Geum.ru

Александр Федоров

Вид материалаДокументы

Содержание


Последний блюз в Москве
Слоеный пирог
Подобный материал:
1   ...   46   47   48   49   50   51   52   53   ...   70

Последний блюз в Москве


В отличие от Александра Киселева («Мнения» № 4, 1990) мне фильм «Такси-блюз» понравился. Хотя согласен — «видали и получше», у Бернардо Бертолуччи или Марко Феррери...

На мой взгляд, Павел Лунгин дебютировал удивительно мощно, выплеснув на экран энергию, накопленную за годы зажатой цепкими цензурными клещами сценарной работы. На прошлогоднем Каннском фестивале его фильм с мелодичным названием «Такси-блюз» стал одним из фаворитов, о нем писали не только все кинематографические издания, но и почти все центральные газеты. Правда, иные строгие ценители искусства поспешили сообщить, что никакой режиссерской заслуги в каннском призе нет. Дескать, для иностранцев «Такси-блюз» — сюрреалистический паноптикум с жутью казарменного «имиджа» грязных подворотен, сортиров, барахолок, «коммуналок», «подсобок», «отделений» и прочего.

Вероятно, французам картина П. Лунгина и вправду видится именно так. Однако к художественному уровню «Такси-блюза» это, по-моему, не относится. Фильм поставлен уверенной рукой профессионала. Жестоко, с ощутимым привкусом горечи и злой иронии. На фоне заполонившей экраны страны тотальной, но часто находящейся за гранью искусства «чернухи», «Такси-блюз» привлекает подлинным драматизмом, нестандартным, изобразительным решением оператора Дениса Евстигнеева, блестящими актерскими работами Петра Мамонова и Петра Зайченко.

Сам прекрасный музыкант, бывший лидер известной группы «Звуки «My», Петр Мамонов играет у П. Лунгина талантливого саксофониста — бомжа Селиверстова. Играет на контрастах — от истерично-пьяного бреда и плача его герой прорывается к усталому ощущению бесперспективности жизни... Петр Мамонов своеобразно строит пластический рисунок роли: весь на изломах, острых углах, с пульсирующей мимикой и аффектацией жестов.

Таксист в исполнении Петра Зайченко кажется в первых кадрах полной противоположностью своему случайному пассажиру и несостоятельному должнику — мощный торс, неторопливые движения «на все сто» уверенного в себе человека. Герои такой стати и внешности еще лет пять назад были желанными гостями экранного «рабоче-крестьянского» официоза. Но нет, как бы развернув скрытые и подавляемые чувства и мысли одного из своих прежних персонажей (помните «Парад планет» А. Миндадзе и В. Абдрашитова?) в поступки, П. Зайченко открывает нам драму сильного, но напрочь искалеченного Системой героя, привыкшего безо всяких угрызений совести драть с ночных пассажиров по «четвертаку» за дополнительные услуги ликеро-водочного характера... Какие там идеалы рабочего класса и вера в светлое социалистическое будущее!

Дуэт героев картины на материале игрового кино словно подкрепляет исходный тезис недавнего документального фильма Станислава Говорухина «Так жить нельзя». Увы, несмотря на кажущуюся фантасмагоричность событий, в «Такси-блюзе» нет ничего «киношного» (кроме разве что педалированно голливудской финальной автогонки и американского вояжа Селиверстова). К несчастью, все это про нас, о нашем тяжком кресте несвободы...

Между тем в фильме П. Лунгина нельзя не ощутить сострадания к забубённым судьбам героев. Какими бы ни были низкими поступки персонажей «Такси-блюза», авторы ни на миг не забывают, что они все-таки люди. И пусть человеческое пробивается в них крайне редко, в ситуациях, как принято говорить, экстремальных Павел Лунгин дает своим героям шанс. Быть может, последний...

Александр Федоров

Опубликовано в журнале «Мнения» (Москва). 1991. № 1.

Слоеный пирог


Приступая к съемкам своей второй картины, Василий Пичул, бесспорно, понимал, что после триумфального успеха «Маленькой Веры» к нему, как творится, будет предъявлен «гамбургский счет». Фраза о том, что вторую картину ставить труднее, чем первую, стала уже хрестоматийной. И строя фильм на так называемом современном материале, едва ли можно отмахнуться от поистине девятого вала обличительно разоблачительною кино, который обрушился на наших зрителей за два прошедших после «Маленькой Веры» года.

Как поступить в подобной ситуации? Попытаться сделать самый «чернушный» и жесткий фильм десятилетия? Поразить набором супер-эпатажных сцен? Похоже, многие режиссеры, особенно «кооперативного» образца, склонны именно к такому варианту. Василий Пичул следом за своей сценаристкой Марией Хмелик, как мне кажется, избрал еще не слишком освоенный отечественным кино синтетический жанр полупародии, полустилизации, «полу-серьеза», напоминающий слоеный пирог.

Пародийная насмешка над штампами экрана (и не только экрана) начинается в фильме уже с самого названии — «В городе Сочи темные ночи», взятого из полублатной песенки-прибауткн. С первых же кадров выясняется, что и сами герои фильма, как, впрочем, и основные сюжетные ситуации, тоже взяты напрокат, стилизованны, полупародийны. При этом популярные актеры нередко играют как бы насмешливо-ироничные вариации своих прежних ролей.

К примеру, за Алексеем Жарковым давно установилась репутация идеального исполнителя ролей неудачников, пытающихся и меру сил выдать себя за «хозяев жизни» И суперменов (отличников боевой и политической подготовки, важных начальников и т. п.). Взять хотя бы недавнюю «Даму с попугаем», где Алексеи Жарков играет скромного авиамеханика, который раз в году собирает у знакомых летчиков дорогие шмотки, «видео-стерео» и 24 июльских дня «плейбойствует» в сочинском отеле, компенсируя тем самым свой одиннадцатимесячный комплекс неполноценности...

Похожую роль и даже похожую ситуацию Василий Пичул предлагает Алексею Жаркову снова, наполняя ее массой психологических подробностей, иронического подтекста, горечи от этой вечной двойной жизни, где сантехник по мановению волшебной палочки превращается вдруг в маклера, брата «совминовца», популярного кинорежиссера и пр. и т. п.

Двойная жизнь свойство почти всех персонажей фильма: депутата горсовета и милиционера, молоденькой продавщицы и долговязого эротомана... Одна лишь главная героиня — бывшая студентка, отчисленная за «аморалку» (в исполнении Натальи Негоды) пытается остаться самой собой. Но тут вряд ли можно говорить о неповторимом, индивидуальном образе. Но сути это тоже ироническая вариация судьбы Маленькой Веры. Ну, если бы она была чуть умнее, образованнее, удачливее с пропиской...

Меж тем, при всей условности характеров и сюжетных ходов, а порой и откровенно комедийного гротеска, ощущаешь, что авторы неравнодушны к своим героям, они их жалеют, они им сочувствуют. Быть может от того, что все мы живем в гаком заштампованном, полупародийном мире, где сквозь безысходность и бесперспективность бытия лишь иногда сверкнет слабый лучик надежды.

Жаль только, что Василий Пичул явно не рассчитал метраж своей картины Исходя из коммерческих соображений такой подход ясен. Однако с художественной точки зрении двухсерийность, на мои взгляд, вряд ли обоснована. Действие второй половины фильма явно тормозится, ощутима исчерпанность авторской концепции, жанровых находок, излишне длинны и дидактичны «сочинские» диалоги героев А. Жаркова и Н.Негоды...

Словом, картине не хватило легкости, непринужденности стиля, «слоеный пирог» оказался недопеченным. И это, вероятно, одна из причин того, что у второго фильма В. Пичула нет оглушительного зрительского успеха eго дебюта...

Александр Федоров

Опубликовано в журнале «Мнения» (Москва). 1990. № 4. С.31-33.