Вспоминая крупнейшие сражения Великой Отечественной войны, мы снова и снова обращаемся к событиям битвы под Москвой
| Вид материала | Документы |
- Е. В. Ермакова игпи им. П. П. Ершова, г. Ишим, Тюменская обл. Физика в литературных, 96.74kb.
- Тематическая разработка устного журнала для учащихся 7- 9 классов "Женщины в годы Великой, 115.83kb.
- Сочинение на тему: «Сердцем прикоснись к подвигу», 158.76kb.
- Контрольный тест по истории в 9 классе за III четверть, 63.87kb.
- Великой Отечественной Войны Островского района Костромской области и рассказ, 347.49kb.
- Конкурс «Война Ивраг под Сталинградом» (блиц-турнир с вопросами на знание исторических, 243.6kb.
- Задачи: Подвести учащихся к пониманию причин поражений Красной Армии в начале войны;, 78.69kb.
- Класс: 8-11, 17.28kb.
- Шатурского района Московской области Конференция, посвященная битве под Москвой Авторы:, 60.52kb.
- Приграничные сражения красной армии в начале великой отечественной войны, 377.37kb.
| Не прекращавшаяся в течение всей войны тесная связь городской парторганизации!: с нашими политорганами обеспечила ведение постоянной политико-воспитательной работы в частях ПВО. Горком направлял в наши части для проведения бесед, лекций деятелей науки и искусства. У нас неоднократно выступали Е. Ярославский и И. Эренбург. 148 концертов дали в частях ПВО артисты московских театров. Секретарь ЦК, МК и МГК ВКП(б) А. С. Щербаков проявлял постоянную заботу об усилении противовоздушной обороны Москвы и нередко во время отражения налетов фашистской авиации находился на командном пункте. Щербаков бывал в войсковых частях, на аэродромах, огневых позициях ПВО, где беседовал с бойцами и командирами, вселял в них веру в нашу грядущую победу над ненавистным врагом. Во время отражения налетов вражеской авиации на командный пункт ПВО часто заходили и члены ГКО. (До сентября 1941 года в часы воздушных налетов фашистской авиации на Москву члены ГКО находились в помещении, непосредственно примыкавшем к командному пункту ПВО.) Для укрепления партийных рядов в постах воздушного наблюдения в первые же дни войны МГК партии выделил около 600 коммунистов. В ходе боев коммунисты и комсомольцы примерами личного бесстрашия и героизма воспитывали всех остальных бойцов и командиров. Это в значительной мере способствовало укреплению авторитета партийных и комсомольских организаций частей ПВО, росту их рядов. К 1 января 1942 года в члены и кандидаты ВКП(б) было принято 1437 человек. После того как в результате решительного контрнаступления советских войск противник был отброшен на 100 — 350 километров, 5 апреля 1942 года наш корпусной район был реорганизован в Московский фронт ПВО, руководимый Военным советом, а 6-й авиакорпус стал воздушной армией, В связи с этим резко расширились границы наших действий. [395] Войска ПВО получили большое количество новой, совершенной боевой техники. Возросший к этому времени промышленный потенциал страны позволил значительно увеличить численность зенитных орудий среднего калибра, состоявших на вооружении частей, которые обороняли Москву. Количество этих орудий достигло 1300. Они были оснащены новыми радиолокационными станциями орудийной наводки (СОН). Повышение боеспособности зенитных средств позволило разместить боевые порядки на значительно большей глубине. А это, в свою очередь, увеличило время нашего огневого воздействия по воздушному противнику. Плотность зенитного огня в поясе боевых курсов вражеской авиации увеличилась в два, а над самим городом — в три раза. В последующие годы противовоздушная оборона Москвы, находившаяся под неослабным вниманием ГКО, непрерывно совершенствовалась. К 1 января 1945 года на зенитной обороне Москвы находилось более 2 тысяч орудий средней и малой зенитной артиллерии, более 600 зенитных пулеметов. Преобразование Московского корпусного района во фронт ПВО потребовало большого количества людей. Правительство приняло решение призвать в ряды Красной Армии женщин для несения службы преимущественно в технических войсках. Бойцами Московского фронта ПВО стали 20 тысяч девушек, большей частью московских комсомолок. Это позволило нам высвободить более 6 тысяч мужчин, которые были направлены в полевые войска. Девушки — бойцы ПВО вполне оправдали наши надежды. Мастером меткого пулеметного огня за короткий срок стала ефрейтор Мария Грудистова. В одном бою она сбила вражеский штурмовик, показав высокое мастерство и бесстрашие. Ефрейтор Разумовская в совершенстве овладела специальностью заряжающего 37-миллиметровой автоматической зенитной пушки. Лучшими прибористками стали ефрейторы Шишимарова и А. Титова. Зорким часовым столицы, отличным зенитчиком-пулеметчиком была ефрейтор К. Аверенкова. На боевом посту погибла ефрейтор А. И. Васильева, командир аэростатного отделения. Она посмертно награждена орденом Отечественной войны II степени и навечно зачислена в списки своего подразделения. Успехам Московской противовоздушной обороны в разгроме врага, спасению столицы от разрушения вражескими [396] бомбардировщиками в значительной мере способствовало то обстоятельство, что у руководства основными звеньями ПВО стояли отлично подготовленные и многократно испытанные в боях командные кадры. Они вложили много энергии и умения в создание системы устойчивой и непреодолимой воздушной обороны города. К числу этих людей относится командующий Московской зоной ПВО, впоследствии командующий войсками ПВО страны генерал М. С. Громадин, генералы Н. Ф. Гритчин, Н. Н. Нагорный, И. Д. Климов, А. И. Митенков, И. Т. Чернышев, И. И. Комаров, Н. А. Кобяшов, Л. Г. Лавринович и другие. В битве за Москву впервые в истории военного искусства была проведена противовоздушная операция, в которой с обеих сторон участвовали крупные силы. Столица Советской страны, в отличие от столиц некоторых других воюющих государств, была надежно защищена от ударов фашистской авиации. Даже в непосредственной близости к фронту она жила полнокровной жизнью, воодушевляя советских людей на боевые и трудовые подвиги. ссылка скрыта ссылка скрыта ссылка скрыта ссылка скрыта ссылка скрыта Н. А. Сбытов Генерал-лейтенант авиации, бывший командующий ВВС Московского военного округа и Московской зоны обороны Авиационный щит столицы Защита Москвы от налетов фашистской авиации была возложена с первых дней войны на войска противовоздушной обороны Московского военного округа и на истребительную авиацию военно-воздушных сил округа. Таким образом, все силы и средства, прикрывавшие Москву от ударов с воздуха, находились в полном подчинении командующего войсками Московского военного округа, и Военный совет нес всю полноту ответственности за защиту столицы. Только в феврале 1942 года Государственным Комитетом Обороны было принято решение о выделении войск ПВО в самостоятельный вид вооруженных сил. В связи с этим истребительная авиация, прикрывавшая жизненно важные центры страны, была передана из военно-воздушных сил в состав войск ПВО страны. В один из первых дней войны я был вызван к И. В. Сталину, который потребовал от меня доклада о состоянии истребительной авиации. После доклада он спросил меня, какое количество истребителей необходимо для надежного прикрытия Москвы. Выслушав мои соображения, И. В. Сталин [398] заметил, что самолетов нужно гораздо больше, но сейчас для этого нет возможностей. Согласившись с названным мною количеством самолетов, он предупредил, что увеличение состава истребительной авиации следует произвести возможно быстрее и без его личного разрешения никуда ни одного самолета из московского района не отдавать. Первый массированный налет на Москву фашисты предприняли только через месяц после начала войны. Объяснялось это не каким-либо особым замыслом противника, а тем, что вражеские бомбардировщики не обладали таким радиусом действия, чтобы наносить удары по Москве, пока фронт был еще далеко от нее. Только после того как фашистские войска захватили часть советской территории, в частности Белоруссию и Прибалтику, они смогли начать налеты на Москву. Это время было использовано нами для всемерного усиления защиты столицы от воздушного противника. Боевой состав истребительной авиации, прикрывавшей московский район, увеличился почти вдвое. С помощью трудящихся столицы и области быстро была расширена сеть аэродромов, построены командные пункты и новые линии связи. Авиационные части упорно готовились к отражению налетов фашистской авиации, особенно в ночных условиях. Была создана надежная система управления авиацией. Вся эта работа проходила при активном участии Московской партийной организации. Секретари МК и МГК ВКП(б), секретари райкомов партии поддерживали непрерывную связь с истребительными частями. Большую помощь постоянно оказывал первый секретарь МК и МГК ВКП(б) А. С. Щербаков, который входил в состав Военного совета Московского военного округа. Все важнейшие вопросы на Военном совете решались с его участием. Много внимания противовоздушной обороне уделял Московской Совет депутатов трудящихся. Когда в ночь на 22 июля 1941 года немецко-фашистская авиация попыталась нанести по Москве свой первый массированный удар, она была во всеоружии встречена нашей истребительной авиацией и зенитной артиллерией. Едва в воздушном пространстве Московской зоны появились первые фашистские самолеты, как сразу же были подняты ночные истребители. Еще на дальних подступах [399] к Москве они нанесли сильный удар по вражеским бомбардировщикам, уничтожив значительную часть самолетов первого эшелона врага. Однако фашистские стервятники продолжали рваться к Москве. Несколькими эшелонами, на разных высотах и с разных направлений, они пытались пробиться к центру столицы. Тогда было принято решение: поднять в воздух максимальное количество истребителей, преградить врагу путь к Москве еще на подступах к зоне действия зенитной артиллерии. И враг дрогнул. Запылали факелами фашистские самолеты. Часть бомбардировщиков стала сбрасывать бомбы где попало и уходить на запад. К городу прорвалось лишь несколько вражеских самолетов. 24 июля у летчиков-истребителей и артиллеристов-зенитчиков был радостный день: за срыв первого налета фашистской авиации на Москву Президиум Верховного Совета СССР наградил особо отличившихся летчиков и артиллеристов. В их числе были капитан К. Н. Титенков, старший лейтенант И. В. Клец, лейтенант С. С. Гошко, лейтенант А. Е. Турукало, младший лейтенант П. А. Мазепин, награжденные орденом Ленина. После 22 июля фашистская авиация не оставляла Москву в покое ни на одни сутки. Но только одиночные самолеты врага смогли прорваться к городу. В отдельные дни наши истребители уничтожали в воздухе по 25 — 30 самолетов, а в одну из октябрьских ночей сбили 47 бомбардировщиков врага. Позже, когда враг вышел на ближние подступы к Москве и получил выгодные условия для базирования своей авиации, было решено не ждать, когда самолеты противника появятся в воздухе, а бить их днем и ночью непосредственно на аэродромах. Постепенно налеты на аэродромы противника превратились в систему. Они совершались и днем, и ночью. В конце ноября 1941 года гитлеровцы сосредоточили под Москвой крупные силы авиации для поддержки своих войск, ведших наступление из районов Истры, Клина и Солнечногорска. Наша авиация последовательными налетами на аэродромы выводила их из строя. Ночью 1 декабря несколькими ударами по аэродрому в Клину мы уничтожили 23 фашистских самолета, склады горючего и боеприпасов. Подобными ударами мы ослабляли вражеские войска в самый [400] критический для них момент, непосредственно перед контрнаступлением советских войск. В результате таких активных действий наших летчиков к началу декабря наша авиация безраздельно господствовала в московском небе. В воздушных боях под Москвой навечно прославили советскую авиацию летчики-истребители В. В. Талалихин, А. Н. Катрич, Б. И. Ковзан, К. Н. Титенков, М. М. Холодов и другие летчики, таранившие фашистские самолеты. Особенно отличился 120-й истребительный авиационный полк, которым командовал подполковник А. С. Писанко. Этот полк не только бесстрашно дрался с врагом в воздухе, но и ежедневно наносил сокрушительные удары по аэродромам противника, уничтожал его танки, штабы, живую силу. В отражении налетов фашистской авиации на Москву отличились летчики подполковника Пруцкова, майора Л. Г. Рыбкина, майора П. К. Демидова, подполковника Когрушева. Однако отражение налетов фашистской авиации на Москву оказалось не единственной нашей задачей. С прорывом немецко-фашистских войск в районе Смоленска положение на фронте стало угрожающим. Быстрое проникновение танковых колонн врага в наш глубокий тыл нарушало связь, создавало обстановку, в которой трудно было разобраться и принять необходимые меры. Перед авиацией, базировавшейся в Подмосковье, встала очень важная задача — разгадывать замыслы противника, непрерывно следить за его действиями. Кроме того, нам предстояло уничтожать танковые группировки врага, причем становилось все очевиднее, что эта задача может оказаться главной. Анализируя полеты разведчиков противника за несколько дней на дальних подступах к Москве, мы вскоре установили, что они систематически производят фотографирование дорог, проходящих через Волоколамск, Можайск и Малоярославец на Москву. Никаких сомнений не было: враг готовится к операциям на этих направлениях. Мы доложили об этом командованию, но наш доклад, как видно, не был принят в расчет. Однако, сделав вывод о близкой опасности, я решил организовать тщательное воздушное наблюдение за дорогами к западу от столицы. На каждую из магистралей, по которым враг мог выдвинуться к Москве, мы назначили по истребительному авиационному [401] полку, который и вел непрерывно разведку вдоль закрепленной за ним дороги. Командование полка каждые два часа докладывало данные разведки в штаб авиагруппы. Здесь эти данные быстро обобщались и перепроверялись начальником штаба авиагруппы полковником Н. В. Вороновым, а затем докладывались дежурному Генерального штаба и командованию Московской зоны обороны. Командиры полков, в свою очередь, закрепили за отдельными направлениями дорог и их участками определенные эскадрильи, так что у каждого подразделения была «своя» дорога. Ни погода, ни условия обстановки — ничто не могло служить уважительной причиной, оправдывающей отсутствие данных за то или иное время. Эти железные требования очень помогли разобраться в той запутанной обстановке, которая сложилась под Москвой в начале октября 1941 года. На рассвете 5 октября воздушные разведчики первыми обнаружили прорыв немецко-фашистских танковых и моторизованных соединений из района Рославля в направлении на Юхнов. Оседлав Варшавское шоссе, фашистские танки и бронемашины быстро продвигались к рубежу реки Угры. Стоял ясный, солнечный день. Фашисты двумя колоннами спешили на восток. Их замысел был понятен: внезапно выйти к Москве, отрезать наши наземные войска, прикрывавшие главное направление Смоленск — Москва, посеять панику и захватить столицу врасплох. Положение создалось критическое. До Москвы оставалось лишь 200 километров. Мы немедленно доложили обстановку Военному совету Московского военного округа. Военный совет принял совершенно правильное решение: немедленно бить фашистов всеми имеющимися силами. Было решено бросить всю авиацию на уничтожение фашистских колонн, а на рубеж реки Угры, к Юхнову, выдвинуть последний наземный резерв — курсантские батальоны. Однако во все эти мероприятия вмешались приспешники Берия, которые объявили наши действия провокационными. Более того, были отменены все мои приказания о нанесении авиацией ударов по прорвавшимся немецко-фашистским колоннам. Фашисты уже подходили к Юхнову. В 14 часов 5 октября меня вызвали к начальнику контрразведки Абакумову. — Откуда вы взяли, что к Юхнову идут немцы? — Воздушная разведка не только обнаружила, но и несколько раз подтвердила, что движутся фашистские танки и мотопехота. Мне не поверили. Тогда я попросил вызвать для подтверждения одного из командиров авиационных соединений. Однако вызванный командир не проявил мужества и заявил, что ничего не знает. Я попросил вызвать начальника штаба полковника И. И. Комарова. Он привез журнал боевых донесений. Но этого оказалось мало. От меня потребовали предъявить сделанные разведчиками фотоснимки. Отвечаю: — Это были истребители, они без фотоаппаратов. Да этого и не нужно. Они летали на высоте 200 — 300 метров и все отлично видели. Нашим летчикам нельзя не доверять. Меня пытались сбить, заставить отказаться от того, что сведения, добытые разведкой, правильны, признать, что, мол, никакого противника под Юхновом нет. Наконец допрос закончился, и мне предложили ехать. Вернувшись в штаб, я пытался установить связь с Верховным главнокомандованием, но ничего не получилось. Около 16 часов я обратился к командующему войсками округа генералу П. А. Артемьеву. Мы связались с заместителем начальника Генерального штаба генерал-лейтенантом А. М. Василевским, который подтвердил, что летчики не могли принять наши танки за фашистские, так как такого количества танков в районе Юхнова у нас нет. А. М. Василевский рекомендовал послать курсантов училищ для занятия обороны в Можайском и Малоярославецком укрепленных районах. Таким образом, выполнение приказа о выдвижении курсантов на рубежи обороны началось с опозданием на восемь часов. Около 19 часов того же дня на командный пункт авиагруппы приехал уполномоченный контрразведки с протоколом моего допроса и потребовал его подписать. Я написал на протоколе: «Последней разведкой установлено, что фашистские танки находятся уже в районе Юхнова и к исходу 5 октября город будет ими занят» — и подписал его. Во всю эту историю очень быстро внесли ясность местные коммунисты и посты ПВО, которые сообщили в Москву о том, что в ночь на 6 октября гитлеровцы овладели Юхновом. [403] Шестого октября перед рассветом нам сказали: — Ваша разведка была права. Это фашисты. Делайте что хотите, но противника восточнее реки Угры не должно быть. Мы объявили боевую тревогу не только всем авиационным частям, но и авиационным училищам. А тут к невыгодной обстановке на земле прибавилась еще одна неприятность — туман. Выручили тихоходы — тренировочные самолеты У-2 и истребители И-15бис. Наши отважные летчики в одиночку и звеньями двинулись к Юхнову и стали наносить удары по фашистским войскам, занявшим город. Позже погода улучшилась, удары стали интенсивнее. Теперь уже начали действовать штурмовики и бомбардировщики. Они разбили мост через реку Угру. Курсанты вышли к рубежу реки, заняли оборону и вместе с отходящими частями нашей армии преградили путь гитлеровцам. Вряд ли можно переоценить эти первые штурмовые удары нашей авиации. Если учесть, что в то время на направлении Юхнов — Малоярославец — Москва, кроме строительных батальонов, готовивших оборонительные сооружения, никаких войск не было, то без преувеличения следует сказать: авиация и курсантские полки закрыли перед носом гитлеровцев «ворота» на Москву, заставив их топтаться в районе Юхнова несколько суток. Этого оказалось достаточно для того, чтобы подтянуть резервы и укрепить оборону на рубеже Волоколамск — Можайск — Малоярославец — Серпухов, В этих первых действиях авиации Московской зоны обороны участвовали 120-й истребительный авиационный полк (самолеты И-153), 173-й скоростной бомбардировочный полк (самолеты СБ), 321-й скоростной бомбардировочный полк (самолеты ПЕ-2), 502-й штурмовой авиационный полк (самолеты ИЛ-2), 606-й бомбардировочный полк (самолеты Р-5), сформированный из курсантов Ярославской школы стрелков-бомбардиров, отдельная эскадрилья Егорьевской школы пилотов. Позже авиагруппа была усилена 46-м скоростным бомбардировочным полком и 243-м штурмовым авиационным полком. В особенно напряженное время — в октябре — ноябре 1941 года — наша авиагруппа имела в своем составе 41-й, 120-й, 172-й истребительные авиационные полки, 65-й штурмовой авиационный полк, 173-й бомбардировочный полк и одну эскадрилью самолетов У-2. В зависимости от обстановки наша группа перебрасывалась с одного направления на другое. Начав свои действия 6 октября в районе Юхнова, истребители, штурмовики и бомбардировщики непрерывно наносили удары по танковым и моторизованным группировкам войск противника. Опыт нашей авиационной группы показал, что в условиях резко меняющейся обстановки необходима и возможна быстрая переброска авиации с одного направления на другое. Вслед за группой Московской зоны обороны стали создаваться другие авиагруппы, которые находились в резерве Верховного главнокомандования. Вместе с авиацией Западного фронта они составили, начиная с середины октября 1941 года, тот авиационный молот, который последовательно обрушивался на немецко-фашистские войска на тех направлениях, где они наиболее угрожали Москве. На основе опыта использования авиационных групп в 1942 году началось формирование воздушных армий. С 10 октября противник начал наступление на калужском направлении. Выдвижение его юхновской группировки было задержано уничтожением моста через реку Угру у Юхнова и переправ в районе Калуги и Полотняного Завода. Гитлеровцы вынуждены были наводить переправы, но они снова уничтожались нашими штурмовиками, несмотря на сильный зенитный огонь. Даже бронированные ИЛ-2 получали значительные повреждения. Некоторые самолеты возвращались на аэродромы буквально изрешеченными осколками, имея до 200 пробоин. Нашей авиацией была взорвана в районе Глагольня — Жукове центральная вражеская база горючего. На аэродромах Медыни и Глагольни было уничтожено 42 немецких самолета. Авиагруппа Московской зоны обороны нанесла значительный ущерб танковой группировке фашистов — уничтожила и подбила более 120 танков и до 70 самолетов. Это значительно замедлило продвижение гитлеровцев в направлении Малоярославца. После 11 октября на Можайской линии занимали оборону войска 5-й армии под командованием генерал-майора Д. Д. Лелюшенко, а затем — генерал-майора Л. А. Говорова. В состав военно-воздушных сил этой армии была передана и часть нашей авиагруппы. [405] Взаимодействуя с 49-й армией, действовавшей на серпуховском направлении, мы через Московский Комитет партии установили связь с партизанами. От них мы получали точные данные о противнике и после этого наносили сильные удары по крупным штабам, уничтожили несколько складов горючего и боеприпасов. Особенно памятен удар по штабу гитлеровцев в Высокиничах. Через партизан был установлен час обеда офицеров штаба. В один из таких обеденных часов группа штурмовиков нанесла мощный удар по столовой и уничтожила почти всех штабных офицеров. |