Итоги и перспективы энциклопедических исследований сборник статей итоговой научно-практической конференции 26-27 февраля 2009 г

Вид материала

Подобный материал:

1 ... 6 7 8 9 10 11 12 13 ... 36

Развитие внутрисемейных отношений у крестьян Казанской губернии периода модернизации

(вторая треть XIX – начало XX вв.)

Форсированное развитие промышленности, предпринятое в России во второй половине XIX века, объективно несло с собой изменения, которые должны были затронуть основные структурные единицы всего общества. Поскольку отношения в семье и обществе в целом находились в тесном взаимодействии и определяли друг друга^¹, семья, как один из ключевых элементов этой конструкции, не могла не почувствовать на себе влияние происходивших в стране социально-экономических изменений.

Известно, что испокон веков семейные отношения в России характеризовались патриархальностью. Линия внутрисемейных отношений держалась на безусловном авторитете старшего, коим являлся отец или же старший из братьев^², строивший свою власть, основываясь на вере в ее законность и святость. При этом традиция взаимоотношений последнего с семейством определялась принуждением к безоговорочному послушанию и подчинению членов семьи его воле^³. Глава семьи следил за нравственным обликом членов семьи^¹, ведал ее хозяйственно-экономической жизнью. Поведение хозяина считалось внутрисемейным делом, а его поступки не осуждались, даже в тех случаях, когда им один из членов семьи наказывался без какой-либо веской причины.

По установленной традиции глава семьи завещал свои права старшему в семье. При отсутствии завещания к исполнению обязанностей в семье приступала либо жена умершего^², либо старший сын, хотя главенство женщины у русских и татар было большой редкостью^³. В большинстве своем женщина, как говорилось, «задыхалась в тьме бесправия»^⁴, порой терпя бесчеловечное отношение к себе со стороны мужа.

Рождение и воспитание детей было основной целью брака. В семье как татарских, так и русских крестьян предпочтение отдавалось мальчикам^⁵. Отец был просто счастлив, если перед переделом рождался мальчик, поскольку в этом случае либо увеличивался надел, либо отец мог получить денежное вознаграждение от продажи прирезанной на новорожденного земли, на начало XX в. составлявшее 30 рублей. При появлении в подобном случае на свет девочки ее просто ненавидели, давая прозвище «дармоедка» или «бездушная скотина»^⁶. Глава семейства часто срывал в этом случае свой гнев на жене. «Один крестьянин даже больную роженицу побил после рождения девочки и не давал ей есть два дня, а также и дров для бани»^⁷, – сообщал крестьянин Чистопольского уезда.

До женитьбы дети находились в полном подчинении родителей и должны были следовать их указаниям под страхом наказания. До семилетнего возраста дети были под присмотром матери, а затем уже отец обучал мальчиков тем навыкам, которые понадобятся им в крестьянской жизни, девочки же находились под надзором матери, которая передавала им знания, необходимые для крестьянки. Обучение трудовым навыкам являлось первостепенным делом родителей, поскольку в детях согласно патриархальной традиции родители видели будущих работников семейства и, следовательно, подпоры своего благосостояния^¹. Кроме того, основной целью воспитания было привитие страха Божьего, покорности родителям, церкви и властям^².

Что касается детей татарских крестьян, то вся система их воспитания была заранее запрограммирована по отношению к мальчикам и девочкам. Татары приучали детей к выполнению разных домашних и полевых работ с очень раннего возраста. В татарских семьях воспитывались определенные взаимоотношения между детьми. Младшие относились к старшим с большим послушанием и почтительностью. Важным принципом в воспитании детей у татар являлось предоставление им известной самостоятельности при сохранении активности представителей старшего поколения^³. С ранних лет детям внушали мысль о превосходстве мужчины над женщиной. У девочек воспитывали полное подчинение и покорность воле старших, особенно отца и братьев. Все воспитание девочки сводилось к тому, чтобы подготовить ее к тяжелому положению, которое ожидало ее в будущем: сначала в доме отца, а затем и в семье мужа. Мальчику же с детства внушалось, что он «хозяин» положения, дома, продолжатель рода. Большое внимание уделялось воспитанию у детей нравственных качеств: запрещалось употреблять спиртные напитки, курить, играть в азартные игры^¹.

Здесь нужно сделать важное замечание: поскольку дети постоянно получали воспитание в лоне семьи, они рано становились как бы двойниками своих родителей. Так, О.П. Семенова-Тян-Шанская отмечала, что «какой-нибудь малыш сплошь и рядом рассуждает, как взрослый. … нет специальной детской точки зрения. Детское представление о мире в сущности не разнится от представления взрослых»^².

Особое положение в семье занимали снохи, изначально являвшиеся «чужеродными». Снохи в большой семье находились в зависимом положении от своих мужей, свекрови и свекра. Они не являлись дольщицами имущества семьи. В то же время их собственное имущество, складывавшееся из приданого, части кладки, даваемой женихом, подарков, наследства, в основном по женской линии, заработков в праздничные дни, не подлежало общесемейному пользованию, даже в случае крайней необходимости. Жены сыновей, считаясь в семье рабочей силой и выполняя различные работы по хозяйству, были все же отделены от содержания на общесемейные доходы, кроме питания и снабжения рабочей одеждой. Таким образом, на свои средства, извлекаемые из лично принадлежавшей им собственности – приданого и «собена» (включала несколько голов скота или часть участка земли, предназначенного обычно под посев льна), молодые женщины должны были содержать не только себя, но и часто одевать мужа и детей^³.

Характерным пережитком личнозависимых отношений членов семьи у русских крестьян являлось снохачество, которое было явлением, повсеместно распространенным в Казанской губернии. Снохачество являлось завуалированной формой принуждения свекром невестки к сексуальным отношениям^¹, свидетельством тому являются высказывания крестьян губернии о благосклонности к «снохарю» молодых женщин^².

Подобные авторитарно-патриархальные отношения внутри семейного коллектива осуществлялись в рамках как большой, так и малой (нуклеарной) семьи, а также в семье смешанного типа, занимающей промежуточное положение между двумя первыми.

Однако начиная с последней трети XIX в. в отношениях между гендерами внутри семейств происходили некоторые изменения. Движущей силой этих трансформационных процессов был демографический «взрыв», охвативший во второй половине XIX в. и Казанскую губернию. Так, по итогам X ревизии (1858 г.) численность ее населения составляла 1371573 человека, а в 1914 г. соответственно 2850101 человек^³. Нужно обратить внимание, что в период с 1816 по 1858 гг. ежегодный прирост населения составлял 0,899%, а в период с 1859 по 1892 гг. уже 1,3%^⁴.

Таким образом, за период с 1858 по 1914 гг. численность населения губернии выросла более чем в 2 раза. Такой бурный рост может быть определен несколько увеличившимися материальными затратами местного земства на медицинскую часть во второй половине XIX в.^⁵, а также «совершенствованием культуры» местного населения^⁶, что позволило сократить в первую очередь смертность грудных детей. Это в итоге привело к уменьшению общей смертности населения в крае.

В результате демографических изменений происходил рост численного состава семей, что не могло не создать в определенный момент тесноту крестьянских жилищ, которые в основном строились из расчета на 6-8 человек. Нередко это способствовало усилению семейных ссор^¹, следствием которых были постоянно растущие семейные разделы^². Так, в 1861-1882 гг. в 46 губерниях Европейской России ежегодно происходило 108 тыс. семейных разделов, а в 1883-1890 гг. – по 150 тыс.^³. Об интенсивности семейных разделов в Казанской губернии можно судить по следующим показателям. При росте населения в крае средняя людность семей в 1858 г. составляла 6,82 человека, а в 1897 г. – 5,53 человека^⁴.

Причиной семейных ссор были зачастую скандалы среди женщин. В крестьянском быту случалось так, что снохи, руководствуясь сугубо личными интересами, влияли на мнение глав семейств, часто провоцируя разделы. Покидающие большую семью, обычно старшие сыновья, в ряде случаев принимали сложившуюся ситуацию смиренно, понимая, что попытка добиться справедливого решения была бы лишь потерей времени. К тому же, несмотря на понимание экономических преимуществ больших семей перед малыми, крестьяне в большинстве своем обыкновенно отрицали возможность дальнейшего совместного сожительства в отцовской семье^⁵, ибо стать хозяином собственной семьи было естественным правом молодого крестьянина.

Именно совокупность противоречий психолого-бытового характера приводила к обособлению малых семей, входивших в состав больших патриархальных, путем семейных разделов. Причем это было свойственно всем народностям, проживавшим на территории Казанской губернии^¹. «Одиноких крестьян», а именно так в миру сами крестьяне называли глав семей подобного типа, «год от году пребывает, потому, что большими семьями живут очень мало»^². Большие семьи в начале XX в. встречались как исключение.

Таким образом, можно говорить о бурно шедшем в последней трети XIX в. на территории Казанской губернии процессе трансформации большой семьи в малую.

Уменьшение численного состава крестьянских семей в совокупности с неурожайными годами (1877, 1891–92, 1902, 1906) заставляли крестьян искать альтернативные источники дохода. Таковыми становились промыслы, в том числе отхожие^³, которые в начале XX столетия, в отличие от периода последней трети XIX в. перестали носить сезонный характер, осуществляясь крестьянами круглогодично. Так, если в середине 1880-х гг. на стороне и на заработках, по данным волостных правлений, проживало около 3,41 % населения Казанской губернии^⁴ (причем эта цифра, по мнению экспертов, являлась завышенной), то начиная со второй половины 90-х годов XIX в. шел бурный рост числа крестьян-отходников. В 1895 г. таких крестьян в губернии было зафиксировано 127124 человека, а в 1913 г. их число выросло до 228317 человек^⁵. По-видимому, на рубеже XIX — XX вв. в молодежной крестьянской среде Казанской губернии происходила некая переориентация традиционных установок. Теперь они готовы были заняться чем угодно, лишь бы «зашибить» копейку^⁶. Кроме мужчин в отходе принимали участие также женщины и дети. В 1913 г. из общего количества крестьян-отходников женщины составляли 10,9 %^¹.

Отходничество крестьян, активно развивающееся в начале XX в., в некоторой степени содействовало расшатыванию патриархальных устоев семьи, оказывало влияние на характер семейного быта и взаимоотношений членов семьи. Упрочивший свое материальное положение в отходе член семьи, вернувшись в родительский дом, мог принять главенство в доме при несостоятельном отце или брате^². Нарушались и возрастная и правовая структура в управлении семьей. Женщины при отсутствии мужа получали больше свободы, учащались случаи их главенства в семье. В Ильинской волости Казанского уезда женщинами возглавлялись около 8% хозяйств^³. Случалось так, что, когда после смерти главы семьи – отца не оставалось жены умершего, а сыновья не могли по каким-либо обстоятельствам возглавить хозяйство, все управление домом передавалось снохе^⁴, положение которой в семье менялось. Мужья начинали реже пользоваться той полнотой власти над своими женами, какая предоставлялась им прежде. Жены все чаще стали выступать против притеснений в семье – уходили в дом родителей, ходатайствовали о выдаче им отдельных (от мужей) паспортов^⁵. Причем подобные случаи с конца XIX в. имели восходящую линию развития.

Это был результат отхожих промыслов, поскольку отходничество расширяло кругозор и обогащало мировоззрение женщины, которая стала высказывать свое мнение о внутрисемейном устройстве, взаимоотношениях членов семьи, по вопросам ведения хозяйства. Кроме того, нельзя упускать из виду, что большая часть семейных дел между супругами перешла из общинного в мировой (существовал до 1889 г.) или волостной суд, хотя и состоящий из крестьян, но не обязательно из той общины, из которой была истица. Мировой суд и волостная администрация находились под большим влиянием земства и новых либеральных идей, поэтому они оказывали значительное покровительство женщинам, страдавшим от жестокости и самоуправства своих мужей^¹.

Среди православного населения Казанской губернии были поколеблены вековые правила о нерасторжимости брака, в их жизнь все чаще стали проникать разводы. За двадцатилетие – с 1867 по 1886 гг. – число разводов по Казанской губернии было 312^². По данным Первой всеобщей переписи населения Российской империи 1897 г., по уездам Казанской губернии (без городов) среди лиц сельского состояния (включая казаков, иностранных поселенцев) разведенных мужчин было 295 человек, женщин — 743^³. Это были официально зарегистрированные цифры, однако фактическое число разводов намного превышало данные официальной статистики, так как, кроме разводов по религиозным законам, существовали неофициальные разводы, т.е. существовала практика, когда супруги просто расходились. Подобные неофициальные разводы, которых было значительно больше, осуществлялись без вмешательства властей в отношения мужа и жены. В начале XX в. число разводов еще более возрастает. Здесь следует подчеркнуть, что женщины, подавая прошения на развод со своими мужьями по официально разрешенным законом поводам, жаловались Казанской духовной консистории «на побои и тиранство» своих мужей^⁴.

Таким образом, можно говорить, что на рубеже XIX-XX вв. развитие внутрисемейных отношений в Казанской губернии имело позитивную последовательную тенденцию, однако основные его направления взяли неодинаковый темп. Что касается семейных разделов, то они шли достаточно активно, а процесс демократизации взаимоотношений между членами семьи, который должен был естественным образом следовать за ними, двигался все же не параллельным курсом. С одной стороны, нельзя было отрицать наличия некоторых положительных сдвигов в отношении к женщине внутри семьи. С другой, – большей части населения края по-прежнему были присущи преемственность традиционных взглядов на жизнь, хозяйственный быт, межличностные отношения и т. д. Это было связано с особенностями самой Казанской губернии, представлявшей собой аграрный регион с глубоко укоренившимися патриархальными традициями. Это означало, что к началу XX в. внутри семьи в результате деспотизма ее хозяина по-прежнему оставалась приниженной роль личности, в том числе женского пола. Подобный характер взаимоотношений в семье передавался из поколения в поколение через воспитание детей. Сложившаяся система воспитания играла важную роль в сохранении таких выработанных столетиями качеств крестьянства, как покорность и смирение, которые зиждились на патриархальных устоях семьи.

Д.В. Волков

Blog

Итоги и перспективы энциклопедических исследований сборник статей итоговой научно-практической конференции 26-27 февраля 2009 г

Развитие внутрисемейных отношений у крестьян Казанской губернии периода модернизации

(вторая треть XIX – начало XX вв.)