Geum.ru

Александр Федоров

Вид материалаДокументы

Содержание


Еще раз о фильме «Покаяние»
Подобный материал:
1   ...   6   7   8   9   10   11   12   13   ...   70

Еще раз о фильме «Покаяние»


О фильме Тенгнза Абуладзе «Покаяние», поставленном в Грузии, сегодня написаны уже десятки рецензий и статей. При полных аншлагах прошла его премьера в крупнейших столичных кинотеатрах. Одним словом, «Покаяние» сейчас поистине культурное событие номер один.

Но вот что любопытно: два первых фильма трилогии: «Мольба» (1968) и «Древо желания» (1977) тоже были поддержаны прессой, получили ряд престижных наград па киносмотрах, однако, не пользовались столь очевидным зрительским успехом. В чем причина? Может быть, «Покаяние» в отличие от «Мольбы» с ее усложненной символикой и изысканным изобразительным рядом решено более упрощенно, с меньшим философским потенциалом? Но нет, как и прежде Тенгиз Абуладзе опирается на многозначную структуру притчи, картина построена на сложном звукозрительном ряде и говорит о проблемах неоднозначных.

Может быть, прежние фильмы Т. Абуладзе были обращены к далекой или, по крайней мере, неблизкой истории, а нынешний — к истории живущих поколений? Возможно. Только главная причина мне видится в ином — «Покаяние» впервые за долгие годы пробило брешь в полосе «фигуры умолчания» о наиболее острых и болезненных событиях отечественной истории XX века.

Разумеется, Тенгиз Абуладзе обращается к проблеме более широкой, чем конкретное проявление «культа личности» второй половины тридцатых годов. Главный герой фильма некий Варлаам Аравидзе в блистательном исполнений Автондила Махарадзе даже внешне похож на нескольких диктаторов — черная рубашка Муссолини, квадратик усиков Гитлера, пенсне в золотой оправе Берия... Но тем не менее в контексте условной, полуфантастической атмосферы притчи, где обращение «господин» совмещается с ультралевыми лозунгами маоистского толка, и автомобили — с рыцарскими доспехами и средневековыми мантиями судей, главенствующим остается узнаваемый материал нашей истории.

Ее трагические страницы особенно ощутимы в сцене, когда один из арестованных Варлаамом бывших руководителей без тени иронии обвиняется в заговоре с целью прорыть туннель «от Бомбея до Лондона», а сам диктатор торжественно объявляет на митинге, что из каждых трех человек «четверо — враги», и, если надо, он поймает черную кошку в темной комнате, даже если ее там нет…

Варлаам Аравидзе, безжалостно сеющий вокруг себя зло, во имя якобы «гуманистических идеалов», активно и целенаправленно плодит вокруг себя доносчиков, нерассуждающих исполнителей, слащавых льстецов. При этом Варлаам любит похвастаться своим демократизмом, мнимой любовью к искусству. Даже Шекспира почитает и оперную арию споет. На словах поддержит просьбу художника о спасении памятника древнего зодчества. Но за зловеще поблескивающими стеклами очков маленькие глазки наполнены ядовитым холодом змеи, готовой в любой момент нанести смертельный удар. Всей своей пластикой Варлаам напоминает гиену, под покровом ночи выбирающей свою беззащитную жертву.

Но не только ради разоблачения негативных страниц прошлого поставил «Покаяние» Тенгиз Абуладзе. Если бы он ограничился задачей восстановления истины в истории, значение фильма было бы, наверное, меньшим. Но «Покаяние» не только картина об истории, но и о том, как эта история влияет на будущее, на тот мир, в котором мы живем. Вот почему так важна в фильме линия наследника Варлаама Аравидзе — его сына Авеля, преуспевающего государственного чиновника (эта роль тоже сыграна А. Махарадзе) и восемнадцатилетнего внука. А ведь уже никого не арестовывает и не убивает. В крайнем случае, он может «помочь» неугодному человеку «подлечиться» в психиатрической клинике. Он одет в превосходно сшитый костюм, отнюдь не напоминающий полувоенный френч. Его жесты и движения неторопливы и полны отчетливо осознаваемой значительности. У него превосходный особняк, отличный автомобиль, красивая жена, послушный сын... И он, разумеется, ничего не хочет менять в этой обеспеченной, запрограммированной на много лет вперед жизни. Ворошить историю, докапываться до истины — помилуй бог, зачем? Пусть Варлаам и совершил когда-то «отдельные ошибки», но для чего об этом вспоминать, бередить старые раны? А то как бы чего не вышло... Сын Варлаама лишен активности отца, он живет на счет отцовского «фундамента». Авель и его друзья провозгласили своим лозунгом «бег на месте общепримиряющий»...

Знакомая фигура, не правда ли? Еще недавно такого типа люди во многом определяли развитие отечественной экономики и культуры, солидно сидели в кабинетах с бесчисленными телефонами…

Трагедией обернулась для Авеля его «жизненная позиция», с которой не смог согласиться его сын, поверивший в правоту слов дочки погибшего Сандро Баратели, — Кетеван, открыто заявившей на суде, что такие люди, как Варлаам, не имеют права даже быть преданными земле после смерти.

Во многих рецензиях, появившихся еще до выхода «Покаяния» на экран, сюжет фильма пересказывался весьма детально, что вызвало, на мой взгляд, обоснованное

недовольство читателей, которые хотели самостоятельно «войти в течение реки» картины. Вот почему мне хотелось в этих заметках, не затрагивать подробности сюжета, поделится теми чувствами и мыслями, которые вызвал этот фильм…

Фильм Тенгиза Абуладзе подтвердил простую истину, которую почёму-то в течение долгих лет не могли понять чиновники от искусства: аудитории нужны не только зрелищные, развлекательные ленты. Зрителям необходима правда. Без прикрас умалчиваний. Без помпезного блеска и «выбранных мест» из истории.

Многие художники в течение последних десяти-пятнадцати лет были вынужден говорить правду эзоповым ком, погружая ее в подтексты. Отсюда и нередко возникавшие «ножницы» между высоким художественным уровнем иных картин и их зрительским успехом. Т.Абуладзе задумывал и снимал свой фильм именно в эту эпоху, но его «шифры» демократичны своей сути. Аллегории и символика «Покаяния» не мешают автору называть вещи своими именами. Это протест против любой власти, основанной на бесчеловечной диктатуре, Т.Абуладзе убежден, что наследники Варлаама Аравидзе не смогут взять верх в обществе, повернуть его вспять, в тихую заводь болота; мнимых успехов и дутых цифр. Но для того, чтобы этого не случилось, нам необходима историческая память...

Александр Федоров

15 марта 1987 г.