Вспоминая крупнейшие сражения Великой Отечественной войны, мы снова и снова обращаемся к событиям битвы под Москвой
| Вид материала | Документы |
- Е. В. Ермакова игпи им. П. П. Ершова, г. Ишим, Тюменская обл. Физика в литературных, 96.74kb.
- Тематическая разработка устного журнала для учащихся 7- 9 классов "Женщины в годы Великой, 115.83kb.
- Сочинение на тему: «Сердцем прикоснись к подвигу», 158.76kb.
- Контрольный тест по истории в 9 классе за III четверть, 63.87kb.
- Великой Отечественной Войны Островского района Костромской области и рассказ, 347.49kb.
- Конкурс «Война Ивраг под Сталинградом» (блиц-турнир с вопросами на знание исторических, 243.6kb.
- Задачи: Подвести учащихся к пониманию причин поражений Красной Армии в начале войны;, 78.69kb.
- Класс: 8-11, 17.28kb.
- Шатурского района Московской области Конференция, посвященная битве под Москвой Авторы:, 60.52kb.
- Приграничные сражения красной армии в начале великой отечественной войны, 377.37kb.
| С утра 23 октября на всем фронте дивизии снова разгорелся ожесточенный бой. В Наро-Фоминске воины дивизии вели уличные бои, на восточном берегу реки Нары отбивали яростные атаки врага. Юго-западная часть города дважды переходила из рук в руки. В корпусах прядильно-ткацкой фабрики и фабричном городке шел бой за каждый этаж, за [372] каждую лестничную клетку. В некоторых зданиях первый и второй этажи занимали гвардейцы, третий и четвертый — фашисты. Но слишком неравными оказались силы. Против двух поредевших батальонов 175-го полка и десятка танков действовали четыре-пять полнокровных вражеских батальонов. К исходу дня бой в центре города затих. Нам удалось сохранить за собой только часть фабричных корпусов, находившихся в излучине реки Нары и примыкавших к каменному мосту. Тяжелые это были бои. Москва стала прифронтовым городом. Родина требовала от ее защитников: «Ни шагу назад! Сделать подступы к столице могилой для фашистов!» В 1-й гвардейской Московской мотострелковой дивизии эту задачу понимали все, от командира дивизии до рядового воина, и стремились выполнить ее с честью, как подобает гвардейцам. Командование дивизии и политотдел выпустили Обращение ко всем бойцам, командирам, комиссарам и политработникам. В нем говорилось: «Боевые товарищи бойцы, командиры, комиссары, политработники! Большая угроза нависла над родной Москвой. Бешеные шакалы устремили свои полчища к сердцу матери Родины. Храбрые танкисты! Прославившие себя артиллеристы! Бесстрашные пехотинцы, истребители, разведчики, саперы, водители! Поклянемся перед нашими матерями, давшими нам жизнь. Поклянемся перед партией, Советским правительством, что всю нашу ненависть к врагу, силу, мощь оружия обрушим на поганые головы фашистских бандитов. Москва — это сердце нашей Родины, и если будет нужно, то каждый из нас отдаст свое сердце, жизнь свою за наш родной, любимый город. За советскую Родину! За социализм! Ни шагу назад! Вперед, и только вперед, и победа будет за нами!» Вместе с Обращением типография дивизионной газеты «На штурм» отпечатала несколько тысяч листков с коротеньким текстом торжественной клятвы — стоять насмерть, не отступать ни на шаг. Укрывшись плащ-палатками, при свете карманных фонариков читали гвардейцы Обращение, и каждый скреплял торжественную клятву своей подписью. [373] Утром 24 октября бой стал еще яростнее. Гитлеровцы стремились на восточный берег Нары, но, встреченные нашим заградительным огнем, так и не достигли его. Прижимаясь к броне танков, вслед за залпом «катюш» гвардейцы пошли на штурм юго-западной части Наро-Фоминска. Наша пехота, поддерживаемая танками, несколько раз проникала в центр города, штурмом занимала отдельные дома, но, не имея связи со своими тылами, расстреляв боеприпасы и понеся потери, каждый раз отходила на исходный рубеж. В течение недели активной обороны гвардейцы измотали и обескровили врага, но и сами они, устав и обессилев, нуждались в передышке. В итоге боев в наших руках остался только один корпус из фабричных зданий, в котором находилось около 30 бойцов из 2-го батальона П. М. Андронова. Им была поставлена задача во что бы то ни стало остаться на фабрике. Мужественные гвардейцы, окруженные с трех сторон, днем и ночью отражали атаки фашистов и сохранили этот маленький островок в качестве плацдарма для наших войск. Фашисты превратили город в мощный узел сопротивления. Улицы были заминированы, заграждены баррикадами. В подвальных помещениях были расставлены противотанковые пушки. Все подступы к городу и его улицы гитлеровцы держали под огнем автоматов и пулеметов. Но наше командование решило внезапным штурмом, без огневой подготовки ворваться в город и освободить его. 28 октября. 20 часов. Полковник А. И. Лизюков вызвал меня в штаб дивизии и объявил: — Решением командарма 33 сегодня ночью наша дивизия должна овладеть городом. Ваш полк с десятью танками и десантом в первом эшелоне дивизии прорвется через мост, по центральной улице выйдет на западную окраину города и ударом с запада овладеет им. Остальные части дивизии во втором эшелоне будут поддерживать вас. Начало атаки в 5 часов утра. Получив приказ, я вернулся на командный пункт. Началась спешная подготовка. В нашем распоряжении было всего несколько часов. За это время надо было поставить задачи всем подразделениям, собрать людей и боевую технику, которые были растянуты по фронту до 5 километров, вывести подразделения из оврагов, подвалов, развалин, где они расположились, [374] обеспечить их боеприпасами, продовольствием, произвести расчет для посадки на танки. И все это необходимо было сделать скрыто под самым носом у гитлеровцев. Что и говорить, задача нелегкая. К 4 часам утра все было готово. С боевых позиций был снят весь личный состав полка. Остались лишь отдельные посты для наблюдения и прикрытия нашего отхода на случай неудачи. В голове колонны полка находились танки. Они стояли на дистанции 50 метров друг от друга. На каждом танке находился десант — 8 — 10 автоматчиков. Впереди всей колонны поставили тяжелый танк КВ. Затем шел танк Т-34, в котором должен был находиться я. Сделав все указания и распоряжения на прорыв, я подошел к головному танку КВ, чтобы отдать команду на движение. В этот момент начальник штаба 33-й армии предупредил: — Скорее, светает! Не задумываясь, я решил остаться в головном танке. С большим трудом влез в КВ, где уже было четыре человека. И вот заработали моторы. Головной танк тронулся и проскочил через мост. Гитлеровцы «проснулись», и тут же мгновенно ожила вся их огневая система. Когда мы оказались на центральной улице города, с обеих сторон ее на нас обрушился огонь противотанковых пушек. С верхних этажей стреляли автоматчики и пулеметчики. Боковые щели танка были повреждены. Командирская панорама, расположенная на верху танка, также ничего не показывала. Проехав метров двести, я решил проверить, что происходит с остальными подразделениями полка. Через заднее смотровое окно наблюдения я увидел второй танк Т-34. Дальше ничего не было видно. Ускорив ход, мы выехали на западную окраину города, где центральная улица сливается с шоссейной дорогой, идущей на юго-запад. Остановив танк, я посмотрел назад, но не обнаружил идущего за нами Т-34. Убедившись в том, что мы одни, я приказал командиру машины младшему лейтенанту Хетагурову повернуть танк обратно. Вдруг слышу его слова: «Товарищ командир, механик-водитель Новочихин ранен». За рычаги управления сел другой танкист. Повернув обратно, мы надеялись встретить своих. Но, проехав 200 — 300 метров по центральной улице, увидели [375] печальную картину. Танк Т-34, двигавшийся за нами, горел. Других танков видно не было. Свернув с центральной улицы, мы двигались почти вслепую, соблюдая общее направление на восток и надеясь выйти к реке Наре. После долгих блужданий мы вдруг почувствовали мощный толчок. Танк перевернулся. Не успев еще ничего понять, мы услышали снаружи какой-то шум. Слышались слова: «Товарищи танкисты, выходите!» Оказалось, что счастливая случайность привела нас к тому корпусу фабрики, где уже около недели успешно оборонялись 30 советских воинов. С их помощью нам удалось открыть нижний люк и вытащить из танка раненого водителя и контуженного башенного стрелка. На танке мы обнаружили десятки вмятин от ударов вражеских снарядов. К нашему счастью, эти снаряды оказались бессильными перед броней нашего КВ. Я немедленно связался по телефону с командиром дивизии и доложил обстановку. Вскоре, перебравшись через реку Нару, мы добрались до штаба дивизии. Здесь мне рассказали о том, что произошло утром. После того как двум передним танкам удалось ворваться в город, гитлеровцы обрушили на колонну полка огонь из всех видов оружия. Понеся большие потери, колонна была вынуждена отступить. Так печально кончилась эта операция. Она показала, что к освобождению города надо готовиться тщательно и серьезно. После неудачной попытки освободить Наро-Фоминск 1-я гвардейская Московская дивизия по приказу Военного совета 33-й армии в ночь на 30 октября заняла оборону на участке между пунктами Красная Турейка и Горчухино. Боевые позиции 175-го полка проходили по левому берегу Нары и вдоль северо-восточной части Наро-Фоминска, до железнодорожного моста включительно. Одна стрелковая рота полка по-прежнему оборонялась на правом берегу Нары, в корпусе прядильно-ткацкой фабрики. 6-й полк занимал оборону южнее — от железнодорожного моста до Горчухина. На отряд майора Беззубова комдив возложил оборону левого берега Нары западнее Конопеловки и городка танкистов. Гвардейцы-москвичи не теряли времени даром. Левый берег реки Нары покрылся окопами, траншеями, жилыми землянками, [376] командирскими и штабными блиндажами. Почти каждый день прибывало пополнение. Это были добровольцы — железнодорожники, металлурги «Серпа и молота», рабочие автозавода и других московских предприятий. Дивизия оснащалась новым оружием. Накануне 24-й годовщины Великой Октябрьской социалистической революции в партию и комсомол вступили сотни лучших, проверенных в боях бойцов и командиров. Торжественность обстановки усилил приказ Военного совета Западного фронта о награждении орденами и медалями 182 бойцов, командиров и политработников дивизии. 22 ноября нашей дивизии вручали гвардейское знамя. К этому дню готовились долго. В 14 часов на заснеженной, окаймленной высокими соснами лесной поляне выстроились почетные команды из боевого актива всех частей дивизии. Посредине поляны — командование дивизии и начальник политотдела. С опушки леса, от штабных блиндажей, вышел член Военного совета фронта. В руках у него развернутое знамя. — Под знамя, смир-р-рно! — проносится над поляной команда. Строй вздрогнул и замер. Командир дивизии вышел навстречу и отрапортовал. В ответ на приветствие и поздравление члена Военного совета прогремело мощное гвардейское «ура». Приняв знамя, полковник А. И. Лизюков сказал: — В предыдущих боях воины дивизии, воодушевленные любовью к Родине, родной Коммунистической партии и Советскому правительству, проявили героизм, мужество, отвагу и доблесть. Теперь, принимая гвардейское знамя, мы должны еще раз заверить весь советский народ, что оправдаем высокое звание и докажем свою преданность партии и правительству боевыми делами. А. И. Лизюков зачитал перед строем Обращение ко всем гвардейцам дивизии. Воины прославленной дивизии клялись не уронить высокого звания гвардейцев. Вечером, возвратясь к себе в окопы и землянки, участники митинга рассказали товарищам о торжественной церемонии приема знамени. Мне не пришлось участвовать в церемонии получения гвардейского знамени. Еще в первой половине этого дня командир дивизии позвонил мне и [377] сказал: — Мы сегодня получаем от правительства почетное гвардейское знамя. На вас возлагается задача — ликвидировать вражеский плацдарм и освободить Конопеловку. Пусть выполнение этой задачи будет нашим ответом на большое доверие, оказанное нам. Командир дивизии приказал доложить ему о взятии деревни к.9 часам утра 23 ноября. Деревня Конопеловка была расположена на нашем берегу реки Нары. Фашистам удалось захватить ее во второй половине октября. Они создали здесь мощный укрепленный район. Операцию мы решили провести ночью. Основной удар должен был нанести отряд во главе с командиром 3-го батальона Большенковым. Отряд был усилен саперами и противотанковыми пушками. Бойцы и командиры этого подразделения хорошо изучили местность, знали каждый бугорок и кустик. С вечера 22 ноября началась артиллерийская подготовка. Сотни снарядов выпустили артиллеристы майора А. М. Ботвинника на головы врага. Метко стреляло орудие младшего сержанта Ильичева. Его расчет разбил несколько блиндажей, подавил три огневые точки противника. Артиллеристы расчистили путь пехотинцам. К 3 часам ночи, когда вражеский гарнизон успокоился, качался мощный артиллерийский обстрел Конопеловки. Танки, рассредоточенные на разных направлениях, завели моторы, создавая оглушительный шум. Как и следовало ожидать, гитлеровцы приняли ложную танковую атаку за действительную и начали стрелять куда попало. Расстреляв изрядное количество боеприпасов, вражеские пушки замолчали. И тут взвилась красная ракета — сигнал для атаки. Когда в пятом часу утра гвардейцы ворвались в деревню, там не видно было ни одного живого фашиста. У окопов, блиндажей, у домов валялось немало трупов, множество разбитой техники. Плацдарм врага был ликвидирован. Полк раньше срока выполнил поставленную ему задачу. В конце ноября командир дивизии А. И. Лизюков неожиданно был отозван в Москву. На его место прибыл полковник Тимофей Яковлевич Новиков. Три месяца командовал Александр Ильич Лизюков Московской дивизией, а добрую память [378] о себе оставил на долгие годы. В конце июля 1942 года он погиб в боях за Родину. Не только близкие боевые друзья, но и весь личный состав 1-й гвардейской Московской дивизии тяжело переживал эту утрату. Последнюю попытку прорваться к Москве гитлеровцы предприняли в начале декабря. Наиболее чувствительные удары они наносили на флангах 33-й армии, севернее и южнее Наро-Фоминска. Утром 1 декабря противник силами 20-го армейского корпуса, усиленного 70 танками, стремительным ударом с рубежа Любаново — Таширово прорвал оборону 222-й стрелковой дивизии и вышел на шоссе Наро-Фоминск — Кубинка. Враг с ходу овладел Головеньками и ворвался в Акулово. Дальнейшее его продвижение к Можайскому шоссе было приостановлено активными действиями 32-й стрелковой дивизии. Оставив в Акулове часть своих сил, гитлеровцы повернули на северо-восток и заняли район Юшково — Бурцево. Глубина прорыва достигла 20 километров. Одновременно с этим 57-й танковый корпус врага атаковал 110-ю стрелковую дивизию на участке Атепцево — Каменское и продвинулся до 10 километров. Оборона 1-й гвардейской Московской дивизии была обойдена противником с обоих флангов, и ее части оказались в тактическом мешке. Командование нашей дивизии придавало особое значение участку обороны 175-го мотострелкового полка. Ключевой позицией к нему был район военного городка и Конопеловки. Здесь оборонялся 3-й батальон. Я постоянно находился на этом участке. С 7 часов утра в течение полутора часов вражеская артиллерия и авиация наносили удары по нашей обороне. В результате сильного обстрела все линии проводной связи были выведены из строя, связь с подразделениями была потеряна. Посыльные обратно не возвращались. Не было связи и с соседями. Мой наблюдательный пункт был оборудован на чердаке одного из домов военного городка. Поднявшись на наблюдательный пункт после артиллерийского обстрела, я увидел, что фашистские солдаты окружили дом. Гитлеровцы установили пулемет и обстреливали парадный подъезд. Сразу же были приняты меры, В разных уголках помещения заняли оборону санитары из санвзвода. Через окно первого [379] этажа мы дали очередь из автомата по фашистским пулеметчикам. Удача! Пулемет замолчал. Тринадцатилетний мальчик, которого мы любовно звали Гаврушей, рискуя жизнью, притащил немецкий пулемет, поставил в удобном месте и начал стрелять по фашистам. Гавруша был старшим из шести мальчиков, которые, потеряв родителей, находились при нашей части. Ручной пулемет, захваченный в военном городке, в настоящее время хранится в Историческом музее. Учитывая серьезную опасность, мы приняли решение вызвать огонь нашей артиллерии на себя. Сначала командование отказало в этой просьбе, но потом согласилось. Мы все спустились в подвальное помещение. Свои снаряды нас не задели. После артиллерийского обстрела к нашей группе, состоявшей из бойцов санитарного взвода и четырех автоматчиков, присоединился командир 3-го батальона с четырьмя бойцами. Мы перешли в контратаку. Положение было восстановлено. Части противника, углубившиеся в район наших тыловых подразделений, были уничтожены. Воины 6-го мотострелкового полка сражались также самоотверженно. Гвардейцы отбили многочисленные атаки врага на открытом левом фланге дивизии, не допустив выхода фашистских автоматчиков на свои коммуникации. Особенно отличился в бою комиссар полка В. И. Вьюнков. День 1 декабря подходил к концу. Начало темнеть. Разрозненные подразделения фашистов стали отходить, оставив на поле боя свыше 500 трупов. Так завершился декабрьский прорыв фашистов на участке 1-й гвардейской Московской дивизии. 5 — 6 декабря наши войска перешли в решительное контрнаступление под Москвой и погнали гитлеровцев на запад. На центральном участке Западного фронта наступление советских войск началось несколько позже. Поздно вечером 15 декабря начальника штаба 1-й гвардейской Московской дивизии полковника Д. Д. Бахметьева и комиссара В. В. Мешкова вызвали в штаб 33-й армии для получения боевом задачи (комдив Т. Я. Новиков в этот день был ранен и направлен в госпиталь). 33-я армия должна была с утра 18 декабря перейти в наступление в направлении на Боровск — Балабаново — Верею. [380] Командарм генерал М. Г. Ефремов поставил нам задачу — к исходу 18 декабря выйти на рубеж совхоз «Котово» — Котово — Щекутина, а 19 декабря овладеть рубежом Кузьминка — Татарка. 175-му полку предстояло овладеть разъездом 75-й километр, затем выйти на западную окраину Наро-Фоминска и отрезать фашистскому гарнизону пути отхода на запад; 6-му мотострелковому полку предстояло наступать на левом фланге дивизии в направлении на Котово. Немалые трудности стояли перед нами. Мало было танков и артиллерии. На километр прорыва приходился всего один артиллерийский дивизион, то есть 10 — 12 орудий. Танковую бригаду М. Г. Сахно командарм «раздал» всем пяти наступающим дивизиям армии. Было над чем призадуматься командиру дивизии и командирам полков. 17 декабря командование 1-й гвардейской Московской дивизией принял полковник С. И. Иовлев. Утром следующего дня гвардейцы после короткой артподготовки перешли в наступление. Несмотря на стремительный порыв и веру в победу, наступление дивизии из-за слабой технической оснащенности войск и отчаянного сопротивления противника превратилось в медленное «прогрызание» вражеской обороны. Шесть дней длилась ожесточенная борьба, стоившая больших жертв. Продвижение исчислялось сотнями метров в сутки. Только к исходу 25 декабря 175-й мотострелковый полк обошел Наро-Фоминск с юга и вышел на его западную окраину. Пути отступления на Кузьминки и Боровск были гитлеровцам отрезаны. С севера город обошли части 222-й стрелковой дивизии. Мало кому из фашистов удалось спастись бегством. Юго-западная окраина города была усеяна трупами. Особенно упорные бои разгорелись в районе разъезда 75-й километр. Полотно железной дороги несколько раз переходило из рук в руки. В этом бою геройски погиб комбат Болыпенков. Ворвавшись на танке в расположение врага, он уничтожил немало гитлеровцев. Советское правительство наградило его посмертно орденом Красного Знамени. 26 декабря Наро-Фоминск был полностью очищен от врага. Старший лейтенант гаубичного полка Матвеев водрузил на здании горсовета красное знамя. [331] Из Наро-Фоминска путь 1-й Московской дивизии лежал на Боровск, Верею, наперерез вражеским войскам, отступавшим под ударами соседней 5-й армии. Четвертого января войсками 33-й армии был освобожден Боровск. Переход из Боровска на Верею дивизия совершила ночью. Во главе колонны, в первом эшелоне, шел 175-й мотострелковый полк. Здесь же находилось командование дивизии. Во втором эшелоне шел 6-й мотострелковый полк с частями усиления и дивизионными тылами (командование ими было возложено на меня). Дивизия должна была ночью незаметно для противника выйти в район Афанасьев — Васильево и ударить по тылам верейской группировки противника. Но около 3 часов ночи на рубеже реки Исмы гитлеровцам удалось отсечь второй эшелон дивизии от первого. Густой лес и глубокий снег сковали наши действия. Мы не имели возможности маневрировать ни огнем, ни живой силой. Неоднократные попытки прорваться к 175-му полку ни к чему не привели. Двое суток длился этот трудный бой, который все-таки закончился победой гвардейцев-москвичей. Днем 18 января первый и второй эшелоны встретились на восточном берегу реки Протвы, в районе Афанасьева. 19 января дивизия вместе с другими частями армии освободила город Верею. После освобождения Вереи наша дивизия совершила 60-километровый марш в район Медыни и вошла в состав 43-й армии. ссылка скрыта ссылка скрыта ссылка скрыта ссылка скрыта ссылка скрыта Д. А. Журавлев Генерал-полковник артиллерии в отставке, бывший командир 1-го корпуса ПВО Оборона столицы С первых дней войны гитлеровцы начали интенсивно разведывать с воздуха систему противовоздушной обороны Москвы. Враг сразу же убедился, что при дневных налетах на подступах к советской столице его встретит глубокоэшелонированная противовоздушная оборона. Для ночных же налетов гитлеровцам сначала недостаточно было темного времени суток, чтобы совершить полет до Москвы и возвратиться на свои базы. Поэтому немецко-фашистская бомбардировочная авиация начала систематические ночные налеты на Москву лишь после того, как немецкие войска вышли на рубеж Великие Луки — Витебск — Орша — Могилев — Гомель. Налеты вражеской авиации не застали нас врасплох. Еще до войны началось вооружение артиллерийских и авиационных частей Московской ПВО новой боевой техникой, 76-миллиметровые зенитные пушки старого образца были заменены усовершенствованными орудиями 85-миллиметрового калибра образца 1939 года. В истребительной авиации началась замена устаревших типов самолетов [383] новыми — ЯК-1, МИГ-3 и ЛАГГ-3, а затем ЛА-5. Перевооружены были малокалиберная зенитная артиллерия (МЗА), зенитно-пулеметные, зенитно-прожекторные, радиотехнические части и части связи. МЗА получила новые, 37-миллиметровые автоматические зенитные пушки высокой скорострельности — до 120 выстрелов в минуту, — предназначенные для стрельбы по низко летящим самолетам. Части обнаружения воздушного противника получили на вооружение новую боевую технику отечественного производства — радиолокационные станции обнаружения (РУС-1 и РУС-2). Совершенствовались и средства управления войсками. Только одних линий проводной связи с автоматическим управлением было проложено около 40 тысяч километров. Широкое развитие получила система приемо-передающих центров, обеспечивавших командованию возможность оценивать воздушную обстановку и надежно управлять частями и соединениями при отражении налетов авиации противника. |