Ю. Ф. Воробьев, д-р экон наук, проф. (отв редактор)

Вид материала

Документы

Содержание История становления и развития банков в россии Выдача кредитов Дворянским земельным банком Капиталы банков России в начале ХХ в. на 01.01 соответствующего года, млн руб. Некоторые взгляды московской торгово-промышленной буржуазии на проблему свободной торговли и развитие национальной экономики М.П. Дудоров

Подобный материал:

• Дипломных проектов по специальностям, 283.96kb.
• Программа вступительного экзамена по специальности 08. 00. 05 Экономика и управление, 100.68kb.
• Экономическая теория для бакалавров, 6007.79kb.
• Г. В. Плеханова история экономики учебник, 6291.1kb.
• М. А. Рыбалко (отв редактор), проф, 973.68kb.
• А. М. Глущенко в. В. Деньги и кредит допущено Департаментом мвд украины по работе, 4260.21kb.
• Рабочая программа учебной дисциплины организация и нормирование труда Бакалавр по направлению, 589.62kb.
• Факультет философии и политологии, 13663.08kb.
• Учебник, 5069.09kb.
• Под научной редакцией д-ра техн наук, проф., Н. А. Селезневой; д-ра экон наук, д-ра, 370.01kb.

ИСТОРИЯ СТАНОВЛЕНИЯ И РАЗВИТИЯ БАНКОВ В РОССИИ


Р.А. Белоусов


В теории и на практике банки выступают прежде всего как кредитные учреждения. Однако кредит возник на много столетий раньше, чем банки и развитые рыночные отношения. Еще в Киевской Руси состоятельный крестьянин давал зерно взаймы нуждающемуся соседу. При этом долг возвращался с “насыпом”. За денежную ссуду взимался определенный процент. Логично, что с течением времени бедняки попадали в зависимость от кредиторов. Некоторые из них, чтобы получить ссуду, вынуждены были закладывать свою личную самостоятельность. Если они не могли вернуть долг, то в той или иной степени попадали в кабалу, становились холопами. Поскольку в таких делах было немало произвола и злоупотреблений, князья пытались установить хоть какой-нибудь порядок, стремясь при этом ограничить норму ссудного процента. Так, “Русская правда” установила верхний предел платы за ссуду на уровне 20 %. Но за “малое число дней” не возбранялось брать и в два раза больше. 60 % годовых считалось грубым нарушением, “лихвой”, за что полагалось наказание. В средние века власти вели борьбу за снижение ростовщического процента до 6-10 %, но, как правило, внедрить это в практику не удавалось. Царь Алексей Михайлович своим уложением 1649 г. запретил ростовщичество, ссылаясь на то, что взимание процентов за ссуду противоречит правилам церкви. Однако реализовать это уложение так и не удалось. При Петре I казна выдавала крупные ссуды частным лицам не только бесплатно, не беря процентов, но и безвозвратно.

Чуть позже появились и первые специализированные кредитные учреждения. В 1735 г. монетная контора в Петербурге получила право ссужать деньги под залог золотых и серебряных вещей в размере трех четвертей их стоимости. Кредит предоставлялся из расчета 8,5 % годовых на срок не более 12 месяцев. Лишь в исключительных случаях (т.е. для влиятельных людей) допускалась отсрочка до трех лет. Если деньги в срок не возвращались, контора имела право перечеканить изделия из благородных металлов в монету. Взяв свою долю (три четверти), остаток она возвращала хозяину.

Первые “настоящие” банки в России были созданы в середине XVIII века. Дочь Петра Великого Елизавета, чтобы поддержать офицерский состав в армии и чиновников государственной службы, а также податной класс в городах, открыла в 1754 г. Дворянский заемный банк с отделениями в Петербурге и Москве и Купеческий заемный банк в Петербурге. Оба государственные. Их уставной капитал сформировался за счет казны. Первый выдавал ссуды лицам дворянского происхождения из расчета 6 % годовых под залог золота, серебра, а также имений. При этом стоимость недвижимости определялась числом крепостных. На одну мужскую душу можно было получить в кредит 10-20 рублей. В то же время банк стал принимать вклады от частных лиц с выплатой процентов.

Купеческий банк выдавал кредиты петербургским купцам на срок до 6-12 месяцев под залог товаров, доставленных в порт. Позже для получения ссуды купцу было достаточно предъявить поручительство магистрата или ратуши.

Оба банка, особенно Дворянский, вскоре подхватили “детские” болезни. Много забот вызывал низкий уровень ликвидности. Дело в том, что Дворянский банк выдавал, как правило, долгосрочные кредиты, которые часто не возвращались в срок из-за ограниченной платежеспособности должников, а также в связи со злоупотреблениями петербургской элиты, которая первой набрала крупные кредиты. Не упустил свои возможности и высший управляющий персонал банка.

В начале 80-х годов и Дворянский, и Купеческий банки закрылись. Первый заход создания банковской системы закончился неудачей. Причем трудно сказать, что послужило главной причиной: сложность и тонкость нового дела или многочисленные злоупотребления связанных с ним лиц.

Остатки капиталов перешли к вновь созданному в 1785 г. Государственному заемному банку. По существу, речь шла о восстановлении бывшего дворянского банка с его функциями, методами и кадрами, значит, и с прежними достоинствами и пороками. Обычно говорят: умный учится на чужих ошибках, глупый – на своих. А как назвать тех, кто упрямо повторяет свои предыдущие ошибки?

Только в 1817 г. был основан Государственный коммерческий банк, главная задача которого состояла в содействии торговому сословию и оживлению промышленности. Его уставной капитал составил 30 млн руб. Основные операции: учет (покупка) векселей, прием денежных вкладов, выдача кредитов под залог товаров. Постепенно расширялась сеть филиалов Государственного коммерческого банка: его конторы открылись в Москве, Астрахани, Киеве, Харькове, Екатеринбурге, Н.Новгороде, Ирбите, Полтаве, то есть в местах, где ежегодно проходили общероссийские ярмарки.

Еще в конце XVIII века стали формироваться местные кредитные учреждения, сориентированные в основном на обслуживание средних слоев городского населения: “сохранные казны”, “ссудные казны”, “приказы общественного призрения”. Часть своих доходов они использовали для финансирования школ, воспитательных домов, богаделен, а также для выдачи льготных кредитов под низкий процент (2-4 %) малообеспеченным слоям населения. Под залог принималась одежда и другие относительно молоценные вещи, что ограничивало сферу деятельности местных ростовщиков.

Весной 1842 г. в Петербурге и Москве открыли свои двери для посетителей первые сберегательные кассы, рассчитанные на обслуживание небогатых клиентов. Максимальный единовременный взнос был ограничен 10 руб., а общая сумма вклада на одно лицо не могла превышать 300 руб. (впоследствии верхний предел вклада повысился до тысячи рублей). Вкладчикам выплачивалось 4 % годовых.

Серьезный кризис обрушился на неокрепшую еще банковскую систему России в конце 50-х годов XIX в. Его непосредственной причиной послужило обширное расстройство денежного обращения. Впервые бумажные деньги в России выпустили при Екатерине II (1769 г.). Вначале эмиссия ассигнаций осуществлялась весьма осторожно, небольшими порциями. Спрос на бумажные деньги был большой, поскольку они удобнее в обращении, чем тяжелые медные. Поэтому их нередко обменивали по повышенному курсу. К сожалению, правительство не устояло перед соблазном легко и просто увеличить свои денежные ресурсы с помощью печатного станка. Особенно интенсивно это делалось в период войн с Наполеоном. В результате курс ассигнаций быстро упал до 25-26 % их номинальной стоимости. В таких условиях министерство финансов бросалось из крайности в крайность. То оно принимало “решительные” меры по изъятию бумажных денег из обращения, то пускало печатный станок на полную мощность. В первом больше других преуспел министр финансов Канкрин. В результате его реформы в 1854 г. в обращении находилось всего 311 млн руб. При этом фонд серебряных и медных монет составлял 123 млн, что было достаточным для бесперебойного размена бумажных денег. Однако финансирование начавшейся Крымской войны вновь пришлось обеспечивать за счет эмиссии кредитных билетов. В итоге в 1858 г. наличие бумажных рублей увеличилось до 781 млн, а металлический запас несколько понизился. В таких условиях размен денежных знаков на металлические пришлось прекратить.

Обширные нарушения в денежной системе требовали особой осмотрительности и мастерства в деятельности банков. На практике и того, и другого явно недоставало. Наиболее слабая сторона их работы – несбалансированность активных и пассивных операций. Для банков одинаково опасно иметь как ограниченные объемы вкладов, так и значительное превышение депозитных счетов над кредитными. В середине 50-х годов XIX столетия чрезмерное насыщение народного хозяйства России бумажными ассигнациями при неразвитости рыночных отношений и дефиците многих товаров привело к огромному притоку денежных средств в банки. Так, в Государственном коммерческом банке сумма вкладов достигла 200 млн руб., а учетно-ссудные операции не превышали 10-25 млн руб. в год.

Не находя выгодного размещения своих пассивов, Коммерческий банк перевел значительную часть их в качестве ссуды на счета Государственного заемного банка, который, в свою очередь, трансформировал их в долгосрочные кредиты дворянству под залог имений. Другая часть, по распоряжению министерства финансов, была перечислена в казну. Сложилась опасная ситуация: сумма вкладов во всех банках к концу 1857 г. превысила миллиард рублей, высоколиквидные активы составляли около трети этой суммы. Правительство прежде всего решило сдержать дальнейший приток вкладов, снизив с этой целью процент по вкладам с 4 до 3 %. В подобных напряженных ситуациях коммерческие тайны обычно находят щелку, чтобы вырваться наружу. В результате  стремительный отток вкладов. Так, депозиты Коммерческого банка, составлявшие в середине 1857 г. 150 млн руб., снизились за полтора года в 7,5 раза — до 20 млн. Попытки правительства спасти положение с помощью выделения 77 млн руб. в качестве финансовой поддержки не увенчались успехом. Все банки пришлось закрыть, а возврат вкладов и кредитные операции – временно приостановить. По существу, государственная банковская система оказалась в положении финансового банкрота, а народное хозяйство на несколько месяцев осталось без кредитных учреждений. Такими плачевными итогами завершился первый, столетний, период становлений банков в России.

Точкой отсчета второго периода можно считать 1860 г., когда возобновил свою деятельность, по существу, качественно новый Государственный банк. Этому событию предшествовала большая подготовительная работа, в которой активное участие принял будущий управляющий банка Е.И. Ламанский. Речь шла о том, чтобы, во-первых, вывести Госбанк из подчинения Минфину или хотя бы существенно расширить его самостоятельность в проведении кредитной и денежной политики. Поначалу удалось лишь несколько расширить права Госбанка. Во-вторых, было необходимо преодолеть бюрократический стиль работы банковских служащих, их инертность и равнодушие к сути дела. Как показали последующие годы, решение этой задачи оказалось самой трудной проблемой. В-третьих, намечалось значительно расширить набор банковских операций и повысить их качество. Достижение данной цели во многом зависело от того, насколько удастся справиться с первыми двумя.

В 1894 г., уже с участием С.Ю. Витте, был разработан и утвержден новый устав ГБ, который значительно скорректировал и расширил его функции. Цель банка формулировалась следующим образом: содействие посредством краткосрочного кредита отечественной торговле, промышленности и сельскому хозяйству, облегчение денежного обращения, упрочение денежной и кредитной системы. Новый устав ориентировал ГБ на расширение масштабов и активизацию грюндерской роли государственных кредитов в начавшемся интенсивном процессе индустриализации России.

Важное, принципиальное значение имел также указ
1897 г. о предоставлении банку права самостоятельно осуществлять эмиссию денег. С введением свободного размена бумажных денег на золотые монеты Госбанк получил возможность и право оперативно регулировать количество денег в обращении в зависимости от сезонных и других колебаний рыночной конъюнктуры, не обращаясь за разрешением в министерство финансов. Однако требовалось соблюдать правило: стоимость золота, обеспечивающая выпущенные кредитные билеты, не должна быть меньше половины их общей покупательной способности, причем сумма необеспеченных золотом билетов не могла превышать 300 млн руб. Поддержание таких пропорций обеспечивалось прежде всего тем, что правительство отказалось от практики получения в ГБ эмиссионных кредитов. Это, в свою очередь, стало возможным благодаря устойчивой сбалансированности госбюджета. С.Ю. Витте, который более десяти лет был министром финансов, поставил дело таким образом, что доходная часть бюджета – в основном за счет “винной монополии” и отчислений от прибылей казенного сектора – превышала расходную. В таких условиях ГБ было относительно просто соблюдать законы денежного обращения и размена кредитных билетов на золото.

Среди других государственных кредитных учреждений, образованных в 80-х годах, следует особо выделить Крестьянский поземельный (1882 г.) и Дворянский банки.

Крестьянский банк находился в ведении министерства финансов. Его основная функция состояла в выдаче долгосрочных ссуд на 24,534,5 года сельским общинам, крестьянским товариществам, отдельным домохозяевам, главным образом, для покупки земли. В первых двух случаях размер ссуды не должен был превышать 125 руб. в расчете на мужскую душу, в третьем – 500 руб. на домохозяина. Плата за кредит несколько раз менялась в пределах от 4 до 5,5 %. По новому уставу. принятому в 1895 г., банк получил право выдавать кредиты крестьянам под залог земли, приобретенной без его содействия, и, что особенно важно, покупать землю, в том числе у помещиков, чтобы продать ее затем крестьянам. Банк действовал весьма активно: с 1883 г. до начала 1910 он выдал 142 тысячи ссуд на сумму более 900 млн руб. За период 18951909 гг. было куплено 5,6 млн десятин земли на сумму почти 500 млн руб.

Другим государственным банком стал воссозданный Дворянский земельный банк. Еще в 1883 г. орловское дворянство проявило инициативу, подав на имя Александра III прошение, в котором, ссылаясь на свое стесненное положение, ходатайствовало о выделении ему льготного долгосрочного кредита. Император не мог, конечно, отказать. Его резолюция на прошении была весьма красноречива: “Действительно, пора, наконец, сделать что-нибудь, чтобы помочь дворянству”. Летом 1885 г. Дворянский земельный банк развернул операции по выдаче потомственным дворянам ссуд на 36 и 48, а позже – и до 66 лет из расчета 35 % годовых под залог имений. Это значит, что за двадцать лет на рубеже двух столетий дворянство получило от государства почти на полвека долгосрочных кредитов на сумму около 1 млрд руб. (табл. 1)


Таблица 1

Выдача кредитов Дворянским земельным банком



На 1 января 1910 г. в залоге Дворянского банка находились 26,2 тыс. имений, оцененных в 1,2 млрд руб., на которых числился долг в 635 млн руб.

Совершенно по-другому в конце ХIX – начале XX веков развивались частные, в том числе акционерные, банки. Первым из акционерных коммерческих банков открылся в 1864 г. С.-Петербургский Частный коммерческий банк с основным капиталом 5 млн руб., увеличенным к 1910 г. до 8 млн. Среди учредителей были служащие государственных учреждений, группа купцов и другие физические лица. Деятельное участие в становлении первого частного банка принимал Государственный банк, который приобрел акций на 1 млн руб., но отказался на 10 лет от дивидендов, если они не превысят 5 %, в пользу других лиц, одновременно оговорив себе право иметь в течение данного десятилетнего периода своего представителя в правлении. Банк открыл отделения в Москве, Ростове-на-Дону и других городах.

Вторым по времени основания (1866 г.) стал Московский купеческий банк, также с капиталом 5 млн руб., увеличенным впоследствии в два раза. Деятельность банка ориентировалась в основном на московский торгово-промышленный район и по своим оборотам в начале ХХ века занимала второе место среди других коммерческих банков. Благодаря умелой и расчетливой кредитной политике банк имел дивиденды, превышающие среднюю норму (2025 % в 19051910 гг.), что обеспечивало высокую котировку его акций на фондовой бирже.

Всего за 18641873 гг. было создано 27 крупных коммерческих банков. В это десятилетие их деятельность характеризовалась стремительным расширением всех операций, вызванным огромным спросом на кредиты в условиях бума железнодорожного строительства в России. Правда, не удалось избежать разного рода просчетов, связанных с недостатком опыта и притуплением осторожности. Там, где движутся большие деньги, всегда кто-то фантастически обогащается, а кто-то гибнет в вихрях азарта и смерчах спекуляции. Банки помогают и тем и другим, не оставаясь в накладе. Однако случаются и общие провалы банковской системы в целом. Таким провалом стал для нее 1876 г. Многие из банков и контор, попав в перегретую конъюнктуру рискованных манипуляций с деньгами, акциями и процентными ставками, потеряли ориентировку в весьма противоречивом переплетении взаимных интересов и конкурентной борьбы.

Последовавшая в связи с этим цепочка неплатежей и банкротств задела даже крупные, казалось бы надежные, банки. Доверие клиентов было подорвано. Резко возросли требования о возврате вкладов, а достаточные резервы имелись далеко не у всех банков. Так, 1876 г. стал “черным” годом крупных убытков, низких дивидендов и больших списаний безнадежных долгов. Произошло слияние ряда банков, т.е. поглощение слабых сильными. Процесс образования новых кредитных учреждений замедлился. Потребовалось время, чтобы коммерческие банки смогли не только оправиться от шока, наверстать упущенное, но и прочно занять центральное место в кредитной системе (табл.2).


Таблица 2

Капиталы банков России в начале ХХ в.
на 01.01 соответствующего года, млн руб.





Из табл. 2 видно, что коммерческие банки в начале века занимали место лидера как по темпам роста, так и по объемам кредитных операций. Одновременно происходило интенсивное слияние банковского и промышленного капитала при широком участии иностранных банков и фирм. Вместе с тем успешно развивались общества взаимного кредита, эффективно обслуживавшие мелких и средних коммерсантов. Таким образом, накануне первой мировой войны банковская система России вступила в начало зрелого этапа своего развития. Февральская революция приостановила этот процесс, а Октябрьская отбросила его на несколько десятилетий назад.


НЕКОТОРЫЕ ВЗГЛЯДЫ МОСКОВСКОЙ ТОРГОВО-ПРОМЫШЛЕННОЙ БУРЖУАЗИИ НА ПРОБЛЕМУ СВОБОДНОЙ ТОРГОВЛИ И РАЗВИТИЕ НАЦИОНАЛЬНОЙ ЭКОНОМИКИ

В НАЧАЛЕ 60-х гг. XIX в.


М.П. Дудоров


После отмены крепостного права и начавшихся буржуазных реформ в стране усилились тенденции экономического либерализма, отражающие внутренние и внешние аспекты. Все это находилось в поле зрения российских предпринимателей, особенно московских деловых кругов, традиционно выражавших национальные интересы в хозяйственном развитии России. Их взгляды формировались в полемике с отечественными и зарубежными оппонентами по широкому спектру вопросов экономики, прежде всего по проблеме свободной торговли.

В начале 60-х гг. XIX в. несколько развитых стран Европы заключили между собой торговые договоры, в основе которых лежали некоторые принципы свободной торговли. Наибольшую активность в расширении внешнеторговых связей проявлял Германский Таможенный союз (ГТС), всячески способствовавший проникновению немецких товаров на рынки других стран. Германских промышленников необычайно привлекал российский рынок, не насыщенный товарами неразвитой отечественной промышленности.

ГТС обратился к российскому правительству с “Запиской о заключении торгово-таможенного договора между Таможенным союзом и Россией, представленной правительством Таможенного союза, депутацией постоянного Германского коммерческого съезда”. Авторы “Записки...”, проанализировав положение в хозяйстве и финансах России, увидели главную причину их плохого состояния в том, что действующий таможенный тариф имеет “враждебно-торговый характер и требует радикальной переделки”. Российскому правительству, чтобы исправить ситуацию, указывалось на необходимость снизить пошлины на пятьдесят и более процентов, а на сырье и полуфабрикаты вообще отменить, считая, что понижение на 1020 % ничего не даст. Только на таких условиях ГТС предлагал России заключить торговый договор.

В сущности, за предложением свободной торговли в открытой форме скрывалось большее. В международном разделении труда России отводилось место аграрной страны – на ее долю приходилось всего три процента. От российского хозяйства требовалась поставка на европейский рынок продуктов земледелия и животноводства, а также сырья для промышленности.

ГТС определял промышленность России как искусственно созданную. Ее производство должно “значительно уменьшиться или даже вовсе прекратиться”. Оставшиеся предприятия будут бороться за рынок сбыта товаров с иностранными. Отпадут заботы с капиталовложениями. Капиталы, уходящие “на искусственно поддерживаемую и бесполезную для народного благосостояния фабричную промышленность”, начнут направляться только в сельское хозяйство.

Такая структурная перестройка хозяйства непосредственно связывалась с оздоровлением финансовой системы, которая из-за роста денежной эмиссии и инфляции, прогрессирующего бюджетного дефицита, падения курса кредитного рубля, пассивного внешнеторгового баланса и значительной утечки золота за границу находилась на грани полного развала. Предпринятая в 1862 г. финансовая реформа оказалась неудачной. ГТС предложил российскому правительству осуществить следующие меры: изъять такое количество ассигнаций, какое находилось в обращении в 1853 г., т.е. до начала Крымской войны, ставшей одной из главных причин в расстройстве финансов; наряду с внутренним займом предлагалось сделать значительный внешний заем. Такие рекомендации органически сочетались с жесткими требованиями пересмотра таможенной политики.

ГТС своей “Запиской...” надеялся найти единомышленников. Такие нашлись. Определенная часть правящей элиты и интеллигенции в европейской теории и практике видела панацею от всех проблем российской экономики.

Правительство России обратилось с просьбой к заинтересованным лицам высказать свои соображения о “Записке...”. В этой связи неоценимое значение имел документ, подготовленный торгово-промышленной буржуазией Москвы, получивший название “Мнение постоянной депутации Московских купеческих съездов по поводу Записки, представленной правительством Таможенного союза, депутацией постоянного Германского коммерческого съезда о заключении торгово-промышленного договора между Россией и Германским Таможенным союзом”. В нем выражена квинтэссенция взглядов на развитие национальной экономики, имеющая актуальное теоретическое и практическое значение в современных условиях.

Московские деловые круги высказали свое понимание экономического процесса в стране и в Европе. В частности, немецким фритредерам напомнили, что промышленность Германии достигла хороших успехов благодаря континентальной блокаде в период наполеоновских войн, которая не позволила Англии “задавить в самом начале возникновение в остальной Европе фабрики”, в т.ч. и в Пруссии. Теперь ГТС, решая внутренние политико-экономические проблемы, связанные с ликвидацией таможенных препонов на пути создания общего экономического пространства при объединении немецких земель под эгидой Пруссии, встречая серьезную конкуренцию на европейском рынке, увидел выход в “промышленном завоевании России”, навязывая ей свободную торговлю, к чему российская промышленность была совершенно не готова. Именно на этом строился расчет ГТС, апеллировавшего к сочувствующим идее свободной торговли.

Обеспокоенные за судьбу национальной экономики предупреждали тех, кто мог нанести ей вред “во имя отвлеченных теорий или во имя того, что скажет о нас Европа”, обвиняя их в “политической незрелости и отсутствии строгости ума”.

Московской буржуазии не была чужда идея свободной торговли. Однако она настаивала на том, “что ради этого великого начала каждый народ должен идти навстречу свободному международному соперничеству в торговли и промышленности осторожно, шаг за шагом, строго взвешивая все потребности и нужды своей страны”. Нельзя сразу бросаться в пучину свободной конкуренции, так как это всегда приводит к неудачам, после которых придется вновь возвращаться на исходные позиции, что нередко происходило в российской истории. Тем самым дискредитировалась научная теория и практика свободы торговли. Чтобы всего этого избежать, по убеждению московской торгово-промышленной буржуазии, требовался объективный научный анализ отечественных ученых и трезвый практический расчет деловых людей.

Следующим важным обстоятельством, способным осуществить принципы свободной торговли в стране, как определено в “Мнении ...”, должно было стать создание дееспособного и предсказуемого хозяйственно-финансового механизма. Такового не существовало. Некое его подобие имело “характер случайности”. Следствием функционирования данного механизма являлись ненормальности в торгово-промышленной деятельности и ее кредитовании, в осуществлении выгодных внешнеэкономических связей, ибо “все расчеты производятся на такие деньги, достоинство которых с каждым днем меняется”. В этом заключался весь “секрет” колебания цен и вексельного курса рубля, утечки золота и бегства капитала за границу.

Предложенные рекомендации ГТС по оздоровлению российских финансов могли полностью разрушить экономику страны. Это хорошо понимали московские деловые круги. В “Мнении...” отмечалось, что “в условиях роста товарно-денежных отношений в обращении должно быть больше денег, чем это было при доминирующем принудительном труде. Поэтому вынимать в эту минуту ассигнации из обращения и уменьшать орудия обмена  значило бы разрушать все предприятия...”.

С другой стороны, заграничными займами не покроешь всех внутренних расходов, притом при постоянном увеличивающемся спросе на промышленные изделия и др., ввозимые из-за границы. России приходилось больше ввозить, чем вывозить. При пассивном торговом балансе, как показывала мировая практика, ни одно правительство не понижало таможенного тарифа.

Одновременно росла внешняя задолженность. Золотой запас уходил на покрытие долгов. Его не хватало. На первый взгляд, не было никакого выхода из порочного круга, из, казалось бы, неразрешимой ситуации.

Московская торгово-промышленная буржуазия выступила против практики свободной торговли, считая ее несвоевременной для российской экономики, для создания в стране моноструктурного хозяйства. Авторы “Мнения...” советовали уменьшить импорт, прежде всего так называемой роскоши, и ограничить разнообразные межгосударственные платежи. Однако наиболее необходимыми мерами представлялись: развитие собственных производительных сил, строительство промышленных предприятий, производящих то, “за что переводятся огромные суммы денег за границу”. В итоге — создание национальной экономики, удовлетворяющей потребности общества и государства, конкретного человека. Взгляды московской буржуазии нашли свое дальнейшее развитие в теории и практике протекционизма в 70-е гг. ХIХ века.