Вспоминая крупнейшие сражения Великой Отечественной войны, мы снова и снова обращаемся к событиям битвы под Москвой

Вид материала

Подобный материал:

1 ... 25 26 27 28 29 30 31 32 ... 51

В новогоднюю ночь у командования и штаба армии (во главе которого стоял генерал-майор С. И. Любарский) было много забот. Нужно было «выправить» положение армии в связи с задержкой трех дивизий боями в районе Белева. Но главное было даже не в этом. С выходом за Оку положение нашей армии резко изменилось: поставленные ей командованием Западного фронта новые задачи превращали ее из армии, действовавшей на ударном направлении, в армию, [361] обеспечивающую наступление левого крыла Западного фронта на Вязьму от Малоярославца и Калуги. Вновь установленные разграничительные линии увеличивали полосу наступления 10-й армии в пять-шесть раз в сравнении с тем, какой она была от Упы до Оки, то есть с 30 — 25 до 150 километров.

Выполняя одно за другим боевые распоряжения фронта, дивизии армии веерообразно двинулись на Мещовск, Мосальск, Сухиничи, Барятинскую, Киров, Людиново, Жиздру, Кцынь. Только главные силы 328-й дивизии оставались в армейском резерве. Все дивизии, уже привыкшие к самостоятельным действиям на отдельных направлениях, в короткое время выполнили свои задачи, освободив все перечисленные населенные пункты, кроме Сухиничей и Зикеева (около Жиздры), которые удалось только окружить и блокировать.

С занятием Кирова и Людинова войска армии перерезали очень важную в оперативно-стратегическом отношении железнодорожную линию между Вязьмой и Брянском, разобщив тем самым северную и южную группировки вражеской группы армий «Центр».

Как я уже сказал, Сухиничи и Зикеево удалось только блокировать. Они оказались занятыми свежими силами противника, прибывшими из Западной Европы.

Наши передовые отряды завязали бои на подступах к Сухиничам уже с утра 30 декабря. Подступы к городу не были укреплены, и нам, может быть, удалось бы взять его с ходу, будь у нас хоть десяток танков. Но их не было. Противник, неся потери, отошел в город, имевший мощные железнодорожные сооружения на двух своих станциях и многочисленные каменные здания. В подготовленной обороне города находились и танки из состава 19-й танковой дивизии. Снабжение фашистских войск производилось самолетами. Они же вывозили раненых. В воздухе непрерывно действовала вражеская авиация. Она систематически штурмовала и бомбила наши войска, командные пункты дивизий и штаб 10-й армии, а мы отстреливались из винтовок и пулеметов. Настойчивые атаки стрелковых частей успеха не принесли, и Военным советом армии было решено окруженный гарнизон врага блокировать силами только одной нашей ослабленной 324-й дивизии под командованием генерал-майора Н. И. Кирюхина. Так и сделали. [362]

324-я дивизия предприняла еще ряд ожесточенных атак. Дело доходило до штыковых схваток. В одной из атак командиру 1095-го стрелкового полка майору И. С. Марченко во главе группы в 20 бойцов удалось даже на короткое время захватить железнодорожное депо станции Сухиничи-главные (Южные). Выполняя приказ командования Западного фронта и 10-й армии, майор Марченко 7 — 8 января ходил парламентером в Сухиничи с предложением немецкому гарнизону сдаться нашим войскам. Однако эта попытка не удалась. Наш парламентер вместе с переводчиком был обстрелян гитлеровцами из пулемета. Именем И. С. Марченко названа одна из улиц в городе Сухиничи.

В боях за город армия понесла большие потери. Смертью храбрых пали два молодых командира полков — капитан М. И. Логвинов и майор М. Г. Клочков.

324-й дивизии удалось занять Сухиничи только утром 29 января. Но этому предшествовала упорная борьба главных сил 10-й армии против вражеского контрудара из района Брянск — Жиздра — Людиново на Сухиничи.

Прежде чем перейти к этим событиям, я должен сказать: командование армии принимало меры к тому, чтобы не допустить веерообразного распыления ее сил и сохранить 10-ю армию в составе ударной, активно действующей группировки левого крыла Западного фронта. С этой целью 5 января я написал командующему фронтом Г. К. Жукову специальное письмо. В нем, в частности, предлагалось: «Пересмотреть вопрос о границах армии. Ограничить ее целевое назначение одной оперативной целью. Может быть, ввести между нами и Юго-Западным фронтом новую силу — группу в три дивизии или армию, нарастив удар». В письме отмечалось, что «сила нашей 10-й армии до сих пор, при отсутствии танков, подвижных средств, тяжелой артиллерии и ВВС, была в компактности ее группировки, сосредоточенности ударов и в тесной взаимной связи соединений».

На наш взгляд, при условии принятия этих предложений 10-ю армию, не ослабляя больше имевшихся у нее сил, в составе всех восьми стрелковых дивизий вполне можно было двинуть в полосе Мосальск — Киров на Вязьму прямо с юга или обходя ее западнее.

Ответа мы не получили, однако Военный совет Западного фронта решил осуществить два довольно крупных мероприятия. [363] Как явствует из директивы Военного совета № К/43 от 14 января 1942 года, решено было, во-первых, 49-ю армию по выходе ее к 15 января в район Погорелова перегруппировать в район Чипляево — Занозная и, во-вторых, создать фронтовой резерв в составе четырех стрелковых дивизий, отдельной стрелковой бригады, 146-й танковой бригады и 33-го артполка РГК, сосредоточив его в районе Сухиничи — Мещовск — Моеальск. Однако эти решения не были проведены в жизнь. Прибыли лишь одна дивизия (12-я гвардейская стрелковая под командованием генерал-майора М. А. Сиязова), танковая бригада и артполк. Причем прибыли они только к 25 января, то есть когда противник подходил уже к Сухиничам. Еще через два дня на командный пункт 10-й армии в Меховое прибыло полевое управление 16-й армии во главе с генерал-лейтенантом К. К. Рокоссовским.

А после войны мы смогли ознакомиться с многочисленными свидетельствами немецко-фашистских военачальников о том, как верхи гитлеровского командования боялись достигнутого войсками Западного фронта прорыва на Оке. Например, в дневнике Гальдера за 28 декабря 1941 года есть такая запись: «Брешь на реке Ока остается предметом нашей озабоченности». Еще определеннее пишет Г. Блюментрит, бывший начальник штаба 4-й полевой армии: «Большая угроза нависла над южным участком фронта 4-й армии... Русские медленно расширяли брешь между 2-й танковой и 4-й полевой армиями. У фельдмаршала фон Клюге не было резервов, чтобы ликвидировать опасность, нависшую над его южным флангом...» И далее: «Что-то вроде чуда произошло на южном фланге 4-й армии».

Теперь о вражеском контрударе. То, что он готовится, мы предполагали, но не думали, что гитлеровское командование сможет собрать для него большие силы.

Несмотря на отличную работу наших добровольных разведчиков патриотов из Сещи, Рославля, Клетни и брянских лесов, например групп Анны Морозовой и Лидии Гарбузовой, а также многочисленных партизанских отрядов (со всеми ними был прочно связан разведотдел армии во главе с майором А. Г. Колесовым), мы считали, что вражеский контрудар будет произведен силами не больше полутора дивизий с танками. Однако мы грубо ошиблись.

В контрудар враг бросил шесть-семь дивизий, взятых [364] с других направлений и фронтов, в том числе 208-ю и 211-ю пехотные дивизии из Западной Европы (сюда, конечно, не входят силы врага, стоявшие против войск нашей армии к северу от Людинова, а также в Сухиничах).

Свои действия противник начал 10 — 11 января сильным ударом по частям 322-й дивизии и потеснил их от Зикеева, деблокировав свой гарнизон в этом населенном пункте. Затем 15, 16 и 17 января враг нанес сильные удары авиацией и танками с пехотой по 323-й дивизии и овладел городом Людиновом.

10-я армия отбивала брянский контрудар противника до 29 января. За эти дни войска вражеской группировки, наступавшие со стороны Людинова на Сухиничи, продвинулись не более чем на 50 километров, а те, которые наступали от Жиздры, не более чем на 40 километров.

Максимальным результатом этого контрудара было создание узкого, в 2 километра, прохода на Попково из Сухиничей для блокированной там и сильно поредевшей 216-й дивизии врага.

Что же помогло нам сорвать замысел врага и освободить важный в оперативном отношении узел дорог Сухиничи? Причин, думается, было несколько.

Первая. То, что гитлеровское командование было вынуждено вводить силы контрударной группировки по частям, по мере подхода, нередко даже батальонными эшелонами. Бросить их в операцию сосредоточенно и одновременно оно не смогло.

Вторая. Довольно трудный, особенно в условиях январских холодов и глубоких снегов, характер местности, избранной для контрудара (большие леса и ограниченность дорог), что было хорошо использовано нашими войсками.

Третья. Наступательный характер действий всех сил нашей армии в борьбе с контрударной группировкой врага, несмотря на исключительную активность фашистской авиации.

Командование 10-й армии настойчиво старалось встречными ударами своих войск, действующих против контрударных сил врага справа и слева, сбить противника со своих направлений к железной дороге Зикеево — Думиничи — Сухиничи, зажать его в лесах и разгромить. В ходе развернувшихся боев хорошо себя показали все дивизии армии, особенно же 324-я, 328-я, 322-я, привлеченная сюда от Кирова [365] часть сил 330-й дивизии, боевые группы полковника Тупичева и майора Чуфарина (саперы и лыжники). Хорошо помогла нам в трудные дни 25 — 27 января наконец-то появившаяся у нас небольшая танковая бригада (146-я).

После отражения вражеского контрудара положение во всей обширной полосе боев 10-й армии стабилизировалось.

В общем итоге за период своего наступления с 6 декабря до 11 января 10-я армия продвинулась вперед на расстояние около 400 километров. Освобождение городов Мосальск, Киров, Людиново, окружение Зикеева под Жиздрой и выход к району Кцыня явились пределом ее наступательного успеха. Серьезное оперативно-стратегическое значение осуществленных 10-й армией операций очевидно. В ходе боев мы захватили 57 танков, 31 самолет, до 300 орудий, 200 минометов, 500 пулеметов, 2500 автомашин и тракторов, 2500 мотоциклов и велосипедов, два с половиной миллиона снарядов, много винтовок, автоматов, патронов и ручных гранат противника.

Очень нелегко достались 10-й армии эти победы. Много было пролито и пота и крови. И в заключение мне хочется сказать великое спасибо всем участникам боев и обнажить голову перед светлой памятью наших погибших товарищей. Это о них, отдавших свои жизни за великое дело Победы, поется в песне:

Как много их, друзей хороших,

Лежать осталось в темноте
У незнакомого поселка,
На безымянной высоте...

ссылка скрыта

ссылка скрыта

ссылка скрыта

ссылка скрыта

Н. П. Балоян

Полковник в отставке,
бывший заместитель командира 1-й гвардейской Московской мотострелковой дивизии.

Гвардейцы{4}

Славный боевой путь прошла в годы Великой Отечественной войны Московская пролетарская дивизия, преобразованная перед войной в 1-ю Московскую мотострелковую дивизию. За мужество и отвагу 21 сентября 1941 года дивизия одна из первых была удостоена звания гвардейской.

30 сентября — 3 октября 1941 года гвардейцы сражались в составе 40-й армии, которая оборонялась на рубеже Юрьев — Белополье — Виры, в 30 — 60 километрах северо-западнее и западнее Сум. Во взаимодействии с конным корпусом генерала Белова они нанесли здесь сильный удар 25-й немецко-фашистской моторизованной дивизии.

1-й Московской мотострелковой дивизией командовал прославленный воин Герой Советского Союза полковник Александр Ильич Лизюков. Это был грамотный, опытный, с горячим сердцем командир. Впервые я с ним встретился в районе Соловьевска и Заборья. Здесь Александр Ильич по [367] заданию командования Западного фронта организовал оборону переправ через Днепр и в течение восьми суток, отбивая яростные удары врага, обеспечивал отход войск Западного фронта. Мне пришлось воевать вместе с Лизюковым и под Ярцевом, когда он был назначен командиром 1-й Московской мотострелковой дивизии.

...Положение на фронтах продолжало ухудшаться. Враг стремительно рвался к Москве. Советское Верховное главнокомандование срочно усиливало московское направление. 1-й Московской гвардейской мотострелковой дивизии предписывалось срочно погрузиться и следовать по железной дороге на защиту столицы. В голове дивизии находился ее лучший, 175-й мотострелковый полк под командованием подполковника П. В. Новикова.

Медленно, обходным путем через Лиски, Мичуринск продвигались к столице воинские эшелоны. На рассвете 21 октября первый эшелон прибыл на подмосковную станцию Апрелевка. Здесь стало известно, что дивизия передана в распоряжение 33-й армии, в командование которой только что вступил генерал-лейтенант М. Г. Ефремов. 33-я армия прикрывала наро-фоминское направление с юго-запада.

175-й мотострелковый полк должен был выдвинуться в город Наро-Фоминск и прикрыть сосредоточение своей дивизии. В тот же день, 21 октября, два батальона полка заняли оборону на западной окраине города. Фланги полка упирались в реку Нару: правый — у кирпичного завода, левый — у железнодорожного моста. Весь день из Москвы прибывало пополнение.

Перед воинами Московской дивизии ставилась задача: в 6 часов утра 22 октября перейти в наступление и овладеть новым рубежом в 3 — 4 километрах западнее и юго-западнее Наро-Фоминска. 175-й мотострелковый полк должен был занять рубеж Алексеевка — разъезд 75-м километр — Котово с задачей прикрыть город со стороны Вереи и Боровска. 6-й мотострелковый полк выдвигался на рубеж Елагино — Горчухино для прикрытия города с юга. Однако 6-й полк не был еще в сборе; в пути находилась и большая часть дивизионной артиллерии и танковой бригады.

Моя служба в 1-й Московской мотострелковой дивизии началась еще в августе 1941 года. В то время я был начальником разведки дивизии. Но чаще всего мне приходилось [368] командовать то одним, то другим полком дивизии, когда командиры их выходили из строя.

Так было и утром 22 октября. В связи с тем что штаб 6-го полка находился еще где-то в пути, я, как штабной командир, вместе с комиссаром полка В. И. Вьюнковым находился в первом эшелоне полка.

Штаб 33-й армии имел самые противоречивые сведения как о действиях противника, так и о положении своих войск, находившихся впереди боевых позиций Московской дивизии. В армии все еще считали, что гитлеровцы сдерживаются нашими войсками на дальних подступах к Наро-Фоминску и непосредственной угрозы городу нет. На самом же деле все было иначе. Расположенные недалеко от города населенные пункты Кузьминка, Щекутина, Атепцево находились уже в руках гитлеровцев. Поэтому, начав выдвижение на указанные нам позиции, мы вскоре столкнулись с противником. Продвижение полков дивизии приостановилось. 1-я рота 175-го полка была окружена в Щекутине превосходящими силами врага и только с наступлением темноты прорвала кольцо окружения. На правом фланге полка гитлеровские автоматчики были обнаружены в районе Алексеевки и на реке Наре, всего в 4 километрах севернее Наро-Фоминска.

На рассвете батальоны перешли в наступление, и вскоре на всем участке 175-го полка разгорелись жаркие схватки. 1-й батальон старшего политрука И. П. Антонова продвинулся на 1,5 — 2 километра и занял высоту 201,8, но его наступление было приостановлено организованным пулеметным и артиллерийским огнем врага. 3-й батальон капитана А. И. Красночиро достиг разъезда 75-й километр, где подвергся артиллерийскому обстрелу.

Командиру 175-го полка П. В. Новикову стало ясно, что никаких наших частей впереди нет, всюду противник, который готовится к наступлению.

Отдав необходимые указания командирам батальонов, Новиков с комиссаром полка А. М. Мячиковым отправился в штаб дивизии для получения новых задач. В это время в тылу батальонов, в центре Наро-Фоминска, вспыхнула стрельба. Новиков заторопился.

О том, что ночью в город просочились немецкие автоматчики, в штабе полка узнали от шофера командира полка, которого Новиков направил в город, а сам пошел пешком. Пробираясь [569] боковой улицей, водитель попал под огонь вражеских автоматчиков. В штаб полка машина прибыла с пробитым кузовом.

— Где командир? Где комиссар? — с тревогой в голосе спрашивал у водителя начальник штаба полка Д. Т. Шепелев.

— Остались там, за рекой.

Больше ничего шофер доложить не мог, да он и не знал, что творилось там.

Река Нара делит город на две части. В юго-западной части — центр города. Здесь городские учреждения, магазины, колхозный рынок, прядильно-ткацкая фабрика, фабричный рабочий городок, состоящий из десятка четырехэтажных домов. В северо-восточной части находятся железнодорожная станция Нара, городской парк и слившаяся с городом Ново-Федоровка. Обе части города связаны каменным мостом. В полукилометре южнее каменного моста находится железнодорожный. Штаб 175-го полка размещался в северо-восточной части города, неподалеку от городского парка. Наблюдательный пункт был оборудован на церковной колокольне, рядом с каменным мостом.

Оценив обстановку, начальник штаба полка Шепелев направил две стрелковые роты 2-го батальона (резерв командира полка) на ликвидацию фашистских автоматчиков в городе. Одна рота, усиленная пулеметчиками, занимала оборону по левому берегу реки у городского, парка, прикрывая своим огнем каменный мост и шоссе на Кубинку. Жаркий бой завязался в районе фабрики и фабричного городка. Часть вражеских автоматчиков успела захватить каменные здания и вела прицельный огонь вдоль улицы. Другие группы гитлеровцев стремились проникнуть к реке, овладеть каменным и железнодорожным мостами.

Еще к 10 часам утра командир дивизии А. И. Лизюков выдвинул на левый берег Нары танковый полк с задачей прикрыть мосты и не допустить прорыва противника в северовосточную часть города.

После полудня гитлеровцы перешли в наступление крупными силами. Загрохотала артиллерия и минометы. Вслед за огневым налетом густыми цепями пошла вражеская пехота. Она стремилась охватить город с севера и юга. Появилось около 30 фашистских бомбардировщиков. Самолеты [370] с небольшой высоты бомбили железнодорожную станцию, городской парк и юго-западную окраину города. Противник начал бомбить и центр города, где шел бой с автоматчиками врага. Наш зенитный артдивизион сбил два фашистских самолета.

Наконец в самый разгар боя в районе 2-го батальона, оборонявшего городской парк, появился комиссар 175-го полка Мячиков. Он был совершенно неузнаваем. Вымокшая под дождем шинель запятнана кровью, густо выпачкана грязью, глаза запали.

Возле каменного моста Мячиков натолкнулся на командира и комиссара дивизии. Комдив А. И. Лизюков и военком В. В. Мешков наблюдали за боем.

Увидев Мячикова, комдив воскликнул:

— Где Новиков?

— Остался там. Он тяжело ранен. — Мячиков показал рукой в сторону города.

Правый сосед Московской дивизии — 222-я стрелковая дивизия занимала теперь рубеж Симбухово — Смоленское и вела бой, повернувшись фронтом на юг. Ее ближайший к москвичам левый фланг находился в 15 километрах западнее Наро-Фоминска. Левый сосед — 110-я стрелковая дивизия отошла за реку Нару.

Таким образом, открытые стыки между Московской дивизией и ее соседями достигали 10 — 15 километров. Сюда и устремились гитлеровцы.

До полка вражеской пехоты с танками, обойдя город с севера, вышли на реку Нару, в район Таширово — Красная Турейка. До двух полков противника наступали юго-западнее и южнее города. С юга, в обход левого фланга 6-го полка, наступала вражеская мотопехота. Передовые части противника проникли на станцию Зосимова Пустынь и в Бекасово, перерезав железную и шоссейную дороги, связывавшие Наро-Фоминск с Москвой. Действия противника непрерывно поддерживались авиацией.

Московская дивизия, напрягая свои силы до предела, с величайшим трудом сдерживала натиск врага. Остатки 1-го батальона 175-го полка дрались на западной окраине города. Путь отхода за реку Нару был им отрезан. 3-й батальон этого полка вел бои у разъезда 75-й километр. Батальон 6-го полка был окружен у Атепцева. [371]

К вечеру положение еще ухудшилось: гитлеровцы овладели всей юго-западной частью города и всюду вышли к реке. На стыке с 222-й стрелковой дивизией их автоматчики проникли на восточный берег Нары и заняли Конопеловку и военный городок танкистов, находившийся в полутора километрах восточнее реки. Чтобы полностью замкнуть кольцо окружения вокруг Наро-Фоминска, фашистам оставалось преодолеть всего лишь 2 — 3 километра.

Для прикрытия правого фланга Московской дивизии командующий 33-й армией перебросил на восточный берег Нары, к северу от Наро-Фоминска, 1278-й стрелковый полк 110-й стрелковой дивизии (отряд майора Беззубова). Для борьбы с врагом в районе Бекасова командир дивизии направил свои тыловые подразделения.

Полковник Лизюков все время находился на наблюдательном пункте у каменного моста и руководил оттуда боем, В дело были введены вся артиллерия и танки. Гитлеровцы несли огромные потери. Но большие потери были и в дивизии. Наиболее обескровлен оказался 175-й полк.

Во второй половине дня 22 октября я прибыл в город с одним эшелоном 6-го мотострелкового полка. Сразу же после выгрузки мы вступили в бой в районе Горчухина. Узнав о нашем прибытии, комдив вызвал меня на свой наблюдательный пункт и приказал принять командование 175-м полком. Задача — очистить юго-западную часть города от противника.

Получив приказ командира дивизии, я вернулся в район 2-го батальона, где застал начальника штаба полка Шепелева и комиссара полка Мячикова. Вторую половину ночи командиры штаба и работники политотдела провели в батальонах и ротах. Бойцы были накормлены и обеспечены боеприпасами. Обескровленные подразделения были сведены вместе, укреплены коммунистами из тыловых и специальных подразделений, вместо выбывших из строя командиров назначены новые.

Blog

Вспоминая крупнейшие сражения Великой Отечественной войны, мы снова и снова обращаемся к событиям битвы под Москвой