Александр Федоров
| Вид материала | Документы |
СодержаниеПравда поэзии Владимир Лакшин: «Удачи все-таки есть» Владимир Яковлевич, история экранизаций произведений А. П. Чехова насчитывает уже не один десяток лет. Здесь были и удачи, и пот |
- Александр Федоров спор о фаворитах фрагменты этого текста были впервые опубликованы, 1002.43kb.
- Александр Федоров, 5765.72kb.
- Александр Федоров, 4572.24kb.
- Николай Фёдорович Фёдоров (1828 или 1829—1903), 43.95kb.
- Риа "Новости", 654.9kb.
- Опубликовано в журнале: Федоров, 213.54kb.
- А. В. Федоров доктор педагогических наук, профессор, 337.59kb.
- Программа курса «Информационная безопасность в мировом политическом процессе», 232.43kb.
- Cols=2 gutter=101> Федоров А. В., Новикова, 151.99kb.
- Новикова А. А., Федоров, 374.75kb.
Правда поэзии
Обычно киноэпопея — это экранизация какого-нибудь масштабного литературного, как правило, классического произведения («Война и мир», «Потоп» и другие). Между тем крупные художники мирового кино в последнее время все чаще создают грандиозные эпические полотна по оригинальным сценариям («Двадцатый век» Б. Бертолуччи). Вот и четырехсерийная поэма Андрея Михалкова-Кончаловского «Сибириада» поставлена по сценарию, написанному режиссером совместно с В.Ежовым.
За пять часов экранного времени перед нами проходит жизнь нескольких поколений двух сибирских семей — Устюжаниных и Соломиных — от начала века до шестидесятых годов. Такое сюжетное построение, осуществляемое вне телевизионного экрана, всегда таит в себе опасность стать утомительным для зрителей, привыкших, что кинематографу присуще динамичное, ограниченное стандартным метражом действие.
Однако «Сибириада» смотрится с неослабевающим вниманием — и это результат не только отличной режиссерской и операторской работы (Л.Пааташвили), но прежде всего — исключительно точного выбора актеров на главные и эпизодические роли. Так, например, Алексея Устюжанина играют три разных актера, но в их игре постоянно ощущается общность характера — неукротимого, отчаянного, отдающегося до конца своему делу. Впрочем, эти черты — общие для всего рода Устюжаниных, в котором, как в зеркале, отразилась судьба народа, судьба революции.
Роль их врага — Спиридона Соломина играет актер Сергей Шакуров. И этот образ по-своему типичен, силен: свое, «кровное» Спиридон так просто не отдаст...
В жизнь затерянной в необъятных сибирских лесах и болотах Елани, куда даже известия о революциях и войнах доходят с немалым опозданием, неумолимо вторгается история. Ведут отсчет времени хроникальные монтажные переходы. Взрывается музыкальный лейтмотив Эдуарда Артемьева, как бы вобравший в себя рев заводских гудков и паровозов, скрежет металла, шипение раскаленной огненной лавы, шум дождя, ветер и поэзию...
А рядом, как символ нетленности бытия и памяти, возникает связующее звено «Сибириады». — Вечный Дед (П. Кадочников). С этим героем — загадочным и мудрым связана еще одна особенность фильма: полуфантастические события могут совершенно органично вторгаться в предельно реалистические перипетии сюжета. Более того — иногда они выглядят настолько правдоподобно, что их можно назвать даже натуралистическими. Таков экранный мир А. Михалкова- Кончаловского. В своей работе он старается сделать открытие, внести в сложившиеся каноны не только новые сюжетные построения, но главное — неординарные мысли. Есть режиссеры, всю жизнь разрабатывающие какой-нибудь один мотив, одну «золотую жилу», из картины в картину повторяя вариации. Кон-чаловский, напротив, каждый раз снимает фильм в ином ключе, ином стиле, используя разные жанры и фабульные решения.
Взяв за основу «Сибириады» судьбы обобщенных народных образов, Кончаловский добивается их абсолютной жизненности, конкретности.
Нет нужды рассматривать в этих небольших заметках все сюжетные линии и удачные актерские работы фильма. Как уже отмечалось, в «Сибириаде» собран великолепный ансамбль единомышленников. Поэтому ограничимся лишь двумя героями картины — Алексеем Устюжаниным (Е. Леонов и Н. Михалков) и Таей Соломиной (Е. Коренева и Л. Гурченко).
Смешная рыжая девчушка совершенно случайно встречает бесшабашного семнадцатилетнего парнишку, приехавшего в родную Елань после долгого отсутствия. Неловко танцует с ним «Утомленное солнце», кажется, целуется разок и... потом ждет его всю войну, и еще шесть лет после.
Бывает такое? Наверное.
А лет через двадцать решено поставить в заброшенной Елани буровую, и устанавливать ее приезжает все тот же мальчишка, только «чуть» постарше: в парадном костюме с медалями. И вновь он встречает ту девчонку: теперь уже одинокую сорокалетнюю женщину, и...
— Ну это уже бывает только в кино,— слышится мне скептический голос читателя.— Там всегда так. Раз вынес Алексей с поля боя командира, так окажется, что он тоже Еланский. Раз ждала шесть лет, значит...
И он будет прав, этот скептик. В «Сибириаде» все происходит по таким условным законам. Конечно же, вероятность того, что спасенный командир родом из Елани, ничтожна. То же можно сказать и о том, что Тая и Алексей снова встретились и полюбили друг друга. Однако не зря «Сибириада» названа поэмой. Она основана не на правдоподобности, а на правде. Правде искусства. Правде, рожденной вымыслом авторов, который подсказала им сама жизнь.
Покорение Сибири показано в фильме безо всякой помпы: идет обычная, кропотливая, тяжелая работа. Й ведут ее люди. Обычные люди. Пусть они даже и носят на груди ордена. Среди них не найти привычных в прошлом «киноидеалов». Вот и героическая смерть Алексея Устюжанина показана в картине неожиданно просто, без громких слов. И только неукротимая стихия пылающей долгожданной нефти, переливаясь, бушуя огромным факелом, звучит реквиемом и одновременно началом новой эпохи. Сибирь не спешит отдавать свои богатства людям…
Сейчас еще рано предполагать, какое место займет «Сибириада» в истории мирового кинематографа. Но одно несомненно: перед нами одно из самых значительных произведений последних лет...
Александр Федоров
Владимир Лакшин: «Удачи все-таки есть»
Этот короткий разговор с известным литературоведом, заместителем главного редактора журнала «Знамя», автором документального телесериала о жизни и творчестве А.П.Чехова Владимиром Яковлевичем Лакшиным состоялся во время Всероссийской театральной декады чеховской драматургии в мае 1990 года.
— Владимир Яковлевич, история экранизаций произведений А. П. Чехова насчитывает уже не один десяток лет. Здесь были и удачи, и потери. В чем же секрет успеха?
- Самый яркий пример — творчество Никиты Михалкова. В его фильмах парадоксальным образом соединились величайшая победа кинематографической «чеховианы» и большое поражение. Я до сих пор считаю лучшей отечественной экранизацией чеховской драматургии «Неоконченную пьесу для механического пианино». Взяв раннюю, еще несовершенную пьесу А.П.Чехова, Н.Михалков прочел ее глазами человека, блестяще знающего чеховские шедевры, кое-что даже дописал, добавил из других произведений Антона Павловича. Фильм получился именно потому, что в основе вещь не знаменитая, перед ней не было почтительного пиетета, она давала простор фантазии. Это проявилось и в изобразительном решении, обладающим завидным чувством меры и вкуса. В «Неоконченной пьесе...» Н.Михалков подтвердил и свою высокую репутацию «актерского режиссера», сумевшего создать уникальный творческий ансамбль.
Увы, почти все это исчезло в снятых им через десять лет «Очах черных». Рекламность, отчетливая ориентация на зарубежный рынок, просчеты вкуса, желание во что бы то ни стало выгодно продать «кинотовар»... К сожалению, на сей раз победила не лучшая часть Михалкова-режиссера...
— Трудно с вами не согласиться. В последнее время у нас, на мой взгляд, не появилось ни одной экранизации драматургии и прозы А.П.Чехова, равной по мастерству «Неоконченной пьесе...». Из фильмов 80-х я назвал бы только «Поцелуй» Романа Балаяна…
- У меня к «Поцелую» отношение неоднозначное. Многое нравится, с чем-то я не соглашаюсь. Но это талантливая, яркая картина. Были и другие достойные экранизации — «Моя жизнь» Д. Долинина и С.Любшина.
В свое время я был консультантом фильмов «Дядя Ваня» Андрея Кончаловского и «Плохой хороший человек» Иосифа Хейфица. Оба эти режиссера по-своему подошли к чеховским произведениям. Но и здесь я остаюсь при убеждении, что из литературного шедевра чрезвычайно трудно сделать шедевр кинематографический…
— Хорошо известно, Владимир Яковлевич, что русская классика долгие годы была для многих кинематографистов и критиков своеобразным духовным убежищем – художественным островом, свободным от требований «соцреализма». Может быть, поэтому теперь, когда кинематографисты обрели долгожданную «бесцензурность», их интерес к экранизациям классики снизился?
- Наверное, это так, однако, убежден, что интерес к классике еще вернется…
— А как вы относитесь к идее проведения чеховской киноретроспективы? Быть может, даже шире — фестиваля экранизаций «Русская классика на Мировом экране»? Ведь произведения А. П. Чехова экранизировались такими известными мастерами, как американец Сидни Люмет, немка Маргарет фон Тротта, итальянец Марко Беллокио, француз Патрис Шеро, англичанин Лоуренс Оливье... Не говоря уже об экранизациях Толстого, Достоевского, Гоголя, Пушкина, Тургенева. С ними связано целое созвездие кинематографических имен: Лукино Висконти, Бернардо Бертолуччи, Жюльен Дювивье, Кинг Видор, Вуди Аллен, Робер Брессон, Ежи Сколимовский, Анджей Жулавский, Анджей Вайда...
- Хорошая идея. Но только в том случае, если на подобный фестиваль приедут не только прокатчики и кинокритики, но и кинематографисты, прежде всего те, кто имеет прямое отношение к экранизации русской классики… Словом, я – «за»…
Беседовал Александр Федоров
Май 1990 года