Функционально-семантическая категория модальности и ее реализация в разноструктурных языках (русском, английском и лезгинском)

Вид материала

Жеч ина ресед-салагъа,/ Ша, эллер чун инлай чик1ин
В третьей главе «Объективное поле модальности (реальная/ирреальная) в русском, английском и лезгинском языках»

Подобный материал:

1 2 3 4 5

Раздел 2.3. «Проблемы изучения модальности и наклонения в лезгинском языке» посвящен категориальным средствам выражения модальности в лезгинском языке.

Вопросы выражения объективной модальности в лезгинском языке специально не исследовались. В этом плане данная работа является первым опытом исследования функционально-семантической категории модальности.

Исследователи лезгинского языка в целом исходят из понимания соотношения модальности и наклонения, сложившегося в русской грамматической традиции.

Сказанное касается разграничения модальных значений, выражаемых наклонениями, по линии реальность – ирреальность. Существует также понимание модальности лишь как субъективной и эмоциональной окрашенности высказывания. Такое понимание в конечном итоге оставляет за рамками модальности изъявительное наклонение, т.е. реальную модальность. С этой точки зрения, например, предложение Волга впадает в Каспийское море лишено модальности, так как отражает объективный факт. Такое понимание модальности (встречающееся и в работах некоторых современных лингвистов) было подвергнуто критике В.В. Виноградовым.

Другая проблема – это разграничение объективной и субъективной модальности, определение круга значений, относимых к тому и другому типам модальных отношений. В описании лезгинского языка эти проблемы системно не исследовались. Изучение модальности ограничивалось выявлением глагольных форм наклонения без учёта разноплановости модальных значений и способов их выражения. Этим, видимо, объясняются значительные расхождения в числе форм, относимых к наклонениям в лезгиноведческой литературе, или же выведение за рамки наклонений единиц явно модального содержания. За пределами описания ещё остаются некоторые формы, содержание которых отвечает именно наклонению как форме выражения модальности.

П.К. Услар в своём труде «Кюринский язык» не употребляет термин «наклонение». Он подробно описывает образование форм глагола, особенно простых, выделяет отрицательные, условные и вопросительные формы лезгинских глаголов. Л.И. Жирков также не применяет этого термина. Он отмечает наличие в лезгинском языке повелительной, условной, отрицательной, запретительной, вопросительной и уступительной форм глагола. В дальнейшем наклонения лезгинского языка описываются в трудах Р.И. Гайдарова, Б.Б. Талибова, М.М. Гаджиева, У.А. Мейлановой, Э.М. Шейхова и других.

В работе Р.И. Гайдарова морфологическая категория наклонения лезгинского глагола представлена системой шести форм: изъявительное, повелительное, условное, уступительное, вопросительное и предположительное. Изъявительное наклонение, по мнению Р.И. Гайдарова, обозначает реально осуществляемое действие или состояние, которое совершается в момент речи, до или после него. Значение реальности действия выражается формами категории времени. При этом Р.И. Гайдаров подчёркивает возможность наслоения оттенков модальности на его основное значение, а с другой стороны, он признаёт факт того, что «сами формы, входящие в изъявительное наклонение, могут употребляться в значении других наклонений (повелительного, вопросительного и др.)».

Основным значением повелительного наклонения Р.И. Гайдаров считает побуждение к действию: Жеч ина ресед-салагъа,/ Ша, эллер чун инлай чик1ин (С. Стальский) «Не будет здесь правопорядка, давайте, люди, разойдёмся». В рамках рассматриваемого наклонения он дифференцирует формы лица, где формы единоличного и совместного действия совпадают: Къала, за кхин «Дай-ка, я напишу». Ша чна вирида кхин «Давай мы все напишем / будем писать». Вуна кхьихъ «Ты пиши/напиши». Куьне кхьихъ «Вы пишите/напишите». Ада кхьирай «Пусть он пишет/напишет». Вместе с тем, в повелительном наклонении он уделяет особое внимание форме второго лица, значение которой выражено с большей категоричностью. К ней также примыкает форма с аффиксом -мир: Кхьимир! «Не пиши!». Отрицательные формы 1-го и 3-го лица повелительного наклонения не несут запретительной семантики. По значению они ближе к пожеланию, совету, предупреждению, просьбе.

Вопросительное наклонение выражает действие, «о совершении или же о возможности совершения которого говорящий хочет узнать, удостовериться, спросить у собеседника». Гагарин, вахъ гьулдандин рик1 авани? Мегер инсан элкъведани Чилелай? (А. Муталибов) «Гагарин, не имеешь ли ты стальное сердце? Разве человек может кружиться вокруг Земли?».

Условное наклонение, по Р.И. Гайдарову, выражает действие, обуславливающее реальность осуществления другого действия. Большая часть глаголов в условном наклонении образуется при помощи присоединения аффикса -т1а к основе причастия прошедшего времени. Бахтавар я бубадин югь, акьуллу велед хьаит1а (С. Стальский) «Счастливы дни у отца, если сын умный будет». Однако Р.И.Гайдаров считает, что это не единственный способ образования условного наклонения. Оно может образовываться и формами вопросительного наклонения на -т1а: Яцра къазанмишайди яцра нез хьанайт1а, калер гишила рекьидай (Ф.) «Если всё, что зарабатывает, вол съедал бы сам, то коровы с голоду дохли бы». «К условному наклонению примыкает также глагольная форма, образуемая показателем -а от основы причастия прошедшего времени, ошибочно квалифицируемая в специальной (Л.И. Жирков) и учебной литературе как 2-я форма прошедшего совершенного времени изъявительного наклонения: Хтая, ам къе хкведа «Если вернулся, он сегодня придёт». Агьмед фея, к1валах туьк1уьда «Если Ахмед пошёл, то дело уладится». Отрицательная форма условного наклонения на -а образуется префиксально, что свидетельствует о том, что данная форма никак не может быть формой изъявительного наклонения».

Как видим, Р.И. Гайдаров связывает с аффиксом -т1а два наклонения: вопросительное, образуемое его присоединением к временным формам изъявительного наклонения, и условное, образуемое присоединением аффикса -т1а к причастию прошедшего времени. Наша трактовка этих форм будет изложена в соответствующем месте ниже.

Уступительное наклонение, по мнению Р.И. Гайдарова, выражает обратную обусловленность действия. Оно образуется от формы условного наклонения на –т1а присоединением показателя вопросительного наклонения –ни. Гьикьван ягъайт1ани куьне юк1, къведач инал я к1ан, я к1ук1 (С. Стальский) «Сколько бы вы ни мерили аршином, тут не получится ни основания, ни вершины».

Предположительное наклонение у Р.И. Гайдарова выражает возможность, допущение, предположение совершения действия. Утвердительная форма образуется от основы деепричастия на -з посредством показателя -ди: Гьар гьи касди ийид зулум, Эхир вичай акъатди гум (С. Стальский) Отрицательная же форма предположительного наклонения образуется при помощи присоединения к корню глагола аффикса -ч: Алиди адаз яб гуч «Али навряд ли его послушает».

Э.М. Шейхов насчитывает четыре наклонения: изъявительное, повелительное, условное и уступительное. По способу образования этих наклонений у Э.М. Шейхова и Р.И. Гайдарова нет существенных расхождений. Однако Э.М. Шейхов считает, что «в лезгинском языке вопросительное, отрицательное и предположительное наклонения являются не чем иным, как формами выражения модальности (подчеркнём: морфологическими формами выражения модальности) в рамках других наклонений. При этом модальное значение предположительности может выражаться лишь в пределах изъявительного и условного наклонений: Еке селдик марфадикай хар жеди (Е. Эмин) «Во время сильного ливня дождь превратится в град» (изъявительное наклонение). Няниз вун атайт1а, зун к1вале жеди «Если ты вечером придёшь, я, может быть, буду дома» (условное наклонение). Модальное значение вопроса выражается в пределах изъявительного, уступительного и условного наклонений: Вуна и ктаб к1елнани? (разг.) «Ты эту книгу читал?» (изъявительное наклонение). Зун пака атайт1а, вун к1вале жедани? (разг.) «Если я завтра приду, ты дома будешь?» (условное наклонение). Чаз эверайт1ани, чун фидачни? (разг.) «Если даже нас позовут, мы (всё равно) не пойдём?» (уступительное наклонение). Модальное значение отрицания может выражаться, кроме названных трёх, в составе повелительного наклонения в запретительном значении: Кар анал алай хьи, к1вале недай са зат1ни амачир (А. Фатахов) «Дело было в том, что в доме из еды ничего не оставалось» (изъявительное наклонение). Вун такурт1а нагагь, зи рик1 акъатда (Е. Эмин) «Если не вижу тебя, я очень тоскую» (условное наклонение). Ада чаз эверайт1ани, чун фидач (разг.) «Если даже он нас позовёт, мы не пойдём» (уступительное наклонение). Куьгьне душмандив алакъа жемир, ам вав дуст жедайд туш (С. Стальский) «Не связывайся со старым врагом, он не станет тебе другом» (повелительное наклонение). Э.М. Шейхов считает, что «значения, передаваемые рассматриваемыми формами, не соответствуют категориальному значению наклонения глагола».

Отнесение отрицательных форм, образуемых от временных форм, к изъявительному наклонению представляется вполне правомерным. Например, между Гада к1вале ава «Сын дома (находится)» и Гада к1вале авач «Сына дома нет (не находится)» отсутствует противопоставление по линии реальность – ирреальность: в первом случае реальностью является факт присутствия сына дома, во втором – факт его отсутствия. Формы же типа Ктаб к1елна «Книгу прочитал» и Ктаб к1елнани? «Книгу прочитал?» противопоставляют ситуацию именно по линии реальность – ирреальность, имеет она место или же не имеет. Вопрос о реальности называемого факта в лезгинском языке, в отличие от русского, выражается специальной морфологической единицей. Поэтому мы не видим здесь препятствий тому, чтобы считать эту единицу формой ирреального наклонения, образуемой агглютинативно от форм изъявительного наклонения. Самостоятельным наклонением есть, видимо, основания считать и формы с запретительным значением, хотя они и могут быть объединены с собственно повелительным наклонением в группу форм побудительной семантики. Ср.: вач «иди» – фимир «не ходи»; хьухь «будь / стань» – жемир «не будь / не становись». В отличие от отрицательных форм изъявительного наклонения, образуемых простым прибавлением к ним аффикса -ч (т. е. находящихся в отношении морфологической деривации), формы с запретительной семантикой никак не связаны с собственно повелительным наклонением в формальном плане (находятся с ними в отношении альтернации).

У.А. Мейланова говорит о семи наклонениях, в число которых входят изъявительное, вопросительное, условное, уступительное, повелительное (побудительное, запретительное), неопределённое и отрицательное. Временных форм изъявительного наклонения выделено 14. От некоторых его форм образуются вопросительное (при помощи суффикса -ни: атанани «пришёл?»; къведани «придёт?»), условное (при помощи суффикса –т1а: атанат1а «если пришёл»; къведат1а «если придёт»), уступительное (от форм условного + суффикс -ни: атанат1ани «хотя пришёл»; къведат1ани «если даже придёт») и отрицательное (при помощи суффикса -ч: атанач «не пришёл»; къвезвач «не приходит»; къведач «не придёт»; и при помощи префикса отрицания д-, т-: текъвез «не идя», тийиз «не делая») наклонения. Неопределённое (целевое) наклонение по У.А. Мейлановой образуется от основы глагола при помощи аффикса -з (-из, -аз, -ез, -уз): гъиз «приносить», хъваз «пить», къекъвез «ходить», къачуз «брать», а также это наклонение образуется от изменённой основы – супплетивно: атун – къвез «ходить», т1уьн – нез «есть (еду)», авун – ийиз «делать». Повелительное наклонение состоит из побуждения и запрещения. Запретительные формы образуются от целевого наклонения при помощи суффикса -мир: лугьумир «не говори», ийимир «не делай». Побудительные формы образуются а) повторением согласного корня: ат1ун «резать» – ат1ут1; б) отбрасыванием форматива -н масдара: къачун «брать» – къачу; в) изменением основы: фин «идти» – алад.

Разграничение форм побудительной семантики на два наклонения представляется, как мы отметили выше, более последовательным. Но дефиниции мы распределили бы так: общим для этих двух форм является семантика побуждения (делать или не делать что-либо), а сами наклонения можно называть повелительным (алад «иди») и запретительным (фимир «не ходи»). Что же касается неопределённого наклонения, то это нефинитная форма, трактуемая то как целевая, то как абсолютив, то как деепричастие. К.Р. Керимов трактует её как форму несовершенного вида словоизменительной видовой оппозиции.

Б.Б. Талибов выделяет лишь два наклонения в лезгинском языке – изъявительное и повелительное, при этом признаёт и другие формы глагола, такие как условные, противительные, отрицательные, вопросительные, запретительные. Основами для образования временных форм в изъявительном наклонении служат инфинитив (масдар), целевая форма, прошедшее 1-е и причастие. Запретительная форма образуется от целевой формы глагола с помощью аффикса -мир: Къуншидал хъуьремир, ви кьилелни къведи «Не смейся над соседом, и твоей голове достанется». Условная форма образуется с помощью аффикса –т1а, сочетающегося со всеми временными формами глагола: Стха шегьердай хтайт1а, зун къведа «Я приду, если брат вернётся из города». Жив къванайт1а, чун гъуьрчез фидай «Если бы пошёл снег, мы бы отправились на охоту». Противительные формы, образуемые от условных форм при помощи аффикса -ни: Рагъ ават1ани, чими туш «Хотя солнце и есть, не жарко». Пака жив къваийт1ани, чун гъуьрчез фидач «Если завтра снег пойдёт даже, мы на охоту не пойдём». Отрицательная форма образуется при помощи аффикса -ч, тоже сочетающегося со всеми временными формами глагола: Ам хуьряй хтанвач «Он из села не вернулся».

Что касается повелительного наклонения, Б.Б. Талибов придерживается традиционного представления о том, что оно различает формы всех трёх лиц глагола. Форма 1-го лица образуется от основы целевой формы путём замены аффикса –з на –н: Къарагъин! «Встанем!». Формы 2-го лица образуются а) путём редупликации последнего согласного корня: рахух «говори»; б) заменой окончания масдара –н окончанием –р: кутур «подложи», тур «оставь»; в) простым отсечением окончания масдара –н: къачу «бери», ч1угу «тяни»; г) супплетивно: гъун «принести» - гъваш «неси», атун «прийти» – ша «приходи»; д) повелительная форма может просто совпадать с основой: лугьун «сказать» – лагь «говори»; е) в сложных глаголах, образованных при помощи вспомогательного глагола авун, основа глагола сочетается с ая, являющейся повелительной формой глагола авун: хабар авун «сообщать» – хабар ая «сообщи». Формы 3-го лица повелительного наклонения образуются от основы масдара при помощи аффикса – рай: авун «делать» – авурай «пусть делает».

Из этого краткого обзора описания наклонений в лезгиноведческой литературе можно сделать, на наш взгляд, вывод о том, что номенклатура форм наклонений лезгинского языка не определена. Неясно, сколько и какие единицы глагола всё же можно считать формами наклонений. Основная причина этого, на наш взгляд, - нечёткость в определении круга значений, которые можно считать модальными. Например, следует ли считать отрицательную, запретительную, уступительную формы глаголов наклонениями.

Важным методологическим принципом при исследовании категории наклонения является учёт неразрывной связи формы и значения. Несоблюдение этого принципа приводило к тому, что при классификации форм категории наклонения основным критерием были особенности образования форм независимо от передаваемых ими значений, или, наоборот, в исследовании, основывающемся на критерии значения, не учитывались различия формообразования. Отсюда и расхождения во мнениях по поводу сущности категории наклонения, объёма значений, объединяемых этим понятием, и форм.

В связи с этим необходимо определить, в каких случаях форма глагола квалифицируется как самостоятельное наклонение. Исходя из принципа противопоставления по линии модальности, различий в формообразовании и синтаксическом употреблении, мы считаем следующее: в случае, когда отношение сообщаемого факта к реальности, с точки зрения говорящего, выражается морфологической оппозицией, есть все основания рассматривать форму глагола как самостоятельное наклонение.

В третьей главе «Объективное поле модальности (реальная/ирреальная) в русском, английском и лезгинском языках» рассматривается объективное поле функционально-семантической категории модальности и исследуются ядерные средства выражения этого поля в лезгинском языке в сопоставлении с русским и английским языками.

Объективная модальность выражает отношение содержания высказывания к действительности в плане реальности/ирреальности. Рассматривая средства реализации объективной модальности, мы вполне естественно, в первую очередь, обращаемся к наклонениям, служащим средством выражения модального отношения содержания высказывания к действительности в плане реальности/нереальности. Основываясь на работах учёных по системам наклонений в русском, английском и лезгинском языках, прослеживаем особенности реализации значений данной глагольной категории в русском, английском и лезгинском языках.

Раздел 3.1. «Изъявительное наклонение в сопоставляемых языках» посвящен сравнительному анализу форм изъявительного наклонения, являющихся самыми употребительными, Занимающих большую часть функционально-семантического поля объективной модальности. Это вытекает из самой природы изъявительного наклонения, которое обозначает действительность и служит, в основном, простым констатированием, утверждением или отрицанием действия во всех временах. Значения, передаваемые формами изъявительного наклонения, не осложнены никакими эмоциональными оттенками. В нём сообщение о действии представляется прямым отражением действительности, без какого-либо эмоционально-волевого отношения субъекта к действию. Такая природа выражения изъявительного наклонения может дать основание назвать его амодальной грамматической категорией или категорией, выражающей лишь значение реальности. Однако отдельные факты языка показывают относительный характер объективности изъявительного наклонения. В этом убеждают различные варианты употребления той или иной временной формы изъявительного наклонения.

В современном английском языке традиционно выделяют большое число глагольных «времен». Здесь различие по линии настоящее-прошедшее-будущее осложняется различением неопределенных, длительных и перфектных «времен». Группируясь в виде «настоящих», «прошедших» и «будущих», с одной стороны, и неопределенных, длительных и перфектных - с другой, «времена» в английском языке представляют собой три грамматические категории, «которые пересекаются и сочетаются друг с другом в определенных грамматических формах» [Смирницкий 1959: 335].

В русском языке система временных форм выглядит проще. Здесь изъявительное наклонение представлено формами, которые указывают на реальное, фактическое совершение или несовершение данного действия в настоящем, прошедшем или будущем. Общее значение категории времени определяется отношением данного действия к моменту речи: настоящему, прошедшему или будущему.

В определении временных форм изъявительного наклонения лезгинского глагола наблюдаются существенные расхождения. Однако наиболее распространённым является выделение для изъявительного наклонения двух форм настоящего времени (настоящее I, настоящее II), трёх форм будущего времени (будущее простое, будущее предположительное I, будущее предположительное II) и девяти форм прошедшего времени (прошедшее I, II, III, прошедшее несовершенное I, II, III, давнопрошедшее I, II, III).

Временные формы изъявительного наклонения английского и лезгинского языков до сих пор не были сопоставлены, хотя между этими формами (во всяком случае, на семантическом уровне) есть очень много общего. Зато есть от чего отталкиваться при сравнительно-сопоставительном исследовании этой проблематики в лезгинском и русском языках. Э.М. Шейхов в своей работе сопоставление строит по принципу «от формы». Автор берёт выделяемые в русском и лезгинском языках формы времени и рассматривает их значения. Мы же берём здесь основные употребления временных форм русского языка и выявляем формы лезгинского и английского глаголов, выражающие те же значения. Как увидим ниже, это позволяет увидеть более развитую спецификацию выражения разновидностей темпоральных значений морфологическими формами лезгинского глагола.

Для исследования форм изъявительного наклонения, выражающих действительность и служащих для простого констатирования, утверждения или отрицания действия во всех временах, были взяты основные употребления временных форм русского языка и выявлены формы лезгинского и английского глаголов, выражающие те же значения. Это позволило увидеть более развитую спецификацию выражения разновидностей темпоральных значений морфологическими формами лезгинского глагола. Оказалось, что значение настоящего актуального действия, выражаемое в русском языке только формами настоящего времени, в лезгинском языке может обозначаться и формой прошедшего III, а в английском – настоящего перфектно-длительного. Возможность выражения значения актуального действия в лезгинском языке формой прошедшего III объясняется темпоральной двуплановостью данного времени: обозначается факт, результат которого имеет место в момент речи. Эта единица в лезгинском языке является формой совершенного вида. Но в отличие от русского языка, в лезгинском и английском языках маркированными являются формы несовершенного вида, выражающие действия в процессе протекания, поэтому в этих языках, в отличие от русского, для форм настоящего времени несовершенного вида функция выражения актуального состояния невозможна. Эта функция здесь выражается формой прошедшего III (перфекта) и настоящего перфектно-длительного соответственно.

Следующей особенностью, выявленной в процессе исследования семантики изъявительного наклонения, оказалось обозначение узуальных действий в лезгинском языке. Эта функция является одним из основных значений формы, обычно определяемой как форма будущего времени. В лезгинском языке повторяющиеся ситуации, не имеющие узуального значения, передаются формами настоящего I времени, а узуальные – формой будущего времени.

Таким образом, три основных значения (настоящее актуальное, настоящее абстрактное, настоящее постоянное), выражаемые в русском языке одной формой настоящего времени, в лезгинском языке относятся к числу основных значений четырёх разных временных форм: настоящего I, настоящего II, прошедшего III (перфекта), будущего (настоящего-будущего), а в английском – настоящего простого, настоящего длительного и настоящего перфектно-длительного.

Формы настоящего времени в русском языке могут выражать значения, относимые к периферийным: значение ближайшего будущего, значение настоящего «исторического» времени и потенциальное значение. В лезгинском эти значения также могут обозначаться формой настоящего I, а в английском – настоящего простого (неопределенного).

Формы прошедшего времени от глаголов совершенного вида в русском языке имеют два основных типа употребления: в перфектном значении и значении аориста. В лезгинском и английском языках эти два значения разграничены и выражаются в лезгинском языке прошедшим I-м и прошедшим III соответственно, а в английском – формами Past Simple и Present Perfect.

Использование русской формы прошедшего времени глаголов совершенного вида для обозначения будущих действий и абстрактного настоящего времени считается переносным употреблением. В лезгинском языке будущее действие также может выражаться переносным употреблением формы прошедшего времени.

Значения, передаваемые формой прошедшего времени несовершенного вида русского глагола, в прямом употреблении, более многообразны: обозначение прошедшего действия в процессе его протекания, обозначение действия в его неограниченной повторяемости в плане прошедшего, обозначение действия в его постоянном существовании в плане прошедшего, обозначение действия как обобщённого факта, имевшего место в прошлом. Эти значения имеются и в лезгинском, и в английском языках, однако способы их выражения в сравниваемых языках различны. Обобщённо-фактическое значение в плане прошедшего времени, выражаемое в русском языке одной формой прошедшего времени несовершенного вида, в лезгинском языке обозначается тремя морфологическими формами – аориста, перфекта и презенса, присоединяющими агглютинативно аффикс -й, который и придаёт всей форме значение обобщённости, а в английском – Past Continuous, Past Simple и Past Perfect.

В плане будущего времени в русском языке разграничены конкретно-фактическое и конкретно-процессное значения. В английском и лезгинском языках эти значения, передаваемые разными формами в русском, обозначаются одной формой простого будущего времени (не маркированной видовыми значениями).

В лезгинском языке как значения плана будущего времени традиционно выделяются значения так называемого будущего предположительного, выражающего предположение со значением возможности совершения действия при определённом условии. Высказывания с этой формой строятся из двух частей: предпосылки и возможного (желательного или нежелательного) последствия. Значение предположительности, возможности, приписываемое этой форме, является, на наш взгляд, производным от обусловленности обозначаемого ею действия, действием придаточного условия. А в простом предложении значение, сопутствующее этим формам, является производным от присущего им значения узуальности, поэтому мы склонны считать единицы с аффиксами -да и -ди вариантами одной и той же формы будущего времени, а их употребление в узуальном или потенциальном значениях охватывается значением настоящего абстрактного. Ср.: Гъуьлягьди ягъайдаз гашудикайни кич1е жеда «Ужаленный змеёй и верёвки боится» и Сирке туьнт хьайи къапуниз зарар жеди (посл.) «Слишком крепкий уксус посуду разъедает (обычно - о чрезмерности чего-либо)».

В трех языках как переносные употребления формы будущего простого возможны значения: возможности или невозможности действия, естественности и закономерности результата данного действия, повторения или чередования кратковременных действий на фоне длительных, обозначенных формами настоящего времени, быстро сменявшихся, повторявшихся в прошлом действий, внезапно совершившегося в прошлом действия.

Таким образом, разновидности темпоральной семантики, представленные в русском языке как основные употребления временных форм, в лезгинском и английском языках, как правило, обозначаются разными морфологическими единицами. Представляется, что именно функционирование в лезгинском языке словоизменительной категории вида обеспечивает большую морфологическую спецификацию выражения временных значений в лезгинском языке.

В лезгинском языке отсутствует деление глаголов на динамические и статические и связанные с этим ограничения в видовой парности, поэтому при выражении отношений и состояний отсутствуют и ограничения в употреблении СВ и НСВ, которые есть в русском языке. В этом плане лезгинский язык более схож с английским. В целом система времен лезгинского языка имеет больше сходств типологического плана с темпоральной системой английского языка.

К изъявительному наклонению мы отнесли и отрицательные формы. Оппозиция положительных и отрицательных форм характерна как для изъявительного наклонения, так и для форм ирреальных наклонений и не меняет модального содержания. Ведь и в русском, и в английском языках изъявительное наклонение представлено формами, которые указывают на реальное, фактическое совершение или несовершение данного действия в настоящем, прошедшем или будущем.

Отдельные факты лезгинского языка показали относительный характер объективности изъявительного наклонения. Лезгинский и английский языки, несмотря на большую, чем в русском языке, спецификацию модальных и временных значений морфологическими формами, также могут выражать ирреальные значения формами изъявительного наклонения. Но для этого нужны соответствующие контексты. Использование форм изъявительного наклонения при обозначении ирреальных действий является употреблением в переносных значениях.

Blog

Функционально-семантическая категория модальности и ее реализация в разноструктурных языках (русском, английском и лезгинском)

Раздел 2.3. «Проблемы изучения модальности и наклонения в лезгинском языке» посвящен категориальным средствам выражения модальности в лезгинском языке.