Америка 1922 — 1923 10. VII. 22 Понедельник

Вид материала

Подобный материал:

1 ... 24 25 26 27 28 29 30 31 32

2.XII.29

Была в городе за покупками — ужасный кризис: платье за 180 продается за 25. Шляпа в 40 — за 5 $. Sachs* перед Рождеством рассчитал 300 продавщиц. Пришла рассказала Н.К., а он говорит, что не понимает теперешнего положения страны — всё процветание, очевидно, дутое, и положение у нас очень серьезное, ибо в лучшем случае за облигации стоимостью в 300 000 мы можем выручить 225 000, а нам нужны 240 000, помимо Учреждений и административных расходов. При этом Луис каждый раз преподносит другие цифры, и в них не разберешься. Н.К. хочет теперь научить Авираха разбираться в цифрах Музея. Увидим постепенно, ибо иначе не вылезем из вечных долгов. Н.К. на днях думает поехать повидать сенатора Бора.

Читали «Агни-Йогу», затем пошли все в синематограф, потом Н.К., Светик и Юрий прошли к нам и мы долго беседовали. Н.К. очень смешно говорил, что он на днях у нас в синематографе спросил Уайтсайд: кто едет в Индию? А она моментально заявила: «Я еду, в любой момент готова». А мадам Кэффри вытянула голову и заявила: «И я еду». А за спиной у Н.К. кто-то заблеял: «И я еду в Индию!» Н.К. испугался и говорит: «Да никто не едет, я так просто спрашиваю». А он это к тому говорил, что Колокольникова хочет ехать с Нетти в Индию.

3.XII.29

Масса работы в Школе, зорко надо за всем следить. Н.К. сегодня утром говорил, что вопрос о долгах всех Учреждений Мастер Институту представить в форме вопроса: как будет выплачиваться этот долг и как насчет процентов? Вообще, всегда такие заявления на собрании представлять в форме вопросов. Так и Н.К. делал в прошлом в России. Он говорил: «Если хотите, можно и закрыть школу».

Утром были Крейн и Райерсон, восторгались Музеем. И комнату своего имени видел Крейн, однако никаких результатов от него не произошло. Пришло дивное письмо от Е.И. Вечером читали письма. Решили «Foundations of Buddhism» [«Основы буддизма»], которые тоже пришли, печатать в «New Era Library» [«Библиотека Новой Эры»]. Послали об этом запрос Е.И. Получили замечательные Указы и видения. Потом пили у нас валериан, беседовали.

4.XII.29

Утром говорила с Н.К. о Юрии. Он взволнован тем, что ему не дают жалования, что его лекционный тур испорчен, и т.д. <...> Н.К. думает, что придется ведь Юрию платить жалование, ибо он на том же положении, что и Франсис, т.е. директор «Урусвати», а ведь она, будучи директором Пресса, получает жалование. В это время зашел Логв[ан], Н.К. ему и сказал, что Юрию нужно платить [еже]месячно 200 $ и директорам выдать хоть что-либо наличными, ну 50 в месяц, а остальные — облигациями. Л[огван] ответил, что так как наличных почти нет, то лучше ничего не давать деньгами, потом предложил, что не лучше ли зарегистрировать только в книгах. Н.К. ответил, что это не по-деловому. <...> [Всё] это не особенно понравилось Логв[ану], но все же он принял. <...> А вечером Юрий заявил, что не признали 12 000 $ субсидии на «Урусвати» и выдали ему 40 $ — за неделю.

Я сказала Н.К.: если он [Хорш] с утра до вечера при Н.К. все переменил, хотя и принял все утром, что же будет при отъезде Н.К., в особенности если он неверно понял обращение Е.И. о том, что он должен принять на себя решение дел? Н.К. согласился со мной и сказал, что отъезд его явится самым большим испытанием для Логв[ана] и увидим, как он его перенесет. И если он будет настаивать на проведении опасных решений — дать им телеграмму. Вообще решать большинством голосов, ибо это право попечителей. Один президент вообще никогда не может решать! <...>

5.XII.29

<...> За ужином Светик был очень груб к Нетти и Луису, обвинял их в неумении оберечь его вещи (говорит, что у него пропало 40 картин). <...> Затем, что вместо книги об американских художниках надо было выпустить книгу о нем и что все должны стыдиться. Затем, что на «Урусвати», мол, дают деньги, а на его травы и изыскания не дают. <...> Одним словом, ужас что он говорил. Это мне рассказал Н.К., который очень убит.

Именно, как сказал Н.К.: «Главное не положение извне, а состояние духа изнутри». Бедный Н.К., как ему тяжело! Ведь непонятно, почему невозможно достать денег на наш Дом — во всей Америке не достать! Н.К. не верит и в получение подданства теперь, не верит, что Блюм что-либо сделает. Аукциона Н.К. тоже боится, ибо можно [на нем] и потерять. <...>

Сегодня первый раз собрались в новом Святилище*, на 28-м этаже. Чувство дивное — такая изоляция от всех и спокойствие. Чудные видения и сообщения. Я и Н.К. стояли за маленьким столиком и говорили.

6.XII.29

<...> Днем я пошла к Таберози, показала ей часы Н.К. Она сказала, что покупка земли с четырьмя буквами (Кулу) очень успешна и что там будут копать и найдут массу ценностей в земле. Говорила, что Н.К. стремится уехать, ждет парохода и что он Мастер, Великий Вождь, и если к нему все придет, то и мы будем иметь [все], ибо у нас общая связь и мы все испытываем финансовые неприятности. Затем о Юрии сказала: ученый, лидер, масса книг, «произносит речь, стоя на помосте», «большой успех в январе». Про Нуцю: что его здоровье неважно теперь, не должен волноваться и сомневаться, но иметь веру. Мне: что у меня никогда не будет детей, что я не должна «волноваться и унывать. Счастье скоро придет», в марте я еду с тремя людьми, у меня большая целительная сила в руках, и она меня видит, «как я выступаю на помосте. Я еще не выказала свои большие знания другим, но обязательно сделаю это». Уеду на два года, если все устроится. Заменит меня мужчина и две женщины и еще мужчина на букву W. Я должна готовить заместителей, буду выполнять много организационной работы. Спросила, занимаюсь ли я астрологией, и [сказала] что я могу это делать. Что меня трудно заменить в деле, ибо я делаю так много. Но очень интересно она сказала, что вчера у ней были два члена правительства из Вашингтона и она им сказала, что Гувера убьют и у власти будет Кёртис. Условия здесь будут крайне плохими. У нас же через три недели все улучшится финансово.

Вечером мы пошли смотреть у нас «Shiraz» [«Шираз»] в кино, потом к нам — валериан пить. Светик мечтает продать свои и К[орона] М[унди] картины на аукционе и закрыть Кор[она] М[унди]. Я не понимаю такого хода, но вообще еще увидим, выйдет ли что-либо из этого. Были немного наверху у Н.К., смотрели найденные Свет[иком] картины. <...>

7.XII.29

<...> Днем Н.К. беседовал со мной. Разбирал, почему Нуця подавлен, ибо, как он говорил, он многого не может сказать. Хотя и начинает, но бросает говорить, понимая, что время все изменит. Вообще над нами нагнетение больше, чем угнетение. А живем мы в Доме, имеем по две комнаты каждый и как попечитель — доход в 200 $ в месяц, что избавляет нас от мыслей о мелких земных нуждах. Это и есть забота Учителя, а полного благополучия и отсутствия нужды у нас никогда не может быть, ибо это возможно лишь в мертвых делах.

Затем каждому из нас дано кое-что изжить. Юрик ест мясо и не хочет признать вегетарианства. Ну и будет есть [его] три раза в день, пока не опротивеет. Так и с каждым. <...>

Вечером сошлись все у нас: пить валериан и беседовать до 12 часов, что делаем каждый вечер.

8.XII.29

<...> Разговаривала с Н.К. Он говорит, что один путь — это уйти от человека, который тебе делает зло, а другой — ответить ему любовью, ибо от одного человека зависит не нарушать единения, а не от двух. <...> Н.К. говорил, что у нас потому есть единение, что мы не уйдем от Учителя и дел, кроме того, извне мы его [единение] покажем тем, что будем защищать наших членов Круга от чужих нападений. Но внутри это не так важно, если нет определенного единения. Пусть каждый покажет его в высшей мере, не обращая внимания на другого, и даже если другой посылает ему стрелы вражды, подойти к нему на расстоянии стрелы, тогда стрела не заденет. Так говорил Учитель. Н.К. опять привел как крайний пример Боткина, который 18 лет был врагом Н.К., а последние два года говорил, что он его единственный друг, и спас его от многого. <...> Вечером сидели, потом пошли к нам пить валериан. Светик, видно, не в ладах с Юрием, ибо сегодня у нас утром за завтраком нападал на него. <...>

11.XII.29

Пришли письма от Енточки, первое письмо к нам за все время. Утром видела мельком Н.К. Днем он поехал в Вашингтон с Франсис увидеть Бора и [всех] кого нужно в Госдепартаменте и английском посольстве. Будет отсутствовать два дня.

12.XII.29

<...> Луис думает, что нам удастся получить заем от банка. У Светика ночью материализовалась старая индусская монетка. Вечером был в театре концерт взрослых учеников. Играли все хорошо, но зал слишком велик и из-за снежной бури было мало народу. В будущем будем устраивать в аудитории Музея. <...> Был звонок от Н.К. Он видел Бора и Касла, завтра днем приезжает. <...>

15.XII.29

Н.К. сегодня у нас утром завтракал, как он это теперь делает по воскресеньям со Свет[иком] и Юриком.Это для нас истинный праздник. Говорили об «Урусвати». Н.К. говорит, что о денежном отчете и вообще всех делах «Урусвати» должен заботиться Юрик. Затем Н.К. говорил, что Луис теперь ко многому привыкает, к новым решениям, положениям дел. <...>

Днем Н.К., Франсис и я читали «Агни-Йогу», затем к Н.К. пришел Сорин, принес отлично изданную свою монографию ему в дар, выразил большую дружбу. Потом я с Франсис докончили чтение и проверку «Агни-Йоги». Вечером Нуця, Свет[ик] и я были приглашены к Рамбовой и провели с ней очень приятно вечер. Позже Н.К. и Свет[ик] пришли к нам пить валериан.

16.XII.29

<...> Вечером я, Н.К. и мама пошли на концерт Голтье, было недурно, хотя и поет она однообразно. Затем пошли к нам наверх, ибо удрали от всех людей в Музее и повсюду. Подошли Свет[ик] с Нуцей, которые были в кино. Мы устроили экзамен Свет[ику], <...> очень смеялись, ибо Н.К. задавал смешные вопросы Свет[ику]. <...>

Затем, Н.К. говорил утром Бистрану, когда кто-либо против идей Музея, Школы, вообще искусства, сказать ему, что он враг культуры, и это подействует. Н.К. однажды на суде был вызван свидетелем, когда генерал Верещагин обвинял княгиню Тенишеву в ее работе, тогда он все сказал, какую благородную работу для искусства делает Тенишева, а что он именно враг культуры. На следующий день это было во всех газетах. Вечером Н.К. говорил, что нам больше не нужна газетная паблисити, у нас ее слишком много, и Америку надо оставить на время. А посылать статьи изредка в иностранные журналы, но с новой нотой — о великом художнике, подчеркнуть искусство Н.К., иначе, Н.К. говорит, будут смотреть как на диковину. Этот Миллер, которого привела Аттватер, сказал эту фразу, и Н.К. говорит, что он прав, и поэтому советует писать о картинах, творчестве, красках.

17.XII.29

Сегодня утром Н.К. со мной беседовал и говорил мне, что у нас теперь организация в тысячу человек, со всеми членами Общества, учениками, учителями, их надо ценить, давать им концерты, лекции, не жалея затрат на это, ибо они наша сила. Мы думали, что нам нужна кампания, чтоб собирать как бы милостыню, а наши жильцы, наша организация в тысячу человек — они и есть кампания. И вот в этом Штраусс нам и был полезен, он нам и показал, что значит кампания, и комитеты, и трудности, связанные с этим, и потеря достоинства. И мы, обойдя все это, имеем свой верный доход и наших людей. Н.К. боится, что Ента еще этого не поняла, и просил меня написать им туда об этих мыслях. И главное, чтоб Порума отучилась от мысли закрывать концерты, учреждения, сокращать, экономить и так далее. Сбережет 10 $, а потеряет ценных людей. <...>

Сегодня банк отказал в займе, все очень подавлены, ибо мы очень надеялись на это. Увидим, принесет ли завтра новое развитие событий. Нетти даже намекала, что, возможно, не поедет. Н.К. очень трудно.

18.XII.29

<...> Н.К. думает предложить в пять республик Южной Америки, во Францию, Италию свои картины, чтоб там висели два или три года, в отдельной комнате или занимая стену, и значились бы от Музея Рериха. Тогда Музей делается мировым, а не только американским. А к тому времени когда картины придут обратно, можно будет здесь взять больше комнат для Музея. Жаль, что сейчас нельзя расширить Музей, а с другой стороны, распространить картины по музеям мира — тоже отлично. Банкиры нам не дали денег, Луис повсюду бегает и старается. Откуда же нибудь придут деньги! Н.К. говорил, что такое состояние страны его пугает. Он начинает думать, что не страна обанкротилась, а люди овцы и слишком просты. В момент и разбойничать готовы, а там от всего и всех отказаться готовы. <...>

19.XII.29

Пока ничего не идет благополучно с нашим займом. Н.К. говорит, что, раз все банки нам отказывают, он боится, что наши облигации станут не пользующимися спросом.

Сегодня Н.К. выступал перед учениками классов Бистрана и Джайлса. Я была при этом. Он говорил изумительно. Начал с того, что поздравил их с учебой под таким мастерским руководством, как Джайлс и Бистран. Говорил, как незначительно людское «Holy name» [«Cвятое имя»] и что мы не знаем имен великих египетских и китайских мастеров древности. Затем говорил, что иногда, когда имя употребляется, то это есть отдача собственности для блага. Мы ведь знаем, что от собственности должны отказаться. Говорил, что психическая энергия есть творческая, духовная энергия, что ее нужно развивать, ценить ее присутствие, но не заглушать. Что творим мы под ее благотворной силой, ниспосланной нам, и тогда она питает нас, дает силу. При ней можно работать 20 часов в день без устали, ибо мы сменяем разные центры. Говорил, что ничто не должно быть отрицаемо, даже враг или вред, но лишь покрываемо благом, тогда все вырастет. Говорил о Куинджи и как тот сказал ученику, жаловавшемуся на семью и необходимость работы для заработка от 10 до 6, что работать надо от 4 до 9, как и сам Куинджи делал, будучи ретушером в студии фотографа. Затем, что тот же Куинджи говорил, если кто жаловался на непосильный труд, ответственность: так ему лучше сразу погибнуть, если он такое экзотическое растение. Говорил, что если родня и семья мешают, и на них смотреть другими глазами, освещая их, тогда и они будут другими. Все ученики были в восторге, а Джайлс мне прямо сказал: «Он истинный Учитель». <...>

20.XII.29

<...> Вечером у нас было собрание Общества Друзей Музея. Шнайдера не узнать, до того осунулся, тик у него какой-то, посерел, видно, почти все потерял. Н.К. говорит про него, что он уходящая тень. Собрание было коротким. Н.К. предложил Манди и Дабо в вице-президенты, а Вогана и Маккормика — в Почетные члены. <...>

Н.К. говорит, что время смутное и устроена паника и теперь немодно зарабатывать. Так что все должны при разговоре сообщать, что потеряли. Конечно, как дальше будет, трудно вообразить. Но пока очень сложно. <...>

21.XII.29

Утром Н.К. был огорчен, имел длинный разговор за завтраком с Нетти и Луисом, они настаивали на именных арендных договорах всех попечителей, что они, мол, платят за квартиры. Н.К. же говорил, что, если дать в руки Холлу эти документы, он будет шантажировать нас. Вообще нельзя устраивать подлог — якобы платить за наем квартиры, а на деле не платить. Потом, заработок у Франсис, например, 4000, а платит она за квартиру 3000. Потом нам придется платить большие налоги. Нетти и Луис, видно, настаивали на этом, Н.К. же отказался от этой мысли. Н.К. днем позвал Дэвида Гранта, тот тоже сказал, что это мошенничество и опасная вещь. Что лучше, как советовал Н.К., чтоб Мастер Институт нанял все эти комнаты, платил за них Музею, Музей же дает субсидию Школе на бюджет, администрацию и так далее в ту же сумму. Кроме этого, Мастер Институт дает жилые помещения попечителям. Подошел Луис, и ему это было сказано. <...>

Вечером приехали Светик и Нуця из Вашингтона. Им обещано полное содействие для бумаг Светика со стороны Криста, члена комиссии по натурализации*.

22.XII.29

Н.К. порвал сегодня свой арендный договор, мы еще наши не получили. <...> Он очень обеспокоен отсутствием точных цифр и отчетов по отелю и ресторану на наших деловых собраниях. Он также не видит, как он может уехать в Лос-Анджелес, если за два дня его отъезда в Вашингтон могли появиться на свет наши арендные договора, на которых так упорно настаивал Луис. Н.К. очень огорчен непониманием многого, неумением вести дела и хочет непременно увидеть Енточку, хотя бы на неделю, когда приедет в Кулу, чтобы установить с ней точную линию ее поведения здесь, ибо ему отнюдь не нравится ее желание всех хвалить за все, а именно Поруму и Логвана.

Днем был Бурлюк, показал письмо Голлербаха, где тот [пишет, что] хочет напечатать монографию о Николае Константиновиче. Н.К. одобрил мысль, дал Бурлюку 50 $ авансом для Голлербаха, чтоб ему переслать. А мы же будем печатать присланные им материалы о Н.К. в музеях России — здесь. <...>

23.XII.29

Сегодня утром Н.К. опять настаивал, чтоб в отсутствие Холла проверить отчеты и цифры по Дому и общим расходам. Иначе сегодня у нас 90 000 прибыли, а завтра столько же убытку. <...>

Самое отрадное — когда Н.К., Юрик и Светик приходят поздно вечером пить валериан. И шутки, и смех, и деловые разговоры — всё вместе. <...>

24.XII.29

Сегодня утром Н.К. сказал мне, что хотя и был вчера против моей идеи, чтобы оклады администрации все были бы от Музея, но сегодня он пришел к этой идее и одобряет ее. Говорил со мной об увеличении доходов Школы. <...>

Сегодня National City Bank предложил Луису, чтобы он представил один арендный договор от Дома Музею, ибо они считаются лишь с Музеем и с ним одним желают заключать договоры. Возможно, они дадут деньги под облигации. Дай-то Бог, ибо положение очень трудное. Большой платеж в январе, время очень сложное. Луис совсем убит, Нетти плохо выглядит. Все мы ходим напряженные. Н.К. очень трудно жить во всем этом и переносить всё: и дурное настроение Франсис, и каприз Светика, и всех нас вообще. У нас никогда так трудно еще не бывало.

Вечером собрались в Святилище, оно уже убрано, и в нем чудесное чувство. Сегодня еще вешали материи и танка на стены. Н.К. имеет свое кресло и Учитель Свое — на эти два мы никогда не садимся. Перед собранием играем «Parcifal» [«Парсифаль»]. <...>

Завтра Рождество — 1930-й год. Самый трудный год в нашей и, в частности, моей жизни. Как даже Венер сказал через своего водителя — Белое Облако, что у меня сильные приступы печали и что я не должна им поддаваться. А я из этих приступов и не выхожу.

25.XII.29

Все утро писала письма Е.И. и Енточке. Утром был в Музее Хьювит, очень все хвалил, говорил про чудные рамы и на вопрос Н.К., не тесно ли висят картины, ответил, что это ведь картины одного художника и потому составляют одно целое. Так что увидим, пошлем ли мы вообще картины в другие музеи. Луис и мы все против этого, и Н.К. сам начинает соглашаться. Днем Н.К. завтракал у Вел[икого] Князя, и ему не понравилось, что тот так открыто идет против них и говорит «заученные и привычные слова». Днем мы с Луисом, Франсис, Нуцей и Н.К. разбирали отчет и цифры на завтра для банка, чтоб получить заем. <...>

Вечером были все у мамы с Н.К., ибо пришли Таня и Тарухан. Было очень славно, Н.К. читал Учение, комментировал его. Затем советовал Тарухану пустить обзор об Агни-Йоге в русские газеты. Разошлись поздно после чудного вечера, проведенного вместе с Н.К.

26.XII.29

Н.К. показал сегодня мне телеграмму от Буймистровой, где она просит места в Музее для выставки скульпторов, художников, для «этически духовных целей». Затем Руманов был у Н.К., потом мне сказал, что он был духовным советником Н.К., что тот подарил лучшую картину его жене и что теперь пришло время «соединить под одну эгиду Великого Князя и Музей — практику и духовность». Н.К. говорит, что они могут сделаться совсем нежелательными. <...>

Забавно было, что Н.К. сделал ужасный беспорядок на моем письменном столе. Я пришла в ужас, думала, что Нуця, и Н.К. начал смеяться. Все мы очень смеялись, когда он сказал, что это вид рабочего стола. Луис еще не получил ответ от банка, дадут ли они деньги, — положение трудное. <...> Вечером все были у нас, пили валериан, много смеялись, что я такая сильная и в битве победила Юрия, и он ретировался. Н.К. очень шутил. Но он очень устал, замучен, побледнел. Ему тягостно. <...>

27.XII.29

<...> Сегодня Бурлюк приезжал благодарить Н.К. за устройство его выставки в Корона Мунди, говоря, что это для него великая честь. <...> Днем я спросила Н.К., хорошо ли, что мы идем все в будущий четверг к Таберози и вообще ходим к разным ясновидящим? И не думаю, чтоб Е.И. ходила к ним. И боюсь, что Луис и Нетти начнут к ним и позже ходить, ставя их выше Учения. Н.К. говорит, что мы идем [для того], чтоб учиться, это поучительно, и нужно знакомиться с такими явлениями, и если кто и пойдет потом за советом, получит по шапке. И хорошо, что мы были у Венера и видели, что он нуль, и что мы убедились в незнании Стоддарта. <...>

29.XII.29

<...> Н.К. сегодня говорил про Таберози, что и ее, после визита к ней в четверг, надо будет обобщить со всеми прочими и поставить на место. Вообще таких людей надо ставить на свое место, изучая их как любопытное явление. Ходить же [к ним] хорошо всем вместе, но не отдельно. <...>

С утра тягостное чувство, будто что-то висит в воздухе. Н.К. хочет, чтоб отчет по Школе заключал лишь факты об учителях, учениках и событиях за этот год. Поэтому я работала два часа с Мэри Сигрист над материалом. <...>

Вечером работала с Луисом над бюджетом. Н.К. предложил жалованье администрации установить по Музею, как я давно ему об этом говорила. Луис согласился, плохо он глядит, и у него, видно, очень тяжело на душе. <...> Затем пришли Н.К. и Светик. Н.К. говорит, что интересно, что Бора ответит на план of Art Treasures Protection [Защиты сокровищ искусства], который они оставили у него. Н.К. тоже чувствует с утра беспокойство. Что-то должно произойти! Здорова ли Е.И.? Лишь бы с ней все было благополучно.

Blog

Америка 1922 — 1923 10. VII. 22 Понедельник