Вспоминая крупнейшие сражения Великой Отечественной войны, мы снова и снова обращаемся к событиям битвы под Москвой
| Вид материала | Документы |
- Е. В. Ермакова игпи им. П. П. Ершова, г. Ишим, Тюменская обл. Физика в литературных, 96.74kb.
- Тематическая разработка устного журнала для учащихся 7- 9 классов "Женщины в годы Великой, 115.83kb.
- Сочинение на тему: «Сердцем прикоснись к подвигу», 158.76kb.
- Контрольный тест по истории в 9 классе за III четверть, 63.87kb.
- Великой Отечественной Войны Островского района Костромской области и рассказ, 347.49kb.
- Конкурс «Война Ивраг под Сталинградом» (блиц-турнир с вопросами на знание исторических, 243.6kb.
- Задачи: Подвести учащихся к пониманию причин поражений Красной Армии в начале войны;, 78.69kb.
- Класс: 8-11, 17.28kb.
- Шатурского района Московской области Конференция, посвященная битве под Москвой Авторы:, 60.52kb.
- Приграничные сражения красной армии в начале великой отечественной войны, 377.37kb.
| Освободив Крюково, 16-я армия в составе всех войск Западного фронта продолжала контрнаступление. Войска 9-й гвардейской дивизии и часть сил 18-й стрелковой дивизии и 17-й танковой бригады, прорвав оборону гитлеровцев на истринском направлении, после ожесточенных боев освободили город Истру. В боях за Истру отличились многие воины 16-й армии. Бесстрашно сражалась рота ополченцев, полностью укомплектованная работниками 2-го Московского часового завода. Отличился москвич В. П. Иванов, вступивший в дивизию ополченцев в качестве рядового, а к моменту наступательных боев уже командовавший ротой истребителей танков. 18 декабря войска 20-й и 16-й армий начали бои за Волоколамск. [157] 20 декабря город был освобожден. Развивая наступление на волоколамском направлении, войска 16-й армии 21 декабря вышли к рекам Рузе и Ламе. Противник поспешно отступал. Леденящие душу ужасы: виселицы, расстрелянных стариков, женщин и детей — видели воины, преследуя бегущего в панике от Москвы врага. Увидели они и гитлеровских вояк, сдававшихся в плен со словами «Гитлер капут». Все это усиливало ненависть к врагу. В прах развеялся миф о непобедимости гитлеровских армий. К концу декабря войска Западного фронта освободили десятки городов и сотни сел и деревень. Непосредственная угроза столице нашей Родины Москве была устранена. Вспоминая об ожесточенном сражении под Москвой, в котором участвовала наша 16-я армия, задумываешься над тем, что лежало в основе нашей победы, какие силы обеспечили разгром вражеской армии, не знавшей до тех пор поражений. И еще и еще раз убеждаешься в мудрости и справедливости слов великого Ленина о том, что «во всякой войне победа в конечном счете обусловливается состоянием духа тех масс, которые на поле брани проливают свою кровь. Убеждение в справедливости войны, сознание необходимости пожертвовать своею жизнью для блага своих братьев поднимает дух солдат и заставляет их переносить неслыханные тяжести»{1}. В разгроме гитлеровцев под Москвой исключительную роль сыграла Московская партийная организация, мобилизовавшая москвичей на всестороннюю помощь фронту. Тысячи коммунистов и комсомольцев — москвичей активно действовали в тылу врага в качестве партизан. Среди добровольцев, прибывших на пополнение армии, был отряд лыжников, сформированный из работников московской милиции. Этот отряд предназначался для действий в тылу врага. Нам удалось перебросить его через линию фронта. По поступившим в то время сведениям, отряд действовал на нашем направлении очень удачно. Многие бойцы отряда не вернулись, пали жертвой оккупантов, но их подвиг вечно будет служить примером выполнения патриотического долга в грозный для Родины час. [158] Под руководством партийных организаций московские профсоюзные организации провели большую работу среди жителей столицы по сбору теплых вещей, продовольственных посылок. В разгар боев Московский Комитет партии и профсоюзы столицы прислали в нашу армию тысячи пар теплой обуви. Такая помощь и забота не только предохраняли воинов от морозов, но и согревали их сердца и увеличивали их стойкость и мужество. 25 лет прошло со времени разгрома немецко-фашистских захватчиков под Москвой. Давным-давно засыпаны воронки от бомб и снарядов, запаханы окопы и противотанковые рвы, опоясывавшие город. Еще прекраснее стала наша любимая столица. Народ нашей страны, руководимый Коммунистической партией, уверенно идет к коммунизму. Годы и самоотверженный труд советского человека стерли следы сражений. Многое забылось, но никогда не забудутся дни героической защиты столицы нашей Родины Москвы. ссылка скрыта ссылка скрыта ссылка скрыта ссылка скрыта В. И. Казаков Маршал артиллерии, бывший командующий артиллерией 16-й армии Артиллеристы в боях под Москвой Шел четвертый месяц войны. Стонали под фашистским сапогом Украина, Латвия, Литва, Эстония, горели деревни и села Белоруссии, который раз в истории Российского государства был обращен в руины легендарный Смоленск. А за Смоленском стояла Москва... К концу сентября 1941 года на дальних подступах к столице, на рубеже Белый — Ярцево — Ельня — Рославль, фашистское командование сосредоточило для наступления на Москву миллионную армию с многочисленной техникой. На рассвете 2 октября 1941 года противник после сильной артиллерийской и авиационной подготовки на нескольких участках московского направления атаковал советские войска из района Духовщины в направлении на Белый, то есть на правом фланге 19-й и на левом фланге 30-й армий. Сильный удар пришелся и на правый фланг 16-й армии. Несмотря на то, что противник провел сильную артиллерийскую и авиационную подготовку, при атаке на наш передний край он был встречен мощным артиллерийским и пулеметным огнем. К 11 — 12 часам 2 октября активность [160] врага начала затухать, он отошел в исходное положение, оставив на поле боя до 40 подбитых и сгоревших танков. Одновременно удар наносился из района Рославля по войскам 43-й армии. К вечеру 4 октября 19-я, 16-я и 20-я армии Западного фронта оказались глубоко охваченными с обоих флангов вражескими войсками. Связь штаба фронта с армиями прекратилась. В блиндаже у командующего 16-й армией К. К. Рокоссовского собрались член Военного совета армии дивизионный комиссар А. А. Лобачев, начальник штаба генерал-майор М. С. Малинин, начальник особого отдела В. С. Шилин и я. Только мы начали обсуждать создавшееся положение, в блиндаж вошли заместитель командующего армией по военно-воздушным силам полковник Баранчук и незнакомый офицер. Как выяснилось, он привез распоряжение, подписанное командующим фронтом И. С. Коневым и членом Военного совета фронта Н. А. Булганиным, согласно которому мы должны были, сдав 20-й армии свои войска, не позднее 6 сентября выйти на восточную окраину Вязьмы. При этом сообщалось, что в распоряжение 16-й армии будут переданы в районе Вязьмы пять стрелковых дивизий. 16-я армия должна была нанести удар через Юхнов и уничтожить противника, прорвавшегося к Калуге. Последующие события показали, что, ставя нам такую задачу, командование фронта не учитывало реальных возможностей войск. Но это стало ясно позже. А тогда, получив распоряжение фронта, мы стремились к одному — выполнить приказ как можно быстрее и лучше. И если нам не удалось решить поставленную задачу, то это произошло не по вине командования армии. Прибыв в указанный район, штаб армии расположился восточнее Вязьмы. Мы все еще не имели связи со штабом фронта. Дивизии, которые должны были войти в подчинение 16-й армии, выдвигались на рубеж западнее города. С ними тоже не было никакой связи. Тогда К. К. Рокоссовский и А. А. Лобачев решили поехать в Вязьму и там из горкома партии попробовать связаться по ВЧ с Москвой. Но вскоре после их приезда в городе появились фашистские танки. Это были передовые части [161] 3-й и 4-й вражеских танковых групп. Танки остановились на площади около горкома. Рокоссовский и Лобачев, миновав занятые гитлеровцами улицы, вырвались из города и вернулись в штаб. 7 октября к Вязьме подошли и главные силы противника, отрезав наши войска, находившиеся западнее и юго-западнее города. Обстановка сложилась тяжелая. Связь со штабом фронта и с войсками, оборонявшимися западнее Вязьмы, была утеряна. Между штабом армии и ее дивизиями действовали войска противника. К. К. Рокоссовский собрал ближайших помощников и объявил свое решение направить в войска офицеров штаба. Они должны были пробраться через занятую гитлеровцами территорию и поставить дивизиям задачу на прорыв в северо-восточном направлении. Штаб армии командующий решил перевести в Туманове, расположенное в 8 — 10 километрах от автострады — между Вязьмой и Гжатском. Назначенные начальником штаба М. С. Малининым офицеры отправились искать выделенные нам новые дивизии. Штаб армии, переехав в Туманове, оставался там до утра, ожидая донесений от войск. Связи все еще не было, хотя начальник связи армии полковник П. Я. Максименко делал все возможное, чтобы установить ее. Наконец удалось связаться с 18-й ополченской дивизией под командованием генерал-майора П. Н. Чернышева. Получив задачу, дивизия начала пробиваться в направлении Туманова. К. К. Рокоссовский приказал выслать несколько групп разведчиков в направлении Гжатска и на автостраду восточнее Туманова. Подойдя к автостраде, разведчики натолкнулись на вражеских автоматчиков. Завязалась перестрелка. После этого был созван расширенный Военный совет. Собрались мы в полуразрушенном блиндаже в лесу, где до нас располагались какие-то тыловые части. Шел мелкий дождь. Перекрытие блиндажа кое-где протекало. Было холодно и сыро. Дожди не сулили ничего хорошего. Нам предстояло двигаться по проселочным и лесным дорогам, которые при такой погоде очень скоро должны были стать труднопроходимыми. А это предвещало новые беды. Мнения, высказывавшиеся на Военном совете, были различны. Первым обсуждалось предложение об организации сильного отряда из личного состава штаба и полка связи для прорыва по автостраде на Гжатск. Многие надеялись, что там мы найдем штаб фронта. Кстати сказать, член Военного совета армии А. А. Лобачев, считая, что штаб фронта находится в Гжатске, накануне пытался лично убедиться в этом. Он поехал в Гжатск на броневике, минуя автостраду. Но вблизи города его обстреляли из мелкокалиберной противотанковой пушки. В броневик попало три бронебойных снаряда. Один из них угодил под сиденье и лишь чудом не взорвался, замотавшись в ветоши. Но вернемся к заседанию Военного совета. Некоторые предлагали оставаться на месте, подождать подхода наших дивизий из-под Вязьмы, а затем начать активные действия. Командующий спокойно слушал каждого выступающего, и трудно было понять, как он относится к этим планам. Все ждали, что скажет Рокоссовский, какое из двух предложений он примет. Константин Константинович отверг план прорыва к Гжатску по автостраде, так как это не сулило ничего, кроме бесславных жертв и разгрома штаба: судя по данным разведки, количество войск противника на автостраде с каждым часом увеличивалось. Сидеть на месте и пассивно ждать, когда подойдут наши дивизии, командарм тоже считал невозможным. В такой запутанной и быстро менявшейся обстановке это означало надеяться на авось. Спокойно и уверенно Рокоссовский объявил свое решение, пожалуй единственно верное в создавшейся обстановке. Командующий решил отвести штаб на 20 — 30 километров от автострады и обойти Гжатск с севера, рассчитывая выйти в расположение своих. Были организованы три колонны из личного состава штаба и рот полка связи. Центральную колонну возглавлял К. К. Рокоссовский. Вместе с ним отправились член Военного совета А. А. Лобачев и начальник штаба М. С. Малинин. Левой колонной командовал, если не ошибаюсь, командир полка связи. Командовать правой колонной было приказано мне. Мы выступили вечером 7 октября. А через два-три часа разведка центральной колонны встретила части 18-й дивизии генерал-майора П. Н. Чернышева, которые двигались [163] примерно в том же направлении, что и мы. Наши силы умножились. Хочется с чувством удовлетворения отметить, что, когда наш штаб оказался в тяжелом положении, когда почти со всех сторон были враги, я ни разу не слышал, чтобы какой-нибудь офицер или боец произнес паническое слово «окружение», которое часто звучало в первые месяцы войны. В колоннах царили полное спокойствие и возможный в тех условиях порядок. В этом большая заслуга К. К. Рокоссовского, который в самых сложных ситуациях не терял присутствия духа, неизменно оставался невозмутимым и хладнокровным. Окружающие заражались его спокойствием и чувствовали себя уверенно. Выбирая маршруты для движения колонн, мы стремились обойти стороной наиболее опасные районы и этим невольно удлиняли путь. Ведь значительную часть нашего «войска» составляли снабженцы, делопроизводители, медики, которые в лучшем случае умели стрелять из пистолета. Однако нам сопутствовала удача. Правда, в двух колоннах при стычках с небольшими группами противника несколько раз складывалось довольно тяжелое положение, но все-таки нам удалось сравнительно благополучно миновать занятую врагом территорию. Пройдя более 50 километров по проселочным и лесным дорогам, мы подошли к реке Гжати в районе совхоза «Пречистое». Мост через Гжать оказался занятым вражескими мотоциклистами. Но охрана его была слабой. Наши разведчики в коротком бою быстро справились с ней и расчистили путь. Обойдя Гжатск с севера, мы начали сосредоточиваться в деревне Федюково. Наш штаб пока еще был без войск, если не считать 18-ю дивизию народного ополчения. 12 октября штаб 16-й армии прибыл в район Можайска, В городе находился новый командующий фронтом генерал армии Г. К. Жуков. К. К. Рокоссовский получил от него распоряжение выйти со штабом в район Волоколамска и подчинить себе все части, расположенные на широком фронте от Волжского водохранилища до Рузы. Прибыв 13 октября в Волоколамск, штаб артиллерии армии разместился в здании райфинотдела. В городе оставались почти все жители — люди надеялись, что дальше гитлеровцев не пустят. Работали магазины и учреждения. Но [164] озабоченные лица, люди в военных шинелях, заполнявшие помещения райисполкома и райкома партии, боевой вид работников этих учреждений — все говорило о том, что город стал прифронтовым. Признаюсь, тяжело было видеть большую человеческую беду, надвигающуюся трагедию. Волоколамск, Руза... Эти дорогие сердцу места становились полем жестокого сражения. И сюда докатилась война! А совсем, совсем близко Москва! Выйдя на волоколамское направление в новом составе, 16-я армия готовилась к упорной обороне. Ей были приданы 289-й, 296-й и 525~й истребительно-противотанковые артиллерийские полки, 138-й и 523-й пушечные артиллерийские полки, 1-й и 13-й полки реактивной артиллерии и отдельные реактивные дивизионы, а также два отдельных дивизиона Московского артиллерийского училища. По тому времени артиллерии у нас оказалось не так уж мало. Но нужно было выяснить, что это за части и какова их боеспособность. С этой целью все мы, офицеры штаба артиллерии, выехали в полки. Меня особенно интересовали истребительно-противотанковые части, которым предстояло первыми принять на себя удары вражеских танков. 289-й истребительный артиллерийский полк майора Н. К. Ефременко и 296-й истребительный артполк капитана Алешкина порадовали меня. Больше половины их личного состава уже участвовали в боях. Артиллеристы горели желанием драться с врагом. Так же по-боевому были настроены солдаты и офицеры тяжелого пушечного артиллерийского полка капитана З. Г. Травкина. При подготовке к обороне у артиллеристов оказалось особенно много работы. На нашем рубеже имелся всего один противотанковый ров на левом фланге армии. Поэтому вся тяжесть противотанковой обороны и вся ответственность за нее ложилась на артиллерию. Наиболее танкоопасным направлением мы считали стык с 5-й армией в районе совхоз «Болычево» — Красная Зорька — Федосьино, куда мы и направили все наши основные силы. Но как мы ни изворачивались, а создать надежную и прочную противотанковую оборону не удалось. Из имевшихся трех истребительно-противотанковых артиллерийских полков один (525-й) придали 1075-му стрелковому полку 316-й дивизии. На танкоопасных направлениях каждой [165] стрелковой роте других полков придали по четыре — шесть орудий. Конечно, для отражения танковых атак этого было недостаточно. По распоряжению командующего армией командир 316-й стрелковой дивизии генерал-майор И. В. Панфилов оставил в своем резерве 296-й истребительно-противотанковый артиллерийский полк. 289-й истребительный полк составил армейский резерв. Таким образом, мы имели возможность в ходе боя усилить противотанковую оборону там, где это будет необходимо. 14 октября гитлеровцы возобновили наступление по всему фронту 16-й армии, в том числе и на лотошинско-ярополецком направлении. 2-я танковая дивизия противника, не встретив сопротивления в деревнях Петровское и Ханево, направилась к Яропольцу. Впереди колонны двигались мотоциклисты. Миновав деревню Сырково, они на большой скорости устремились к мосту через реку Ламу. За ними без всякой предосторожности пошла вся танковая колонна врага. Но там находилась в засаде наша противотанковая батарея и стрелковая рота курсантов. Подпустив врага на 50 — 90 метров, они открыли огонь; в танки полетели гранаты и бутылки с горючей смесью. Из Яропольца засаду поддерживали огнем орудия и пулеметы. Не ожидавшие на этом участке такого сопротивления фашисты остановились. Оставив на дороге девять пылающих танков, три бронемашины и около десяти автомашин, они повернули обратно. 19 октября враг, подтянув свежие силы, снова обрушился на Ярополец. За этот день было отбито 10 атак. Наши орудия действовали в боевых порядках пехотных подразделений и своим огнем поддерживали действия курсантского полка. Так как полк занимал широкую полосу обороны, а артиллерии у него было очень мало, то орудия были вынуждены все время маневрировать вдоль фронта, создавая видимость большой насыщенности артиллерии. С утра 20 октября — новая вражеская атака, и опять безуспешная. Противник вызвал свою авиацию, и в течение трех часов она «обрабатывала» наш передний край. После окончания налета гитлеровцы опять полезли вперед, но были встречены артиллерийским огнем. Однако к вечеру, ввиду превосходства сил противника, сосед слева с боями начал отходить на Волоколамск. [166] Командир курсантского полка С. И. Младенцев ввел в бой свой резервный батальон и продолжал удерживать Ярополец и Суворове. Когда мы с группой офицеров штаба приехали на противотанковую батарею 316-й дивизии под командованием лейтенанта Б. П. Владимирова, то увидели следующую картину: все орудия были выставлены на прямую наводку, а на поле чернели подбитые танки. И в последующие сутки батарея Владимирова и тяжелый артдивизион Московского артиллерийского училища своим огнем помогали курсантскому полку отбивать яростные атаки противника. Утром 16 октября враг начал наступление и на левом фланге нашей армии, нанося удар в направлении совхоза «Болычево». Было ясно, что он стремится попасть в стык между 16-й и 5-й армиями, рассчитывая на его уязвимость. На этом участке вражеское командование ввело в бой до 60 танков с полком моторизованной пехоты. Удар пришлось принять 5-й роте 1075-го полка полковника И. В. Капрова. Роте было придано пять противотанковых пушек, расположенных на западной и южной окраинах Болычева. Артиллеристы встретили первую атаку танков противника огнем. В начале боя в расположение роты приехал член Военного совета армии дивизионный комиссар А. А. Лобачев. Вместе с ним для руководства действиями артиллерии на этом направлении прибыли начальник артиллерии армии с группой офицеров штаба. Вражеские танкисты, уверенные в превосходстве своих сил, начали атаку очень лихо. Но стоило им увидеть свои задымившиеся машины, как их боевые порядки дрогнули. Скоро на поле боя пылало около 10 танков. Враг счел за благо покинуть поле боя. Первая атака была отбита. В 17 часов гитлеровцы вновь начали наступление, бросив в бой 50 средних и тяжелых танков и полк моторизованной пехоты. 30 бронированных машин окружили 5-ю стрелковую роту с ее пятью противотанковыми орудиями. Рота организовала круговую оборону и вступила в неравный бой. До наступления темноты удалось подбить и поджечь еще 8 танков. Видя безуспешность своих атак на этом направлении, гитлеровцы вторично отошли. На следующий день враг усилил нажим в другом месте, стремясь обойти совхоз «Болычево», — по-видимому, он счел [167] его крупным узлом сопротивления. В середине дня 17 октября на наши позиции двинулось до 100 танков. Противнику удалось овладеть населенными пунктами Красная Зорька и Федосьино. Пытаясь продвинуться дальше, он натолкнулся на огонь противотанковой батареи 525-го артполка. Судьба этой батареи сложилась трагически. 25 вражеских танков с бронемашинами зашли ей в тыл. Нашим четырем орудиям пришлось действовать на два фронта, не имея никакого пехотного прикрытия. Артиллеристы подбили несколько танков. Но на горстку смельчаков обрушился огонь со всех сторон — по ним били и вражеские танки, и авиация. Три наши пушки были подбиты. Расчеты с одним уцелевшим орудием пытались отойти в восточном направлении. Но путь на восток преграждал противотанковый ров. Преодолев неимоверные трудности, потеряв 19 солдат и офицеров, батарея к исходу дня все-таки вышла из боя. Стремясь во что бы то ни стало добиться успеха, враг с каждым днем наращивал силу удара. 18 октября он предпринял атаку в направлении Игнатково — Жилино — Осташево, введя в бой до 150 танков с полком моторизованной пехоты. Навстречу им были брошены 296-й истребительно-противотанковый артиллерийский полк — резерв командира 316-й дивизии — и две батареи 357-го артиллерийского полка 316-й дивизии. Здесь артиллеристам пришлось особенно туго. Всю тяжесть боя они приняли на себя, так как пехота начала отходить. Лишившись прикрытия, артиллеристы вынуждены были вести бой не только с танками противника, но и с его пехотой. В этом бою противник потерял 29 танков. Но и нашей артиллерии был причинен немалый ущерб. Огнем противника было уничтожено 9 орудий и 9 тракторов, мы понесли большие потери в людях. Противнику удалось занять Бражниково, Жилино, Иваньково, а в ночь на 19 октября форсировать реку Рузу и захватить Осташево. Утром, стремясь развить свой успех, он бросил в направлении Спасс-Рюховского 35 танков. Кроме этого, как установила наша разведка, на южном берегу Рузы, в районе Жилина, сосредоточилось более 100 танков. Было ясно, что гитлеровцы не собираются останавливаться на достигнутом. Однако и мы не сидели сложа руки. Уже к утру развернули на этом направлении 289-й истребительный [168] артиллерийский полк и два реактивных дивизиона. |