Geum.ru

План работы Счего начинается Родина

Вид материалаДокументы

Содержание


Подвиг, который сделал его известным всей стране, Н.Гастелло совершил в первые дни войны - 26 июня 1941 года.
Умереть, но не сдаться – вот о чём подумал коммунист Гастелло. И, мало того, - самой гибелью ударить по врагу.
Источники, использованные в написании
Подобный материал:
  1   2




Посвящается 65-летию Победы


в Великой Отечественной войне.


«Из когорты крылатых».



(О моем земляке, уроженце дер. Крестниково Комсомольского

района Чувашской республики Н.В. Будакове, повторившем

подвиг Николая Гастелло).


Работа ученика 8 «б» класса

Комсомольской средней школы № 1


Чувашской республики

ИГОНИНА ДМИТРИЯ.


Руководитель – учитель КСШ –1

Родионов Петр Васильевич.

Консультант проекта

Игонин Евгений Николаевич.


С. Комсомольское, 2010 г.


План работы


  1. С чего начинается Родина


2. Баку - дал крылья.


3.Путь восхождения к подвигу.


4. «Операция Багратион». Первые боевые вылеты.


5. Подвиг Н. Будакова.


6. Строки из писем однополчан о Н. Будакове.

7.Победоносный путь 593-го ШАП.


8. «Никто не забыт, ничто не забыто».


Будучи в летном составе 593-го авиационного штурмового полка, Николай Будаков - уроженец чувашской земли и Александр Ефименко – белорус, в годы Великой Отечественной войны 1941-45 г.г., показали себя асами воздушного боя и героически погибли, повторив подвиг Николая Гастелло.

Прежде всего, несколько слов о Гастелло.

Николай Францевич родился в 1907 году в семье рабочих. Участвовал в боях на р.Халхин–Гол и советско-финляндской войне 1939-40 г.г. В начале 1941 года он в должности капитана являлся командиром эскадрильи 207–го полка 42-й бомбардировочной авиадивизии.

Подвиг, который сделал его известным всей стране, Н.Гастелло совершил в первые дни войны - 26 июня 1941 года.

Вот как 28 июня 1941 года сообщала об этом дивизионная газета:

«Четыре часа дня. Небо совершенно прозрачно. Звено получило задание: задержать продвижение мотомеханизированной части противника.

Самолёты поднялись в воздух. Построившись правильным треугольником, они взяли курс к намеченной цели. Впереди – самолёт старшего лейтенанта Воробьёва.

Цель близка. Самолёты начали снижаться. Уже хорошо можно видеть механизированные части противника, которые производили заправку машин горючим. Лётчик Воробьёв заводит самолёты с северной стороны колонны и делает резкий поворот на юг. На высоте 400 метров штурман открывает люки и сбрасывает бомбы в скопление вражеских танков. Такой же манёвр совершили и остальные самолёты. Разрезая воздух, со свистом понеслись на противника бомбы…

Вот на голову противника опустошил люк со смертоносным грузом лётчик Гастелло. И в этот момент происходит роковая и не лредвиденная случайность, одна из тех, которых не избежать в любом сражении: ослепительный огонь охватывает самолёт…

Вывести самолёт из вражеского окружения было невозможно и командир решил иначе. Он направил свою гибнущую, превратившуюся в факел машину в самый центр скопления вражеских машин…

Умереть, но не сдаться – вот о чём подумал коммунист Гастелло. И, мало того, - самой гибелью ударить по врагу.

Так, до последней секунды, не выпуская из полусожжённых рук рычагов управления, с честью выполнил Гастелло ту свою клятву, которую он когда-то дал перед лицом любимой, родной страны».

(См. статью быв. редактора газеты 42-й авиа –

дивизии дальнего действия Г. Грабченко, опубл. в

газ. «Правда» от 29 июня 1981 года «Секунды в

огне»..

Николай Гастелло совершил подвиг не один. С ним был его экипаж, достойный своего командира: штурман Анатолий Бурденюк, украинец; стрелки-радисты Алексей Калинин и Григорий Скоробогатый, ненец и русский. Интернациональный экипаж!

26 июля 1941 года Указом Президиума Верховного Совета СССР капитану Н. Ф. Гастелло посмертно присвоено звание Героя Советского Союза. Посмертно награждены орденами и члены его экипажа: А. Бурденюк, А. Калинин, Г. Скоробогатый.

Подвиг Гастелло в годы войны повторили более десятка лётчиков. Об одном из них – Николае Владимировиче Будакове, моем земляке, односельчанине, уроженце дер.Крестниково Комсомольского района Чувашской Республики я попытаюсь рассказать в своём труде. Это особенно важно сегодня в преддверии 65-летия Победы в Великой Отечественной войне, когда всё чаще произносятся слова: «ничто не забыто», «никто не забыт». Подвиг Н. Будакова как и Н. Гастелло, является не только фактом мужества, но и примером преданности великой Родине, в чём сегодня особенно нуждаемся мы – подрастающее поколение.

XXX


Началась она, эта дорога к подвигу Н. Будакова на берегах

р.Кубня, которая берет свое начало в Чувашии и впадает в Свиягу. Коля здесь родился, жил до четырнадцати лет, окончил семилетнюю школу . А ещё учился он в семье – у отца своего, потомственного крестьянина Владимира Захаровича, учился суровой правде жизни, умению ценить то новое, что происходило в те нелегкие годы. Семью Будаковых в дер.Крестниково более знали как Захаркиных. Так уж было принято в прежние времена: дети носили фамилию от имени отца. У брата В. Будакова – Осипа детей величали не иначе как Оськины. Так односельчанам было проще и понятнее, ибо Будаковых в деревне было несколько семей. Николай был вторым ребёнком в семье. Родился в 1912 году, 30 (по ст. ст. 17) июля. Семья была большая – 8 сыновей и 2 девочки.

«В прежние времена, - рассказывал их отец, Владимир Захарович, - все наши четыре русские, рядом расположенные деревни - Крестниково, Александровка, Комаровка, Луцкое стояли вдоль Кубни, впритык друг к другу и все барскими были. Землёй-то да ещё самой лучшей, помещики владели. Свершилась Февральская, затем Октябрьская революция в 17 году. Бар не стало, но и землицы особо не прибавилось. Приходилось бедствовать».

«Селение как русское, - вспоминает местный старожил А.Д. Карпеев,- основанное во времена Ивана Грозного, было одним из самых больших в тогдашней Кошелеевской волости. В 1975 г. наша деревня объединена с соседним селением и именуется в официальных документах как деревня Александровка. До революции только в нашей деревне было 6 -7 помещиков. Даже после отмены крепостного права, они держали крестьян в экономической зависимости, принуждая их работать на барской земле. Помещики как – будто состязались между собой : кто из них может выжать больше пота из крестьян - земледельцев. И до революции, и потом еще долгие годы здешние жители прозябали в нужде».

Невиданная засуха 1920-21 г.г, охватившая все Среднее Поволжье, привела к тяжелым последствиям последующих лет. Каждый второй двор в здешних русских деревнях из-за бескормицы лишился лошади – основной кормилицы земледельца. На вынужденный забой ушла и другая живность, находившаяся прежде в личном подворье. Постоянным блюдом на крестьянском столе была похлебка и постные щи из съедобного разнотравья (крапива, конский щавель, коновник). Голод «косил» людей. Вероятнее всего от недоедания и полного отсутствия детского питания только в семье Будаковых умерли годовалыми ребятишки - Виктор в 1923г., Виталий - в 1924 г. Да и потом, в доколхозные годы, нелегко было прокормить многодетную семью. В 1928 и 1930 г.г., не дожив и годика, скончались Сергей и Антонина. Впоминая те голодные годы, сестра Н. Будакова – Александра (после замужества Турханова) поведала один из случаев выживания.

« Это было где-то в середине августа 1926 года. Мы всей семьей, перед предстоящей уборкой картофеля на своем огороде, убирали крупные сорняки. Сели перекусить. Еда - молодая печеная картошка.

- Сейчас бы, для силы, кусочек мясца, - размечтался мой брат Николай. Ему в ту пору исполнилось полных четырнадцать. Он был на год моложе меня.
  • Откуда, Коль быть мясу? Последнюю овечку и ту весной забили. Семья – то семь ртов… И все хотят вкусненькое, - вступилась в разговор мать. (Она не лукавила. Кроме меня и Коли, в семье в живых было еще трое ребятишек, которым в ту пору было от трех до пяти лет).
  • Ничего… Я раздобуду мясо, и вас всех накормлю,- ответил Николай.
  • Неужто своровать вздумал у соседей, шельмец? – взмолилась мама.
  • Боже упаси, я отродясь чужого не брал. Да и семья наша не такая… Но я попытаюсь это сделать другим способом, - с улыбкой снова ответил Николай.

Смышленый, не по годам, был братишка. Спустя несколько дней он уединился в сарайчике и что- то там мастерил, используя нехитрые отцовские инструменты и бельевую веревку матери.

Потом доверительно, в тайне от остальных членов семьи, показал мне изготовленную снасть. На длинной бечевке нанизано несколько коротких поводков, на конце которых привязаны самодельные рыболовные крючки, выточенные из вязальных иголок матери, предварительно прокаленные на огне.
  • Снасть готовая. Подпуск называется. Вечером пойдем ставить ,- пригласил он меня.

Перед закатом солнца, украдкой от родителей, пошли мы с ним на Филянино озеро. Оно находилось за рекой в болоте, в версте от мельницы. Здесь в заводях болот, на кочках поросших ивняком и тальником, гнездилось множество разной дичи. Ружей и охотников тогда в деревне особо не было. Наловили в пересохших лужах болота желтых карасиков, лягушек. Благо эту живность можно было поймать голыми руками. Нацепил Николай эту живность по крючкам. Бечевку с насадкой протянули с одного берега озера на другой, чтоб сама бечевка лежала поверх воды, а поводки, с насажеными на жерлицы живыми рыбками и лягушатами, чуть притонули в воде. Концы бечевки привязали за кусты.

Спозаранку, еще пастухи не выгнали деревенское стадо, Николай уже убежал проверять свою снасть. Гордый, довольный пришел домой. В холщевой сумке у него лежала забитая кряква. Потом свое изобретение он переделал, объяснив мне, что много крючков на одной бечевке не годится. Утка, заглотившая наживку, начинает барахтаться в воде, пытаясь взлететь, распугивает других уток, и более того, сбивается насадка с остальных крючков. «Лучше, - сказал он ,- сделаем несколько подпусков с одним - двумя крючками и установим их в разных местах озера». И верно, потом он приносил по 2-3 чирка или кряквы. Не велик был в доме запас птичьего мяса, да все же щи ели не постные.

Чуть позже, этой своей премудрости Николай научил и других сверстников в деревне. Зимой он вставал, с позаранку или ближе к вечеру, на самодельные лыжи и бежал на гумно, где стояли копны необмолоченного зерна. Ставил здесь силки и петли, изготовленные им же из волос конского хвоста. Редко, но попадались в нехитрые «капканы», то зайцы, то куропатки.

Примерно так, перебивались от недоедания, жили в деревне и остальные односельчане. Кто как мог»,- закончила свой рассказ сестра Николая –Александра.

Николаю довелось рано узнать цену трудом добытого хлеба. Но много ли в деревне добудешь, коли не хватает земли. В 1930 г. сначала отец и старшая дочь - Шура выехали в Баку на заработки. как издавна повелось у крестниковцев. Вскоре от них семья получила письмо: «Жить можно. Работа есть. Устроились рабочими на нефтепромысле. С сахаром проблем нет. Приезжайте». Мать и дети во главе с Николаем вскоре выехали из деревни в Баку. Сняли здесь квартиру. Мать подрабатывала, устроившись в больнице прачкой. Малолетние дети присматривали друг за другом, помогали по – хозяйству. Поскольку в съемной квартире жить было тесно, Николай перебрался на жительство к родному дяде, а работал в столовой подсобником, вернее, посудомойщиком. Однако недолго тут задержался – не по нему, сызмальства любознательному, было такое дело. При первой же возможности перешел работать слесарем в локомотивное депо. Сразу же выделили ему и место в общежитии Здесь деревенский парень получил настоящую рабочую закалку.

Не долго задержалась в Баку семья Будаковых. Односельчае и родственники из Чувашии в своих письмах уговаривали их вернуться на родину, сообщая, что в деревне два года назад организован колхоз, жить стало лучше… В конце 1933г. Будаковы возвращаются обратно в деревню, а Николай с полпути, на одной из железнодорожных станций, отстал от поезда, вернее сбежал от родителей, и вернулся обратно в Баку.

Его прельщала городская жизнь - тудная, но многообразная, открывавшая путь к самостоятельности. Как и многие юноши в те годы, увлёкся авиацией и поступил учиться в Бакинский аэроклуб. Днем работал на прежней работе - в депо, вечерами обучался летному делу. Скоро понял: авиация – главное дело его жизни. Потом и работу в депо сменил, устроился авиамотористом при том же аэроклубе. Здесь-то и встретился Николай со своей будущей женой Анастасией. Она тогда работала буфетчицей при общежитии. Пройдут годы, и Анастасия Григорьевна в одном из писем землякам мужа признается: «Коля не в пример иным курсантам, любителям покрасоваться да словом форснуть, был молчалив, даже застенчив. Но за видимой суховатостью скрывалась добрая душа. Мы сразу как=то приглянулись друг другу. Не зря и родители мои, когда уже мы поженились, в нём души не чаяли: иначе не называли – Колюша да Коленька. А чуть что между нами выходило, сразу за него вступались. Был он отзывчив на чужую беду. Может потому, что сам нелегко жил долгие годы? Помню, пришёл он как-то в день получки и говорит виновато: «Не ругай меня, Настенька, не принёс я сегодня денег…». Оказывается, у одного из работников аэроклуба случился в доме пожар, и сослуживцы решили помочь ему. Николай и отдал всю получку. «Сами-то, - говорил он мне, -как-нибудь перебьёмся, перезаймём». Нелегко ему было учиться на лётчика и в то же время работать. Не хватало большой грамоты. Сестра моя Дора, педагог по образованию, помогала ему по математике и физике. Она мне постоянно напоминала: «Ну, и упрям же твой-то, до всего сам норовит дойти. И сообразителен…»

В аэроклубе Николай учился отлично. После окончания учёбы его оставили работать тут же лётчиком-инструктором. Это было предвоенное время. В предгрозовой атмосфере тех дней он вместе с другими преподавателями готовил военных лётчиков.

На десятый день войны Н. Будаков был зачислен в состав 654-го ночного легкого бомбардировочного авиационного полка. Воевал в составе войск Закавказского фронта. Уже в первый год Великой Отечественной войны он был награжден орденом Красной Звезды. В боевой характеристике, подписанной командиром полка Бочаровым и комиссаром Савенко, сказано: «Старший сержант Н.В. Будаков за период службы в полку показал себя смелым лётчиком, идущим решительно на выполнение любого боевого задания. С 20 января по 26 февраля 1942 года провёл 25 ночных боевых вылетов на самолёте У-2 с бомбометанием рубежей противника. Цели поражал всегда точно… Летает грамотно, смело, потерь ориентировки не имеет. Ночной боевой налет – 28 часов 05 мин., дневной – 3 часа 07 мин.»

25 февраля 1942г. Н. Будаков получил очередное задание: подавить огонь артиллерии противника, действовавшей по нашим войскам. Летчик шёл на ночное задание без штурмана. В результате точного бомбометания артиллерия противника прекратила вести огонь. За проявленное мужество и отвагу при выполнении боевых заданий командование полка представило пилота - в звании старшего сержанта - к ордену Красного Знамени.

Приказом войскам Закавказского фронта от 9 сентября 1942г. Будаков был награждён орденом Красной Звезды. Объяснялось это по всей вероятности тем, что летчик к этому периоду имел небольшое количество налетного времени. Более того, шел первый год войны, страна не могла похвастаться успехами на фронте и поэтому скупо выдавались награды. Но и эту награду Н. Будаков получил спустя почти год. Дело в том, что тот ночной вылет – 25 февраля 1942г., для пилота оказался роковым. Возвращаясь с задания на свой аэродром, на подходе к линии фронта, У-2 подвергся шквальному огню вражеских зениток. Самолет был подбит. Наземные службы наблюдения и безрезультатные поиски сослуживцев Н. Будакова привели к выводу, что самолет сгорел, погиб и сам летчик. Н. Будакова случайно обнаружили местные жители далеко от своего селения – в горах. Летчик сбитого самолета пролежал без сознания в снегу двое суток. Как оказалось потом, у него было сломано три ребра, повреждена грудная клетка и легкие. В результате сильного удара произошло смещение сердца. Жизнь висела на волоске.

Пострадавший был незамедлительно доставлен эшелоном в госпиталь г. Баку. Жена Н. Будакова – Анастасия Григорьевна, в течение месяца не отходила от койки мужа, всячески содействуя выздоровлению любимого человека. Врачи сделали все возможное, чтобы поставить больного на ноги. Чуть поправившийся Н. Будаков настоял на досрочной выписке из госпиталя и требовал отправить на фронт, где находилась его часть. Врачи категорически запретили ему возвращаться к летному делу. Приговор их был однозначен: «К боевым вылетам не годен ».

После госпиталя Н. Будаков почти месяц, набираясь сил, провел дома – в кругу семьи. Уверенный в себе, он осознавал, что нужен на фронте. Продолжал писать рапорты, убеждал лётное начальство разрешить ему хотя бы попробовать летать. И он добился своего: снова попал на фронт. Служил в Закавказье, в/ч 26271 «м». Летал на скоростном бомбардировщике, мстил врагу за нанесенные увечья, за порушенные города и села, за гибель миллионов мирных жителей нашей страны. Вскоре за участие в боевых действиях Николай Будаков был представлен вторично к ордену Красного Знамени. Однако и на сей раз получить награду не успел. Был ранен вторично. После излечения в госпитале, прошел переподготовку в запасном авиационном полку под г. Куйбышевым, на переоборудованных одноместных самолетах конструктора Илюшина. Поскольку эра одноместных Илов подходила к концу, отдельные из них в боевых условиях силами изобретательных механиков и техников были переоборудованы на двухместные. В основном, они использовались в учебных целях для переподготовки летчиков, ибо уже во второй половине 1942 г. появилось новое поколение Илов - «ИЛ-2», которые в последующие годы войны являлись ядром штурмовой авиации. Армия заблаговременно готовила кадры летного состава, готовых сесть за штурвал новой техники. В числе таких оказался и Н. Будаков. После переподготовки, бывшим летчикам уже имевшим боевой опыт, как и выпускникам училищ, присваивалось звание мл. лейтенанта. Получил офицерское звание и Николай Владимирович Будаков , в недавнем прошлом , пилот самолета – бомбадировщика, а теперь - летчик штурмовой авиации. Он был направлен в летный полк, который, только недавно прибыл из под Куйбышева, где проходил доформирование, и теперь базировался на одном из полевых аэродромов северо-западнее Москвы. Полк готовился получать на вооружение самолеты «ИЛ-2».

Предыстория этого полка такова. 593-й полк, как Ночной бомбадировочный авиационный был сформирован за короткое время (сентябрь - октябрь, 1941 г.) на базе Оренбургского авиационного летного училища. Полк был укомплектован самолетами «Р-5». Уже в ноябре он, в составе Калининского фронта, участвовал в сражениях, обороняя Москву от фашистских захватчиков. В феврале 1942 года полк, понеся большие потери, был выведен из боевых действий и направлен на пополнение личным составом в предместье г. Куйбышева. С июня летный полк участвовал в сражениях в составе Брянского фронта (в районе Сухиничи). В противоборстве с отступающим врагом полк вновь был изрядно «потрепан». Сохранившийся летный и технический состав вместе с самолетами был передан на пополнение других полков. Комисар 593 го авиополка К.Д Демидов и еще четверо- пятеро однополчан, в соответствии с поступившим Приказом из Ставки ВГК, были направлены под Куйбышев для доукомплектации полка свежими силами. По сути , формировался новый полк , номер которого оставался прежним. Предполагалось, что полк, после переучивания и переподготовки летного состава, будет иметь на вооружении новый тип самолетов - «ИЛ-2».

Окончательное доформирование и переподготовка личного состава теперь уже 593-го Штурмового авиационного полка проходило на одном из полевых аэродромов в северной части Подмосковья. Летный состав полка, в основном недавние выпускники одной авиационной школы, в ожидании прибытия самолетов «ИЛ-2» изучали по схемам технические данные самолета, «на сухую» отрабатывали навыки групповой и одиночной слетанности и т.

«С воздуха здешний аэродром, - как рассказывали бывшие однополчане, - казался одиноким островом среди лесного массива. Землянки, как невидимки, окутаны снегом. Лишь одинокое серое двухэтажное здание, где размещался штаб полка и общежитие лётного состава, сиротливо стояло среди вечнозелёных сосен».

Постепенно полк пополнялся новичками. В конце января 1944 года на аэродроме появилась первая «шестерка» новеньких «ИЛ-2»,а вскоре и другие. К этому времени в числе новоприбывших в полку оказался и Николай Будаков. Прошедший в недавнем прошлом переучебку на «ИЛ-2», он хорошо представлял «плюсы» и «минусы» новой летной машины, неплохо владел ее стрелковым вооружением. Подполковник в отставке, бывший зам. командира лётной эскадрильи Л.А. Уткин так описывает события того февральского дня: «Минут за двадцать до перерыва на обед к стоянке самолётов подошли командир эскадрильи Васильев, его заместитель – Голов и с ними незнакомый нам, высокого роста, худощавый на вид лётчик в звании младшего лейтенанта, он производил впечатление бывалого лётчика. Так оно впоследствии и оказалось. На построении командир Васильев объявил личному составу благодарность за подготовку аэродрома к приёмке самолётов, и под конец представил нам новичка, который прислан в полк командиром звена, того звена, где служил я и грузин – Михаил Нагулян. Четвёртым лётчиком был Михаил Гришин – сильный и крупный по габаритам мужчина, не знавший своих родителей и воспитывавшийся в детдоме. Он оказался ведомым в звене нового командира. Как командира Н. Будакова интересовали прежде всего мы – лётчики его звена. И он нас тщательно, но не навязчиво изучал.

Незаметно для нас он вошел в курс полковой жизни и умело приступил к командованию звеном. Беседовал на различные темы, дотошно допытывался до того – откуда мы родом, кто наши родители, какая у нас подготовка. Его интересовало и то, что мы читаем. Мы осознавали – нам повезло, несмотря на малое воинское звание, он всё более заявлял о себе как умный, немногословный, требовательный воспитатель-методист и хороший товарищ. Настороженность к новому командиру на первых порах, вскоре сменилась доверием и уважением к нему всего личного состава не только нашего звена, но и всей эскадрильи (звено, как правило, состояло из 4 самолетов, эскадрилья – из 3 четвёрок; на каждом самолёте, кроме лётчика, был стрелок).

Умелыми действиями Будаков медленно, но уверенно поднимал на более высокую ступень сплоченность в звене и боевую готовность экипажей, упорно работал над тем, чтобы звено, состоящее на 80% из молодёжи, не имеющей жизненного и лётного опыта, всё же имело бы достаточно высокий уровень лётной подготовки и было бы готово в любую минуту к боям с врагами.

Вскоре по инициативе партийного бюро полка, комиссара и коммунистов эскадрильи, Н. Будаков был избран секретарём партийной организации эскадрильи, а я – его заместителем».

На освоение новых самолётов лётному составу полка был отведён ограниченный срок, что в мирное время какой-нибудь авиашколе этот срок посчитали бы немыслимым. Но это было не мирное время, шла война, которая безжалостно перемалывала живую силу и технику с той и другой стороны. Фронт ждал пополнение. И лётчики 593-го ШАП делали всё возможное и невозможное, чтобы скорее освоить технику пилотирования штурмовиков.

Частые февральские вьюги и снежные заносы, как назло, тормозили учебные вылеты. Видимо, не зря в народе называли этот календарный месяц как «снежень», «сечень», «кручень». Тем не менее, лётчики полка использовали моменты, чтобы в темпе осваивать новую технику и отрабатывать налёты.

Двухместный штурмовик Ил-2, в отличие от прежнего одноместного, обладал повышенной скоростью и хорошей маневренностью, был защищен броней. На борту этой лётной машины находилось две крупнокалиберных (37 мм) пушки конструкции Нудельмана и Суранова, предназначенные для борьбы с танками противника. Кроме пушек в распоряжении экипажа имелось 2 скорострельных пулемёта, стрелявших из крыльев самолёта. У стрелка, сидевшего в своей кабине спиной к пилоту, под рукой была турельная установка с тяжёлым пулемётом конструкции Березина. К самолёту дополнительно подвешивались четыре РС (реактивных снаряда) и бомбы различного калибра. Такого мощного вооружения, пожалуй, в то время не было ни на одном отечественном самолёте. Лётные машины этого типа были оснащены малогабаритными коротковолновыми радиостанциями. Однако, из-за нехватки их, приемники и передатчики имелись лишь в экипажах ведущих, у ведомых (следуемых за ними) – только приемники, чтобы принимать команды командира. Пилот и стрелок во время полета общались меж собой через ПСУ (переговорное самолетное устройство).

Главная миссия Ил-2 состояла в уничтожении противника в воздухе, штурмовка авто - танковых колонн и наземного врага. «Самолёт, - рассказывал бывший авиамеханик в полку, уроженец Батыревского района Чувашии Константин Иванович Бахмисов, -- оружие коллективное, ибо каждый вылет, особенно боевой, готовился тщательно на земле трудом большого числа специалистов многих служб полка и батальона аэродромного обслуживания. Все они связаны крепкими узами дружбы и товарищества, единством целей, общностью интересов…»

В руках умелого лётчика штурмовик-самолёт в годы войны становился грозным и страшным оружием возмездия противнику. Наши авиаторы в разговоре между собой величали его «Илюха», а ещё «Горбатый», как сгорбившегося от тяжёлого фронтового труда. Фашисты называли Ил-2 «Чёрной смертью» или «Утюг», ибо он достойно утюжил врага.

…В марте заметно удлинились дни, солнце по-весеннему атаковало снежные заносы. К обеду лётное поле выходило из строя – раскисало и покрывалось лужами грязи. Вылеты совершались рано утром, по заморозкам. Учёба шла своим чередом и близилась к завершению. Лётному составу полка не терпелось попасть на фронт.

Грохот войны, хотя и доходил до расположения полка, но основные боевые действия уже проходили далеко от Москвы и от места дислокации полка. 593 -й полк в составе двух других лётных полков был зачислен в 332-ю штурмовую дивизию, командующим которой был назначен полковник Тихомиров. Каждый офицер получил личное оружие – новенькие 8-ми зарядные пистолеты ТТ в кобурах и по 2 обоймы патронов.

«В канун перелёта на соединение с другими полками, - вспоминала укладчица парашютов (уроженка г. Харькова) Тамара Фёдоровна Михлик, - в нашем полку состоялся прощальный вечер, куда прибыл и командующий дивизией. Силами художественной самодеятельности личного состава полка мы подготовили большой концерт. Душой самодеятельности, как всегда, был Михаил Нагулян - человек с большим юмором, приятным голосом, лихой на пляску. Выступление закончилось исполнением Гимна «Вставай, страна огромная». Вместе с хором, исполнялась эта песня всем залом стоя. Одним из организаторов концерта был парторг Николай Будаков. Сам он хорошо играл на гитаре и гармошке, но на сей раз песни , танцы и пляски исполнялись под баян своего же однополчанина Б.Макарычева

Завершилась учебка. Перелет на фронт.

Первоначальным пунктом приземления был аэродром, где базировались братские полки и штаб дивизии. Перелет небольшой - километров двести на запад. Прибывшему составу 593- го полка были организованы теплая встреча и знакомство с новыми сослуживцами. Отсюда путь лежал на г. Ржев, недавно освобожденный от врага. В ожидании лидеров - самолетов сопровождения в Ржеве пробыли два дня. Глазам еще «необстрелянных» штурмовиков, старейший русский город, когда-то один из красивейших, предстал в развалинах и руинах. Бывшие здания являли собой груды разбитого кирпича. Казалось, что легче построить город на новом месте, чем возродить его на прежнем пепелище.

Конечная цель - пунктом базирования был полевой «аэродром» северо - западнее г. Невеля ( недалеко от пос. Кунья). По – существу, это был не аэродром, а поляна посреди массива вековых сотен. Грунт на поле - мелкий песок. Стоянки самолетов глубоко в лесу. Путь к ним был расчищен от деревьев в виде просек. Ширина рабочей полосы составляла не более 80 метров. В этом была сложность взлета и посадки. Особенно для пилотов, не имеющего большого стажа.

Объединенные в дивизию полки штурмовой авиации придавались первому Прибалтийскому фронту, которым командовал И.Х. Баграмян.

Пилотам 593 ШАП по прибытию на место дислокации была предоставлена возможность побывать в траншеях пехоты - на передовой линии участка фронта, чтобы уяснить первоочередные объекты поражения противника. Затем с этой же целью был разрешён облет линии фронта без захода в тыл врага. Лётный состав готовился к боевым действиям.

Советская армия к этому времени инициативу наступления взяла в свои руки. Фашистские полчища отступали и на Западе и на Юге. Ставка Верховного главнокомандования готовила крупное наступление по освобождению Белоруссии. Кодовое название операции – «Багратион». Тогда еще о существовании этого стратегического плана знали лишь те, кто его готовил. Авиации в данном случае отводилась немаловажная роль.

Эскадрилья, как уже было сказано выше, условно делилась на три звена. В данном случае, первое звено возглавлял сам командир эскадрильи Н. Васильев, второе - возглавил его заместитель Л. Голов, третьим звеном руководил младший лейтенант Николай Будаков. «Все трое – бывалые лётчики, «стреляные воробьи», - говорили о них в полку. Стрелком в экипаже командира первой авиа-эскадрильи являлся Александр Ефименко – белорус по национальности. По спортивному быстрый в движениях, точный на прицеле, Александр как-то сразу пришёлся по душе «ассу» лётчиков. Строг, но справедлив был у него командир. Стрелком в экипаже Будакова был Алексей Лавыгин – парень из Подмосковья. Одновременно он числился и стрелком у командира полка С. Я.Мозгового. Вылетать же на задание командиру полка самому приходилось редко. Стрелков не хватало. Вот и был принят такой вариант: один стрелок на два экипажа. Каждый пилот дорожил жизнью друга, жизнью стрелка, пожалуй, вдвойне – втройне, особенно если у них общая слётанность, которая позволяет понимать друг друга без слов или с полуслова. «Старый друг лучше новый двух», - эта пословица у лётчиков тогда имела особый смысл.

…23 июня 1944 года. Начало наступления. Каким оно было? Командующий первым Прибалтийским фронтом И.Х. Баграмян в книге «Разгром врага в Белоруссии» описывает это утро так: «Чуть заалел Восток, я с группой командиров прибыл на наблюдательный

пункт, чтобы руководить боем разведывательных отрядов.

Из-за тумана местность просматривалась плохо. К пяти часам утра видимость была сносной. Тут раздались залпы нашей артиллерии. На 16-ой минуте канонада достигла апогея. Батальоны пошли в атаку. Противник молчал, застали врасплох. Потом в ход пошла авиация…».

Маршал авиации С. Руденко в своей статье сборника «В боях за Белоруссию» пишет: «Генеральное наступление 23 июня было начато войсками 1-го Прибалтийского фронта. Вместе с ними к операции подключился 3-й Белорусский фронт. Другие фронты- чуть позже. Сражение разгорелось на земле и в воздухе…Ближе к утру загрохотали разрывы бомб под Витебском, Оршей и Могилевом. Здесь авиационную подготовку начали ночные бомбардировщики 3-ей, 1-ой и 4-ой воздушных армий. А с утра, как только сухопутные войска атаковали противника, в воздухе появились штурмовики».

Ближайшая задача первым двум фронтам состояла в том, чтобы действовать в общем направлении на Вильнюс. Совместно с другими фронтами обеспечить разгром Витебской группировки противника.

В этот день передовые позиции врага штурмовала и авиа-эскадрилья Н.Васильева. Утро большого наступления для всего лётного состава началось с необычно раннего «подъёма». Технический состав был поднят ещё раньше. Над аэродромом во всю мощь уже ревели двигатели самолётов. На построении эскадрильи командир Н. Васильев, сдерживая волнение, сообщил, что первый Прибалтийский фронт начал мощное наступление, нужно быть готовыми к вылету. Минут через пятнадцать поступило распоряжение: всем быть на общеполковом построении. Полковник С. Мозговой кратко изложил перед нами задачу, объяснил, что вылет на задание будет производиться поэскадрильно с временным интервалом 15 минут. После построения он пригласил всех ведущих групп к себе на КП (Командный пункт). Лётчики и воздушные стрелки в ожидании ракеты – сигнала к вылету, заняли места в самолётах.

Благодаря воспоминаниям и дневникам лётчиков Л. Уткина, механика самолёта с экипажа Н. Будакова старшины В. Бело-хохлова, механика самолёта, старшего сержанта К. Бахмисова известны и другие подробности этого дня.

Первой в воздух по сигналу ракеты ушла на боевое крещение шестёрка комэска Н. Васильева. Затем один за другим взлетели и остальные экипажи. На самолётах полная боевая зарядка. Предельно установлен набор высоты – 1150 метров (такую высоту дал ведущим полковник С. Мозговой). Видимость на участке была отличной. Под низом море огня, дыма, горят леса, боевая техника. Проходя над местностью, где час-два назад полыхала яростная битва, видны разрозненные группы отступающего врага. В отдельных окопах ещё отсиживаются немцы, огрызаясь огнём от штурмующей пехоты наших войск. Цель эскадрильи: силой огня прижать врага к земле, расчистить дорогу к земле. В шлемофонах звучит команда ведущего командира: «Работаем с круга!». Это значит, что 6 самолётов становятся в круг один за другим на дистанции 600-800 метров и по очереди сваливают свои самолёты в пикирование на цель и бьют по ней РС из пушек и пулемётов. На выводе из 400 метров сбрасываются мелкие бомбы по окопам противника. И снова самолёты с рёвом взмывают в небо, чтобы своими пушками прикрыть впереди идущего товарища от возможных атак вражеских истребителей.

Смысл такого маневра в том, что группа не должна разрываться. Постоянно в группе должно сохранять огневое взаимодействие друг с другом, выполняться противозенитный маневр и при этом выполнять главную задачу – бить врага с пикирования, отслеживать новые цели и не прозевать момент, когда в фашистские окопы ворвутся наши солдаты, с тем, чтобы незамедлительно перенести огонь авиации в глубину обороны противника. Высота настолько мала, что отчётливо видны лица наших солдат и прокажённые от злобы лица фрицев. В пылу штурмовки лётные экипажи 1-ой эскадрильи израсходовали все боекомплекты. Даже не оставили про запас ни по одному снаряду на случай внезапной встречи в воздухе с фашистским самолётом. На счастье этого не случилось.

С первого боя эскадрилья вернулась без потерь. Поставленная задача была выполнена. При разборе этого боевого полёта выявилось немало грубейших ошибок, т. к. лётчикам ещё не хватало тактической подготовки и опыта боевых действий. Вместо 3-5 заходов на цель, как это сделала бы опытная группа штурмовиков, было совершено аж 12 заходов, потому и остались без резервных боеприпасов.

После разбора полёта первая эскадрилья совершила второй вылет. Цели штурмовки были другие, на значительном расстоянии от первой. Чувствовалось, что наши войска стремительно наступают. Во втором вылете перед эскадрильей стояла задача: сопровождать танки одного из прославленных соединений, прорвавшего в глубокий тыл противника. При поддержке с воздуха сопровождаемые танки с боем, но без потерь, вышли на соединение с другой танковой группой, тоже прорвавшейся в тыл неприятеля на другом участке фронта. Подводя итоги первого дня операции «Багратион», А. Василевский – представитель Ставки Верховного главного командования по координации действия войск первого Прибалтийского и третьего Белорусского фронтов докладывал И. В. Сталину в ночь на 24 июня: «Москва. Тов. Семенову. В соответствии с вашим указанием, войска первого Прибалтийского и третьего Белорусского фронтов с утра 23 июня перешли в наступление… Испортившаяся в середине дня погода исключала возможность использовать авиацию на полную мощность… Поставленные цели в основном выполнены. Фронт прорыва расширен, наши войска продвигаются в глубь. Все контратаки враг отбиты». (Из архива МО СССР, ф. ВА, оп. 2294, д. 7, л.6).

Прошло два дня операции «Багратион». 593 ШАП в составе 1-го Прибалтийского фронта вел напряженную боевую работу. Фашистские войска, потерявшие всякую надежду захватить Москву, стремились любой ценой удержаться на занятой территории. Наступавшие войска рушили и эту надежду врага. Авиаторы на своих полевых картах, прокладывали новые маршруты и новые цели, отдаленные от прежних. Каждая пядь, освобождаемой от фрицев земли, доставалась ценой больших потерь и благодаря героизму различных родов войск, а также постоянной поддержке вспомогательных служб и тружеников тыла. Константин Бахмисов-_ уроженец Чувашии, земляк Н. Будакова, бывший в то время механиком самолета в той же Первой эскадрильи, рассказывает: «Мы- технический состав батальона обслуживания не летали на боевые задания, мы готовили самолеты к вылетам. Отлично помню случай третьего дня начавшейся операции «Багратион». Задание летчикам и в этот день было не из легких: оказать содействие наземным войскам, чтобы «оторвать» большую группировку неприятеля от основных сил и зажать ее в кольцо окружения. По возвращению с задания летчиков, мы- механики, как обычно, взбираемся на плоскость самолета для получения замечаний о состоянии воздушной машины. И на этот раз я поднялся ,как всегда, на крыло своего самолета, ведущего командира «шестерки» Л.Голова. Он взволнован. На мои вопросы о работе самолета, отвечает сквозь зубы, даже немного матюкаясь: « Пушки и пулеметы отказали, перестали стрелять…Рация не работает, мотор трясет… И все это, черт побери, на ведущей машине …».