конце 1813 года на переходе через Рейн, весной 1814 года именно он настоял на решительном движении союзных войск на Париж. Наполеон был повержен. В 1815 году у городка Вертю состоялись совместные манёвры армий победительниц, увенчанные торжественным смотром. Действия русской армии были столь образцово отлажены и безупречны, что знаменитый английский полководец герцог Веллингтон восхищённо сказал Александру I:»Сегодня мы видели лучшую армию в мире!» Заслуженная похвала великого военачальника.

На Венском конгрессе держав-победительниц Александр I стал одним из главных творцов нового порядка в Европе. По его почину была подписана декларация о Священном Союзе монархов Европы с целью недопущения вновь кровавых потрясений, подобных Французской революции и войнам Наполеона. Надежды на спокойствие народов Александр связывал отнюдь не с реставрацией дореволюционного прошлого, но в становление повсюду власти, основанной на прочной законности. По его настоянию реставрация Бурбонов на французском престоле произошла при принятии Людовиком XVIII конституционной хартии.

«Священный Союз, который стал впоследствии синонимом реакции, при своем зарождении в помыслах императора был, напротив, оплотом европейской свободы. На деле все вышло иначе. В 1815 году Александр был еще убежденным либералом. В Польше и в Финляндии, согласно его плану, были созданы жалкие конституции, но по понятиям того времени достаточно демократические. Новосильцев по требованию государя сочинял и для всей России «Уставную грамоту», т. е. разрабатывал конституционный проект Сперанского. Но либерализм, как известно, нередко попадает между молотом и наковальней. Наковальней оказалась австрийская меттерниховская реакция, а молотом – революция. Либерализм Александра оказался не закаленным булатом, а простым стеклом, которое и раздробилось мгновенно при первом же ударе молота, даже не очень тяжелого.» - писал биограф царя Г. Чулков.

Скоро Александр уступил ведущую роль в Священном Союзе Канцлеру Австрийской империи Меттерниху, и сам Союз превратился в союз монархов против свободы народов, оставив самую черную память по себе в европейской истории. И во внешней политике Александр пережил утрату иллюзий. Еще один надлом.

Незадолго до возвращения в Россию Александр в Париже во всеуслышание заявляет: «С Божьей помощью крепостное право будет уничтожено еще в мое царствование». 1815 год не 1801, теперь слова царя падают на благодатную почву. Тогда его понимали совсем немногие, ныне готовых поддержать его вовсе не мало… война 1812 г. и заграничные походы не прошли бесследно для русских дворян-офицеров. «За военных два года каждый из нас сколько-нибудь вырос» - пишет Иван Якушкин. И рост этот, незамеченный императором, устремляется в свободомыслие, им же с начала царствования посеянное. Декабрист Александр Бестужев позже запишет: «… все говорили, что думали и все по многому хорошему ждали еще лучшего».

«Мы были дети 1812 года. Принести в жертву всё, даже самую жизнь, ради любви к отечеству, было сердечным побуждением. Наши чувства были чужды эгоизма» - свидетельствует еще один из зачинателей русского освободительного движения Матвей Муравьев – Апостол. Вспоминая 1812 год, ему вторит Александр Бестужев: «и тогда-то народ русский впервые ощутил свою силу; тогда-то пробудилось во всех сердцах чувство независимости, сперва политической, а впоследствии и народной. Вот начало свободомыслия в России».

Зарождающееся свободомыслие не обязательно могло уйти в заговоры, в тайные общества. Слова императора об уничтожении крепостничества, содействие его утверждению конституции во Франции, дарование конституций Финляндии и Польше, вошедшей в состав России в 1815 г., побуждали самые серьезные надежда на скорые перемены в самой России… но время шло, а они не наступали. В 1818 году на сейме в Варшаве император объявляет, что вскоре и во всей России будет установлено конституционное правление, в 1816 - 1819 гг. упраздняется крепостное право в Эстонии и Латвии… а до собственно России очередь никак не дойдет. Кому же ведомо, что в тайне идет кропотливая черновая работа. Под руководством Новосильцева дорабатывается проект конституции, другая комиссия, во главе которой стоит любимец царя граф Аракчеев, готовит проект отмены крепостного права. Александр вовсе еще не похоронил свои либеральные планы, хотя все сомнения в их осуществимости у него остались. «Некем взять» - таков был его ответ графу М.С. Воронцову на его предложение немедленно приступить к упразднению крепостничества в России в 1818 году. А ведь ошибался Александр, некем – было в 1801 г., теперь же те, на кого можно и должно было опереться царю, невостребованные уходили в тайные общества.

1816 г. – Союз Спасения, 1818 г. – Союз Благоденствия. Вот вехи перерастания русского свободомыслия в заговоры. А знай начинающие заговорщики, что обещания Александра не пустые слова? А были бы гласными комиссии Новосильцева и Аракчеева? Зачем тогда создавать тайные общества? Не лучше ли сплотиться вокруг государя, помочь ему в намеченных великих делах, дабы увидел он: «есть кем взять!».

Не заметил он их, не позвал, тем и оттолкнул, послал в заговорщики, восторженных почитателей превратил в яростных ненавистников своих. Да и как им верить в сохраняющиеся добрые намерения царя, когда он все дела в России перепоручил ненавистному всем Аракчееву? Кто же знает, что при этом графе работают люди, разрабатывающие проект упразднения крепостничества? А вот кнутобойство, изуверство самого графа Алексея Андреевича ведомы всем. «Аракчеевщина» - так и вошло в историю последнее десятилетие царствования Александра.

Приходит 1820 год. По Европе прокатывается мятежный гул: революции в Испании, Италии, восстание греков против турецкого ига…


«Тряслися грозно Пиренеи,

Волкан Неаполя пылал,

Безрукий князь друзьям Мореи

Из Кишинева уж мигал»


В самой России внезапно бунтует гордость гвардии – Семеновский полк, солдаты которого доведены до отчаяния бесчеловечной палочной дисциплиной, насаждаемой командиром полка Шварцем.

Из происшедших в Европе и России событий Александр делает однозначный вывод: либеральные преобразования несвоевременны, их вновь необходимо отложить. Те, кто в тайных обществах, толкует события начала 20-ых гг. иначе: вот пример для будущего революционного действа! Возбудить мятеж в гвардии, армии – пример Семеновского! – с их помощью силой принудить монарха ввести конституцию – пример Испании!! А лучше, полагают иные, по примеру французскому государя свергнуть и … уже пошли жутковатые споры: убить одного царя, или истребить всех Романовых? Среди чистых в своих идеалах ревнителей отечественной свободы появляются люди, готовые на все, не исключая пролития крови безвинных. Русская революция изначально является двуликим Янусом: возвышенность намерений соседствует с самыми низменными средствами их осуществления.

Александр знает о тайнах общества, знает их участников, их планы, но мер пересечения никаких не принимает. «Не мне их судить» - его единственный ответ. В праве он осуждать заговорщиков за то, к чему они стремятся? Он сам конституционалист, в идеале республиканец, ему ненавистны крепостничество, он первый породил в России надежды на либеральные преобразования. Он обещал ввести конституцию и упразднить рабство, но не нашел способа осуществить этого, что ему не прощается…

Злые строки пушкинских эпиграмм – пощечина просвещенной России несостоявшемуся преобразователю, сменившему Сперанского на Аракчеева.

Последние годы жизни Александра Павловича ничем не похожи на исполненное светлых надежд начало его царствования. Тогда «был царь младой, прекрасный…», теперь «… кочующий деспот».

«Пушкина надобно сослать в Сибирь!» - реакция Александра на пушкинские вольнолюбивые стихи. К счастью, обошлось дело отправкой поэта в Бессарабию.

Тяжелейшим потрясением для императора стало страшное наводнение в Петербурге 7 ноября 1824 года. Подобное же несчастье настигло северную столицу в 1777 г. в год рождения Александра. В повторившейся трагедии он увидел близость своего конца…

Осенью 1825г. Александр I пребывал в Таганроге. В ранний час 19 ноября 1825 года «Высокий, с военной выправкой, человек торопливо пересек залитый дождем дворик в Таганроге около дворца и вышел на улицу.

У ворот часовой отдал ему честь, но незнакомец его не заметил. Еще миг, и высокий человек исчез во тьме ноябрьской ночи, окутавшей, словно пеленой туманом этот южный приморский городок.

- Это кто был? – спросил сонный гвардейский капрал, возвращающийся с кругового обхода.

- Его Императорское Величество вышли на раннюю прогулку, - ответил часовой, но голос его звучал как-то неуверенно.

- Да ты с ума сошел, - напустился на него капрал, - разве ты не знаешь, что Его Величество тяжко болен, что доктора потеряли всякую надежду и ждут конца Государя до рассвета?

- Оно может так, - сказал часовой, - но ни у кого другого нет таких сгорбленных плеч, как у Государя. Я его знаю ведь. Каждый день в течение трех месяцев вижу его.

Разговор замолк. Часовой опять замер на своем посту.

Несколько часов спустя глухой звон колоколов, разносясь в воздухе на далекие версты вокруг, возвестил русским людям, что Император и Самодержец Всероссийский, победитель Наполеона, Александр I, в Бозе почил». – этот рассказ о загадочных обстоятельствах ухода Александра Павловича из жизни привел в своих воспоминаниях его внучатый племянник великий князь Александр Михайлович. Действительно ли царь умер в Таганроге, или же по дорогам России пошёл странник Фёдор Кузьмич – и поныне загадка для историков.

Народная молва, подхватившая рассказ часового Таганрогского дворца, настойчиво твердила, что под видом императора похоронен просто солдат, сам же государь ушёл от власти, став в далёкой Сибири старцем Фёдором Кузьмичом.

В личной Библии Александра его карандашом были подчеркнуты строки Экклезиаста: «Видел я все дела, какие делаются под солнцем: и вот, всё суета».