Америка 1922 — 1923 10. VII. 22 Понедельник

Вид материала

Подобный материал:

1 ... 20 21 22 23 24 25 26 27 ... 32

17.VIII.29

<...> Н.К. утром говорил о том, что нам нужен оборотный капитал в 25 000 $, и подал идею, чтобы Логван одолжил эти деньги в том банке, где когда-то он одолжил 25 000 $ для «Ур», и на три месяца до декабря все наши дела смогут существовать, пока Дом и дела не начнут получать доходы. Ибо мы решили, что излишек дохода по Дому покроет эти 25 000 $ для Учреждений. Чудесная идея!

Вчера был разговор о машинках, нет денег купить новую, и Н.К. был недоволен, ибо у нас дела огромные, а приходится говорить о малых вещах. Значит, теперь нужен оборотный капитал. В понедельник решили звонить в Вашингтон и пригласить нью-йоркского сенатора быть председателем программы мероприятий 17 октября.

<...> Были Таня и Тарухан. Он строит отель, будет иметь аэропорт у себя. Мы едем его навестить в эту пятницу. <...> Вечером говорили о том, чтобы собирать наших ближайших учеников и беседовать с ними два раза в месяц об Учении, Н.К., его идеях и искусстве. Называть эти беседы «Talks on Art» [«Беседы об искусстве»]. Оказалось, что Бурлюк распространил слухи о посылке экспедиции Рериха Ленинградской академией наук. Значит, с ним надо быть настороже. Говорили о родных, Н.К. с юмором говорил о своей сестре, что она уникальна, что ее никогда в семье не портили, ибо она уже родилась кристаллизованной, хотя и была единственной и старшей дочерью. Между ней и Н.К. десять лет разницы. Их семья состояла из восемнадцати человек, а осталось лишь четверо.

Опять Н.К. говорил, что надвигается что-то большое. События идут серьезные. <...> Н.К. устало выглядит — ему нелегко. Атмосфера вокруг тяжела, да и мы нелегки.

19.VIII.29

Очень тяжелый день. С утра Н.К. себя чувствовал плохо, уши будто заложило ватой и все внутри дрожало. Принимал мускус, пил валериан, но, видимо, страдал. Говорил о том, что все должны плыть вместе, в одном потоке, немыслимы плохие настроения, недовольные лица. Говорил, что нам нужны новые люди и мы должны искать их, привлекать их, дать им свободу и не ожидать, как от рабов, немедленной работы. Как, например, Логв[ан] говорил, что миссис Аттватер уже в сентябре сможет продать массу картин. Ведь так думать — это абсурд и опасно[сть] для дел. Или, говоря о Енточке, сказал, что ей надо научиться понимать, что дружба очень хороша, но хвалить людей во что бы то ни стало вредно и для них, и для себя, и для дел. Хозяева ушли из дел, остались лишь общие работники. Надо избежать чувства приживальства — это очень вредно. Например, человек скажет, что на дворе солнце, когда льет дождь, кто-то, желая ему сделать приятное, поддакнет. Тот выйдет на дождь, хорошо промокнет и будет ругать своего же льстивого друга, зачем тот не доказал ему, что на дворе дождь. Если у Порумы духовный порыв, надо об этом знать, обойти это, но не хвалить ее за это! Видно, Н.К. недоволен был ее отчетом и неумением отличать вред от пользы. Н.К. работал с нами над проспектом Общества Друзей, закончил его; видимо, все торопит. Но страдал он целый день. Вечером было сильное Послание, чтоб торопиться и направить все мысли на Музей. Логв[ан] и Пор[ума] были на даче, в город не приехали, боимся, что они не очень уж правильно мыслят, когда остаются одни, особенно она. Очень было тяжело.

20.VIII.29

Замечательно то, что какие-то разговоры были вчера между Порумой и Логв[аном] — мы это чувствуем. Н.К. сегодня лучше, он говорит, у него очень редко бывает такое настроение, как вчера, — его энергия нужна Учителю для многих других дел, и нам теперь Указано сидеть вместе лишь два раза в неделю. Н.К. был у Корбета, очень завоевал его, тот единственный пока из всех людей в Нью-Йорке, как говорит Н.К., сказал ему, что Восток с его миллиардами людей очень нужен Америке для взаимных отношений. Он еще нам будет полезен. Н.К. дал ему подарок. Затем он посетил миссис Робертс, тоже дал ей подарок, и она ему говорила, что все люди поражены ростом наших Учреждений и потому болтают о нас вздор. Она хочет дать у нас в Школе [лекцию] «Making of a magazine» [«Создание журнала»]. После ланча Н.К. был очень расположен, шутил. В 4 часа была миссис Дэйл, Н.К. говорит, что произошла великая трагедия — она слышала, что мы изумительно успешны, нашу площадь арендуют на 75%, и картины Н.К. величайшие сокровища, и что мы должны их хранить, но не продавать на сторону. Вот и вышло, что это правда, против этого не пойдешь, а как же она нам будет полезна и как даст деньги!!! При этом она скупа!!! «Величайшая трагедия!» — говорит Н.К.

Вечером пошли на лекцию миссис Уайтсайд о Жанне д’Арк в Rosicrucian Center [Розенкрейцерский Центр] — все очень добрые, симпатичные люди, ищущие Учения. Н.К. опять вчера сказал: покуда он с нами, все хорошо, а как только уедет, все пойдет плохо. Потому Юрик его пилит, когда он вообще сможет уехать!

21.VIII.29

Утром Н.К. говорил, что Логв[ан] вполне [все] понял, когда Н.К. сказал ему, что дети не могут гулять на Бродвее среди низших эманаций и, наоборот, когда они вырастут, как они оценят возможность иметь террасу и свою комнату. Несчастны же дети, которые должны гулять на Бродвее, но что Н.К. первый протестует, если дети Логв[ана] будут делать то же самое. Логв[ан] почувствовал, что Н.К. из всего делает самое возвышенное. Сегодня было послано длинное письмо Корбету о возможностях в Азии для Америки. Был Яременко, будет печатать на английском книгу о Н.К. с иллюстрациями. American Bond & Mortgage сказали Логвану, что, так как наш Дом стоит на 200 000 $ меньше, они выключат нас из займа. Положение серьезное, но Логв[ан] берется все сделать. Ловенстейн, с которым он созванивался по загородному телефону, приедет 1-го сентября все уладить. Пока важно, чтоб они оплатили счета до 1-го. Завтра Н.К. навестит Шугармана в его кабинете, ибо он нам теперь нужен.

Н.К. вечером говорил, как их большой друг, адвокат, их предупреждал: «Помните, не берите адвокатов, вовлекут в дела, ибо должны же они существовать». Затем вспоминал известного Гржебина, редактора социологической прессы, жулика. Он долго должен был Н.К. деньги за статью, но не платил. Однажды пришел и принес чек на 300 рублей. Н.К. изумился, но взял чек, дал ему расписку. Тот же попросил вдруг большую сумму взаймы. Н.К. сказал, что не имеет. Тот начал спускать, дошел до 350 руб[лей] и сказал: «Ведь 300 руб[лей] вы уже имеете». Н.К. расхохотался и дал ему деньги. Мадам де Во Фалипо просит сегодня в письме Н.К. дать одну из его картин Гималаев в дар Люксембургскому музею от имени Французской ассоциации. Н.К. даст картину «Майтрейя».

Н.К. вспомнил, как мать Е.И. не [могла] запомнить названия Талашкино и все говорила Калашниково. Однажды Е.И. ей сказала: «А что бы ты сказала, если бы люди называли твое имение вместо Конищево — Вонищево?» Это ее заставило [за]помнить название Талашкино моментально.

Н.К. очень удивлялся наглости банка и взяточничеству во всей постройке, особенно профсоюзных работников. И сказал, что образуется профсоюз из непрофсоюзных работников, в него войдут миллионы людей и в стране произойдет революция.

21.VIII.29

Положение серьезное. American Bond не платит своим людям жалования. <...> Н.К. опять очень озабочен, неважно себя чувствует. Утром Н.К. говорил: «Ну что, Нуця уехал, нас все меньше остается, как оркестр, который остался при одном лишь дирижере!» <...>

О детях Логв[ана] Н.К. говорит: «Мы все говорим о том, как они чувствительны, а вот не понимает Пор[ума], что нельзя же им гулять по Бродвею. А то тоже будем всё извинять, они, мол, чувствительные, а глядишь, и вырастут упрямые, своевольные, капризные». Вот где нужно разграничить. Вообще нельзя ставить детей в красную, особенную рубрику.

<...> Получили телеграмму от Свет[ика], будет на следующей неделе. <...> Н.К. плохо [вы]глядит, очень встревожен. Вечером Логв[ан] принес плохие новости — придется ему платить некоторым подрядчикам, иначе пойдет плохая слава. А завтра он, по совету Ловенстейна, вручит Моору письмо о том, что мы его привлечем к самой суровой ответственности. Увидим, что выйдет. Решили выбраться в Дом раньше. Указано спешить. Трудное время.

22.VIII.29

<...> Н.К. утром чувствует обостренность положения. Днем Луис сообщил, что American Bond сказали, что не в том дело, прав он или виноваты они, а что у них нет денег и чтоб он перезанял 200 000 $. Ловенстейн посоветовал, чтоб Луис добился от них письма о том, что даже если Луис теперь авансирует деньги подрядчикам, все же их обязательство к нам по контракту остается по-прежнему. Луис пошел днем к Моору и после упорной беседы в полтора часа с ним добился от него этого письма. Конечно, это письмо нам нужно, а пока Логв[ан] даст самые необходимые суммы контракторам. Н.К. озабочен, что нам нужны 27 000 $ для начала дел, ибо как же мы начнем наш год до притока денег — не ходить же за каждой мелкой суммой к Логвану. Банк, где Логван имеет друзей, отказал ему в займе в 25 000 $. Н.К. предложил, чтоб мы взяли в банке деньги под его ценные бумаги, ибо теперь они ему не нужны. Н.К. советовал Логв[ану] поехать завтра в Олбани для консолидации всех Учреждений. Я устроила, что завтра мы начинаем выбираться. Масса дел, прямо разрываешься на части. Н.К. даже сказал мне, как жаль, что я не могу разделиться на три части и действовать на три стороны. Завадский привел менеджера, который хочет снять у нас театр на интересных условиях. Увидим. В субботу мы увидим Миндлина.

Вечером ужинали с Н.К. у Чайлдса, беседовали, работали. <...> Решили работать по вечерам, чтобы успеть и подвинуть дела быстрее. Все же Н.К. чувствовал, что все затруднения ко благу.

23.VIII.29

Сегодня Н.К. заметил, что, когда кто-либо из учащихся опаздывает к назначенному часу, не ждать его, а менять время на другой раз — пусть приучается к дисциплине. Когда Франсис сказала, что жители Южной Америки всегда опаздывают, Н.К. сказал: «Значит, они не будут успешны».

С утра пошли с Н.К. в Дом следить, чтоб маляры красили в нижних этажах. <...> Днем, по желанию Луиса, мы переезжали, но вообще было глупо это делать. Н.К. говорил, что не нужно, чтобы его знали как писателя статей и поэтому особенно стараться, чтоб его статьи Франсис носила в журналы. Другое дело — это книги Н.К. Их можно выпускать сколько угодно. <...>

Он, видимо, устал, ибо выдает огромное количество энергии и часто даром. В Доме многое ему неприятно — безобразное фойе, уродливые ниши в ресторане. Но он говорит [глядя] на всё: «Ол райт»*. Вечером открыли, что Викман, наш бывший учитель, которого Порума выгнала прошлым летом, — мультимиллионер. Узнав, как это случилось (на его место взяли Бистрана, а его просто выставили), Н.К. был поражен этой неэтичностью. Устала я невероятно, да и мы все!

24.VIII.29

Утром говорила с Н.К., что мне очень неприятна мысль о том, чтоб одолжить деньги под залог ценных бумаг Н.К. Он согласился со мной, но спросил, как же поступить иначе, если деньги нужны для Учреждений, чтоб войти в жизнь. Больно трогать деньги Н.К. <...>

Говорили об Ориоле, которая сказала матери: «Если ты не разрешишь мне играть, я начну плакать». Ведь это может вырасти истеричное, капризное, своевольное существо! <...> Вечером все беседовали о текущих делах, пошли в Дом, там все двигается, потом Пор[ума] и Логв[ан] уехали и я с Н.К. читали гранки Бурлюка, хохотали до слез. Абсолютно безграмотно и бессмысленно написано, совершенно бессвязно. Он какой-то невежда. Но что делать! Он ведь выпускает эту книгу.

25.VIII.29

<...> Пошли с Н.К. в Музей. Каждый раз когда мы в Музее — это ему нож в сердце: уж больно безобразны стены! Пришли обратно, и великий учитель наш со мной по пыльным, душным чуланам считал картины свои и Корона Мунди. Пачкались, пересчитывали, но сделали все сами до конца!

Днем Н.К. очень понравилась моя идея употребить уже имеющуюся корпорацию «Ур» для сношений, торговли с Азией. Пошли ужинать с Заком, и Н.К. этот вопрос с ним очень подробно провел, ибо тот умница, имеет массу связей и может быть очень полезным. Тем более что он очень зажегся всем! В общем, возможности огромные, авось найдем нужных людей через него.

Н.К. вспомнил днем, что, как Учитель говорил, так и вышло. Франсис абсолютно ушла от общих дел. И теперь занимается одним: Издательством Музея Рериха.

26.VIII.29

Переезжали в новое помещение Школы, в 310 Риверсайд Драйв с раннего утра и еще не закончили — завтра закончим. Очень устала.

Вечером приехали Н.К. и Юрий из Чураевки, где в уплату за долг устроили, чтобы Тарух[ан] дал нам на 370 000 $ земли. <...>

27.VIII.29

Сегодня с утра продолжали переезд, закончили в 5.30. Устали все. Пор[ума] приехала с утра и следила за всем. Н.К. показал мне письмо, в котором он пишет Е.И.: «Бедная Радна стоит на сквозняке, ибо в конце концов весь переезд был сделан ею». Затем Н.К. продиктовал мне коротенькую заметку о Дягилеве, которую он послал в журнал «Dance» по их просьбе. Говорили о Франсис. Он согласился со мною, что она ничуть не изменилась, а такая же, как и была. Но людей не переделаешь, говорит Н.К. Он прав. Я та же, что и была, при всем осознании всех своих ужасных ошибок и трудного характера. Когда же я переменюсь! Мне очень трудно. Говорили об «Ур», ибо Зак предлагает финансировать это дело. Решили вечером объявить, что истратили уже 97 000 $, включая экспедицию Н.К. и нашу поездку в Монголию. Пошли смотреть Дом — многое в нем подвинулось.

28.VIII.29

Н.К. сказал замечательную вещь, когда я ему говорила, как трудно работать: «А вы смотрите в будущее, только в будущее! И на все, что теперь, не обращайте внимания». Так и запомню. Все еще устраиваемся в Школе, досадно, что многое не сделано, как должно было быть. Но что поделать. Н.К. тяжелее, чем кому-либо. Однако он молчит и улыбается.

29.VIII.29

<...> После ланча мы поехали с Н.К. в студию Истмана. Окна с витражами, которые он делает, вышли очень хорошо. Н.К. отметил большое сходство со Св.Сергием. Н.К. говорил: в закладку Дома положен портрет Учителя. Эмблема Дома, а над Домом — «Master of the House», где еще можно найти сочетание всех таких высоких знаков. Для этого и стоит работать! Пошли на квартиру Светика в «Ritz Tower»*, пересмотрели, все ли хорошо, купили цветы и конфеты. Потом <...> поехали все встречать Светика. Он приехал, Дом ему понравился, но не их квартира.

30.VIII.29

Утром занята, вижу людей по Школе, телефоны, диктовка писем, Н.К. беседует со мной о денежном вопросе — все же думает дать свои бумаги, чтоб получить для нас, т.е. Учреждений, 10 000 $. Ибо такой долг, он правильно чувствует, нам придется ему отдать. <...>

Вечером ужинали у Луиса, высчитали, что нужно для Учреждений 9300 $ на сентябрь. Светик премил, Н.К. о всех заботится и желает, чтоб всем было хорошо и удобно. Как отец родной для всех.

31.VIII.29

<...> Днем мы ходили по Дому, все рассматривали, а вечером Н.К. устроил, как он говорит, «benevolent conspiracy»*. Просили меня одну приехать к Светику в отель ужинать с ними тайком от Франсис. Я так и устроила, беседовала с ними всеми, и решили, чтобы Н.К. своих денег не предлагал на покрытие расходов первого месяца, ибо этот шаг не нужен морально. Деньги должны придти другим путем. Затем мы поехали — я, Н.К., Юрий и Светик — смотреть «Hallelujah» [«Аллилуйя»]. Чудное звуковое кино, прекрасно провели вечер. Так радостно с Н.К. Он сегодня такой ласковый, все гладил меня, говорил, что он согласен со мной в денежном вопросе. Чувствую, что он был доволен мною сегодня. Логв[ан] еще днем уехал домой. Завтра мы едем к нему на дачу.

1.IX.29

Утром в 9.30 Н.К. мне диктовал письмо к Блюму, и вдруг на моих глазах мое кольцо с чашей совершенно почернело — так продолжалось до вечера. Конечно, мы встревожены, но пока еще не знаем причины. Поехали на дачу к Поруме. Н.К. вручил Флавию письмо о попечительстве.

Сцена была прелестна — сняли фильм и фотоснимок. Ориола больна и уже сильно испорчена уродливым воспитанием Пор[умы] и Логв[ана]. Вырастет истеричной барышней, как говорит Н.К. А это очень жаль. Н.К. ее не чувствует, но Флавия ощущает. У них в доме очень серая обстановка, провели тяжелый день. Сильно пошли назад, особенно Порума — ее методы воспитания те же, что и при Джин.

2.IX.29

Сегодня беседовала с Н.К. об Ориоле. Н.К. говорит, что у них в доме атмосфера психической инфекции и нет веры в то, что сказал Учитель. Все это положение неправильно, и у них тяжелая, серая атмосфера в доме и трудное положение. Н.К. также намекал на это и Логвану.

Затем мы [по]шли смотреть Дом. Н.К. удивлен, что и Холл, и Логван неделю тому назад говорили, что Дом готов и что все идеально, а теперь все надо перестраивать и перекрашивать и тратить новые деньги. Кому тогда и верить! <...> Очень мы смеялись, когда Н.К. спрятался в чулане и пугал [нас] оттуда, а Юрий и Светик потащили меня туда. Затем смотрели их квартиру, думали об устройстве полок и кухни. Днем Н.К., Юрий и Свет[ик] поехали в Вашингтон повидать секретаря Дэвиса относительно гражданства Н.К. и Юрия. Н.К. так трогательно ласков ко мне эти дни, отметил, что я вчера страдала в доме Нетти, все гладит меня, берет под руку, говорит, что я все знаю и права в том, что говорю. Прямо не верится, что он так тепло и хорошо думает обо мне. Хожу как на крыльях.

3.IX.29

День жары, грязи, пыли и труда в Школе. Н.К. приехал поздно вечером, и мы его не видали.

4.IX.29

Поездка в Вашингтон была нужна тем, что Дэвис сказал, что Н.К. может получить подданство лишь через билль, одобренный Конгрессом. Тут сможет пригодиться Блюм. <...> В английском посольстве секретарь им сказал, что думал о них всю ночь на воскресенье (вот почему потемнело мое кольцо!) и просил их дать ему доказательства, что Н.К. не был в Ленинграде, а лишь в Москве.

Н.К. недоволен Луисом. Он говорил о том, что Школа и Дом в превосходном состоянии, еще неделю назад, а теперь признаётся, что ничего не сделано. И действительно, у нас грязь, сумятица и всё в безобразном виде. И кому нужно было, чтоб мы переехали в этот бедлам? Неизвестно.

Я плохо себя чувствую. Н.К. очень участливо ко мне относится и все спрашивает, как мне. Затем мы говорили о денежном вопросе — у нас буквально нет денег в Учреждениях. Решили сегодня, чтоб Логв[ан] просил заем для Учреждений в Chattam and Phoenix Bank. Нам необходимо иметь 10 000 $ на месяц. <...>

5.IX.29

Утром говорила с Н.К. о Франсис, что она ничего не хочет писать для Учреждений. Н.К. советует тренировать Пауэлл, диктовать ей, чтобы во всем была свежая кровь. Иначе все время тот же язык, те же слова Франсис. Ибо, как он говорит, если он ей диктует «the best», она пишет «the worthiest»*. И он это заранее знает. Все думаем, как бы достать денег на необходимые нужды Учреждений, решили пока одолжить у Логв[ана], что я и сделала при всех. Он пока даст. <...>

Ездили с Н.К. смотреть фильмы о Кулу у Миндлина — они чудесны. <...> Вообще, несмотря на трудное положение, Н.К. весел и бодр, верит в будущее.

Получено чудесное письмо от Е.И.

6.IX.29

Н.К. все спрашивает, как я себя чувствую, находит, что я плохо [вы]гляжу, озабочен этим. И мальчики так нежно заботятся обо мне, что [это] меня глубоко трогает.

Утром говорили с Логв[аном] о деньгах. <...> Видно, туго с деньгами. Но мы полны все надежд. Свет[ик] и я были у Миндлина, добились хороших идей от него для открытия театра. Он — дельный человек. <...> Затем вечером, перед тем как я ушла от Н.К., он мне сказал: «А мы Енточку отправим домой, а вас [возьмем] с собой в Кулу. Она приедет толстой». (Тут я добавила: «А я поеду тощей!»). И мы все смеялись.

В эти дни я счастлива, несмотря на нездоровье и усталость. <...>

7.IX.29

<...> Бурлюк писал портрет Н.К., пришел с утра — портрет плох, но Н.К. не мог ему отказать. У меня целый день была работа по приему учеников. Н.К. предложил Луису показать, что мы занимаем 60% объема Дома, ибо оставшиеся комнаты, помимо наших, идут под коллекции Американского Музея. Идея блестящая, поможет нам для налогов. Днем Н.К. ушел с Франсис смотреть картины Кубини (бывшего иезуита). Я со Свет[иком] и Юр[ием] была в Школе. Франсис вернулась в Школу, а я с Юр[ием] и Свет[иком] пошли на дом к Н.К., оттуда поехали к Свет[ику] и у него ужинали. Затем он повел нас на кошмарную, грязную пьесу «Follow Through» [«Следуй до конца»]. Мерзость, стыдно было смотреть. А такой святой человек, как Н.К., должен был высидеть. Вышли из театра, ливень, час мокли, пока достали такси. Н.К. говорит, когда идешь смотреть гадость, ничего из этого хорошего не выйдет. И что ужасно — людям это нравится. Люди буквально озверели. Жутко жить в городах.

8.IX.29

Утром немного беседовала с Н.К., искали телеграммы для английского посольства в Вашингтоне, чтоб доказать им, что Н.К. не был в Ленинграде. <...> Затем немного беседовала в Школе с Н.К. Настроение у него и мальчиков превосходное. Потом они уехали со Свет[иком] к нему, приглашали меня с ними, но я отказалась. Пошла с мамой, Франсис и Логв[аном] ужинать, ему очень нравится роль управляющего и домоправителя. В 8 часов пришел в Школу Зак, я присутствовала при общей конференции с Н.К., Юрием и Светиком. Результаты будут, ибо он полон энтузиазма, хочет наладить экспедицию в Азию при содействии Музея Рериха, найти большие средства и [привлечь] видные фирмы для участия в этом, будет одним из попечителей. Одним словом, крайне полезный человек. Ушел поздно, ибо мы показывали ему Музей и Школу. <...>

Замечательно Н.К. ответил Заку на его слова, что он очень занят и сможет уделить мало времени нашему делу: «Когда Ришелье был нужен человек для очень ответственной миссии, он всегда просил: позовите того, кто наиболее занят!» Заку это так понравилось, что он моментально согласился взять на себя наиболее сложную работу подготовления доклада Клейну в Госдепартаменте.

Blog

Америка 1922 — 1923 10. VII. 22 Понедельник