Америка 1922 — 1923 10. VII. 22 Понедельник

Вид материала

Подобный материал:

1 ... 21 22 23 24 25 26 27 28 ... 32

9.IX.29

Утром Логв[ан] очень раздражен и взволнован, был в банке, и те отказали одолжить нам 30 000 $ под Учреждения. Нужны деньги, а их нет. Днем Н.К. поехал с Логв[аном] к Ловенстейну. Тот сегодня утром видел Моора и говорит, что они прямо сказали, что не имеют денег, чтоб дать нам закончить постройку. Так что Логв[ан] должен дать 65 000 $ в этом месяце. Положение трудное. Надо найти деньги, ибо в будущем месяце нужно дать 100 000 $.

Приехала Нетти, жаловалась, что Ориола крайне раздражительна. Днем я видела много подающих надежды учеников. Вечером беседовала с Н.К. о трудности положения и что нужно продавать комнаты, стулья, самые разные вещи. Деньги нужны! <...> Вечером поехали Н.К., Свет[ик], Франсис и я, Морей, его жена к Рут Денис, по ее приглашению специально танцевать для Н.К. Она [все] еще чудесно танцует, несмотря на свои 60 лет, видна большая артистка. Он очень хороший танцор, но без ее огня и духовности. У них чудесный дом с верандами, огромной студией. Очень хороший вечер провели у нее.

10.IX.29

День упорного труда, приема людей. Н.К. сидит для бюста у японца-скульптора Ногучи. Суссман его интервьюировал для «Musical Observer», также «Jewish Tribune» его интервьюировала. Вечером он, по приглашению Рамбовой, встретил Спалдинга у миссис Скотт. Пришел и рассказал нам, что этот человек или изумительный жулик, или же на службе у Скотланд Ярда. Слишком все гладко говорит и имеет свой Spalding Foundation [Фонд Спалдинга] в Англии и Калькутте. В Гоби открыл города, около Кучар, редкие манускрипты на шелке и привез редчайшую вазу, за которую Британский Музей предложил ему 300 000 фунтов. Н.К. хочет навести о нем справки, и Франсис поедет его интервьюировать. Он — автор книги «Master of the East» [«Мастер Востока»]. <...>

11.IX.29

Получили наглое письмо из английского посольства в Вашингтоне, требующее дополнительные документы о происшествии с экспедицией в Тангмарке. <...> Приняли миссис Бузениус для [открытия] кампании, она будет очень полезна. Логв[ан] дал сегодня 84 000 $ за облигации American Bond & Mortgage. В Доме постепенно все устраивается. В Школе еще не все закончено. Вечером зашли на полчаса к Н.К. Он хочет послать благодарственные письма лицам, составившим комитеты.

12.IX.29

С утра кабинет Н.К. заполнен: Бринтон и Аттватер, затем Селиванова и издатель. Вдруг приходит Морей с двумя очень подозрительными княгинями. Очень трудно, что Музей Рериха не имеет своего собственного кабинета. <...>

Днем пошли с Н.К. смотреть у Миндлина фильм «Jerusalem» [«Иерусалим»], но он не годится для открытия нашего театра. <...>

Вечером были у Н.К., приготовляли вопросы для Стоддарта на завтра, когда он будет у Н.К.<...>

Нелегко, денежный вопрос серьезен, деньги нужны извне. Хорошо если бы кто другой, но не Логв[ан] дал деньги.

13.IX.29

<...> Миссис Бузениус старается достать деньги из фонда миссис Лидс для нас. Н.К. сегодня положил мне руку на плечо и лечил меня, ибо у меня опять очень болит спина. И делает он это так ласково. <...>

Логв[ан] старается продать облигации, которые он принужден был купить у American Bond. В общем, он и Пор[ума] кислые, и Н.К. приходится особенно с ними говорить. Н.К. переезжает в «Ritz Tower» и просил меня помочь ему укладываться. В воскресенье в час дня мы с Н.К. обедаем у Колокольниковой, а затем едем к нему укладываться.

Вечером у Н.К. были доктор Стоддарт и миссис Уайтсайд. Он был приглашен профессионально и изумительно ответил на все наши вопросы. Он и она очень славные люди, но он поразителен: как он говорил про Рокфеллера, Форда — чудо из чудес, если все это сбудется. Ушли от Н.К. поздно, ибо потом разбирали вопросы. Н.К. подарил миссис Уайтсайд кольцо Майтрейи, а ему кольцо с бусиной.

М.М.Лихтман

14.IX.29

Утром Н.К. получил письмо от Зака, в котором тот выражает свое восхищение Домом. Н.К. ответил ему на это и на прошлое письмо (отказ принять участие в работе экспедиции) прекрасным письмом, но «выдавливая воображение», как он говорил. <...> Луис узнал, что American Bond становится банкротом, это, возможно, будет нам выгодно. У Н.К. днем и к вечеру тревожное чувство. Вечер чудно провели [все] вместе у Порумы, смотрели фильм «Kulu» [Кулу] Свет[ика], потом много смеялись; Н.К. шутил, и было очень радостно.

15.IX.29

<...> Затем я поехала с Н.К. на обед к Колокольниковой, и она нас так накормила, что мы чуть не заснули после обеда. Очень смеялись, ехавши домой, ибо Н.К. все время ей говорил, что, если много есть, можно очень располнеть.

Приехали днем к Н.К., я и мама начали паковать его вещи, закончили, и он переехал на время к Светику в «Ritz Tower», пока не освободится его квартира на 25-м этаже. <...>

Вечером были у Н.К. и рассказали ему, что Шугарман был сегодня у Логвана и требовал дополнительно 15 000 $ за свои планы для Дома. Н.К. возмущен и говорит, что ему не только не платить, но и выдвинуть обвинение против него.

16.IX.29

С утра началась серьезная работа приема учеников и рутины по Школе. Н.К. видела утром мало, лишь читали вместе письма.Он послал прекрасное письмо Корбету в ответ на появившееся интервью его в «World» о нашем Доме. Миссис Бузениус приводит людей, которые могут достать деньги. Увидим. На ланч Франсис и я поехали к Н.К. в «Ritz [Tower]». Говорили о нашем вредном списке — Ловенстейн, Шугарман, Штраусс. Н.К. решил пригласить Стоддарта к себе в отель, чтоб задать ему конкретные вопросы про кампанию, Форда и Рокфеллера. <...> Вечером я осталась работать в Школе и многое успела, но, к сожалению, не смогла быть вместе с Н.К. и всеми. Н.К. мне сказал, что ему нравится, что я все делаю сама по Школе, и он находит, что темп Школы очень хорош.

17.IX.29

Говорила с Н.К., чтобы отделить для Енточки две комнаты, а потом их сдать для того, чтобы был доход и она могла бы его иметь, как мы уже давно решили, что каждый попечитель имеет право сдавать свои комнаты, иметь с них доход, т.е. делать с ними, что захочет. Потом Н.К. говорил, что хотя мы и написали на всех бумагах, что мы равные директора, но все же у Логв[ана] и Пор[умы] сидит эта мысль, что они еще хозяева. Но жизнь постепенно изживет это. И слава Богу, что всё на деловой почве, что Логв[ан] не жертвовал и не основывал, а просто одолжил деньги на Музей и Учреждения. Мы их отдадим и тем установим равенство. <...>

18.IX.29

Утром мельком видела Н.К. Он огорчен состоянием Музея, стены в пятнах, их нельзя закрасить, а найти новый холст невозможно. И выйдут обрубки в Музее, как говорил Учитель.

Днем пришли письма. Н.К. дал мне читать для всех вслух. Миссис Бузениус действует недурно, приводит людей, и мы надеемся на хорошие результаты. Вечером Н.К. принимал у себя в отеле доктора Стоддарта. Я работала в Школе. Юрий зашел к нам вечером и рассказал много интересного из того, что увидел ясновидящий Стоддарт.

19.IX.29

<...> Вечером у нас было собрание и решен был ряд вопросов о Миндлине и других делах. Н.К. сегодня мне сказал, что мы должны держать наш фронт вместе с Франсис, ибо нас больше. Он знает, что теперь идут неприятности, и готовится к ним. Бедный наш Н.К., он плохо [вы]глядит, замучен Домом и всем происходящим.

21.IX.29

Получили характерное письмо от Зака, пишет, что нам нужен человек с солидным окладом, чтоб [от]дать делу Азии [все] свое время. Он явно намекает на себя, и мы рады, что избавились от него. Н.К. меня утешал и пел все время: перетерпим и спасены будем. Пор[ума] <...> отказалась помочь мне в устройстве комнат, был неприятный разговор. Н.К. и говорил мне, что она «out of shape»* и не знает, что ей делать. Она приходила к нему плакать и спрашивать, что он хочет, чтоб она делала. А он ей ответил: «Общество Друзей». Потом Н.К. говорил о своей уверенности, что Ента приедет другой, ибо она проводит все время в Учении. И по приезде должна будет взять прямую линию. Днем он со мной долго и дружески беседовал, говорил, что теперь все столь сложно и глаза всех обращены на нас. Потому нам и тягостно. Но мы через это тоже пройдем. Н.К. все гладил меня и жалел, как мне трудно. Люди миссис Бузениус пока не очень приносят и сегодня не особенно понравились Н.К. Но увидим. Вечером Н.К. пригласил меня к ним на ужин, было очень радостно. Затем мы были у Пор[умы], имели Беседу. Н.К. позже очень просто сказал о квартире для Енты. Пор[ума] была поражена, но должна была согласиться.

21.IX.29

Н.К. все поет: кто перетерпит, спасен будет. <...> Днем Н.К. велел заснять плохие места в Музее для архива. <...> Н.К. был поражен, узнав, что в Музее около 100 $ и что 1000 $, данные Ансбахом, которые вложили на счет, были моментально вынуты Луисом. <...>

22.IX.29

Сегодня утром говорила с Н.К., не лучше ли Поруму опять привлечь в Школу. Но Н.К. не хочет этого, ибо говорит, что она будет толкаться со мной, а если и Ента приедет, то будет объединение против меня, поэтому Порума должна работать для Общества Друзей, чтоб это Учреждение развивалось. Н.К., видимо, против ее работы в Школе. «Все для всех Учреждений и для всего, но каждый в своем Учреждении», — сказал Н.К.

Н.К. сегодня устраивал приемную со старой мебелью, а свой и Светика кабинеты перевел в 23-й этаж. В кабинете Н.К. имеет свой стол Нуця. На этом же этаже Порума и Логван имеют свои кабинеты. Но Н.К. сказал мне: «Не буду же я филином сидеть наверху, а придется сидеть и быть внизу».

Днем случилась замечательная вещь. Пришел жилец Дома требовать, согласно контракту, лекции и классы в Доме. Мы хватились — и действительно, в контракте мы обещаем лекции и классы даром. Вызвали Ловенстейна, он сказал: «Будьте великодушны, это поможет вам с налогами». Мы решили дать три курса: искусство, музыка, литература — даром жильцам, три вечера в неделю. <...>

На ужин Свет[ик] и Н.К. пригласили меня, и мы все удрали от остальных. У них было очень весело, мы много смеялись, Н.К. шутил, было очень радостно и весело с ними. Такая радость быть с ними вместе.

23.IX.29

Утром приехал Нуця после месяца отсутствия в Белых Горах из-за сенной лихорадки. Опять масса работы с утра, прием людей. Н.К., конечно, все время внизу, а наверху в кабинетах никто не сидит, как раньше и сказал Н.К. К 6-ти часам вечера Н.К. и Свет[ик] пригласили Нуцю и меня на ужин. Мы поехали, Франсис дала лекцию в Rosicrucian Center, но из нас никто не пошел. Н.К. очень смешно изобразил, как он присутствует на лекции и все время кланяется, когда о нем говорят. Мы хохотали до упаду. Затем мы все сели и беседовали с Учителем — было чудно, и нам было Указано сидеть раз в неделю в этом составе. Н.К. прекрасно видит непорядок в Доме, но все пройдет. Нам всем нелегко, а все же мы переходим через препятствия. Когда Порума вчера сказала Н.К., что на лекции трудно достать публику и чтоб мы дали меньше лекций, Н.К. сказал ей — тогда надо закрыть церкви, ибо люди в них не ходят. Музеи вообще все закрыть. И она не знала, что ответить. Франсис пришла позже со своей лекции, злая и надутая, ибо Н.К. нас пригласил, а ее нет. Н.К. был, как всегда, добр и ласков, трогательно любовно относится ко мне, все гладит меня по спине, прямо лечит меня, ибо я очень устала. Было сказано на мой вопрос, что я скоро поеду в Кулу — осенью, но не с Н.К. и Светиком. Увидим. Так мечтаю поехать туда, прямо рвусь.

24.IX.29

<...> С банком неладно. Н.К. говорит, что он [Хорш] не разбирается во всем, ибо все говорится неясно, цифры все время меняются и выходит тягость. Настроение трудное. Атмосфера у них в доме тяжелая. Сегодня и дети заболели — оба сразу, причем Ориола прямо нервна до истеричности, и поэтому у нее усилена астма.

Ужинали с Н.К., пригласили его и Юрика в «Longchamps». Говорили о текущих делах, о какой-то разрозненности между нами, засасывании и бесхозяйственности. Один валит на другого, а о’кей* Луиса красуется на самых ужасных вещах и указаниях. Все это говорят — Джордон, Холл и другие. После ужина Н.К. говорил, что и Логван пройдет все, ибо, как на корабле, он уже поплыл и сойти нельзя. Пробил третий звонок, сходни подняты. Первый день пассажир брыкается, второй, а потом идет по течению. Порума, будучи все время с детьми, пошла назад и вообще поглупела. Так что Н.К. опять повторил: нам лучше всего держаться с Франсис. Он говорил, что знает все ее недостатки, может тысячу вещей про нее рассказать, как она теряет ценные, только что продиктованные бумаги, но все же с ней лучше быть вместе. Идея Н.К. о предоставлении зала Музея для имени старика Рокфеллера одобрена Учителем.

25.IX.29

Сегодня в полшестого утра Луис вызвал сказать, что Ориола умерла. Оказывается, у нее развилась пневмония вместе с астмой, при сильных средствах и вспрыскиваниях сердце не выдержало. Это сильный удар для всех. Конечно, ребенок очень страдал, и ей теперь лучше. Флавий опасно болен тем же, и все внимание на нем — дай Бог, чтоб он выдержал. Порума и Логв[ан] изумительно крепки и спокойны. Но душа болит за них. Это случилось в разгар полного успеха Дома и всех дел. Мы абсолютно не знали, что дети уже вчера были так больны. Мы просто думали, что у нее вечером был приступ астмы и пройдет, как и другие. Н.К. говорил, что уже теперь видны знаки новой эволюции — ускорение сроков воплощений, что гораздо лучше для человечества. Время очень тягостное. Уже вчера днем я и Светик определенно чувствовали тягость и понимаем, к чему это шло. Н.К. нам дает теперь всю свою силу.

26.IX.29

В 9 утра похоронили Ориолу — золотую птичку. Недолго она прожила с нами. Н.К. остался с Порумой [на] все утро и буквально исцелял ее, ибо она совсем без сил. Но она держится прекрасно, да и Логван, хотя у них глубокая рана, и больно чувствовать их страдания. Флавий очень серьезно болен — живет в кислородной палатке. У него бронхопневмония. Лишь бы он выжил. Все мы еле держимся на ногах от работы и последних тяжелых дней.

Но жизнь идет. <...> Ловенстейн был сегодня у нас — мы должны достать 250 000 $. Нелегко! Бриз был, по-видимому, серьезно работает, чтоб достать фонд на итальянский Музей и отделы. Конечно, возможностей много, когда они материализуются — неизвестно. А пока Н.К. говорит, чтоб мы высчитали, сколько денег нам нужно к 1-му октября по всем Учреждениям. Где их вообще достать! Переживем и это!

27.IX.29

<...> Сегодня Н.К. навестил отца Келли, известного католического священника, друга Отто Кана и Spiritual Director of Catholic Writers Guild*, как он себя величает. Тот изумительно говорил об Н.К., Музее как о «великом международном источнике красоты и искусства». Сказал с улыбкой о протестантах, что они, мол, «протестуют и разрушают, и мы счастливы быть католиками!» Одним словом, говорил ловко и блестяще, обещал довести до кардинала Хейза сведения о Н.К. и Музее. Теперь, как Н.К. говорит, со всех сторон хвалят: большевики, англичане, католики — все!

Затем днем доктор Флейчер говорил буквально тем же языком, что и доктор Келли. Католик и еврей — знаменательно! У нас желание расстаться со Штрауссом, сказав о трудности нашего положения. <...>

Вечером было первое заседание сибирской группы, устроенной Тарух[аном] у нас в Школе. Было человек восемь сибиряков — люди славные. Н.К. сказал им чудесное слово, напомнив о Беловодье — о Сибири — центре Азии. Затем Москов прочел свою прекрасную статью о Н.К., Тарухан читал свои отрывки из книги.

Затем мы пошли наверх к Поруме. Флавию лучше. Они держатся бодро. Говорят об Ориоле очень спокойно и правильно. Светлый, дивный дух Н.К. Если бы не он здесь, не знаю, что бы было!

28.IX.29

Сегодня утром прибыл мистер Дэйрз, миллионер из Филадельфии, привез его доктор Бринтон, он хотел дать серебряные рамы на все картины Н.К., прислать черный бархат для стен, занавесей. Но в общем, возможно, что-то он даст. Забавный случай рассказал Н.К. Пришла старушка из Rosicrucian Center к Н.К. и все говорила: я, я, я. Одним словом, о себе. Потом просила помочь ей. Н.К. и сказал ей: «Вы очень эгоистичны и должны отучиться от этого». А она в восторге говорит: «Вы мне помогли, ибо никто мне никогда об этом не говорил». Днем Н.К. начал развешивать картины в Музее. Я случайно до развески пошла вниз и [только] зашла, [как] мне говорят: «Повсюду потух свет». Я вызвала сейчас [же] электрика, обслуживающего Дом, и он исправил освещение. Конечно, Н.К. это предвидит все время — проблемы со светом.

К вечеру мы зашли к Поруме, а затем Н.К. пригласил Нуцю и меня к ним в отель на ужин. <...> Было очень радостно с Н.К., Свет[иком] и Юр[ием]. После ужина мы имели Беседу и получили ответы на очень важные вопросы. О Музее, Доме и так далее. Затем еще мы с Юриком, поехав домой, побыли у нас дома и пили валериан. Радостно быть вместе с Н.К.

29.IX.29

С утра прием людей, учеников, записи новых, урок. Затем Н.К. пригласил меня и Нуцю к ним в отель. У нас был очень характерный разговор. Н.К. говорил, что, когда он сказал Франсис об указании написать Гуверу и Бора лично, она его упорно расспрашивала — он это [указание] получил один и как он его получил, слышал ли и так далее. Одним словом, она подозревала, что мы получили его вместе. Вот он и говорил о ее ревнивой натуре и о том, что у нее все на столе пропадает и что теперь он кладет бумаги на стол секретаря, а Франсис его при этом спрашивает: «Значит, вы мне не доверяете?» И все же он настаивает, что паблисити мы должны писать сами, все делать сами, и настаивает, что это очень просто: надо взять старую паблисити за пример [на]писания. Увидим, как это можно будет провести. <...>

Затем я была до 7-ми в Музее, помогая при развеске картин. Порума просила послать телеграмму, что она хочет ехать с Флавием в Индию. Вечером Нуця и я ужинали у Н.К., получили в Беседе одну фразу, чтоб заботились о Музее для спасения дел. Все невероятно устали.

30.IX.29

День упорной работы. Н.К., видя, что мечусь повсюду, воскликнул: «Ну а где же Катенька? Ведь так же нельзя, ведь ему было указано Учителем помочь вам!» Я ответила, что я его больше просить не могу, а буду делать сама как могу (Катенька Голем — прозвище для Нуци). Н.К. прошел по классам, сказал, что нужно взять все-таки людей! И шесть человек мыли и чистили, пока не пригладили и не привели все хоть в мало-мальски приличный вид. Н.К. заходил мельком, погладил меня по плечу, сказал: «Миленькая моя», но он сам замучен. Развешивает до ночи [картины в] Музее, а целый день занят. Пришла телеграмма от Е.И. с Указанием, что золотая птичка [Ориола] опять вернется. Порума мечтает уехать в Индию, но не знаем, когда сможет. Время трудное.

1.X.29

Школа началась при трудностях, служитель не пришел: пришлось нанять спешно кого-то и лихорадочно спешить, чтоб все приготовить, ибо все классы начались сразу. Но при всем наплыве учеников и новых приходящих записываться все шло хорошо. <...> Работы было по горло до позднего вечера. Получилась телеграмма, чтоб Порума с ребенком приехали бы по возможности скорее, а Логв[ан] позже с Н.К. поехал бы в Индию, а там его бы встретила Ента в Бомбее. Вечером нам было сказано, что нужно провести совещание трех адвокатов и судить банк за убытки. Если мы не атакуем их, нам будет плохо. Затем сегодня было открытие ресторана, Штраус и другие ужинали там и все хвалили. Музей подвигается в развеске. <...>

2.X.29

Сон С[офьи] Ш[афран]. Е.И. была с нами, прошла в Школу, вынула из сейфа и папок бумаги и облигации, начала их просматривать и была крайне огорчена. Затем пошла в Музей, все посмотрела и сказала: «Картины висят слишком скученно». Затем прошла повсюду, по всем Учреждениям и сказала: «Когда же у вас будет порядок?»

Я беседовала с Н.К. об этом сне. Конечно, с бумагами трудно, не знаем, что Луис запутал и что он умалчивает. Но Ловенстейну верить нельзя. Относительно картин, говорит Н.К., это отчасти Светик устроил, развесив так тесно вещи и говоря, что это прекрасно, при всех. Но потом придется их распределить. Вечером при развеске Музея я помогала, устала невероятно. Н.К. сам еле ходит. Были у Порумы позже, решили отказать нашей домработнице, ибо она никуда не годится. Ходили с Н.К. смотреть все внизу — грязь невероятная, прямо антисанитарно.

3.X.29

День усиленной работы для всех. Все устали, Н.К. еле на ногах сам. В квартире Н.К. потолок до того намок, что провалился. Написал сильное письмо Шугарману, увидим, что тот ответит. Получено прекрасное письмо от Бора. Н.К. пригласил меня и Нуцю к себе на ужин. Завтра идут к адвокату узнать мнение о возможности действий с Домом. Рекомендован большой адвокат. Ловенстейн действует как бы в пользу наших врагов, но не на нас. Н.К. не думает, что Пор[ума] скоро поедет в Индию с ребенком, но просил нас не говорить об этом вообще. Пусть будет пока в пространстве. Музей хорошо развешивается.

4.X.29

<...> Развешивали [картины в] Музее, были у Порумы, имели Беседу. А поздно Н.К., Юрий и Светик пришли к нам, и Свет[ик] открыл моего Будду из Дарджилинга. Нашли редкие старые манускрипты и изображения на шелке. Будда приблизительно 16-го столетия, очень старый. Одним словом, было огромное волнение. Разошлись поздно. Чудный вечер.

5.X.29

Утром в Школу пришел Дэвид Грант — дельный адвокат. Тоже удивлялся нашему Ловенстейну. Затем мы все поехали к нему. Говорил он [Ловенстейн] прямо как адвокат нашего врага Bond & Mortgage, т.е. что мы неправы, а они ни в чем неповинны. Затем он нам доказывал, что у нас все хорошо. Одним словом, ужасное чувство, я прямо заболела. Завтракали с Н.К. у нас в ресторане. Днем были заняты, я — по Школе, затем развеской картин. Открывали Будду Франсис, но он не такой старый, как мой, и в нем мало что нашли. Затем вечером опять принимали участие в развеске, уже много картин развешено. Затем Нуця, я, Н.К. и мальчики ускользнули потихоньку и поехали к ним и там имели чудную Беседу. У них радостно, чувствуется такое любовное отношение от всех. Н.К. поцеловал меня на прощание — дивный, светлый наш учитель. Чудный сон мне снился, будто я с Н.К., Юр[ием] и Свет[иком] ходили по пещере в Гималаях, нашли ряд ходов, священные предметы в одной комнате, будто принадлежавшие Св.Сергию. Было чувство, будто это одно из пристанищ Учителей.

Blog

Америка 1922 — 1923 10. VII. 22 Понедельник