Вспоминая крупнейшие сражения Великой Отечественной войны, мы снова и снова обращаемся к событиям битвы под Москвой
| Вид материала | Документы |
- Е. В. Ермакова игпи им. П. П. Ершова, г. Ишим, Тюменская обл. Физика в литературных, 96.74kb.
- Тематическая разработка устного журнала для учащихся 7- 9 классов "Женщины в годы Великой, 115.83kb.
- Сочинение на тему: «Сердцем прикоснись к подвигу», 158.76kb.
- Контрольный тест по истории в 9 классе за III четверть, 63.87kb.
- Великой Отечественной Войны Островского района Костромской области и рассказ, 347.49kb.
- Конкурс «Война Ивраг под Сталинградом» (блиц-турнир с вопросами на знание исторических, 243.6kb.
- Задачи: Подвести учащихся к пониманию причин поражений Красной Армии в начале войны;, 78.69kb.
- Класс: 8-11, 17.28kb.
- Шатурского района Московской области Конференция, посвященная битве под Москвой Авторы:, 60.52kb.
- Приграничные сражения красной армии в начале великой отечественной войны, 377.37kb.
| В два-три дня спланировать операцию, довести задачу до исполнителей, принять новые дивизии, скрыто сосредоточить их и своевременно вывести на исходные позиции, оказать помощь командирам и штабам в подготовке войск к наступлению — дело далеко не простое. Во время подготовки к контрнаступлению к нам приехал начальник политуправления Западного фронта В. Е. Макаров. Он побывал во многих частях, беседовал с бойцами и командирами, а вечером в штабе армии подвел итоги. Начальник политотдела армии Н. И. Шилов доложил В. Е. Макарову о росте партийных организаций. В полках не проходило ни одного партийного собрания, где бы не разбирались заявления бойцов и командиров о вступлении в партию. «За родную Москву хочу идти в бой коммунистом», — эти слова можно было прочесть почти в каждом заявлении. Молодежь дружно вступала в комсомол. Политико-моральное состояние частей было высокое. Тон во всем задавали коммунисты и комсомольцы. Среди них было немало москвичей — рабочих «Серпа и молота», завода имени Владимира Ильича, «Шарикоподшипника», электрозавода, автозавода и других предприятий. 46-й мотоциклетный полк, впоследствии 2-й гвардейский, целиком состоял из коммунистов и комсомольцев Москвы. [236] В конце совещания В. Е. Макаров сказал: — Вы будете наносить один из главных ударов во фронтовой наступательной операции. От того, как ваша армия выполнит приказ, в значительной степени будет зависеть успех всего контрнаступления. Клин должен быть взят в первые же дни, — заключил Макаров. К вечеру 2 декабря из Сибири прибыл первый эшелон 365-й стрелковой дивизии. Командовал ею полковник М. А. Щукин, а военкомом был полковой комиссар А. Ф. Крохин. Этой дивизии предстояло наступать в первом эшелоне армии, на самом что ни на есть ударном направлении. Мы порекомендовали сибирякам пригласить в свои подразделения бывалых, обстрелянных воинов из соседних частей и ознакомиться с их опытом. Другие свежие дивизии задерживались в пути — гитлеровцы бомбили железные дороги. А сроки наступления приближались. Возник серьезный вопрос: просить ли командование фронта об отсрочке наступательной операции или начать ее с наличными силами? Собрался Военный совет армии. Мнения разошлись. Одни говорили о риске наступать с недостаточными силами, не дождавшись резервов (это мнение особенно отстаивал начальник артиллерии Л. А. Мазанов). Другие считали, что отсрочка позволит противнику укрепить оборону и ее будет трудно прорвать. Горячим защитником такой точки зрения был П. Г. Чанчибадзе. Рассуждения и тех и других были не лишены основания... По предложению начальника штаба армии Г. И. Хетагурова Военный совет решил уточнить намерения противника. Дивизиям Чанчибадзе и Виндушева была поставлена задача взять «языков». В ночь на 3 декабря было захвачено четыре вражеских солдата и два младших командира. Пленных доставили в штаб армии. Из их показаний следовало, что противник лихорадочно укрепляет свою оборону, но о подготовке нашего наступления не подозревает. Мол, русские обескровлены и занимаются укреплением подступов к Москве. Эти сведения подсказали решение: использовать важнейший в военном деле фактор внезапности, даже если в первый день наступления не все силы будут налицо. Чтобы усилить эффект неожиданности, решили действовать ночью, без артиллерийской подготовки и без криков [137] «ура». Ночное наступление должно было свести к минимуму преимущество противника в танках и авиации. Во-первых, танки противника ночью, в условиях плохой видимости, не смогут вести меткий огонь; к тому же ночью трудно завести машины, особенно зимой, при больших морозах; во-вторых, в темноте врагу не легко будет распознать действительные силы наступающих; в-третьих, авиация в это время суток слепа. Но нельзя было забывать, что наступать предстояло на танки, поставленные в оборону, причем частями и соединениями, многие из которых еще не получили боевого крещения. Случай этот в военном деле — исключительный. В один из вечеров мы с Н. В. Абрамовым решили поехать к сибирякам и уральцам и поговорить с солдатами и командирами подразделений, то есть с теми, кто будет идти в атаку, прорывать вражескую оборону, уничтожать танки и живую силу врага. Поехали в 348-ю стрелковую дивизию, которая формировалась на Урале. Задаю вопрос солдату богатырского телосложения: — Как думаете, боец, если бы начать наступление не днем, а ночью? — Что же, бывало, ночью охотились, и удачно, даже лучше, чем днем. Здесь тоже не растеряемся. Нам ночью сподручней, чем фашистам, тем более зима. Другой боец, такой же силач, добавляет: — В тайге часто приходилось охотиться ночью, и не было случая, чтобы головой о пихту стукнулся. Многие солдаты высказали такое же мнение. В другой стрелковой дивизии спросили командира батальона капитана Солдатова: — Как будете выдерживать направление, если батальону придется наступать ночью? — По компасу определю азимут, — улыбнувшись, ответил командир. Весь его вид говорил: «Нашли простака! Кто же не знает таких элементарных вещей?» — Компас компасом. Но в ходе боя не всегда можно возиться с определением азимута. Ну, а если вас ранят? На войне всякое бывает. Как выйдет из положения командир, который вас заменит? Как вам кажется? Вопрос всерьез озадачил комбата, да и не только его. Когда мы вернулись в штаб, долго размышляли о том, [138] как помочь подразделениям выдержать направление ночью, на незнакомой местности. Посоветовавшись с командиром дивизии, пришли к решению: зажечь по два костра в тылу каждого наступающего батальона, на расстоянии около километра один от другого, чтобы костры находились в створе направления движения. Если, оглянувшись назад, увидишь два огня совмещенными в одной плоскости, значит, направление движения выдержано. Если же огни будут видны порознь, значит, сбились с курса. Начальник штаба армии предложил выделить в головные наступающие батальоны по одному-два офицера из полевого управления армии, хорошо знающих местность. Это было сделано. Во время наступления большую помощь головным частям оказали офицеры Бурыгин, Петухов, Попов и другие. Кроме того, некоторые командиры полков взяли проводников из местных жителей. Ночь — союзник для смелых и умелых на войне. А сибирякам смелости и уменья не занимать. Однако рисковать надо было с умом. Мы учитывали, что к 6 декабря прибывали уже две трети свежих сил, а на следующий день должны были сосредоточиться все новые дивизии. Поэтому Военный совет армии решил просить у штаба фронта разрешения начать наступление не 5, а 6 декабря. Просьба была удовлетворена. Подсчет наших сил и — ориентировочно — сил противника показал примерно следующее соотношение. На направлении главного удара в пехоте и артиллерии мы имели двойное превосходство, но по танкам уступали противнику в семь-восемь раз. По военной науке наступать при таком соотношении сил нельзя. При наступлении требуется иметь на участке главного удара не менее чем тройной перевес сил над противником — так нас учили в свое время в академиях. И все же мы пошли в наступление... Войска кропотливо и настойчиво готовились к предстоящим боям. В частях проводились занятия, отрабатывалось взаимодействие между пехотой, артиллерией и танками. К началу наступления Военный совет и начальники родов войск армии побывали во всех дивизиях. Нужно было видеть, с какой неустанной энергией, не теряя ни минуты, готовились к сражению командиры дивизий М. А. Щукин, Ф. В. Чернышев, В. А. Чистов, А. С. Люхтиков, Н. В. Горин, [139] П. Г. Чанчибадзе, К. Н. Виндушев, П. С. Иванов, А. Ф. Чудесов и С. В. Соколов. Большую работу проводили все штабы соединений, которые возглавляли достойные офицеры И. Ф. Щеглов, А. А. Ветлугин, Я. Ф. Иевлев, А. В. Чижов, В. К. Рощиненко, Н. В. Ягодкин, Б. С. Маслов и другие. Партийные организации и политорганы армии трудились не покладая рук для обеспечения наступательной операции. Добрым словом хочется тут помянуть начальника политотдела армии Н. И. Шилова вместе с его замечательным коллективом. Николай Иванович всегда находился там, где назревали серьезные события, где решалась самая трудная боевая задача. В боях под Рогачевом, Клином он неизменно был в передовых частях. Раненный в ногу, он остался в строю. В дивизиях энергично проводили партийно-политическое обеспечение предстоящих боев военкомы соединений А. Ф. Крохин, И. М. Новожилов, К. Р. Грибов, М. С. Банных и другие. Канун контрнаступления — 5 декабря. К полуночи войска заняли исходное положение. Тишина. Лишь изредка доносятся с переднего края короткие пулеметные очереди. Медленно тянутся последние минуты. 6 декабря ровно в шесть часов утра 30-я армия без артиллерийской подготовки, без криков «ура», в белых маскировочных халатах перешла в наступление. В первых эшелонах шли сибиряки, уральцы и москвичи. Враг был застигнут врасплох, ошеломлен. К рассвету на главном направлении мы прорвали оборону противника до пяти километров в глубину и до двенадцати — по фронту. На правом фланге 46-я кавалерийская и 185-я стрелковая, а на левом — 24-я и 18-я кавалерийские дивизии и 923-й отдельный стрелковый полк 251-й дивизии сковали силы противника. Они лишили неприятеля возможности бросить подкрепления против нашей главной группировки. В это время сосед слева — 1-я ударная армия под сильным огнем врага наводила переправу через канал Москва — Волга в районе Дмитрова. Первый этап операции увенчался успехом. В штабе армии суммируются данные о потерях врага. В числе трофеев десятки танков, орудий, минометов. Захвачено знамя полка 36-й гитлеровской мотодивизии — первое знамя врага! Во второй половине дня неприятель пришел в себя и на [140] отдельных участках начал переходить в контратаки, но остановить наше наступление уже не мог. Наша авиация активно бомбила оборону фашистов. К вечеру 6 декабря прорыв на направлении главного удара был увеличен как в глубину, так и по фронту. Подведя первые итоги, мы решили не прекращать наступление и ночью, чтобы не давать гитлеровцам передышки. Для этого каждая дивизия должна была наступать днем двумя полками, а ночью, продолжая развивать успех, — третьим. Противник не сможет определить, какие силы наступают ночью, и будет вынужден круглые сутки держать свои войска в напряжении. Всю ночь на 7 декабря и весь следующий день продолжалось наступление. Сильные удары обрушили уральцы, сибиряки, москвичи на вновь подошедшие 6-ю танковую и 14-ю моторизованную гитлеровские дивизии. Враг оставил на поле боя около 3 тысяч трупов. На снегу чернели орудия, танки, минометы, автомашины. Успешно продвигались вперед и наши соседи — части Калининского фронта, а также армии В. И. Кузнецова и К. К. Рокоссовского. В центре Западного фронта войска Л. А. Говорова, М. Г. Ефремова, а на левом фланге — Ф. И. Голикова и П. А. Белова гнали врага на запад. Сражение не утихало и 8 декабря. В ночь на 9-е мы нанесли поражение спешно переброшенной сюда 1-й танковой дивизии противника. Наша 8-я танковая бригада, вырвавшись вперед, совместно с 379-й стрелковой дивизией полковника В. А. Чистова перерезала Ленинградское шоссе возле села Ямуга и овладела этим селом. Наши части вышли на ближние подступы к Клину. Возникла реальная перспектива глубокого флангового охвата главных сил немецко-фашистских войск северо-западнее Москвы. Обеспокоенное гитлеровское командование уже 7 декабря начало поспешно перебрасывать к Клину новые танковые и моторизованные дивизии. Их задачей было удержать этот важный узел дорог, необходимый для отвода войск с дмитровского и солнечногорского направлений. 9 декабря войска нашей армии штурмом взяли Рогачево, Первым ворвался в город 1170-й стрелковый полк полковника А. А. Куценко из 348-й дивизии. Боем здесь непосредственно руководил начальник штаба: армии Г. И. Хетагуров. Ударная группировка армии вплотную подошла к Клину. Гитлеровцы, получив в подкрепление новые танковые дивизии, оказали здесь упорнейшее сопротивление. Вражеские контратаки были настолько ожесточенными, что за полдня населенные пункты Воронине, Спас-Коркодино, Ново-Щапово по четыре раза переходили из рук в руки. Образец отваги в бою здесь показали 21-я танковая бригада подполковника Лесового и уральцы из 371-й стрелковой дивизии. 12 декабря наше наступление явно застопорилось. Создавалось впечатление, что наступает равновесие сил. Это очень опасное положение при наступлении. Необходимо было поддерживать на решающем направлении перевес сил, а наша армия с начала наступления не получила ни одного солдата. Теперь командование фронтом и Ставка начали принимать меры. В ночь на 13 декабря прибыла свежая 363-я стрелковая дивизия полковника К. В. Свиридова (военком Ф. П. Суханов, начальник штаба подполковник С. Г. Поплавский). Решено было ввести ее в бой для глубокого обхода Клина с запада. Чтобы не выпустить противника из города, мы создали подвижную группу в составе двух танковых бригад, моторизованного и мотоциклетного полков. Группе была поставлена задача: завершить окружение противника, закрыв ему пути отхода на запад. А группа развития прорыва (107-я моторизованная и 82-я кавалерийская дивизии, усиленные 2-м и 19-м лыжными и 145-м отдельным танковым батальонами) под командованием П. Г. Чанчибадзе устремилась в глубокий тыл врага. На флангах же армии действовали стрелки К. Н. Виндушева и кавалеристы П. С. Иванова и А. Ф. Чудесова. 14 декабря 30-я армия, перегруппировав войска, всеми силами снова перешла в наступление. В 4 часа утра 1233-й полк полковника Решетова из 371-й стрелковой дивизии ворвался в Клин с северо-восточной стороны, Спустя полчаса 348-я стрелковая и 24-я кавалерийская дивизии достигли юго-восточной окраины города. С юга подошли к городу части 1-й ударной армии. Тем временем танкисты Ротмистрова и Лесового с моторизованным и мотоциклетным полками сомкнули кольцо вокруг клинской группировки гитлеровцев, перерезав шоссе, идущее на запад, и вышли на тыловые коммуникации противника. Враг попал в ловушку. [142] Он стремился вырваться из окружения. Но только небольшая часть его войск прорвалась на запад. К утру 15 декабря наши войска полностью очистили Клин. За время боев с 6 по 15 декабря противник понес огромные потери. Только 30-я армия захватила и уничтожила до 200 танков и бронемашин, свыше 500 орудий и минометов, 2500 автомашин и другую боевую технику и вооружение. Больше 20 тысяч вражеских солдат и офицеров было убито, несколько тысяч пленено. Полностью были разгромлены 86-я пехотная, 36-я моторизованная дивизии, большой урон был нанесен 14-й моторизованной, 1-й и 6-й танковым дивизиям, пострадали и 7-я танковая и 20-я моторизованная дивизии врага. В то время как героические советские воины стремительно развивали наступление на запад, в Москве находился министр иностранных дел Великобритании Иден. Он захотел посмотреть на результаты боев. 15 декабря в середине дня к зданию комендатуры в Клину подошла колонна легковых автомашин. Из них вышли гости — в шубах, теплых пальто, закутанные в разноцветные шарфы, с фотоаппаратами и блокнотами. Побеседовав с командирами и осмотрев город, они пожелали совершить поездку к линии фронта. Впрочем, это мало походило на поездку: шоссе на протяжении десяти — пятнадцати километров было завалено фашистской боевой техникой и трупами, и Иден со спутниками не столько ехал, сколько шел пешком. Англичане видели подбитые танки, исковерканные орудия, бронемашины и транспортеры, тысячи трупов. Навстречу то и дело попадались группы пленных фашистов — оборванных, дрожащих от холода. Иден пытался говорить с ними. Пленные отвечали немногословно: — Гитлер капут! Спустя две недели мы прочитали в «Правде» заявление Антони Идена, сделанное им по возвращении в Лондон. Делясь впечатлениями о поездке в Клин, он сказал: «Я был счастлив видеть некоторые из подвигов русской армии, подвигов поистине великолепных». Невозможно рассказать обо всех подвигах — героизм был массовым. Воины смело шли вперед, убеждаясь, что врага можно бить и разбить. Герои были в каждой роте, в каждом взводе. [143] Скажу коротко хотя бы о некоторых. Младший лейтенант Н. С. Шевляков из 1174-го стрелкового полка 348-й стрелковой дивизии в боях за Клин решил уничтожить дот, который мешал нашему продвижению. С двумя бойцами он близко подполз к доту и стал забрасывать фашистов дымовыми шашками. В этот момент Шевляков был ранен. Собрав последние силы, отважный воин своим телом закрыл амбразуру и заставил замолчать вражескую огневую точку. Посмертно ему было присвоено звание Героя Советского Союза. Подобный подвиг в те дни совершил и сержант В. В. Васильковский из 1319-го стрелкового полка 185-й дивизии. Разгром немецко-фашистских полчищ под Москвой отрезвил головы фашистских стратегов. Генерал Блюментрит писал о тех днях: «Это был поворотный пункт нашей Восточной кампании — надежды вывести Россию из войны в 1941 г. провалились в самую последнюю минуту... Нам противостояла армия, по своим боевым качествам намного превосходившая все другие армии, с которыми нам когда-либо приходилось встречаться на поле боя». Однако полностью окружить и уничтожить врага под Москвой нам не удалось. Недоставало тогда у нас танков, авиации и других видов вооружения. Маловато было еще боевого опыта. Мы не могли по-настоящему вести разведку, нередко наносили лобовые удары вместо обходов и охватов с флангов и с тыла. Боевая слаженность всех родов войск еще не отвечала стоящим задачам. Долог и тернист был наш путь к незабываемым майским дням 1945 года, когда безоговорочно капитулировала фашистская Германия. День, когда советские солдаты водрузили над зданием рейхстага красное знамя, был поистине великим. Но мы помним, что заря победы занялась в декабрьские сумерки 1941 года на полях Подмосковья, что на подступах к столице врагу было нанесено первое крупное поражение. Москва — город-герой. Именно отсюда мы начали отсчитывать победные километры к Берлину. Но и сейчас долг каждого советского человека, как призывают нас решения XXIII съезда КПСС, «крепить оборонную мощь нашей Родины, чтобы Вооруженные Силы СССР были всегда готовы надежно защитить завоевания социализма и дать сокрушительный отпор любому империалистическому агрессору». ссылка скрыта ссылка скрыта ссылка скрыта ссылка скрыта ссылка скрыта К. К. Рокоссовский Маршал Советского Союза, бывший командующий 16-й армией На московском стратегическом направлении В июле 1941 года немецко-фашистское командование приступило к нанесению «решающего удара» на центральном — московском направлении. Для проведения этой операции были привлечены две полевые армии, крупные танковые и моторизованные соединения и воздушный флот, объединенные в группу армий «Центр». В задачу группы входило: рассечь на нескольких направлениях войска Западного фронта, окружить и уничтожить в районе Смоленска основные их силы и открыть дорогу на Москву. Гитлеровское командование не сомневалось в быстром осуществлении этих планов, так как считало, что никаких резервов в распоряжении советского командования не осталось. Не случайно начальник генерального штаба немецко-фашистских сухопутных войск Гальдер записал 11 июля в своем дневнике, что фронт, не имеющий у себя в тылу резервов, не может держаться. Но германское командование ошиблось в своих расчетах. [145] Начавшееся 10 июля наступление немецко-фашистских войск группы армий «Центр» имело вначале успех, но было остановлено затем на рубеже Андреаполь — Западная Двина — Жарковский — Ярцево — Ельня — река Десна. Попытка противника завершить окружение сражавшихся в районе Смоленска 16-й и 20-й армий была предотвращена контрударом советских войск с ярцевского рубежа. Это позволило 16-й и 20-й армиям отойти на новый оборонительный рубеж. В конце июля 16-я армия соединилась с частями, действовавшими в районе Ярцева. Вскоре мне было поручено вступить в командование этой армией. В августе и сентябре бои на ярцевском рубеже носили местный характер. В первой половине августа войска 16-й армии вышли на восточный берег реки Вопи. Все попытки врага выбить наши части отсюда были отражены. В первых числах сентября соединения 16-й армии, преодолев сильный огонь врага, форсировали Вопь и штурмом взяли вражеские укрепления на западном берегу реки. Упорными восьмидневными боями наша армия отвлекла на себя часть вражеских резервов из района Ельни. В боях наши воины закалялись, приобретали необходимый боевой опыт, узнавали слабые и сильные стороны противника. Появлялась уверенность в своей способности не только обороняться, но и наносить противнику существенные удары. В этих и в последовавших за ними боях хорошо проявили себя многие командиры. Командующий артиллерией армии генерал В. И. Казаков своей находчивостью и умелым руководством артиллерийскими соединениями и частями обеспечивал действия войск армии во всех видах боя. Гитлеровцы, особенно их танковые соединения, запомнили удары нашей артиллерии под Ярцевом и Волоколамском. Член Военного совета армии генерал А. А. Лобачев, мужественный большевик, обладал способностью воодушевлять воинов на выполнение задачи в самой тяжелой боевой обстановке. Начальник штаба армии генерал М. С. Малинин, прекрасно знающий штабную службу, своей энергией и настойчивостью в любой обстановке, даже там, где, казалось, сделать ничего нельзя, обеспечивал управление войсками. Этому способствовал и начальник связи армии полковник П. Я. Максимеменко, не признававший выражения «нет связи». Переживаемое суровое время, непрерывное пребывание в сложных условиях сроднило весь руководящий состав армии. |