Америка 1922 — 1923 10. VII. 22 Понедельник

Вид материала

Подобный материал:

1 ... 22 23 24 25 26 27 28 29 ... 32

6.X.29

Днем имела разговор с Н.К. Говорила ему, как враждебно Франсис относится ко мне и как она всех третирует. Н.К. сказал, что до 17-го мы должны все перетерпеть, даже если она на голове ходить будет. Иначе многое не будет закончено, а главное — это не упустить 17-е, ибо с этим числом придут все большие возможности. Н.К. сказал, что она сегодня и с ним не хотела говорить, и Светику не отвечала, и он мог бы рассказать о ней в сто раз больше, чем говорит. Но теперь не время. А после 17-го ее отделят от других дел и ей придется показать работу по большому делу Издательства Музея Рериха, а теперь же, кто имеет больше всех терпения, тот и вырастет. <...> Говорил, как ему трудно со Светиком, что бы тот ему ни говорил, он должен молчать и говорить «да», иначе будут сплошные неприятности. И какой трудный Юрий. Потом говорил о Боткине, что тот после 17-ти лет вражды к Н.К. пришел к нему и сказал: «Вы мой друг и всегда были им». И это была истинная победа. Вообще, когда Боткин говорил ему: «А я думаю взять ваш кабинет себе», Н.К. отвечал: «Отлично, правильно, берите!» А тот ему: «Ну а вы где же будете?» — «Найду, не беспокойтесь», — отвечал Н.К. А тот этого пугался и говорил: «А не лучше ли оставить по-прежнему?» — «Да ведь вы же хотели?» — «Ну, я передумал. Я с вами останусь в кабинете». — «Как хотите, и это можно», — говорил Н.К. Так и нам, и мне поступать. <...>

А вечером мы с Франсис ужинали у них, а затем была Беседа и получили ценные Указы. Странно, что Свет[ик] настаивает на получении ответов и посланий через стуки.

7.X.29

Н.К. видел Брисбейна, говорит, что он глуповатый, но хороший человек. Во время завтрака Н.К. говорил ему о Тибете, а тот записывал. Обещал прийти в Музей. Миссис Бузениус пока еще ничего не принесла, а устройство итальянской комнаты вряд ли даст что-либо Музею, как говорит Н.К. Еще нам будет стоить содержание такой комнаты. Трудно у нас работать, беспорядок. И нелегко, ибо, когда что-либо говоришь, все против. Не знаешь вообще, как и поступать. Вечером поехали к Н.К. и сидели, имели Беседу. Было Сказано, что надо сидеть три раза в неделю, как и было Указано. Много трудного накопилось теперь, когда же будет легче!

8.X.29

Н.К. решил пригласить всех русских на открытие. Будет и бывшая Великая Княгиня Мария Павловна, и другие видные русские. Утром получено письмо от Бэттла, адвоката, что нам отказано в освобождении от налогов. Это будет трудно, если надо будет платить. Вечером Н.К. выступал по радио. Мы его слушали: говорил он необыкновенно ясно и звучно — отлично звучало. После мы отправились к нему на дом и имели Беседу. Получили ответы на вопросы. Завтра утром Н.К., Юрий и миссис Аттватер едут в Филадельфию повидать мистера Дэвиса и миссис Тэйер — очень богатых и полезных людей.

8.X.29

Сегодня звонила Юрию в Филад[ельфию] сообщить ему, что Фикинс достал ему приглашение читать лекции в [городе] Гранд Рапидс штата Мичиган за 200 $. Потом подтвердила его согласие Фикинсу. Днем у меня были Катрин, миссис Велч и Светик на чае. Было очень мило. До того Свет[ик] повесил у меня две своих картины. Затем он пригласил нас к себе на ужин с Нуцей. Уехали домой рано. Н.К. еще не приехал обратно.

Штраусс заложил облигации стоимостью 12 000 $ за 10 000 $. Так что с пожертвованиями Штамма и тем, что одолжили Джудсон и Розенталь, у Луиса [есть] 32 000 $, которые он уплачивает подрядчикам. Мы чувствуем, что деньги у него есть, но он их не хочет давать. Он говорил Свет[ику], что сделал недавно на бирже 100 000 $.

10.X.29

Н.К. утром говорил, что в Филадельфии было все очень успешно: доктор Бринтон познакомил с молодой барышней, мисс Вент, у которой шесть миллионов и совершенно одинока — она интересуется «Урусвати». Затем Н.К. обедал у миссис Тэйер — известной миллионерши, она сказала, что знает про Н.К., ждала его и видела Учителя. Затем мистер Дэвис даст свою выставку к нам в Кор[она] М[унди] и будет полезен в будущем. В общем, все шло хорошо, и миссис Аттватер и доктор Бринтон оказались полезными. Я завтракала с Н.К у нас в ресторане. Он говорил, что люди приходят через Учение и хорошо, что новые люди и иногородние, ибо из Нью-Йорка не придут. Н.К. отсоветовал Пор[уме] ехать теперь в Индию, ибо, если она сейчас не едет, потом невозможно, ибо в Кулу суровая зима. Днем были миссис Ителсон и мистер Старр из Starr Commonwealth [Федерация Старра]. Первая хочет купить картину Н.К. Вечером Н.К. приглашал к ним ужинать, но я отказалась, ибо было много работы по Школе. Н.К. взял к себе в «Ritz [Tower]» Франсис с машинкой и диктовал ей массу нужных писем.

11.X.29

<...> Утром к Н.К. пришел Великий Князь Александр Михайлович с секретарем Румановым, был в восторге от Музея, провел все утро. Днем у Н.К. был Бринтон, завтракал с ним. <...>

Были на лекции Юрия, которую он дал для сибирской группы Тарух[ана]. <...>

12.X.29

У Н.К. был Скидельский, очень намекал, что ему следует за картины (два панно) больше, чем он получил пару лет тому назад, — от него можно ожидать пакость. Затем Н.К. навестил Лапрадель, очень много людей теперь ходят — все хотят видеть Н.К. и очень утомляют его. Днем мы все пошли смотреть «Storm over Asia» [«Буря над Азией»] — чудная картина Совкино, но такая пропаганда для большевиков, что нам невозможно ее показать.

Затем Нетти и Луис поехали домой, а мы все к Н.К. Имели Беседу — опять Сказано беречь здоровье Н.К., Поруме и мне. Указано, что Великий Князь познакомит Н.К. с миссис Хёрст. Я задала два молчаливых вопроса: скоро ли я поеду в Индию и будет ли мне легче на душе в ближайшем будущем после 17-го. На оба вопроса Отвечено было положительно. Я все недоумеваю, почему мы встречаемся отдельно от Луиса и Нетти — это на них действует тягостно. Это, вероятно, тягостно и Н.К., ибо он намекал на это и хочет вообще переехать в Дом. Как это возмутительно, что его квартира еще не готова. Все мы уже живем месяц, а его еще нет здесь. <...>

14.X.29

Получили замечательную телеграмму «Учителю Красоты и Мудрости, сочлену ....... из Гималаев», и в этот момент Нуця поднял флаг над Музеем в первый раз, пробуя его. Уже получаем телеграммы — замечательная от премьер-министра из Кулу, от Альберта Эйнштейна. Завтра ждем письмо от президента Гувера — устроенное Юриком через Пель. Сегодня утром все работали напряженно. <...>

Днем был майор Рапикаволи, который вчера приехал из Италии специально к открытию Музея. Н.К. думает послать через него послание и танка в дар Муссолини. Вечером ужинали у Н.К., потом все сидели вместе. <...>

16.X.29

Прибыли телеграммы от президента Французской Республики, Генерального прокурора. Изумительные послания и приветствия. Но пропадает масса писем для прессы, и было Указано оповестить прессу больше. Пропало важное письмо о Музее как национальной собственности в кабинете Франсис. Н.К. знает все, но все же выставляет ее при всех и поднимает. Очевидно, так нужно.

Сегодня за ланчем были с майором Рапикаволи — премилый человек. Вечером смотрели театр и электричество. Дай Бог, чтоб завтра все прошло благополучно.

17.X.29

Изумительный вечер — около пяти тысяч человек посетило Музей. Свыше семисот в театре присутствовали на программе речей. Все говорили хорошо и стройно, когда Логван сказал свою речь и дал медаль Н.К. и тот встал, чтобы ему ответить, поднялась вся толпа в театре и стоя прослушали его речь. Говорил он изумительно, просто, ясно. Чувство у всех было самое возвышенное. Все чувствовали силу этого исторического события — открытия Музея опять в новом Доме. После того как толпа разошлась, мы немного побеседовали с Логв[аном], Пор[умой], Таней, Тарух[аном], а затем Франсис, Нуця и я поехали проводить Н.К. домой и у него посидели до 2-х. Н.К. особенно ласков с Франсис и ее явно выделяет. Маме сегодня снилось, что Дедушка принес Н.К. белое одеяние и сказал: «Сегодня ты надень его, брат, и носи с сегодняшнего дня».

Дивный, великий, полный красоты и значения день сегодня — 17-е октября 1929 г., четверг, 9 часов вечера!!!

18.X.29

От Акерсона получена телеграмма, что канцелярия Гувера теперь очень занята и не могли прислать приветствие. Возмутительно! В каких руках президент! Ведь это опасно для администрации — Н.К. говорит, что все знают, что президент сам на почту не ходит и телеграмм не пишет, как и король или император. И что это за секретарь, который обещал послать приветствие от имени президента, а потом отказался. Пель, друг Юрия, подымет теперь целое дело. От Рокфеллера отказ, что он не дает своего имени для Музейного зала. Сегодня вечером все удрали без Франсис, и мы поехали к ним ужинать с Н.К. и мальчиками. Она вызывала, требовала Н.К. к телефону, но все же ее не пригласили. Потом мы сидели, имели Беседу и ответы на вопросы. Н.К. говорит, что теперь самое трудное — финансовое положение.

19.X.29

Сегодня Дэвис и Бринтон приехали из Филадельфии, видели Н.К., и Дэвис сказал, что хочет часть картин из Музея выставить в своем доме в Филадельфии, а на их месте устроить выставку своей русской и французской коллекции в Музее. Возмутительная идея, поддержанная миссис Аттватер! Н.К. им сказал, что он не против, ибо ничего другого не мог сказать. А затем мы сообща решили, что это ужасно и думать [об этом], и объяснили Аттватер, что Н.К. согласен, но попечители по конституции Музея не могут согласиться, ибо мы в прошлом отказали видным Музеям. <...>

Вечером у нас была Беседа с Учителем. Потом открывали Будду Порумы. Разошлись поздно. Мисс Джонсон составила преинтересный гороскоп Н.К. Я ей дам и свой составить.

20.X.29

<...> Днем разговаривала с Н.К. Сказала ему про ужасное отношение ко мне Франсис и что все это видят, и это влияет вредно на дела. Н.К. говорил, что у нее невероятная ревность, но она сама создает свою карму, и мне лучше от нее отойти и действовать в Школе самостоятельно и не говорить при ней ни о чем, что я и делаю, а искать новых людей и действовать повсюду, вести группы в Музей и видеть людей, но никому не сообщать. Затем Н.К. сказал, что учитель — это точка в центре, а от него радиусы по всем направлениям, но далеко, на расстоянии друг от друга — это ученики. «От меня и вперед, не ко мне, а именно от меня вперед». «Почему апостолы Христа разошлись по всем странам, может быть, они не могли быть вместе не только духовно, но и физически. И Франсис, может быть, навсегда уедет в Южную Америку? И Порума буквально то же самое говорила мне о Франсис, что и вы, но только по-английски». Так говорил Н.К. <...> Потом Н.К. сказал, что она говорила все про издателя, что он обещал и она [была] уверена, что книги выйдут, но все-таки они не вышли, а мы теряем на сотни долларов продажу, ибо сегодня было около пяти тысяч человек в Музее. Н.К. очень недоволен Франсис, что книги не вышли. А у нее в контракте и не стояло, когда они должны были быть готовы. Затем он нас всех собрал и указал, чтобы мы имели одно центральное управление финансами всех дел — Дома и всех Учреждений. Одного эксперта-бухгалтера. И деньги все идут в общее управление — в одну казну, и расход оттуда контролируется. Все были в восторге, кроме Франсис. Н.К. сказал, чтобы я больше интересовалась учениками, нежели учителями. Вечером мы поехали с Нуцей к ним ужинать, Франсис не было. Н.К. очень хочет переехать, ибо, живя в Доме, все его будут видеть и не будет тайн, с кем он и что он делает.

21.X.29

Получили письмо от Стивена Хёрша с отказом быть у нас на факультете. Н.К. сразу и сказал, что это нападение на нас американских художников. Велел мне с ним хорошо [по]говорить, что я и сделала, но он явно завидует Н.К., его успеху, Музею. Увидим, что он теперь напишет. Затем я говорила с Бородиным в Музее, он нагло хотел узнать о поездке Н.К. Я говорила с ним очень холодно и указала, чтоб он читал «Altai-Himalaya». Сегодня у меня были Форест Грант и Джайлс и мы совещались и получили от доктора Фореста Гранта обещание дать кредиты от Министерства просвещения на курсы по искусству. Вечером мы все и майор Рапикаволи были вместе с доктором Стоддартом и он прекрасно отвечал на вопросы. Затем Юрий, по обыкновению, зашел к нам вечером выпить валериан, и мы славно беседовали. Н.К. говорил с Джайлсом сегодня и сказал, что тот сказал чудную формулу: «Все за одного и один за всех». И что его нужно будет в будущем сделать деканом факультета искусства.

22.X.29

Утром пришло письмо от Дэвиса с отказом выставить свою коллекцию, ибо он не может получить комнат в Музее. <...>

Днем пришли изумительные письма от Е.И. и Енточки, особенно письмо Е.И. к Поруме. Мастер объявил ее Сестрой Белого Братства. Я при чтении письма Е.И. совершенно преобразилась — все мелкое отпало, и я, говоря с Н.К., сказала ему, как мы его не понимаем. Он сказал: «Главное — идите широко, во все стороны, дела слишком огромные. Не так важны враги на листе, которых мы знаем, но внутренние враги. Их надо опасаться». Так радостно было беседовать с Н.К. Он меня обнял и поцеловал — пора мне избавиться от мыслей о Ф[рансис], а лишь думать о благе дел Учителя. Н.К. чувствует беспокойство и тяготу сегодня.

Вечером мы были у него. Он поехал с Юрием на Стоковского — мадам Стоковская пригласила их в свою ложу. Мы же со Светиком провели вечер вместе — пошли в театр. Н.К. очень хорошо думает о Джайлсе.

23.X.29

<...> Днем Н.К. был сильно недоволен памфлетом Миндлина, который тот выпустил к открытию cинема. Когда мы пошли вечером в театр смотреть картину, Н.К. ему сказал: «Не печатайте ничего бесчестного, мы искренни, никаких изгибов. Вам придется показывать мне все, что вы печатаете». <...> Когда я сказала Н.К., что хочу отказать Макдональд и взять другую секретаршу, он ответил: «Но кем уж она ни будет, вы должны взять ее до конца сезона, иначе ученики будут протестовать». Замечательно! Ведь это справедливо, иногда полезнее оставить не очень желательного человека, но не менять.

Н.К., видимо, устал. Был очень ласков, положил мне руку на плечо. Вечером у нас было очень хорошее собрание Общества Друзей.

24.X.29

Н.К. рассказал, что Руманов предложил ему дать на издание книги Вел[икого] Князя «Union of Souls» [«Единение Душ»] 300 $, и Н.К. не мог отказать. Затем сегодня Н.К. интервьюировал журналист из Цинциннати и сказал, что о Музее [ходят] разные слухи и надо бы их остановить. Н.К. ему на это ответил, что слухи никогда остановить нельзя. Его хоронили три раза по слухам, а он все еще жив. И писали про него, что он царист, папист, атеист и тому подобное. Вечером было открытие cинема — «Silver Valley» [«Серебряная долина»] — Кулу очень хорошая вещь. Людей недостаточно. В общем, плохой менеджмент. <...>

25.X.29

Письмо от миссис Дэйл — она принимает комнату своего имени в Музее — надеемся, что она даст крупную сумму. <...> Вечером Fox Movietone [кинокомпания Фокс] пришли в Музей, снимали Н.К., и он говорил об искусстве как единственном паспорте во время всего путешествия. О Гувере — как гиганте, питающем нации, — как о нем говорят на Востоке. Затем мы говорили с Учителем. Н.К. писал о нашем единении, ибо в этом и есть истинное братство.

26.X.29

Н.К. был у Великого Князя Александра Михайловича, говорил, что тот может дать связи, ибо говорил о знакомстве с миссис Хёрст, Армстронгом и другими нужными людьми. Его книга будет печататься в Издательстве Музея Рериха, и Н.К. дал ему (Вел[икому] Князю) 400 $ за известное количество книг. Вечером у нас было общее собрание, читали все бюджеты и решили, что Музей платит за телефоны, электричество, топливо!!! (по настоянию Холла и [при] поддержке Порумы). Но Пор[ума] не сообразила, что таким образом Музей имеет право на доход с Дома, ибо он является владельцем. Затем решили платить 8000 $ в год проценты за 200 000 $ стоимости временной экспозиции (4%). Таким образом, у нас нет временной экспозиции, ибо мы ее приобретаем. В общем было хорошее настроение. Н.К., говоря об Издательстве, сказал: «Это огромные возможности, и увидим, как оно вырастет».

27.X.29

Сегодня Н.К. предложил, чтоб Джайлс, Дабо, Шнайдер были американским комитетом Об[щества] Др[узей] Музея Рериха. И чтобы после того как мы выпускаем паблисити от всех Учреждений, одну копию дать в Издательство, пусть там будет архив паблисити. Днем мы слушали бюджет Дома, по нему чистого доходу 100 000 $, а по вычитании всех расходов, включая платежи Луису, Н.К. и всех дефицитов по Учреждениям остается 18 000 $ прибыли. Вот над чем Н.К. работал с июня и чего наконец добился сегодня. Это истинная победа.

Вечером Свет[ик], Нуця и я ужинали у мистера Мэри и миссис Стейрас, потом приехали к Н.К. Там был Юрий — мы беседовали. Н.К. было Указано на опасность для здоровья. Затем Юрий и Светик начали пилить Н.К. заботами о здоровье. Нелегко ему с ними. Они не понимают, что на нем как на учителе лежит вся тягота.

28.X.29

Сегодня утром Н.К. позвал меня поговорить с ним, очень жаловался, что Свет[ик] его дома тупой пилой пилит, почему, мол, Учитель не помогает в акциях. А затем Учитель пошлет драгоценное и будет вопрос, можно ли это продать, как Свет[ик] и спросил уже раз. Затем Н.К. говорил, что мы собираемся не для феноменов, а для возвышенных посланий, и очень странно требовать Беседу или ответы на вопросы стуками. А скоро мы потребуем стуки по темени. Затем Н.К. сказал, что мы должны встречаться лишь вместе, а не отдельно, и не скрывать чего-то от других членов Круга.

<...> Вечером у нас дома были Н.К. и Светик. Они быстро теперь переедут, ибо Свет[ик] сам этого хочет из-за своих сильных потерь на бирже. Была ужасная паника последние три дня. Вечером была лекция Дабо. Хороший оратор. Затем мы имели Беседу с Учителем в доме Порумы.

29.X.29

Страшная паника на бирже продолжается. Свет[ик] потерял все, да и вся страна в ужасном состоянии. Н.К. говорит, что это работа Англии, но где же правительство? Что же значат слова Гувера, который вчера уверял, что все в блестящем состоянии. Это страшная вещь! Но мы вспомним, что 1929 г. — год кризиса был Указан.

Сегодня пришла Кошиц, завтракала со мной и Н.К. Она отвратительна, стала гораздо хуже и пришла явно выспрашивать. Днем был доктор Ногучи, известный хирург и антрополог из Японии. Вечером мы ужинали все с Рапикаволи, потом пошли к нам наверх. Н.К. со мной беседовал немного лично, он очень огорчен из-за Светика: на нем лица нет, и, главное, он ничего не говорит. Затем, Луис не говорит Н.К., что он потерял, и мы не знаем ничего, как обстоят бумаги Н.К. Акерсон и ему подобные являются изменниками Гуверу и правительству. Н.К. имел вечером свидание с миссис Блэйр и уехал, а мы остались и очень задушевно провели вечер с майором Рапикаволи. Он хороший, духовный человек.

30.X.29

Как мы узнали, Гувер отказался дать заявление по поводу положения страны, Уолл-стрит возмущена им. Англия скупила массу бумаг, устроив всю эту панику, и, видно, люди около Гувера вроде Акерсона помогли в этом. Паника продолжается — финансовый кризис хуже, чем во время войны. Положение прямо ужасное. <...>

Ночью Н.К. говорит, что он проснулся и почувствовал вокруг себя такую сумятицу, такой сумбур! У него тревога. Получили чудное письмо от Е.И. к Порумочке. Она, возможно, поедет туда без Флавия. Вечером беседовали с Учителем. Было вновь Указано единение. Н.К. подтвердил потом: главное — единение во всем и всем вместе. Франсис в отвратительном настроении, буквально заражает всю атмосферу. Н.К. все кивал на нее и меня спрашивал: «Почему она в таком настроении, почему злая?» Мучительно дышать при ней. Н.К. рассказал, как Боткин говорил: «Никогда не верьте рекомендациям. Я всегда даю прислуге прекрасные рекомендации, когда она уходит. А если б она была хорошей, я бы ее никогда не отпустил».

31.X.29

<...> Вечером с Н.К. ужинали Ловенстейн и директор музея Амстердама, Луис и Нуця. Директор музея, [как] мне потом рассказал Н.К., говорил, что в Германии ужасно относятся к искусству. Желая узнать, настоящая ли картина, смотрят на нее, перевернув ее вверх ногами.

Я поехала к Светику ужинать, позже приехал Н.К. и сказал, что он мечтает о том, чтоб облигации были распроданы, жильцы заплатили бы за квартиры, и потом, когда идут пароходы, ему тяжело и он хочет уехать домой. Вообще нелегко нам всем теперь. Увидим, как будет с платой за квартиры. Ведь от этого зависит благосостояние всех Учреждений.

1.XI.29

Н.К. сегодня завтракал у миссис Дэйл, говорит, что они прекрасно говорили и она, возможно, и даст, но нужно перестать думать о получении денег с отдельных личностей — надо расти изнутри и даже не просить больше денег у людей.

Н.К. рассказал, как он вчера задал мисс Венц [вопрос]: живой ли она человек или чековая книга? И когда она сказала ему, что не даст от своего имени, а лишь анонимно, он спросил, а почему она бережет свое сокровенное имя? Вот Христос — тот отдал свое имя. Потом, дело не в выписке чека, а в работе. Она ему сказала, что знает все, что написано в «Агни-Йоге», а он ей сказал, что это даже страшно и преступно — ибо если она все знает и не живет по принципам, то как это назвать? Она сказала, что слышать это для нее — шок, а Н.К. ответил, что это здоровый взрыв. Н.К. сказал, когда ему заявили, что через три года положение дел уляжется в Америке, — что никогда не уляжется, ибо это начало трудных лет. Мучительная атмосфера вокруг. <...>

Юрик поехал в Вашингтон, вызван телеграммой Пеля по поводу английского посольства. <...>

3.XI.29

Утром была группа, [изучающая философию] Спинозы — очень хорошие молодые люди. Н.К. говорил к ним, потом я провела их через Музей. Они симпатичные, и доктор Кеттнер, их учитель, очень славный. <...> Вечером был Ловенстейн, говорили с ним. Затем мы все поехали к Сутро на ужин. Потом приехал Юрий из Вашингтона. Передал, что Акерсон скоро будет удален и что Британское посольство теперь благосклонно.

Blog

Америка 1922 — 1923 10. VII. 22 Понедельник