Линия. Прерывистая
| Вид материала | Документы |
- Тезаурус по информационному обществу, 2285.12kb.
- Стохастическая линия как инновационная содержательно-методическая линия в курсе математики, 113.16kb.
- Производимая нами данная линия является самым передовым оборудованием для производства, 80.85kb.
- Учебно-методическая линия по технологии (техническому труду) для 5-8 классов общеобразовательных, 46.17kb.
- Технологическая линия по переработке сильнозагрязненных отходов полиэтиленовой и полипропиленовой, 183.92kb.
- Косметические препараты для лица голубая линия «аквавиталь» aquavital blue range, 2993.61kb.
- Л. С. Выготский Проблема культурного развития ребенка Л. С. Выготский. Проблема культурного, 263.11kb.
- Загородная поездка в мемориальный комплекс «Хатынь». Поездка в историко-культурный, 20.89kb.
- Инструкция по настройке услуги idphone на софтфон ZoIPre для компьютеров с ос windows, 116.48kb.
- Темы рефератов Виды изобразительных искусств. Средства создания художественного образа., 13.91kb.
Сталкер
По утреннему, прохладному туману проходим по Богородичной Канавке. Сегодня здесь тихо. Вместе с нами по кругу с четками проходят сосредоточенные люди. Впереди идет парень лет за тридцать с бородой в кожаной куртке и спортивном костюме. Левой рукой он перебирает крупные деревянные четки, правой размашисто крестится. У каждого из четырех крестов кладет земной поклон.
За сараями рядом с Канавкой на костылях стоит и трясется всем телом от утренней сырости нищий. На нем только рваная рубашка, вся в дырах. Наш бородач молча снимает свою куртку, надевает на плечи нищего и, как ни в чем не бывало, проходит дальше. Тот, открыв рот от неожиданности и выкатив глаза, низко кланяется. Мы со Степаном протягиваем ему деньги. Он только мотает чумазой головой и сдавленно мычит. «Богородице, Дево, радуйся…», шепчем себе под нос. Перед глазами все искрится, вспыхивают и сверкают десятки радужных огоньков то ли от обильной росы под солнцем, то ли от нечаянных слез.
Также следуя за бородачом, подходим к длинным столам летней трапезной для паломников. Берем тарелки с кашей, хлеб, чай и ставим на стол под навесом. Я прошу парня прочесть молитву. После обычных «Отче наш» и «Богородице, Дево…» он читает молитву за обидящих и ненавидящих, а также за благотворителей. Садимся, степенно кушаем, знакомимся с парнем.
Зовут его Сергей, он три года живет здесь и трудится во славу Божию в монастыре на ремонтно-строительных работах. Как попал сюда, не помнит. Когда жена его бросила и с детьми укатила на край света, он впал сначала в отчаяние, потом в запой. Из черного провала памяти высвечивает картинка: стоит он зимой в одних резиновых сапогах и трусах на площади города, ему холодно и одиноко, и взмолился он Богу… Потом снова провал. А потом оказался он здесь, в Дивееве, одетым и даже с небольшими карманными деньгами.
Как же ты теперь без куртки? спрашивает Степан, с обожанием глядя на необычного сотрапезника.
Что же, по-твоему, Царица Небесная не видит мою нужду? Небось, не замерзну…
А могу я тебе сделать подарок? полушепотом спрашивает Степан и, не дожидаясь ответа: Окажи мне честь, возьми, пожалуйста, мою.
Степан решительно снимает с себя дорогую куртку с жутким количеством молний, карманов, каких-то вентиляционных клапанов и набрасывает на крутые плечи Сергея.
Спаси тебя Господи, брат добрый, невозмутимо принимает дар Сергей и ровным голосом продолжает: Здесь впервые в жизни я понял, что такое мир в душе.
Что же это? спрашиваю, усиленно моргая глазами.
А это когда посылают на послушание и ты просто идешь и работаешь. Вроде бы и не спешишь, держишь Иисусову молитву, а получается все как надо. Это когда у тебя нет ни копейки, и тебя это не волнует. Это когда на тебя идет бандит с ножом, а ты спокоен, как танк и он вдруг в последний момент разворачивается и с воплем убегает в туман. Кушаешь раз в день, и больше не хочется. Когда спишь пару часов урывками и остаешься бодрым.
Закончив трапезу, выходим за ограду монастыря. На секунду останавливаемся, и Степан показывает на череду высоких берез вдоль ограды:
Смотрите, смотрите!.. У этих берез стволы и ветви наклонены к собору. Не на юг, как положено по законам ботаники, а на восток.
Действительно, отвечает Сергей. Хожу здесь каждый день, а не замечал…
Идем дальше. Сергей говорит о том, что чудеса здесь каждый день. Вдруг слышим крик. Огибаем какой-то сарай. Здесь под кряжистым деревом громко сквернословя, хрипло рыдает пьяная женщина в зимнем засаленном пальто. Она потрясает кулаками и кого-то ругает. Сергей уважительно просит ее помолиться о нас, называя ее Любушкой.
Пятнадцать лет в тюряге! Ни за что! Засудили, сволочи! орет женщина, рассыпая куски хлеба и печенье из дырявых сумок. Мы со Степаном нагибаемся, собираем хлеб и возвращаем в сумки. Какие хорошие мальчики. Денюжек на стакан дадите?
Да у тебя, Любушка, все равно отнимут, сетует Сергей.
Она святая, шепчет мне Степан, ползая рядом со мной на корточках.
Пятнадцать лет ни за что! снова блажит она хриплым голосом. Жизнь угроблена! Все меня бьют, выгоняют, грабят, гады… Ни угла, ни кола, ни двора!.. Нет в этой жизни счастья, ребята! Такие хорошие, добрые мальчики…
Мы со Степаном и Сергеем все ползаем у ее грязных мужских башмаков, собираем сыплющиеся галеты. А блаженная рыдает во весь голос и гладит, гладит нас по голове татуированными, грязнущими… теплыми материнскими ладонями…
Через несколько минут мы втроем входим в избу на краю села. На кухне Сергей ставит чайник на газовую плиту. Мимо тенью проходит один бородач, следом другой… Обходим комнаты: мастерская, где над темной доской склонились иконописцы, светелка с матрасами на полу и одеждой по стенам на гвоздях, и, наконец, входим в спаленку с двумя кроватями и столешницей на двух деревянных колодах.
Вот здесь, если хотите, можете спать, предлагает хозяин. Сейчас выпьем по кружке чаю, и отдыхайте.
Молимся у красного угла, заставленного и завешенного разнообразными иконами. Пьем чай с медом.
И не надо упрашивать нас прилечь мы размягчаемся в этом дружеском, братском доме, по телу растекается тепло, и мы ложимся на кровати, на полчасика…
…Уж не знаю, где я был и вряд ли вспомню, что там было, но просыпаюсь с ощущением, что только что закончилась прекрасная добрая сказка с хорошим завершением: «…и жили они долго и счастливо». Присаживаюсь, озираюсь на второй кровати в красном свете лампадки различаю также сидящего Степана, трущего глаза. Открывается дверь и входит Сергей:
Проснулись? Предлагаю помолиться и с Божьей помощью сходить на Казанский источник. Эх, и сильный источник скажу я вам, братья! Да что говорить, сами все узнаете.
Что ж, поэкспериментируем, ляпнул я, и через десяток шагов, по моей пояснице словно колом треснуло. Да что же это, сызнову мне и так больно! Дальше Степан с Сергеем буквально тащат меня на себе, потому что каждое движение отдает в поясницу острой болью. Но мне спокойно. Впереди хорошее.
Спускаемся в пойму реки, проходим по мостику и по раскисшей глиняной дорожке сходим к деревянной купальне. Я со стоном присаживаюсь на скамью. В голове вместе с болью пульсирует Богородичная молитва. Кое-как раздеваюсь, крещусь и спускаюсь по лесенке в обжигающую холодом воду. С воплем трижды окунаюсь с головой и выхожу на деревянный помост свежий и веселый. Боль в спине прошла, будто ее и не было. Странно, но это уже не очень-то удивляет. Убедившись, что я в порядке, один за другим окунаются в чудесную воду источника и мои друзья.
Когда мы, веселые и шумные, выходим из купаленки, сумерки сгущаются и слоистый туман поднимается над речкой. По склону обрывистого берега шустрая бабушка погоняет стадо пестрых коз. На пойменных холмах в последних лучах солнца золотятся дома, весьма солидные.
Здесь московские знаменитости селятся, поясняет Сергей, назвав несколько звучных имен. С тех пор, как сюда перенесли мощи батюшки Серафима, цены на жилье взлетели в несколько раз и сейчас вполне сопоставимы со столичными. Старожилами, которые из верующих, замечено, что происходит некий таинственный процесс: неверующие отсюда уезжают, а верующие прибывают. Это батюшка Серафим помощников к себе призывает.
Помощников чего? спрашивает Степан.
А ты не знаешь? Тогда нужно много рассказать. Ну, слушай. Батюшке Серафиму за его великие подвиги много раз являлась Сама Богородица и открывала тайны будущего. Некоторые из них Батюшка рассказывал своим Дивеевским сироткам, Николаю Мотовилову, другим. Получается, что после отступления России от Православия и предательства Государя в начале двадцатого века и искупления кровью мучеников Россия возродится и вновь станет Православной монархией. Сам преподобный Серафим поднимется из гроба, оживет, воскреснет и станет проповедовать покаяние. Сюда съедутся множество людей со всего мира. Как же, такое чудо! И станет Дивеево всемирным центром Православия. В это время в Иерусалиме восстановят храм Соломона и воссядет в нем на престол посланник смерти. Сначала он привлечет к себе множество помраченных людей. Чем? Да примерно тем же, чем и сейчас: множеством ярких эффектов, деньгами, властью, ложью. Только все это будет многократно умножено. Видимо, будет попущено сильное сатанинское искушение. Будут открыты границы, любой желающий бесплатно сможет поехать в Иерусалим. Вот любители халявы рванут туда тусоваться, оттягиваться, кайфовать, поклоняться супермену и клеймо на лоб и руку ставить. Пока в России будет Божий помазанник, антихрист будет его бояться, но что-то произойдет… люди снова отпадут от Православия и Государя. Тогда и войдет в Россию антихрист с огнем и мечем. Тогда и откроется его звериная сущность. Подойдет он в Дивеево, только Канавку перейти не сможет она огненной стеной станет перед ним. И все, что будет внутри Канавки храмы с православными людьми все это поднимется на Небеса.
И когда же это будет? спрашивает Степан полушепотом.
Может, завтра начнется, а может, лет через десять Бог весть. Наше дело быть готовыми каждый день.
Сергей увидел в конце улицы знакомого, извиняется и ненадолго покидает нас. Мы садимся на скамейку у забора и расслабленно протягиваем ноги. Из калитки выглядывает улыбчивая бабушка и гостеприимно зовет в избу молочка отведать. Мы с радостью соглашаемся. В горнице Степан крутит головой: ему все интересно. Бабушка рассказывает, как являлась ей Сама Богородица, как «вот туточки по комнате ходила, ручкой коснулась» ее и бабушка с тех пор стала здоровехонькой. Показала иконы преподобного Серафима и Богородичную «Умиление» с коричневыми потеками по стеклу киота: мироточили, видно, обильно.
Мы стоим среди комнаты, открыв рты от удивления и восторженного возбуждения. А Степан говорит, что явления Богородицы всегда истинные, не от падших ангелов, потому что Богородица Сама об этом Сына Иисуса просила. Увидев наше полное к ней расположение, бабушка разулыбалась и стала рассказывать, как к ней «приезжает много богомольцев, даже батюшки, и она всех привечает, всех кормит, спать ложит». И молочко нам в кружках протягивает. В это время влетает Сергей, хватает нас за руки и с криком: «быстрей-быстрей, нас ждут!» выталкивает на улицу.
При этом страшным шепотом рассказывает, что эта бабка колдунья, что колдунов тут чуть не каждый второй, потому что «где благодать, там и нечисти не счесть». А чтобы урок пошел нам в прок, рассказывает собственную историю:
Помните Славу у нас дома? Ну, такой, молчун, исихаст… Вот мы сидим с ним прошлой осенью во дворе на лавочке и последнее тепло провожаем. Так же, как вы сейчас, расслабились, рассупонились… И тут женщина в калитку входит, молодая такая, улыбается и яблочки нам целый тазик ставит: кушайте, мол, ребята, у нас урожай большой, девать некуда. Ну, мы, как нехристи какие, без крестного знамения, без «благослови, Господи» хватаем и хрусть! Женщина улыбнулась и ушла. А нас, как обесточило! С каждой минутой силы уходят, ничего поделать не можем. Сначала Слава упал, как мертвый. Я давай Псалтирь над ним читать. А самого так мутит-крутит, что все плывет перед глазами. Заходит один казак знакомый и помогает нам до Казанского источника доползти. Окунаемся и вроде как оживаем. Приходим домой снова падаем. Так под чтение Псалтири, и окунания в святом источнике только на третий день отошли с Божией помощью. Так что расслабляться здесь нельзя, братья, никак нельзя. Любую мелочь берешь в руки крести, не ленись.
Свят, свят, свят, крестится Степан.
Ты что… так просто? шепчет Сергей.
Ты о чем?
Это же серафимская песня. Сказано, что серафимы трепещут, произнося эти страшные слова. Это очень серьезно! Послушай, брат добрый, не ради тщеславия, но во славу Божию. Как-то зимой ночью остановился я на этих словах. Думаю, как же это так: Бог есть любовь, а самые близкие Господу ангелы серафимы трепещут от страха, прикрываясь шестью огненными крыльями. Дурак я был, прости Господи!.. Встал на колени и давай молить Господа, чтобы мне узнать, что за трепет такой. Господи, помилуй! Много ли, мало ли времени прошло, не помню… Только как накатило! Как затрясло меня! Господи, помилуй… Как будто сильные руки меня взяли за плечи и трясут, трясут… Страшно так стало! Я уже умираю от страха, а меня трясет и трясет. Я только ору «Господи, помилуй» все молитвы из головы вытрясло. А как вспомнил вот эти серафимовские «Свят, Свят, Свят», как их прокричал, так все и закончилось, слава Богу. Так что слова эти с большим трепетом надо произносить, брат. Прости меня, Бога ради.
Спустя некоторое время стоим на молитве. По очереди читаем вечернее правило, покаянный канон, кафизму. Молитвослов и Псалтирь на церковно-славянском, изрядно захватанные, хранят и источают тепло рук, глаз, сердец. После молитвы выходим на улицу, а над нами огромная луна среди множества ярких звезд на черном небе. А вокруг лунного диска, сверкающего начищенным серебром, тройное светящееся кольцо в полнеба.