Лучших школьных сочинений

Вид материала

Литература

Содержание Рецензия на спектакль «еше ван гог». режиссер валерий фокин. совместный проект театра п/р о. табакова и творческого центра им. в Курса рати (гитис) Сочинения на свободную тему Путешествие по россии

Подобный материал:

• О конкурсе школьных сочинений риа новости, 18.11kb.
• Положение о проведении окружного конкурса школьных сочинений «На страже родных рубежей», 34.71kb.
• Конкурс школьных сочинений «Учитель! Пред именем твоим…», 96.74kb.
• 10000 самых лучших сочинений. Самый полный сборник. Все классы. Все темы, 20.17kb.
• Из детских сочинений про СССР, 63.33kb.
• Конкурс сочинений, 117.24kb.
• Конкурс сочинений, 34.72kb.
• Приказ №1108 г. Петропавловск-Камчатский «27» сентября 2010 г. Опроведении краевого, 67.17kb.
• Республиканский конкурс сочинений «Как мы провели лето в Удмуртии», 71.46kb.
• Методические рекомендации по проведению информационно-разъяснительной работы по Всероссийской, 708.05kb.

«Гостя», как кислота на человека, он не пожалел себя и вытащил своего напарника, не думая о последствиях.

Постепенно «Гости» стали приживаться на новом месте, стано­вясь такими, как и люди, зная свои права и обязанности.

Я думаю, в названии фильма «Чужой народ» заложен глубокий смысл. Кто-то из пришельцев нашел свое счастье, кто-то уходит жить в колонии из-за плохого отношения к ним со стороны людей. Некоторые люди смирятся с тем, что среди них будут находиться эти, незнакомые существа, кому-то они будут друзьями, кого-то они не смогут принять и будут говорить это открыто или храня в себе это. Мне кажется, пришельцы доказали, что они могут доро­жить всем тем, что есть в жизни, что у них есть чувства, что они такие же, как и люди.

«Гости» восхищаются этой планетой, они счастливы здесь, от них требуют лишь соблюдения правил, по которым живут люди. Они обрели свое счастье лишь на Земле.

РЕЦЕНЗИЯ НА СПЕКТАКЛЬ «ЕШЕ ВАН ГОГ». РЕЖИССЕР ВАЛЕРИЙ ФОКИН. СОВМЕСТНЫЙ ПРОЕКТ ТЕАТРА П/Р О. ТАБАКОВА И ТВОРЧЕСКОГО ЦЕНТРА ИМ. В. Э. МЕЙЕРХОЛЬДА

В программе к спектаклю Фокин рассказывает о том, как, рабо­тая с Евгением Мироновым над «Братьями Карамазовыми», посе­щал психиатрическую больницу, а там ему пришлось увидеть вы­ставку картин пациентов. Работы эти так его поразили, что он при­помнил Врубеля и Ван Гога и задумался, стоит ли лечить сумас­шедших художников. Да и что вообще следует понимать под пси­хическим здоровьем? Об этом он и поставил нынешний спектакль, обозначив его жанр «история болезни». (Фокин значится не только режиссером, но и автором идеи и композиции.)

Судя по спектаклю, режиссер счел, что лечить безумных твор­цов не следует, поскольку это убивает талант. Таким нехитрым со­ображением и исчерпывается «послание» нового спектакля. Что ве­сьма неожиданно для Фокина, который хоть знавал провалы, но никогда не слыл простаком и скорее склонен «перегрузить» свои спектакли смыслами, чем «недогрузить» их.

Художник Александр Боровский на сцене старой Таганки по­строил трансформирующуюся клетку-загон из железных больнич-

492

ных кроватей под низкими рядами слепящих ламп дневного света. Композитор Александр Бакши, с которым Фокин работает послед­ние годы, сочинил в типичной для себя манере музыкальную сре­ду: полтора часа непрерывных лязгов, свистов, шепотов, скреже­тов, шуршаний, в которые то ритмически вплетаются бессвязные бормотания и выклики пациентов, то надолго повисшие томитель­ные паузы. Застывшие и мерно движущиеся фигуры на фоне же­лезных сеток в контровом свете кажутся призрачными, диссонанс-ная музыка беспокоит и тянет нервы — игровое пространство для того, чтобы поставить спектакль о безумии и о таланте, создано. Далее, к сожалению, кончается театр и начинается литература.

Фокин не рискует сам писать диалоги для спектакля и позвал для этого Ивана Савельева, но, видимо, столь однозначно сформу­лировал заказ, что юный антибукеровский лауреат в своих текстах завороженно повторил все, что говорил ему режиссер, слово в сло­во. И вот посреди красивого безумия в невесть откуда взявшейся реалистической сцене очень советский доктор (Андрей Смоляков) докладывает взбалмошной мамаше гения (Евдокия Германова) о том, что талант не нуждается в лечении и что неизвестно еще, кто нормален.

Текста в спектакле мало. Кроме упомянутой сцены да еще за­бавного, бессмысленно-куриного тарахтения мамаши вокруг своего остекленевшего гения разговоров нет. Но и эти кажутся лишними. Впрочем, как предъявлять претензии к автору диалогов, если за­мысел спектакля насквозь литературен и сконструирован. Евгению Миронову, который совсем недавно в спектакле того же Фокина за­мечательно сыграл безумие Ивана Карамазова, в этом спектакле . играть нечего. Нельзя же всерьез считать ролью образ «сумасшед­шего гения вообще», без характера и истории. А значит, ему при­ходится сидеть остекленело, выкрикивая что-нибудь вроде: «Кран-нах!» или «Сурик!», в то время как за его спиной (читай: в вообра­жении) скачут в сумасшедшем танце пациенты и доктора (хотя хо­реография Николая Андросова далека от безумия). Миронов честно пытается отработать свой актерский класс. В сцене, когда, видимо, после какой-то ужасающей процедуры его кормят с ложечки, он жалок, бессмыслен и мелко дрожит. В сцене с воображаемой япон­кой, которая вручает ему нож, — просветлен. Режиссер придумал, что очередной Ван Гог, над которым надругались, тоже отрежет се­бе ухо. Миронов отрезает. Но ни объяснить, ни оправдать этого по-актерски не может.

Впечатляющая история о «еще Ван Гоге», вероятно, осталась где-то в душе режиссера. Нам же достался живописный доклад под музыку Бакши и посещение музея искусств душевнобольных.

РЕЦЕНЗИЯ НА СПЕКТАКЛЬ ПО РАССКАЗУ А. П. ЧЕХОВА «СВАДЬБА» (Постановка Петра Фоменко). ДИПЛОМНЫЙ СПЕКТАКЛЬ АКТЕРСКО-РЕЖИССЕРСКОГО КУРСА РАТИ (ГИТИС)

Классика на то и классика, чтобы ее бесконечно пересматривать и интерпретировать — иначе новые постановки пьес, знакомых до каждого слова, почти теряют смысл. Современный зритель давно

493

привык к превращениям трагедии в фарс и наоборот. Постановка Фоменко — тот редчайший случай, когда кардинальная переаран­жировка оправданна и целиком, и в частностях; больше того: его прочтение хоть и неожиданно, и ни в коей мере не предусмотрено автором, но исходит из с охотой и готовностью перестраивающего­ся в гротескную трагикомедию. Фарсовая «Свадьба* создается не ситуациями, но характерами, а где фарсовые — то есть карикатур­ные — характеры, там и возникает гротеск.

Смешные, безобидно-убогие персонажи Чехова в его спектакле стали устрашающими монстрами, чье главное общее свойство — пуленепробиваемая тупость, окрашенная в разные тона. Жених (артист Карэн Бадалов) туп томительно-занудливо, он бесконечно повторяет, что «женитьба — шаг серьезный», и без устали перечи­тывает-пересчитывает по записной книжке. Невеста (Ольга Левити­на) — идиотически смеющаяся кукла Барби в длинной фате, ее па­паша (Владимир Епифанцев) — агрессивный дебил; телеграфист Ять, в адрес которого произносится бессмертная фраза «Они хочут свою образованность показать», и жаждущая «поэзии» акушерка Змеюкина (Марина Глуховская) — кретины с претензией на интел­лигентность и эмансипированность.

Заметим, что этой нежной парочке режиссер дал немного «чу­жого» текста: молодой человек в экстазе декларирует Северянина, а барышне промеж своих собственных экзальтированных вскриков вставляет вдруг «я чайка!»; чуть расширен и текст кондитера Дым-бы, который к знаменитому «в Греции все есть» добавляет: «люди, львы, орлы и куропатки». Дополнения вроде бы почти капустниче-ские, но эффект их совершенно противоположный: непритязатель­ная «свадьба» неожиданно оказывается своеобразным мифом «че­ховской интеллигенции».

Конечно, столь значительный результат не мог быть вызван на­столько незначительными текстовыми включениями. Дело в теат­ральном и, шире, культурном контексте, где это миф давно и ре­шительно «опущен», так что достаточно лишь легкого толчка, что­бы он от някрошюсовских, к примеру, захолустных казарм или за-харовской коммунальной склоки скатился к той свалке скудоумно­го человеческого мусора, которую демонстрирует Фоменко. Впро­чем, режиссер вообще далеко ушел от Чехова, пусть даже «опущен­ного»: его спектакль — о мире, окончательно рухнувшем в бездну. О мире, где любовь, радость, красота обратились в гнусную паро­дию на самих себя. И только страдание осталось настоящим страда­нием.

Несмотря на задуманную сниженность образа, режиссер «позво­ляет» испытывать вполне человеческую боль, а зрителям — сочув­ствовать им. Первый раз это парадоксальное чувство возникает, когда объединившаяся в агрессии свадьба стремится исторгнуть Ятя, и он, мгновенно растеряв свои амбиции, став маленьким и жалким, горестно говорит: «Извольте, я уйду», и долго-долго та­щится к двери и долго, судорожно в нее проталкивается — но эта скорбная нота быстро растворяется в следующем безобразном скан­дале. Во второй раз — в сцене ухода оскорбленного «генерала» — она звучит продолжительней и сильнее, и кажется даже, что невес-

494

та, помогающая старику добраться до двери, прониклась к нему со­страданием и стала, таким образом, похожа на человека. Но лишь только он скрывается, как Дашенька поворачивает к публике идио­тически радостное личико и произносит свою основную реплику, задававшую тон всему ее сценическому поведению: «Я так счастли­ва».

Остается только понять, почему все-таки Фоменко нагрузил столь безобидную пьесу такой почти эсхатологической жутью. С ве­щами многослойными, по-настоящему глубокими Фоменко в по­следние годы дела имел мало, предпочитая просто хорошие пьесы вроде «Без вины виноватых» или «Великолепного рогоносца» — все выходило замечательно.

Итак, веселая «Свадьба» обернулась страшным гротескным рек­вием; впрочем, иногда и на этом спектакле случается посмеяться.

СОЧИНЕНИЯ НА СВОБОДНУЮ ТЕМУ

ПУТЕШЕСТВИЕ ПО РОССИИ (/ вариант)

О Русь,

твой путь тернист и светл.

Э. Багрицкий

Россия. При упоминании этого слова перед моими глазами вста­ет все самое важное, самое красивое, самое дорогое сердцу: пре­красная природа, самобытные города — жемчужины и, конечно, люди — наша гордость, люди, чьи дела и подвиги прославили Рос­сию, вознесли ее ближе к небу, ближе к Богу, ближе ко всему са­мому замечательному и светлому. От мест, связанных с ними, веет добротой, сердечностью, одухотворенностью, чем-то истинно рус­ским. И порой возникает непреодолимое желание увидеть наши родные, неповторимые красоты, соприкоснуться с лубяной бревен­чатой Русью, с ее великим прошлым. Путешествуя по России, пу­тешествуешь во времени. Наложение эпох очень тесное, и каждая эпоха чем-то завораживает, манит. Находясь в одном-единственном городе, можно одновременно находиться и в современном мире, и во временах Александра Невского, Ивана Грозного, Петра Велико­го. И поэтому все увиденное в нашей стране не может не оставить отпечатка в душе, особенно в русской. Путешествие по России не­забываемо. Я же хочу поделиться тем, что меня переполняет, а именно гордостью за нашу могучую и великую Родину, хотя пусть она и ушла в прошлое.

Конечно же путешествие по России начинается со старинной Москвы, с ее сердца — Красной площади, храма Василия Блажен­ного, Кремля. Проходя по Соборной площади мимо колокольни Ивана Великого, Архангельского собора, усыпальницы русских князей и царей, чувствуешь, как что-то неизведанное, жуткое и в то же время страшно интересное надвигается на тебя, полностью охватывает. Как чудесен этот плен!

Москва как одинокая красавица, слепленная из праха:

495

Смола и дерево, кирпич и медь Воздвиглись городом прекрасным.

Святая златоглавая Москва — она, как символ забытой патри­архальной Руси. Огромное число древних храмов украшает ее и бе;? того прекрасное лицо. А перезвон знаменитых московских колоко­лов, раздающийся со звонниц церквей, просто поражает своей чис­тотой и мелодичностью. Колокола разговаривают между собой:

И медью перекликнулись в ночи Колокола Великого Ивана.

Дух старинного города пронизывает тебя, остается с тобой. Ми­роощущение совсем изменяется, становится более возвышенным, более чутким к прекрасному. Древние города, как сказочные обра­зы белых кораблей, вырисовываются на живописных возвышенно­стях безбрежного океана родных полей и лесов.

Владимир. С именем этого города связаны впечатления об ори­гинальной архитектуре русских церквей. Жемчужина Владимира и всей России — это Дмитриевский собор, самый изящный из всех суздальских храмов. Единственным его украшением служат много­численные орнаменты в виде человеческих фигурок, фантастиче­ских зверей, растений. Стены храма испещрены рельефными узо­рами. Этот ценнейший памятник древнерусской архитектуры, сияя солнечным светом, привлекает к себе своей неповторимостью мно­гочисленных туристов, В тени Успенского собора Дмитриевский со­бор походит на младенца, прекрасного своей естественной красо­той. Ансамбль из двух соборов, располагаясь на обрывистом холме, возвышается над всем городом. Складывается такое впечатление, что вот-вот соборы взмоют ввысь — настолько изящными, легкими и нежными сотворили их зодчие. Покидая Владимир, не можешь долго оторваться от стекол автобуса, глядя на удаляющихся свиде­телей былого величия.

Поездка в автобусе от памятника к памятнику — тоже путеше­ствие, путешествие по бескрайним просторам, бесконечным доро­гам. Сколько чудесного и неизвестного сосредоточено у дорог: де­ревни, люди, города. Все это медленно проплывает за окном, незна­комое и дорогое, оставляя грустные воспоминания. Но больше все­го поражают природа и храмы, раскинувшиеся вдоль дорог. На многие километры тянутся леса, дубравы, поля, реки и озера. И от самого далекого места веет родиной. Неповторимой картиной про­плывают березовые рощи. Русская береза — изящная и нежная — пробуждает в сердце самые лучшие качества. Береза — «доброе» дерево, дерево непокорной и гордой Руси:

Ее к земле сгибает ливень, Почти нагую, а она Рванется, глянет молчаливо — И дождь уймется у окна. Но, тонкую, ее ломая, Из силы выбьется... Она, Видать, характером прямая, Кому-то третьему верна.

496

Береза — дерево русской женщины, дерево нашего народа, доб­рого, красивого душой и телом:

Березы ждут. Их лист

Полупрозрачный

Застенчиво манит и тянет взор.

Они дрожат. Так деве новобрачной

И радостен и чужд ее убор.

Рощи начинают редеть, сменяются кустарником, и вот на опуш­ке леса возникает поселение — белый город, утопающий в «полу­прозрачной листве берез» — Ростов Великий — город-сказка, го­род-легенда. Он не похож ни на какой другой город. Ростовский кремль не поддается никакому описанию. Освещенный солнцем, отражаясь в озере Неро, кремль похож на сказочный подводный го­род. Ростовская колокольня — очень грациозное сооружение. Она просто пленяет высотой и формами, размерами и количеством ко­локолов. Ростовский ансамбль настолько уникален, древен, красив, естествен, что, глядя на ворота, кажется, что через пару минут по­кажется князь с княгиней и княжеская дружина. От этого городка с его монастырями, церквами, бревенчатыми избами остаются са­мые радужные воспоминания. Изо дня в день мне постоянно хочет­ся очутиться в этой чудо-сказке.

И вот опять автобус, дорога, разлуки и встречи. Приходят и уходят Ярославль, Тула, Смоленск, Тверь, Суздаль, Коломна, Клин, Александров, Боголюбов, Чехов, Кусково, Остафьево, Боро­дино, Калуга, Серпухов. Каждый город чем-то знаменит, замечате­лен. От каждого остается что-то особенное, что складывается в одно целое — то, что мы называем Русью.

Просторы России бескрайни. Путешествовать по ней можно всю жизнь, каждый раз открывая в знакомых местах нечто новое. Рос­сийские города такие все разные и такие одинаковые. Общее в них — это дух. А в наш безнравственный сумасшедший век хочет­ся проникнуться этим духом, хочется былинного покоя. И, посе­щая старинные места, становиться лучше, добрее, приобщаться к многовековой национальной культуре народа возникает большое желание.

ПУТЕШЕСТВИЕ ПО РОССИИ {// вариант)

Россия. Для одних это пустой звук, для других — огромная, не­объятная страна, называемая Родиной, а для меня это даже нечто большее, чем место, где я родился и вырос. На мой взгляд, нигде в мире нет страны с такой богатой культурой, историей, полной кро­вавых войн, людьми, всегда готовыми помочь, понять и разделить твое горе, поддержать в трудный момент и дать полезный совет.

Я понял все это, посетив старинные русские города, располо­женные на берегах Волги и Оки. Для меня все было новым и уди­вительным.

Небольшой двухпалубный теплоходик «Александр Шемагин», громко гудя и рассекая острым носом воду, в солнечный летний де­нек отправился в свое очередное путешествие. Когда острый шпиль

17-3959 497

здания Северного речного порта исчезает из виду и огромные реч­ные краны кажутся игрушечными, по обеим сторонам канала име­ни Москвы, закованного в бетон, появляется лес. Кругом тишина, нарушаемая лишь только негромким плеском волн о бетонные бе­рега да натужной прерывистой работой двигателей. Сначала этот звук кажется грубым и некрасивым, но ты привыкаешь, и вскоре создается такое впечатление, будто двигатель напевает песню, сло­ва которой известны только ему одному.

Наступает ночь. Постепенно жизнь на теплоходе затихает...

А утром, выйдя на палубу, я был поражен происшедшими за ночь изменениями. Берега исчезли, и, куда ни кинь взгляд, всюду была вода, необыкновенно чистая, чуть колеблемая утренним све­жим ветерком.

Волга — великая русская река. Мое первое знакомство с ней произошло в Угличе, Это маленький городок, который можно обой­ти за два-три часа и получить огромное удовольствие от осмотра не­обычайно красивых старинных русских построек. К сожалению, я не могу передать всю красоту Углича на бумаге, ибо, как говорит­ся, лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать.

...Раздается гудок. Пароход медленно отходит от пристани, да­ря возможность прощальным взглядом окинуть Углич, и путешест­вие продолжается. Мы посещаем Ярославль, Кострому, Нижний Новгород.

Особенно мне бы хотелось сказать о последнем городе. Нижний Новгород находится в междуречье Оки и Волги, на пересечении торговых путей, поэтому как в прошлом, так и сейчас он играет очень важную роль в жизни страны. Главная достопримечатель­ность города — Кремль. Он расположен на высоком холме и зани­мает очень выгодное стратегическое положение. Необычный по своей красоте вид открывается со стен Кремля: через тонкую дым­ку мы видим маленькие, чуть больше спичечного коробка, кораб­лики, перевозящие грузы и людей, речной порт и конечно же Чка-ловскую лестницу, спускающуюся чуть ли не к самой воде.

Но поплыли дальше. Мы прощаемся со спокойной Волгой и плывем по Оке, течение которой заметно быстрее. Муром, Касимов, Рязань, подобно Угличу, встречают нас блеском золоченых купо­лов. Я потрясен красотой и величественностью зданий, каждое из которых по-своему прекрасно, а на фоне русской природы поража­ет своей необычностью и неповторимостью. На меня, городского жителя, привыкшего к однотипным, похожим друг на друга до­мам-близнецам, все это производит огромное впечатление, которое не было бы таким сильным, не путешествуй я по воде. Ибо, как мне кажется, только с борта теплохода можно видеть всю красоту русской природы и старинных городов, которые предстают перед тобой как на ладони, в свете лучей восходящего солнца, сверкая и переливаясь золочеными куполами церквушек, храмов и соборов, подобно горсти драгоценных камней.

До Москвы остается совсем немного, когда начинается дождь, летний теплый дождь. Представьте себе такую картину: ослепите­льно светит солнце, идет дождь, отчаянно борясь с течением реки,

498

плывет теплоход, на одном берегу зеленой стеной стоит лес, а на другом — маленькая деревушка с блестящими на солнце окнами.

Москва. Южный речной порт. Девять дней пролетели, как один. Я стою на пристани и прощаюсь с «Александром Шемагиным». Сколько приятных минут я провел на твоих палубах, сколько кра­сивого и незабываемого я видел с них!

Хотя мое путешествие и окончилось, оно навсегда останется со мной, в моем сердце!

ПУТЕШЕСТВИЕ ПО РОССИИ (По личным впечатлениям) (/ вариант)

Путешествовать по России можно не только вширь, но и вглубь. Россия велика не только по территории, занимаемой ей, но и по глубине и разнообразию чувств, настроений, характеров и взаимо­отношений. Если взять литературу, то я не встретил ни другой стране такого обилия писателей, произведений, тем таких, в которых автор пишет о своей Родине. В них чувствуется большая сила и любовь к Родине. В поэзии ни один стих так не отобразит красоту Родины и любовь к ней, как русский. Любовь Родине выражается¹ через любовь к своему народу, природе, ские писатели наиболее читаемы в мире; и в наших школах ное внимание уделяется именно русской литературе. Россия с де­ревнями, церквами, полями, реками и лесами — именно об этой России мечтают большинство русских писателей. Россия с больши­ми духовными ценностями и традициями. Наши летописцы сохра­нили историю России до наших дней. День в домах начинается и кончается молитвой. К работе отношение с почтением. Любовь к земле и к Родине помогала русским отстаивать свое отечество в бо­рьбе с завоевателями. Но только русские могли находиться долго в крепостной и просто в зависимости от своих господ; здесь они пока­зывают смирение. Действительно, Россия — страна противополож­ностей, и в то же время здесь все связано и закономерно. страна богатств материальных и духовных, и в других большой спрос на ценности. Сейчас очень часто можно услышать, как нелегально вывозятся за границу картины, иконы, церковные принадлежности и предметы быта, культуры русской. Россия — это третья культура, она находится между Востоком и Западом, объединяет в себе эти культуры и создает новую. В России, в отли­чие от других стран, большое значение имеют духовные ценности, и они преобладают над материальными. Этим объясняется богатст­во в убранстве церквей, святых мест и всего того, что тесно связано с духовностью. Россия также объединяет духовности западных и восточных религий. Но сейчас духовный потенциал, накопленный нашими предками, начинает истощаться. Что же губит прежнюю Россию, почему меняется отношение русских к своим духовным ценностям? Из социальных причин — это резкие перемены в сем­надцатом году XX века. После этого времени шел длительный и глубокий процесс искоренения религии и как предрассудков, свя­занных с нематериальным, и как духовных ценностей, отображен­ных в заповедях Библии, и как духовных православных традиций.

499

Начало девяностых годов... Начинается осознание времени застоя. Россия начинает называться Россией, идет перемена политического строя, культуры. «Помощь» приносит Запад и Америка. Появилась свобода всего. Открываются многие церкви, и огромные потоки лю­дей хлынули туда. Люди посещают церкви, крестятся. Что же, произошел духовный перелом большинства, развеяние семидесяти­летнего тумана в религии. Не совсем. Люди внешне пытаются по­казать это. Уровень духовности не только не повысился, но он по­низился за этот короткий промежуток времени от