Москва Издательство «Флинта»

Вид материала

Справочник

Содержание Бельчиков Ю.А. Эмпатическое слушание Л.Е. Тумина Николаева Т.М. Веселовский АН. 291 этикетный диалог Гаспаров М.Л. 292 язык внешнего вида учителя У вас есть часы?Нет (у меня часов).Да (у меня есть часы). Арутюнова Н.Д. Язык внешнего вида учителя Языковая норма 294 языковая норма 295 языковая норма 296 языковая политика

Подобный материал:

• Учебное пособие Москва Московский психолого-социальный институт Издательство "Флинта", 4861.34kb.
• Аллы Васильевны Сергеевой, кандидата филологических наук, автора многих учебник, 6829.94kb.
• И. И. Веселовског о издательство "наука" Москва 1967 Эта книга, 1700kb.
• Н. А. Шматко "Институт экспериментальной социологии", Москва Издательство "алете- йя",, 1796.69kb.
• Государственное Издательство Детской Литературы; Москва; 1951 Аннотация Эта книга, 2920.79kb.
• Душиной Ираиды Владимировны. Издательство: Москва, Дрофа, 2006 год учебник, 169.56kb.
• Р. Гриндер Д. Паттерны гипнотических техник Милтона Эриксона, 3634.76kb.
• 100 великих картин. Москва: Вече,2008. 431с, 4551.36kb.
• Учебное пособие. Москва, Издательство мгоу, 2008. 126, 1961.14kb.
• Атман трансперсональный взгляд на человеческое развитие Издательство act издательство, 4520.68kb.

эмпатия

ЭЛЛИПСИС (греч. ellipsis— опущение, недостаток, выпаде­ние) — фигура слова, входящая в группу фигур убавления. Сущ­ность Э. состоит в преднамеренном пропуске слова, предложения, фрагментов речи, которые подразумеваются и легко восстанавлива­ются по смыслу, контексту, ситуативно. При помощи Э. демонстри­руется экспрессия, нагнетается напряженность, передается дина­мика событий. Например, Ш. де Костер наглядно демонстрирует бед­ствия Фландрии с помощью Э.: «А герцог Альба? Он уже в Брюсселе. Прощайтесь с нажитым добром, горожане!» (Ш. де Костер. Легенда о Тиле Уленшпигеле...). Э. позволяет представить всю жизнь человече­скую: «Ты — вот, ты — юн, ты — молод, ты — муж... Тебя уж нет: ты — был: и канул в холод, в немую бездну лет» (А. Белый. Смерть).

Лит.: Бельчиков Ю.А. Эллипсис // Лингвистический энциклопеди­ческий словарь. — М., 1990; Бельчиков Ю.А. Эллипсис // Русский язык: Энциклопедия. — М., 1979; Гаспаров МЛ. Эллип(ис) // Литературный энциклопедический словарь. — М., 1987.

М.И. Панов

ЭМПАТИЧЕСКОЕ СЛУШАНИЕ — передача говорящему чув­ства эмпатии к нему. Для этого применяются приемы рефлексивного слушания, т. е. уточнение, перефразирование и резюмирование (см. способы слушания). Э. с. отличается от рефлексивного слушания уста­новкой. Цель рефлексивного слушания — осознать как можно точ­нее сообщение говорящего, значение его идей. Цель Э. с. — уловить эмоциональную окраску этих идей, их значение для другого челове­ка, понять, что означает для собеседника высказанное и какие чув­ства при этом он испытывает. Э. с. — это более интимный вид обще­ния, оно является прямой противоположностью категоричного, кри­тического восприятия. Э. с. необходимо в ситуациях с высоким эмоциональным напряжением, как, например, при разрешении кон­фликтов между людьми, при проведении переговоров и т. д.

Лит.: Атватер И. Я вас слушаю... Советы руководителю, как пра­вильно слушать собеседника. — М., 1988.

Л.Е. Тумина

ЭМПАТИЯ (англ. empathy, от греч. empatis — взволнованный, возбужденный) — понимание любого чувства — гнева, печали, ра­дости, переживаемого другим человеком, и ответное выражение сво­его понимания этих чувств.

Э. следует отличать от апатии и симпатии (сочувствия). Апатия (отсутствие чувств) чаще всего имеет место, когда мы не заинтере­сованы в чем-либо или когда это что-то нас совершенно не касает­ся. Апатия является помехой общению.

287

эпитет

Сочувствие, симпатия, переживание за других является пря­мой противоположностью апатии. Сочувствие мы выражаем чаще всего тому, с кем у нас сложились тесные контакты: друзьям, чле­нам семьи, соседям, коллегам. Иногда сочувствие перерождается в чрезмерное отождествление себя с другими и приводит к некри­тичному их одобрению.

Э., или сопереживание, означает понимание чувств другого че­ловека, выражает понимание этих чувств в соответствии с его внут­ренними переживаниями. Чтобы лучше понять человека, мы стре­мимся определить, какое для него значение имеют эти чувства. Мы переживаем чувства других, как если бы они были нашими собст­венными. Это «как если бы» и является ключом к Э. — это чуткость к людям.

Лит.: Атватер И. Я вас слушаю... Советы руководителю, как правильно слушать собеседника. — М., 1988; Николаева Т.М. Эмпатия //ЛЭС— 1990.

Л.Е. Тумша

ЭПИТЕТ (от греч. epitheton — приложение) — художественное, образное определение предмета, т. е. такое, которое не просто ука­зывает на какое-либо его качество, но создает картину, образ на основе переноса смысла. Так, в пушкинских строках: «По дороге зимней, скучной тройка борзая бежит, колокольчик однозвучный утомительно гремит», — дорога определена через чувство, которое ею навеяно: она скучная. В совокупности скучный, однозвучный, уто­мительно рисуют душевное состояние путника (автора).

Квинтилиан писал: «...Э. украшает речь. Им поэты пользуются чаще и свободнее. Они удовлетворяются тем, чтобы Э. подходил к слову, к которому он прилагается, и мы не порицаем у них ни «белых зубов», ни «влажных вин». У ораторов же, если Э. ничего не прибавляет к смыслу, оказывается излишним. А прибавляет что-либо к смыслу такой Э., без которого оборот оказывается слабее. Главным украшением Э. служит переносное значение: необуздан­ная страсть, безумные замыслы. Путем прибавления этих новых ка­честв эпитет становится тропом, как например у Вергилия: безоб­разная бедность и печальная старость. При этом свойство Э. таково, что без них речь становится голой и некрасивой, при избытке же их она ими зафомождается, становится длинной и запутанной. Мож­но сказать, что она делается похожа на войско, в котором столько же маркитантов, сколько солдат: численность двойная, а сил не вдвое больше. Впрочем, часто к одному слову дается даже не один Э., а несколько. Некоторые же совсем не считают Э. тропом, так как он ни в чем не изменяет значения слова. Э. несомненно являет­ся тропом в тех случаях, когда, будучи отделен от имени собствен-

288

эпитет

ного, он приобретает самостоятельное значение и образует анто-номасию. Ибо, если сказать: тот, кто разрушил Нумантию и Кар­фаген, то это — антономасия, а если добавить: Сципион, то — Э. Соединять, следовательно, эти два тропа в один нельзя».

Как художественную деталь Э. нельзя смешивать с определи­тельными прилагательными. Например, прилагательные белый снег или мягкий снег будут просто предметными и логическими опреде­лениями, но в выражениях сахарный снег или лебяжий снег прила­гательные являются Э., потому что они дают дополнительную, ху­дожественную характеристику в виде скрытого сравнения, кото­рое легко угадывается: снег белый, с блестящими крупинками, как сахар, снег белый, мягкий и легкий, как лебяжий пух.

Чаще всего Э. — это красочные определения, выраженные прила­гательными. Например: «Статные осины высоко лепечут над вами; длин­ные, висячие ветки берез едва шевелятся; могучий дуб стоит, как бо­ец, подле красивой липы» (И. Тургенев). В роли Э. может выступать также определение, выраженное причастием или причастным оборо­том. Например: «Вы идете по зеленой, испещренной тенями дорожке» (И. Тургенев). Прилагательные и причастия-Э. могут выступать и в фун­кции подлежащего, дополнения, обращения, подвергаясь при этом субстантивации: «Милая, добрая, старая, нежная, с думами грустны-ми ты не дружись, слушай — под эту гармонику снежную я расскажу про свою тебе жизнь» (С. Есенин). Эти Э., рисующие образ матери, служат обращением. Э.-дополнения: «От ликующих, праздно болтаю­щих, обагряющих руки в крови, уведи меня в стан погибающих за великое дело любви» (Н. Некрасов). Нередко Э., выраженные прилага­тельными, особенно в краткой форме, выполняют роль сказуемых: «Воздух чист и свеж, как поцелуй ребенка» (М. Лермонтов).

По составу Э. делятся на простые и сложные. Первые выражены одним словом, вторые словосочетанием. Например: «И навестим поля пустые, леса, недавно столь густые, и берег, милый для ме­ня» (Пушкин) — один простой Э. и два сложных.

Известны и другие классификации Э. Так, можно противопо­ставить Э. постоянные (см. постоянный эпитет) и индивидуально-авторские. Постоянные Э. характерны для народного творчества (красна девица, добрый молодец, живая или мертвая вода и т. д.). По­стоянные Э. употребляются как средства стилизации. В отличие от постоянных, индивидуально-авторские Э. живо и наглядно рисуют предметы и действия и дают нам возможность увидеть их такими, какими их видел писатель, создавая произведение. Например: «По­губленных березок вялый лист, еще сырой, еще живой и клейкий, как сено из-под дождика, душист» (А. Твардовский). У Есенина береза зеленокудрая, в юбчонке белой, у нее золотистые косы и хол­щовый сарафан. Луговскому представлялась береза вся сквозная, она

289

эпитет

тусклым золотом звенит... Поэтическое видение не бывает стерео­типным, и каждый художник находит свои, особые краски для описания одних и тех же предметов.

В зависимости от стилистического назначения художественных определений их делят на изобразительные и эмоциональные Э. Пер­вые значительно преобладают в художественных описаниях. Эмо­циональные Э. встречаются реже, они передают чувства, настрое­ние поэта. Например: «Вечером синим, вечером лунным Был я ког­да-то красивым и юным. Неудержимо, неповторимо Все пролетело... далече... мимо» (С. Есенин).

Назначение Э. в тексте не изобразительное, а лирическое, поэ­тому слова, выступающие в роли эмоциональных Э., часто полу­чают условное, символическое значение. Например, цветовые Э. розовый, голубой, синий, золотой и др. обозначают радостные, светлые чувства. У Есенина: «Заметался пожар голубой»; Словно я весенней гулкой ранью проскакал на розовом коне». Э. черный, серый и подо­бные передают мрачные, тягостные переживания: «Вечер черные брови насопил...» (С. Есенин).

Место Э. среди других тропов, а также его влияние на обогаще­ние лексической системы языка (развитие синонимии, антони­мии, многозначности) выяснены пока в недостаточной степени. Более определенны функции Э. в структуре речевого произведения (текста). Э. в качестве средства сообщения (информативная функ­ция) может характеризовать самые разнообразные предметы и свой­ства, воспринимаемые любым органом чувств, а также объединять различные сферы восприятия, т. е. быть синестетическим (малино­вый звон, острое желание). Многие Э., фиксируя внешние черты явления, одновременно запечатлевают его духовный или социаль­но-психологический облик (суровый Дант, А. Пушкин; Толстый и тонкий, А. Чехов). Э. как средство общения (коммуникативная фун­кция) выявляет разнообразные свойства говорящего (пишущего): пол, возраст, национальность, социальное положение, индивиду­альные черты. Э. как средство внутренней организации текста (кон­структивная функция), взаимодействуя с другими словесными сред­ствами, участвует в реализации всех свойств (параметров) речево­го целого. Э. могут как бы вбирать в себя «характеризуемое» (о сердце — ретивое), чем достигается сжатость речи, но могут и со­провождать почти все единицы, способные выступать в роли ха­рактеризуемого. Э. бывают автономными и вступающими друг с дру­гом в перекличку (повтор, градация, антитеза); последние придают тексту «силу внутреннего сцепления»: «Под снегом холодной Рос­сии, под знойным песком пирамид...» (М. Лермонтов). Любой Э. выступает как относительно значимое звено текста; в этом плане большинство слов, лишенных Э., образует как бы «нейтральный

290

эпифора

фон», тогда как единицы, снабженные Э., оказываются выделен­ными. Э., несомненно, участвует в организации не только словес­ного, но и высших уровней художественного текста; например в стихотворении Пушкина «Цветок» («Цветок засохший, безухан-ный...»). Э. знаменуют движение времени, повернутое вспять ходом поэтического воспоминания, и таким образом участвуют в реали­зации сюжета. Однако эта роль Э. остается малоизученной.

Лит.: Античные теории языка и стиля. — М., Л., 1936; Веселовский АН. Из истории эпитета // Историческая поэтика. — Л., 1940; Голуб И.Б., Розен-тальД.Э. Секреты хорошей речи. — М., 1993; ГорнфелъдА. Эпитет // Вопросы теории и психологии творчества. — 2-е изд. — Т. 1.— 1911; Евгеньева А.П. Очер­ки по языку русской устной поэзии в записях XVII—XX вв. — М.; Л., 1963; Еремина В.И. Метафорический эпитет// Изв. АН СССР, ОЛЯ.— 1967. — Вып. 1; Жирмунский В.М. К вопросу об эпитете // Памяти П.Н. Сакулина. — М., 1931; Зеленецкий А. Эпитеты литературной русской речи. — Ч. 1. — М., 1913; Квят-ковский А. Поэтический словарь. — М., 1966; Никитина Е.Ф. и Шувалов СВ. Поэтическое искусство Блока. — М., 1926; Озеров Л. Ода эпитету // Вопросы литературы. — 1972. — № 4; Томашевский Б.В. Стилистика и стихосложение. — Л., 1959; Эпитет в русском народном творчестве. — М, 1980.

Л.Е. Ту мина

ЭПИФОРА (от греч. epiphora — добавка; другой вариант эти­мологии: от греч. epi — после + phoros — несущий) — фигура сло­ва, входящая в группу фигур прибавления. Э. — это тождество, или повтор слова, группы слов, речевых конструкций в конце несколь­ких предложений, строф или стихов. Вот как Цицерон использует Э.: «Вы скорбите о том, что три войска римского народа истребле­ны, — истребил их Антоний. Вы не досчитываетесь прославленных граждан — и их отнял у нас Антоний. Авторитет нашего сословия ниспровергнут — ниспроверг его Антоний. Словом, если рассуж­дать строго, все то, что мы впоследствии увидели (а каких только бедствий не видели мы?), мы отнесем на счет одного только Анто­ния» (Цицерон. Вторая филиппика против Марка Антония).

Э. постоянно используется в самых разных стихотворных жанрах. Например, в стихотворении Ф.Г. Лорки «Пустыня» (перевод М. Цвета­евой): «Прорытые временем лабиринты — исчезли. Пустыня — оста­лась. Несмолчное сердце — источник желаний — иссякло. Пустыня — осталась. Закатное марево и поцелуи пропали. Пустыня — осталась. Умо­лкло, заглохло, остыло, иссякло, исчезло. Пустыня — осталась».

Совсем по-другому воспринимается Э., содержащаяся в эпи­грамме О.Э. Мандельштама на художника Н.И. Альтмана (написав­шего портрет поэта): «Это есть художник Альтман, очень старый человек. По-немецки значит Альтман — очень старый человек».

291

этикетный диалог

Подлинную трагедию одиночества выражают стихи З.Н. Гиппиус, уже очень немолодой поэтессы, потерявшей мужа Д.С. Мережковского, с которым она не разлучалась ни на один день более 50 лет. Стихи, посвященные их с мужем секретарю и давнему другу ВА Злобину, явля­ются примером Э., имеющей даже графическое выражение: «Одиноче­ство с Вами... Оно такое, что лучше и легче быть ОДНОМУ. Оно обнима­ет густою тоскою, и хочется быть совсем ОДНОМУ. Тоска эта — нет! — не густая — пустая. В молчаньи проще быть ОДНОМУ. Птицы-часы, как безвидная стая, не пролетают — один к ОДНОМУ. Но Ваше молчание — не беззвучно, шумы, иль тень, все к ОДНОМУ. С ними, пожалуй, не тошно, не скучно, только желанье — быть ОДНОМУ. В этом молчаньи ничто не родится, легче родить самому — ОДНОМУ. В нем только что-то праздно струится... А ночью так страшно быть ОДНОМУ. Может быть, это для Вас и обидно, Вам ведь привычно быть ОДНОМУ. И Вы не поймете... И разве не видно, легче и Вам, без меня — ОДНОМУ».

М.Л. Гаспаров отмечает, что Э. в чистом виде употребляется ре­же, чем анафора, но в ослабленном варианте (параллелизм сино­нимов или грамматических форм) — гораздо чаще.

Э. как фигура противоположна анафоре, в соединении с кото­рой образует новую фигуру — симплоку.

Лит.: Гаспаров М.Л. Эпифора // Литературный энциклопедический словарь. — М., 1987; Квятковский А. Поэтический словарь. — М., 1966; Наследие Эллады: Энциклопедический словарь / Сост. Ю.И. Сердериди. — Краснодар, 1993. — С. 409; Панов М.И. Риторика от античности до наших дней // Антология русской риторики. — М., 1997. — С. 40—41; Розен-тальД.Э., Теленкова М.А. Словарь-справочник лингвистических терминов: Пособие для учителя. — М., 1985.

М.И. Панов

ЭТИКЕТНЫЙ ДИАЛОГ представляет из себя диалогическое единство, которое обычно состоит из реплики-стимула («пароля») и реплики-реакции («отзыва»). Например:

• Здравствуйте, Иван Степанович!(пароль)
  
• Рад вас видеть (отзыв) — реплика-реакция.
  

По значению этикетные диалоги можно разделить на несколь­ко групп.

Так, Н.Д. Арутюнова и Н.И. Формановская выделили:

• диалоги социального контактирования (извинение, благо­
  дарность, поздравление);
  
• побудительные речевые акты (просьба, совет, предложения,
  команды, приказ, требования);
  
• ответные (реактивные) речевые акты: согласие, несогласие,
  отказ, разрешение.
  

292

язык внешнего вида учителя

Э. д. необходимо отличать от так называемого свободного диа­лога. Средством различия является наличие грамматических согла­сований в тексте.

Например:

1. У вас есть часы?
   Нет (у меня часов).
   Да (у меня есть часы).
   
2. У вас есть часы?
   

Без пяти минут двенадцать.

Первый диалог является примером грамматического согласова­ния текста. Перед нами вопрос и ответ, т. е. свободный диалог. Вто­рой диалог этикетный, так как в основе его лежит такой речевой акт, как просьба.

Э. д. социален по своей природе. Он отражает социальные роли говорящих: постоянные и переменные, симметричные и асиммет­ричные. Для составления Э. д. актуальны и такие моменты, как:

• выбор уместных языковых средств (при взаимодействии парт­
  неров общения);
  
• учет обстановки общения и характера взаимоотношений об­
  щающихся, а также закономерности построения диалогического
  единства (имеется в виду вертикальный и горизонтальный разво­
  рот реплик диалогов).
  

В речи говорящих Э. д. принимает характер таких жанров, как извинение, благодарность, просьба,, одобрение, похвала, совет, предложение и др.

Лит.: Арутюнова Н.Д. Истоки, проблемы и категории прагматики // Новое в зарубежной лингвистике. — М., 1985; Арутюнова Н.Д. Некоторые типы диалогических реакций и «почему» — реплики в русском языке // ФН. — 1970. — № 3; Леонтьев А.А. Психологические единицы и порожде­ние речевого высказывания. — М., 1976; Формановская Н.И. Речевой этикет и культура общения. — М., 1989; Формановская Н.И. Русский речевой эти­кет: лингвистический и методический аспекты. — 2-е изд., перераб. и доп. — М., 1984.

А. С. Киселева

_Я

ЯЗЫК ВНЕШНЕГО ВИДА УЧИТЕЛЯ - устная речь учителя воспринимается учениками вместе с теми жестами, мимикой, те­лодвижениями, которые сопровождают речь учителя (если учени­ки его видят) и составляют в совокупности понятие Я. в. в. у. Мно-

293

языковая норма

гие из них непроизвольны: отражают особенности темперамента учителя, усвоенную им манеру общения. И учитель, и ученик поль­зуются в большей или меньшей мере Я. в. в. у., когда говорят. При этом в педагогическом взаимодействии учителя и ученика этот язык выполняет важные функции.

Выделяются четыре такие основные функции: регулирующая, указательная, изобразительная, реагирующая. Регулирующая фун­кция состоит в том, что жестами, мимикой, телодвижениями учи­тель управляет поведением ученика на уроке (например, палец у губ — требование тишины; движение руки (реже рук) ладонью квер­ху, снизу вверх— знак «встать» при невнимательном слушании ответа и т. д.); указательная функция заключается в том, что дви­жения заменяют набор словесных педагогических клише, связан­ных с организацией деятельности учащихся (например, рука вы­тягивается по направлению одного из учащихся, заменяя слова от­вечай ты, продолжай, а что ты думаешь? и т. п.); изобразительная функция используется с целью дополнить значения слов (напри­мер, движение рук (пальцев), показывающих размер, форму и т. д.); реагирующая функция проявляется тогда, когда движения явля­ются средством установления контакта (например, указательный палец вверх — знак это очень важно!). •

Лит.: Ладыженская ТА. Живое слово: устная речь как средство и предмет обучения. — М., 1986.

Л.Е. Тумина

ЯЗЫКОВАЯ НОРМА — совокупность наиболее устойчивых тра­диционных реализаций языковой системы, отобранных и закреп­ленных в процессе общественной коммуникации. Н. как совокуп­ность стабильных и унифицированных языковых средств и правил их употребления, сознательно фиксируемых и культивируемых об­ществом, является специфическим признаком литературного язы­ка национального периода (Н.Н. Семенюк, 1990). Различают следу­ющие виды (типы) структурно-языковых норм:

Я. н. произношения регулируют выбор акустических вариантов фо­немы или чередующихся фонем — на каждом шаге развертывания речи и в каждом слоге отдельного слова. Можно — (зълатой), нель­зя — (золотой); можно — (агарот, усад'ба), нельзя — (агарод, усат 'ба).

Я. н. ударения регулируют выбор вариантов размещения и дви­жения ударного слога среди неударных. Можно — (квартал), нель­зя — (квартал). Н. русского современного ударения в литературном языке тесно связаны с морфологическими свойствами частей речи и оказываются одним из их формальных показателей. Подвижность и разноместность современного русского ударения делает его труд-

294

языковая норма

ным для усвоения, в особенности лицами, для которых русский язык неродной и усваивается ими не в раннем детстве, что приво­дит к «накладыванию» новых акцентологических Я. н. на старые, уже усвоенные в родном языке.

Я. н. лексические регулируют словоупотребление — не допуска­ют нарушения традиционно закрепленной соотнесенности наиме­нования с определенным предметом, явлением реального мира. Так, например, воспрещается называть булкой буханку белого или чер­ного хлеба, потому что слово булка имеет традиционно закреплен­ную соотнесенность с иным предметом: булкой называют изделие из пшеничной муки, имеющее круглую или овальную форму. Лек­сические Я. н. обусловливают воспроизводимость в литературных текстах и в устных формах общения определенного слова из ряда возможных, имеющих ту же предметную отнесенность в различ­ных формах существования русского языка. Так, например, первое слово указанных рядов является литературно-нормированным, хо­тя все слова этого ряда обозначают тот же предмет или то же явле­ние: вчера, намедни; глаза, гляделки, зенки, буркалы, бельма, шары; по­щечина, оплеуха; спасибо, спасибочко; холод, стужа, стынь; щедрый, то­роватый и т. п. Фразеологические Я. н. регулируют употребление оборотов речи, традиционно связанных с характеристикой опре­деленных явлений. Так, например, кодифицированным признает­ся выражение мурашки по коже бегают как образная характеристи­ка состояния человека, ощущающего приступ некоторого озноба или дрожи, но считается недопустимым выражение мурашки по телу прыгают (или ползают).

Я. н. словообразовательные не допускают употребления в литера­турных текстах слов, структура которых нарушает принципы соче­тания морфем. Следовательно, эти Я. н. сдерживают приток в состав литературной лексики слов, не соответствующих словообразова­тельной структуре моделей.

Я. н. морфологические определяют литературный статус определен­ных словоформ и не допускают употребления других словоформ, хо­тя они и являются речевым средством в различных видах «говорения». Так, например, литературными, правильными признаны такие сло­воформы: офицеры (не офицера), инженеры (не инженера), выборы (не выбора), профессора (не профессоры), шурья (не шурины), деверья (не девери), звонче (не звончее), слаще (не слаже), пара носков (не носок), пара чулок (не чулков), чашечка кофе (не кофию) и т. п.

Я. н. синтаксические требуют соблюдения правил согласования: большой кенгуру, большое бра (но не большое кенгуру и не большая бра), управления: смеяться сквозь слезы (но не сквозь слез), правил расположения слов в структуре предложения, выражения различ­ных отношений между частями сложного предложения и т. п.

295

языковая норма

Я. н. стилистические охватывают те или иные стороны (особен­ности) употребления речевых средств в различных сферах литера-турно-нормированного общения: они предопределяют прикреплен-ность того или иного средства речи к определенной сфере речевой деятельности, т. е. применение слов, выражений, словоформ, спо­соба сочетания слов, типов синтаксических конструкций в опре­деленных контекстах и речевых ситуациях.

Различаются Я. н. императивные и диспозитивные. Императив­ные (т. е. строго обязательные) Я. н. — это такие, нарушение кото­рых расценивается как слабое владение языком (например, нару­шение норм склонения, спряжения или принадлежности к грам­матическому роду). Такие Я. н. не допускают вариантов (невариативные Я. н.), и любые другие реализации расценивают­ся как неправильные, недопустимые, например: алфавит (не ал­фавит), принял (не принял), курица (не кура), благодаря чему (не благодаря чего). В отличие от императивных Я. н., диспозитивные (т. е. восполнительные, не строго обязательные) допускают вари­анты — стилистически различающиеся или вполне нейтральные (вариативные Я. н.), например: баржа и баржа, в отпуске (нейтр.) — в отпуску (разг.), компас — у моряков: компас. Литературная нор­ма может быть фактом кодификации или же находиться в стадии реализации кодификационных возможностей, а также выступать в виде потенции нормализаторских тенденций в сфере общения. Именно поэтому исследователи считают необходимым акценти­ровать внимание на динамическом характере литературной нор­мы, на диалектичности самого процесса кодификации средств об­щения.

На уровне речевой деятельности различаются такиеЯ. н., как воп­лощенная, или реализованная, и невоплощенная, потенциальная, реализуемая. Реализованная Я. н. состоит из двух частей: 1) актуализи­рованная часть (современная, продуктивная, активно действующая, хорошо осознаваемая и практически кодифицированная), 2) неак-туализированная часть (в нее включаются архаизмы, устаревающие варианты Я. н., а также редкие в употреблении варианты, дублеты и т. п.). РеализуемаяЯ. н. также распадается на две части: 1) становящие­ся Я. н. — неологизмы и новообразования на разных уровнях языка и 2) принципиально некодируемая область речевой деятельности (ин­дивидуальные, окказиональные, создаваемые к случаю и т. п., но необходимые в процессе общения образования). Общелитературная Я. н. может по-разному варьироваться, т. е. выступать в виде вариантов как следствие функционально-динамического существования средств общения. Так, в акцентологическом состоянии современного литера­турного языка намечается конкурирующая активность вариантов с ударением, перемещаемым к началу слова {бондарь вм. бондарь, обух

296

языковая политика

вм. обух, планер вм. планёр, родился вм. родился), а также вариантов с ударением, передвигающимся к концу слова (нужда вм. нужда, лыж-няви.ль'окня, пётаявм.пёт/ш,заводскдйвм.завддский,удйтьвм.удить).