Америка 1922 — 1923 10. VII. 22 Понедельник

Вид материала

Подобный материал:

1 ... 24 25 26 27 28 29 30 31 32

4.XI.29

<...> Сегодня ужинала с Н.К. у Порумы. Говорил он о том, как нам полезна идея тайны, как Учителя ее всегда поддерживали и дали нам в помощь. Ибо люди, что бы мы им ни говорили, все-таки верят в то, что у нас тайна, и не атакуют нас. Это чудо, что не было сильных нападок в прессе после 17-го, а будь мы обыкновенными, как все, нас бы давно разорвали, ибо все галереи и школы — наши враги. Затем мы говорили, что Пор[ума] поедет в Индию в феврале, а Н.К. и Юр[ий] — в апреле, она же с Ентой вернется обратно к июню. <...>

Затем мы, то есть я и Н.К., беседовали об «Урусвати». <...> Я же сказала Н.К., что надо заботиться о росте «Урусвати», ибо это создание целого города, и я, будучи сотрудником, смогу по отъезде Н.К. и Юрия продолжать работу и думать о созидании. У меня идея пригласить Клемин и Свифт и других дать лекции под покровительство «Урусвати», а деньги на это дать от Школы, ибо это наша образовательная программа. Н.К. это очень понравилось.

Затем говорили, что хорошо бы привлечь богатых людей и их назначить президентами. Но, конечно, тогда опасность — служить Рокфеллеру, а не Учителю, как сказал Н.К. Пригласила Дабо в учителя. Бистран предложил дать курс теоретического дизайна. Отчего нет? <...>

6.XI.29

Раз день начинается трудно, то и кончается трудно. Получили ужасное письмо от Эрскайна Луису против Н.К. и Музея. Устроила же историю Франсис, тем, что велела Миндлину пойти к Эрскайну, чтоб он был в жюри для выбора кинокартины. Никто не знал про это, и как Н.К. сказал: «Это преглупая и нелепая идея, чтобы видные люди выбирали бы для нас картины каждую неделю целым комитетом». Вечером Завадский устроил заседание для содействия симфоническому оркестру. Пришло тринадцать человек, в том числе Вел[икий] Князь Александр Михайлович. Было преглупо. Отец Келли тоже был — прехитрый иезуит. Глупая речь произнесена Мореем, и, конечно, все чепуха и без толку. Ничего не выйдет из этого. Опять ужасная паника на бирже — все упало. Н.К. говорит: «Что это за ужасное правительство, которое позволяет [такое] и помогает разрушению страны?» <...>

7.XI.29

Имела большой разговор с Н.К. Сказала ему все про Франсис, что она чувствует свою силу, давит всех, портит дела, душит меня, отравляя атмосферу. Просила Н.К. соединить нас, иначе дела после его отъезда распадутся. Н.К. сказал, что я во всем права. Надо еще больше удалить Издательство и ее от всего, ей надо развить это дело, ибо Н.К. подчеркивает его огромные выгоды. Что каждый из нас, при всех огромных недостатках, все же выбран Учителем и что лучших на их место Учитель пока еще не нашел. Что Порума более опасна, ибо ее можно окрутить, она не имеет своего мнения. Что каждый должен усиленно работать по данному ему делу. Я сама вижу, что могу писать паблисити без Франсис и должна обходить ее совершенно. <...> Главное — не обращать на нее внимания. <...> «А ей нужно показать, — сказал Н.К., — что она ему вовсе так не нужна». Паблисити теперь кончено, флаг Музея — наше паблисити. Памфлеты и книги написаны, теперь она должна их продавать. Н.К. еще сказал, что он часто сидит один, намекая, что члены Круга, кроме Франсис, не стараются и сидеть с ним, и слушать его, и спрашивать его мнения. Как больно, что Пор[ума], Логв[ан], Нуця не ловят каждый момент, чтоб быть с ним. Боже мой! Если б я не была так безумно занята! Затем Н.К. сказал, что было непростительной ошибкой уступить Светику и собираться без Пор[умы], Логв[ана] и мамы у них в квартире Светика, вначале с нами, а затем с Франсис. Это принесло много непоправимого вреда. Затем он сказал, что Франсис приносит вредную волну, а через нас перекатываются непоправимые волны, и мы должны соизмерить, какой волны опасаться. И поэтому забыть о Франсис, ибо Америка в опасности и мы в опасности и должны об этом думать. Н.К. глубоко прав, и так и нужно действовать. <...>

Маме сегодня снился сон. Н.К. правил лошадьми, сидя в чудесном фаэтоне. Но лошади были ужасны, все тянули в разные стороны и разносили фаэтон на части. Н.К. из последних сил, с огромным напряжением старался остановить фаэтон.

Второй сон. Я страшно ругала маму за какие-то деньги — один доллар, требуя у нее отчета и говоря, что я ей их дала. При этом сидел Мастер М. и все слышал. Она Его видела, а я нет, и ей было ужасно больно, что Он все слушал. Она пыталась меня остановить, выдумала, что она ошиблась, а я все же ее ужасно ругала. Господи, как мне исправиться, что делать с моим кошмарным характером!

8.XI.29

Н.К. сегодня опять говорил, что у Логв[ана] и Пор[умы] не выросло сознание. Он может их учить и проводить в жизнь тысячу вещей, а на 1001-й они сами сделают неправильно, ибо сознание не выросло. <...>

Пока надо быть крайне экономными, не тратить лишних денег. Ибо у нас [их] нет. «Все на бумаге, и все бумага», — как сказал Н.К. Вчера у Боссома был Гуггенгейм, миллионер, и сказал, что Америка не сможет оправиться от этого краха. Боссом сказал, что Америка уничтожена извне в смысле влияния и финансов. Конечно, не отрицает, что это Англия. Днем Великий Князь привел миссис Хирст. Она была в восторге от Музея, говорила о необыкновенной красоте картин, обещала прислать человека из «International Studio». Великий Князь очень старался, говорил ей, что Н.К. — Великий Мастер. Вечером был Рапикаволи, провел вечер, простился с нами (завтра едет в Италию домой), премилый человек. Везет письмо Муссолини от Н.К. и книги.

9.XI.29

Самое лучшее — это вообще не говорить о Франсис; пусть покажет сама в жизни, как она может развить Издательство. Я вынесла твердо это убеждение из разговора [с] Н.К. Он на днях отметил, что она с июня до сентября не написала ни одного письма Е.И. — значит, не о чем было писать. С другой стороны, она нужный человек в деле, и ей необходимо развить Издательство. Лучше всего и не думать о ней. <...>

10.XI.29

Н.К. предлагал печатание его биографии отложить на будущий год, чтоб иметь эту возможность попозже. Затем конкурс о Махатмах отложить и спросить Учителя, ибо теперь это вызовет толки о культе и так далее. Да и если напечатаем книгу «American Artists», на нас накинутся все другие американские художники, не вошедшие в эту серию.

Затем я и Франсис с Н.К. поехали в Церковь Св. Марка на улице Бауэри, где Н.К. выступил об Учительстве. Он чудесно читал первым о понятии Учителя, затем читал Ричард, отрицая все, чтобы прийти к Беспредельному, — слабовато, затем англичанин Велчман. <...>

Потом мы поехали домой, я и Н.К., к нему и долго беседовали о бюджетах. Конечно, Н.К. говорит, что бюджеты [должны быть] по жизни, и увидим, как они проникают в жизнь. Если театр будет убыточным — закроем его. Вообще, после завтрашнего заседания многое покажется нам ясным.

Мама видела сегодня сон, что Е.И. усиленно кутала Н.К.

11.XI.29

Имела большой разговор с Н.К. Луис написал письмо, чтобы сдать деньги из Мастер Института в общую казну в «его офис», «мой офис» — как он выразился. Я протестовала, говоря Н.К., что, если эти деньги пойдут на Дом и разные долги и нам нечем будет платить учителям, будет очень плохо. Н.К. сказал, что мы теперь делаем этот опыт, чтобы видеть: Учреждения мы или нет. Увидим. Я послала чек в 4500 $ в общую кассу. <...> Затем мы с ним днем говорили, и я предложила, чтоб у нас было правление Почетных директоров в Мастер Институте, чтоб привлечь новых людей. Идея понравилась Н.К., и он решил подумать о ней.

В 5 часов у нас было назначено деловое собрание. Нуця, я, мама, Юрик были ровно в 5 в кабинете Н.К., прошло 20 минут, пока появились остальные. Нуця, я и Юрий дали точные отчеты. Луис по Дому — никакого, кроме дурацкого письма Холла. Миссис Аттватер прислала детское письмо, но ни денежного отчета, ни бюджета. Миндлин прислал приход за три недели без расходов вообще. А Франсис устно проболтала об Издательстве Музея Рериха, не представив вообще никакого отчета. Это было очень знаменательно, ибо я говорила Н.К., что мы в понедельник ни о Доме, [ни о] ресторане и театре знать ничего не будем, и так и вышло. <...>

Приехали [к Рерихам], Н.К. шутил и говорил, думая про меня, что «крепость сегодня не сдавалась», сказала — «не дам денег». Мы поехали в театр, видели хорошую картину «Condemned» [«Осужденные»]. <...>

12.XI.29

Н.К. сказал, что случилась знаменательная вещь. Люди начали покупать золото, как это сделал Джудсон. Биржа абсолютно беспомощна, что это за правительство вообще? Он поражен терпением и покорностью американской публики, вроде знаменитой истории о цыгане, который сказал: «Жаль, я почти что уже выучил лошадь не кушать, а она взяла и околела!» Ведь в России при царском режиме разнесли бы биржу, во Франции была бы уже перемена кабинета. А здесь ничего, терпят. Были днем мистер и миссис Дюпон, привел их Руманов, который и меня познакомил с ними. Н.К. их повел по Музею, может быть, они дадут на комнату Музея.

Мама сегодня была у Таберози, изумительной ясновидящей, которая живет на 100-й улице, цифра, которая два раза была указана маме. Она ей сказала изумительные вещи о смерти Ориолы внезапно от сердца, о больных зубах Н.К., о том, что он несет Учение Будды, Христа и Моисея людям в жизнь. <...> Все были поражены, и Светик с Н.К. поедут к ней в будущую среду.

Вечером пришли пятьдесят человек из клуба «Art in Trade» [«Искусство в торговле»] с мистером Бёртоном, мистером Кейслером, вице-президентами, с мистером Ньюманом — издателем — и другими, очень большими промышленниками. Я их повела и показала им Музей, они были поражены Музеем.

13.XI.29

Н.К. сказал замечательную вещь, что те, кому дают, всегда разбегаются. Так было и с Христом — приходили за исцелением, за получением, кому [что] было нужно, и поспешно уходили. Но сами ничего не давали. И теперь приходят многие к Н.К., богатые, значительные, и получают от него слово, книги, помощь, а сами и не думают, чтобы дать что-либо. Сегодня биржа опять пошла вниз. Через два месяца мы почувствуем настоящую серьезность положения. <...>

Сегодня день моего рождения. Порума пригласила всех на ужин, потом все собрались у меня в квартире и читали чудесные письма, от Е.И. полученные как раз сегодня. Е.И. пишет о Таинстве Иерархии.

14.XI.29

<...> Сегодня беседовали с Н.К. Я высказала мнение, что Миндлину нельзя позволить показывать кинокартины всю неделю, ибо стоит дороже и нам не будет прибыли. <...> Шнайдер написал письмо, что не может дать деньги на обещанный им бюллетень, ибо потерял деньги на бирже. Н.К. советует объявить это всем членам и что мы не можем из-за этого выпустить бюллетень. <...>

15.XI.29

Н.К. простужен, мы беспокоимся, ибо знаем, что ему нехорошо иметь простуду — она всегда у него затягивается. <...> Н.К. говорит, что нужно обязательно иметь ведомость учителей, чтоб знать, сколько лет каждый учитель был с нами, ибо это нужно знать для бонусов и будущих пенсий. Днем на чае у меня были Палмеры и Н.К. с Юрием и Светиком. Было очень мило, они хотят купить картину Н.К. Надеюсь, что выйдет. Потом мы поехали с Н.К. и Светиком к ним. Н.К. рассказал, что старик Клевер, известный художник в Петербурге, говорил, когда кто-либо хотел купить его картину, а он уже тогда больше не писал: «Хотите мою вещь, а приблизительно какого рода? С деревом, зиму, вечер!!! Трудно, но постараюсь достать для вас такую из моих. Приходите через три дня». Шел домой в мастерскую, где у него работало восемь человек и говорил: «Пишите № 3, зиму, вечер, с деревом» — так и продавал. Мы очень смеялись. А чернила ирадикатор* Н.К. называет живой и мертвой водой.

16.XI.29

Н.К. был нездоров со вчерашнего дня, не приехал в Музей. <...> Днем мы поехали к Н.К. и остались у него ужинать. У него простуда, надеемся, она скоро пройдет. Он получил письмо от Вел[икого] Князя — престранное. Тот пишет, что хочет работать в духе с Н.К., но совершенно автономно и самостоятельно. И иметь кабинет у нас в Доме. <...> Свет[ик] нудит, ибо потерял много на бирже. Н.К. нелегко с сыновьями. Он думает с Юриком в марте ехать домой — боюсь, что слишком рано для дел. Но Н.К. замучен всем — и делами, и положением страны.

17.XI.29

Обедали у Порумы, она думает ехать в январе в Индию. Мы все надеемся, что облигации будут проданы, ибо к январю нужны 60 000 платить по векселям. Днем заехали к Н.К. Ему лучше, но Свет[ик] битый час грыз его, да и нас своими потерями — мучительное у него состояние. Вечером в Тибетской библиотеке была лекция доктора Сойса о буддийской философии.

18.XI.29

Получено письмо от Акерсона о получении им книг для президента. Днем завтракала с Джульет и Тини, уговорила их на портреты, чтоб Светик их писал. Вообще надеюсь, что Джульет можно привлечь в Кор[она] Мунди. Н.К. одобрил эту идею. К вечеру мы к нему заехали и очень поздно беседовали. Н.К. очень огорчен Свет[иком]. Он говорит без конца о деньгах, отчего Учитель ему не указал, что и когда вообще продать. Затем хочет найти золотые вещи в Кулу, в своей крепости, расплавить их и продать. В общем, мучает Н.К., и Н.К. хочет ехать уже 24-го марта домой, ему тут очень тягостно и хочется поскорее уехать.

А я сегодня ему сказала: боюсь, что он уезжает слишком рано и дела пострадают, ибо Логв[ан] будет многое делать самовольно, чего мы даже и не узнаем. Тут на меня и Юрик, и Нуця напали и говорят, что голосованием будем все решать. И что будем посылать все отчеты всем попечителям и обязательно в Индию, и что в случае нужды будем телеграфом запрашивать о важных решениях. Все это хорошо, но все же вижу, что будет много произвола и самовольных действий, которых остановить нельзя. Но я высказала свое мнение, а будущее нам многое покажет.

19.XI.29

<...> День большой работы. Вечером поехала к Н.К., помогала укладываться. <...> Сегодня вышел буклет «Урусвати» — хорош, очень достоин.

20.XI.29

Сегодня Н.К. и Свет[ик] были у Таберози. Она говорила, что это последнее воплощение Н.К. на Земле, что он будет жить до 90 лет и что он — великий дух. Что Свет[ик] найдет растение, подробно описанное ею, которое он употребит как средство против рака. Очень много замечательного она говорила, и Н.К. ее находит лучше Стоддарта — не такая предубежденная. <...> Мы с Нуцей помогали Н.К. и Светику укладываться, ибо они завтра переезжают в свою квартиру над нами, на 25-м этаже. Н.К. и Юрий уедут отсюда 20-го марта, возможно, что и Светик поедет с ними. Н.К., видимо, хочет поскорее уехать. И так все уедут, останемся лишь Нуця, я, Луис, мама. Очевидно, так надо и все ко благу.

21.XI.29

Н.К. переехал сегодня в Дом — наконец он живет в Доме. Днем Н.К. говорил о том, что раз мы занимаем 51% Дома (это Учреждения), то нам нужен человек, который будет заведовать технической частью, то есть починкой электричества, тепла, следить за всем. <...> Чудесная мысль! Вызвана она тем, что у нас мучение с радиаторами в классах рисования и не от кого, буквально, искать помощи. <...>

Было у нас сегодня деловое заседание. Все представили отчеты, но заем еще не представлен Луисом. Доход ресторана еще не представлен как следует. Н.К. решил закрыть кинотеатр, ибо от него один убыток. Решили сдавать под театр, концерты, лекции и так далее. Сегодня собрались у Пор[умы] для Беседы. <...>

23.XI.29

<...> Беседовали сегодня с Н.К., Пор[умой] и Логв[аном] об электричестве, решили, что Музей платит за все Учреждения, но что Общество Друзей должно платить за свет и охрану на лекциях, концертах и вечернем открытии Музея.

Н.К. рассказал, что однажды один миллионер в России пришел покупать у него картину и так торговался за 500 руб., что Н.К. сказал ему: «Ну, знаете, столько мы времени потеряли, и так мне это надоело, не могу поверить, что вы, богатый человек, сделаетесь банкротом, если заплатите на 500 руб. больше. Берите вы себе эту картину, надоело мне это, а дайте мне расписку, что, не будучи моим другом, получили ее от меня даром». Тот опешил и сказал: «Вы шутите!» Н.К. ему говорит: «Да, и вы, наверно, шутили, и я теперь шучу!» Тот, конечно, поспешил дать полную цену за картину. Мы очень смеялись этому.

Вечером я осталась дома, ибо у меня насморк и я не хотела быть у Порумочки, где читали дивные письма, полученные от Е.И., и чудное письмо от Енточки. Был у меня Моор, я ему дала десять книг «Агни-Йоги» — он славный человек. Юрий пришел пить валериан поздно. Каждый вечер мы с ним беседуем за валерианом, который он регулярно приходит пить.

24.XI.29

Провели светлый день. <...> В 1 час дня пришла Пэтти Хилл с сестрой. Мы с Н.К. и Юрием обедали с ними. Они нам рассказали, как теперь ужасно в России, в каком напряжении и страхе живут Макаровы. Они произвели хорошее впечатление на Н.К., который потом им показывал Музей. Днем Н.К. сказал Луису <...>, что мы должны развиваться изнутри, а не лишь искать денег извне. <...> Работали весело, с шутками и смехом, встретились наверху у Пор[умы], читали дивное письмо Е.И., затем второй том Агни-Йоги*, сравнивая с английским переводом, присланным из Индии. Затем имели Беседу с Учителем, потом пошли к нам пить валериан.

25.XI.29

<...> Была сегодня у Н.К. Алиса Бейли, говорила о кооперации и что все великие люди должны встречаться у нас в Доме. Днем у Н.К. был Раймонд Дункан, тоже хочет у нас читать курс. Вечером Дэйлы ужинали с Н.К., Нетти и Логв[аном]. Я навестила Леонтин, которая недавно потеряла своего отца, — она хорошая душа. Пришла и пошла со всеми вместе смотреть квартиру Н.К. Нетти была у Таберози — та ей говорила много замечательного, читая, очевидно, по ее ауре. Затем Н.К. и мальчики пришли к нам пить валериан. <...>

26.XI.29

Н.К. замечательно сказал сегодня, что Гувер сделал заявление с просьбой стабилизировать бизнес!!! Ведь это ужасно, выходит, что хваленый американский бизнес нуждается в стабилизиции!!! Он сегодня завтракал у Вел[икого] Князя, и тот ему сказал об Указании, что Великий Учитель придет из России, и при этом добавил: «Ну, мы с вами в этом не будем соперниками!» Прекурьезно!!! Руманов говорил, что и Дюпон и Бач потеряли миллионы и мистер Хорш потерял массу миллионов. Н.К. ответил: «Не массу, а несколько! Ибо ведь в хорошей компании», — добавил он мне. Мы много смеялись. <...>

Н.К. потом был у нас, беседовали, пили валериан. Нетти думает ехать с ними в марте.

27.XI.29

<...> Вечером Бринтон читал лекцию о России — убогая пропаганда.

Затем мы читали «Агни-Йогу». Потом Н.К. и Юрий пили у нас валериан. Н.К. говорит, что узнал грустную вещь, что у нас в будущем году амортизация поглотит 50 000 из 100 000 доходу, так что у нас будет недочет для покрытия всех расходов. Это вещь серьезная — Логв[ан] забыл вписать. Н.К. ищет художника, чтоб писал по его рисункам декорации к «Весне Священной», ибо он думает в марте ехать, а «Весна Священная» идет в апреле. <...>

28.XI.29

Доктор Фридлиб уверял Н.К., что вовсе нет ничего страшного в финансовом положении страны — люди, мол, все прячут и через четыре месяца весь бизнес будет [идти] по-старому. Пошли в класс 5 с Н.К. слушать «Parcifal». Н.К. сказал мне, что днем он и Луис говорили о делах и Логв[ан] очень хвалил меня, как Школа хорошо идет. Но, конечно, я сказала Н.К. — главное, если он [Н.К.] меня хвалит. <...> Потом сидели вечером, получили Указание, что Порума может ехать в январе с ботаником. Н.К. думает на будущей неделе поехать с Юрием в Вашингтон и повидать Ритчи, секретаря Гувера, и передать ему медаль для президента. <...> Затем Н.К., Юрий и Свет[ик] пошли к нам пить валериан.

29.XI.29

Пришло письмо, подписанное Ритчи, где тот от имени президента Гувера благодарит за присланную медаль. Какая тонкость Учителя! Предупредил вчера, что надо послать, а сегодня было послано нам уже как ответ. <...> Н.К. получил диплом от Общества розенкрейцеров и не особенно доволен им, ибо источник этой ложи ему неизвестен. <...> Учитель говорил, что надо держать настроение духа высоким, ибо мы знаем про финансовую тяготу и должны думать, как помочь этому, но не говорить о том, что кто-то отдал последний цент.

Вечером я пошла с Порумой в оперу на «Don Giovanni» [«Дон Жуан»] Моцарта.

30.XI.29

Имела разговор с Н.К. Он мне говорил, что видит и знает недостатки каждого, но «претерпевший до конца — спасен будет», как он пел, начиная с лета. Что вначале мы перестаем многое говорить, но затем самое важное — это очистить мысли, ибо мы говорим мыслями и лишь потом наступает продвижение. Главное — не давать ход нежелательным мыслям. Говорил, что Пор[ума] сказала ему, что из шестидесяти комитетов мы имеем лишь два. На это ей Н.К. сказал, что можем иметь хоть сейчас шестьдесят, но выдержим ли? Она на это замолчала. Говорил о непонимании того, что теперь творится в стране, — полное неразумие, начиная с Вашингтона. Говорил, что доктор Фридлиб сказал ему, что он пытался продать наши облигации, но ему давали такую низкую сумму, что он не может ее повторить. Говорил, что у нас очень серьезное положение, ибо никто не хочет дать денег ни на что. Говорил, что, если не получим хотя бы 5000 с театра, придется его закрыть. Днем у нас было деловое совещание, вечером были у Бистрана. Он показал Н.К. свои картины. Н.К. находит их неплохими, но не сильными.

1.XII.29

Н.К. слушал музыку Алисы Салафф к поэме «To the Hunter entering the Forest» [«Ловцу, входящему в лес»], и ему очень понравилось.

Фридлиб прислал своего знакомого купить 25 облигаций по 75. Хотя и с потерей, но если продадим, будет прекрасно. <...>

Днем заседание с Дэвидом Грантом о том, чтобы требовать 165 000 за убытки с Bond & Mortgage. Затем читали «Агни-Йогу» у Нетти. В 8 вечера у меня была группа в 75 человек из International Club, которых я повела через Музей. Остальную часть вечера провели с Н.К., Свет[иком] и Юрием, которые пили у нас валериан и беседовали допоздна.

Blog

Америка 1922 — 1923 10. VII. 22 Понедельник