Geum.ru

В. Б. Аксенов Краткий курс лекций

Вид материалаКурс лекций
Подобный материал:
1   2   3   4   5   6   7   8
воев он мог выставить максимум пару сотен дружинников), то теперь в помощь предоставлялся ордынский отряд, при поддержке которого князь без труда усмирял вече. Таким образом, в интересах княжеского института власти с 1243 года устанавливалась политическая зависимость русских земель от Орды, которая приводила к быстрому угасанию вечевых порядков (в большинстве Северо-Восточных земель веча исчезли во второй половине XIV века, и только в Новгороде, Пскове и Вятке «дотянули» до конца XV столетия).

Экономическая зависимость (данничество) оформлялась при преемнике Батыя хане Берке. Причем, также в интересах князей. Дело в том, что между последними скоро возникла конкуренция, кто больше подарков привезет хану и получит самую богатую землю. Страдали в этой ситуации и князья, и простой народ. В результате Берке в 1255 году постановил ввести фиксированный размер выхода в соответствие с экономическими возможностями каждого княжества, для чего на Русь в 1257 году были отправлены численники (переписчики населения). Помимо выдачи ярлыков на княжение, т.е. поддержки князей в их борьбе с вечами, хан взял на себя новые обязательства – защиту Руси от беспокойных западных соседей. Здесь показательна история установления даннической зависимости Новгорода. В 1257 году новгородцы под Торжком потерпели жестокое поражение от литовцев, вследствие чего над ними нависла угроза потери независимости. В 1258 году монгольские численники прибывают в Новгород, но горожане послов прогоняют – не до них было. Когда об изгнании численников узнает великий князь Александр Невский, он карает своего сына сидевшего в Новгороде и не сумевшего организовать перепись. Однако хан поступает мудрее – в том же году монгольское войско разбивает литовцев и снимает опасность с новгородской земли. После этого в Сарай отправляются новгородские послы и просят хана взять город под свою защиту. Новгород начинает регулярно выплачивать дань, а монголы – регулярно наносить удары по литовцам и немцам, когда те угрожают северо-западной Руси (1269, 1275, 1279, 1282, 1289 и т.д.). Но и русские князья были обязаны участвовать в ордынских военных экспедициях – в 1278 году выступили под началом Менгу-Тимура против валахов, с которыми до этого жили мирно.

Любопытно, что вскоре после добровольного установления даннической зависимости по русским городам в 1262 году прокатилась волна восстаний против баскаков. Однако направлены они были не против дани как таковой (пять лет платили исправно, не возмущаясь), а против того, что права на откуп получили русские бояре, тут же подняв поборы. Восстания были поддержаны местными вечами и подавлены князьями с помощью монгольских отрядов.

Повышать свой авторитет в глазах местного населения монголы пытались за счет религиозной политики – они не только не заставили русскую церковь платить выход, но вообще освободили ее от всех налогов, которые она платила князьям (тарханные грамоты). Помимо этого, в 1262 году в Сарае была открыта русская епископия, повлекшая христианизацию монголов. Многие из них принимали христианские имена и переезжали на Русь. Один из таких монгольских князей под именем Петра Ордынского за активное церковное строительство в Ростовской земле был причислен русской церковью к лику святых.

Таким образом, установившиеся отношения между Русской землей и Ордой могут быть определены как вассальная зависимость, выстраивавшаяся на взаимовыгодных началах, укреплявшая положение князей и изживавшая родовые пережитки в лице вечевого строя. Примечательно, что и в русских летописях до второй четверти XIV века сохраняется терпимое отношение к монголам.

Тем не менее, спустя сто с лишним лет после появления орд Батыя, отношения начали меняться. Монгольская империя стала распадаться, между ханами вспыхивали конфликты, и они более не выполняли своих обязанностей по охране русских внешнеполитических интересов. Русские земли также вступили в новую политическую фазу – почувствовав власть, князья повели борьбу за объединение территорий. Основными участниками этого соперничества явились три силы – Московское княжество, Тверское и Великое княжество Литовское и Русское. Собственно главные события развернулись между первым и последним, так как после убийства в 1318 году в Орде выдающегося тверского князя Михаила Ярославича (по навету московского князя Юрия Даниловича), несмотря на сохранение за тверскими князьями великого ярлыка инициатива перешла к более активным московским политикам. Тверские же князья сделались естественными союзниками литовцев. Своеобразным трамплином для взлета Москвы стали два последовавших один за другим события – перенос в 1326 году митрополичьей кафедры из Владимира в Москву (в 1299 году - из Киева во Владимир), что превратило город в религиозный центр русских земель, и подавление Иваном Даниловичем Калитой с помощью монгольского войска антибаскакского восстания в Твери в 1327-м, в результате чего князь получил право сбора дани со всей Руси и ярлык на великое княжение. Но куда более опасными соперниками москвичей становились русско-литовские князья.

Возникшее в начале XIII века Литовское княжество очень многим напоминало Древнюю Русь. В его состав входили три этнические группы - аукштайты (литва в русских летописях), жямайты (жмудь) и собственно русские. Причем если жмудь фактически была исключена из политической элиты княжества, то русские князья составляли ее численную основу, вследствие чего государственным языком в Литве был русский (русская мова), в качестве основного закона действовала Русская правда, да и политический центр княжества первоначально располагался в западных русских землях. Великие литовские князья вместе с русскими воевали против экспансии Ордена (первый литовский князь Миндовг заключил военно-политический союз с Даниилом Галицким и Александром Невским), и вплоть до середины XV века православные храмы в Литве преобладали над католическими. Подкупало в Великом княжестве Литовском и Русском также то, что вхождение в его состав сопровождалось рядом, сохранявшим за городским вечем и местным князем максимально широкие права.

Вступившие в соперничество за объединение русских земель Москва и Вильно избрали разные методы. Если Вильно, как ранее Тверь, разыгрывало карту национально-освободительной борьбы Руси от монгольской зависимости, то Москва опиралась на ханскую поддержку. Однако смута в Монголии снижала былой авторитет ордынцев на Руси, поэтому, когда литовский князь Ольгерд в 1362 году в битве у Синих Вод совместно с русскими полками разбил объединенную армию трех монгольских ханов, симпатии большинства русских городов оказались на стороне Вильно. При Ольгерде в состав Литовского и Русского княжества перешли Черниговская, Киевская, Подольская, Волынская земли. Возросло литовское влияние в Пскове и Новгороде. В результате московскому князю Дмитрию Ивановичу пришлось менять политическую ориентацию и также поднимать патриотическое знамя.

В 70х годах XIV века в Орде власть захватил темник Мамай, что дало повод Москве отказаться от выплаты дани. Конфликт завершился в 1380 году на Куликовом поле (любопытно, что на русской стороне сражались два сына покойного соперника Дмитрия Ольгерда). Бежавший Мамай в том же году на Калке был добит Тохтамышем, и в Орде восстановилась законная власть Чингизидов. Большинство участников Куликовской битвы возобновили отправку выхода в Сарай. Упрямился один Дмитрий. После безуспешных попыток помириться с Москвой Тохтамыш в 1382 году, поддержанный рязанским и нижегородским князьями, пошел на Дмитрия Донского. Тот, не успев собрать войско, вместе с семьей бежал из города. За помощью москвичи обратились к внуку Ольгерда князю Остею, который в течение трех дней успешно отражал атаки (возможно, именно он привез на Русь впервые упомянутые в этом году в летописях пушки - тюфяки). Но из-за предательства Дмитрия Нижегородского Остея выдали хану и казнили. Неизвестно как бы сложилась дальнейшая судьба Донского и всего противостояния Москвы с Вильно, если бы литовский князь смог удержать город. Однако удовлетворенный Тохтамыш сжег Москву и отправился в Сарай, а Дмитрий вернулся в брошенный город, смирившись с выплатой дани.

Следующим этапом, когда часа весов чуть было окончательно не перевесила в пользу Литвы, стало время правления Витовта – одного из командующих литовско-русско-татарского войска, остановившего в 1410 году в Грюнвальдской битве экспансию Тевтонского ордена. Авторитет Витовта на Руси был велик, что подтверждается его «триумфальным шествием» по Русским землям 1426 года, во время которого «челом били» литовскому князю такие города, как Псков, Тверь, Пронск, Рязань, Переяславль. Владения Литвы простирались от Черного моря до Балтики и от Вислы до Оки. Москва была зажата в полукольце. Но опять помог случай. После смерти Витовта оказалось, что его единственным наследником, а значит и претендентом на признавшие власть Витовта русские земли, является внук – московский князь Василий II Васильевич.

Существовала и объективная причина, помешавшая Литве победить Московское княжество. В 1385 году между Литвой и Польшей была заключена Кревская уния, сделавшая католичество государственной религией Литвы и положившая начало полонизации литовцев. В результате, Литва потеряла национально-освободительное знамя, и теперь уже в Московское княжество стали перебегать как собственно русские, так и литовские феодалы. На службу к правнуку Витовта и Дмитрия Донского Ивану III Васильевичу вместе с уделами перешли известные литовские князья Бельские и Воротынские, позже – Глинские, Мстиславские, Шуйские и др.

При Иване III зависимость Руси от Орды была полностью ликвидирована. Точкой отношений стал 1480 год, когда на реке Угра встретились два войска – хана кочевой Большой орды Ахмата и Ивана III, и, простояв с месяц друг перед другом, разошлись, после чего с данничеством Москвы было окончательно покончено. Спустя семь лет московский князь пошел еще дальше – захватил Казань и сделал этот осколок Золотой Орды своим вассалом (правда, лишь до 1504 года). Параллельно решению «ордынской проблемы» Иван III сумел «разобраться» с главными соперниками в деле собирания древнерусских земель – в 1478 ликвидировал самостоятельность Новгорода, в 1485 году присоединил к Московскому княжеству Тверь, а с 1492 начал войны с Литвой, вследствие которых подчинил Верховские и Черниговские земли. Тем не менее, бóльшая часть Древней Руси продолжала оставаться в составе Польско-Литовского государства (Смоленск, Полоцк, Минск, Киев, Галич и др.).

Успешной внешней политике соответствовали важные внутриполитические изменения. В 1497 году был принят Судебник, впервые в истории Руси вводивший судебно-процессуальные нормы единые для всего государства, а не отдельных земель. Принципиальные изменения коснулись титуляции. В договорах московского князя с удельными первого величали государем (а не господином, как ранее), что означало признание подданства, холопской покорности. Кроме того, в официальный титул были включены слова «государь и великий князь всея Руси», что не только ущемляло положение удельных князей, но и означало претензии Москвы на прочие древнерусские территории. Важно, что именно в правление Ивана III появился термин Россия, который в отличие от «Русской земли» имел административно-политическое значение.

Период ордынской зависимости сыграл существенную роль в отечественной истории. Помимо отмеченного усиления института княжеской власти, что и сделало возможным создание в конце XV века централизованного государства, он явился этапом очередной ассимиляционной волны, причем как монгольского, так и западного происхождения. Согласно подсчетам историков в начале XVI века среди русской знати было 229 западноевропейских фамилий, 223 польско-литовских, 168 русских и 156 татарских. Собственно старорусская знать, таким образом, составляла менее 28%. Татарские корни имели такие известные фамилии, как Годуновы, Сабуровы, Арсеньевы, Бехметьевы, Аксаковы и др. Сложившаяся в результате новая народность, имевшая и антропологические, и культурные (языковые) отличия от древнерусской, в XVII веке присвоила себе красивое название великоросская (в то время как украинцев стали называть малороссами), вместо появившегося в предыдущем столетии иностранного термина - московиты.

Помимо московитов-великороссов, складывались еще две народности в составе Великого княжества Литовского – будущие украинцы и белорусы. Как уже отмечалось, в IX – XIII веках термин «русский» в узком значении относился к жителям Киевщины. Кроме того, в XV веке существовали и другие Русии – Червонная Русь (Галиция), Черная Русь (район Гродно), Белая Русь (район Минска). Оказавшись в зависимости от Литвы, червоннорусы ощутили сильную полонизацию, черно- и белорусы – облитовливание, и все вместе попали под влияние католицизма (согласно Брестской унии 1595 года главой Украинской и Белорусской православных церквей стал папа Римский, в то время как в России шесть лет до этого церковь стала полностью автокефальной).

Таким образом, из древнерусского суперэтноса только земли Северо-восточной Руси обрели в конце XV века «роскошь» в виде государственного и религиозного суверенитета. Но, как и за любую роскошь, приходилось чем-то расплачиваться. Независимость Московии была достигнута ценой формирования самодержавных основ государственности по образу ханской деспотической власти. В то время как в западных и южных Русиях развивались демократические тенденции, в Московской Руси государственные интересы постепенно поглощали интересы общественные, укрепляя имперскую идеологию и приводя к построению уникальной евразийской империи.


Лекция пятая:

Евразиезация россии и поиски имперских основ.


«Костры не разгоняют тьмы».

Станислав Ежи Лец.


«Враждебность к шибко умным – безошибочный тест на авторитарность мышления».

В.Б.Кобрин.


Так уж часто бывает, что лозунги построения сильного государства оборачиваются ограничением свобод гражданского общества, а тяга к просвещению выливается в борьбу с инакомыслием. Любопытно, что по общему признанию современников, одним из самых (если не самым) образованным человеком XVI века был московский царь Иван IV Васильевич Грозный. Вместе с тем та кровь, в которой он утопил собственный народ, смыла с него всякие подозрения в истинной просвещенности. Личность грозного царя всегда привлекала внимание исследователей. Опричный террор объясняли то обидой на боярство, то психическим кризисом. Однако современник и в прошлом близкий друг Ивана Андрей Курбский назвал московскую династию «издавна кровопийствующим родом», обнаружив червоточину в предшествующей эпохе.

Создание централизованного государства поставило перед Иваном III вопрос о путях дальнейшего развития России. За предыдущие 250 лет Москва во всем ориентировалась на Орду. Даже главным источником княжеской власти являлся ханский ярлык. Теперь же, помимо самоопределения на международной арене, предстояло отыскать ресурсы укрепления внутренних государственных основ.

На первый взгляд в Московии побеждали тенденции к вестернизации. На службу к Ивану III приезжало множество иностранных специалистов (врачей, архитекторов, каменщиков и пр.), организовывавших дела на западный манер. Новым внешнеполитическим союзником становилась Священная Римская империя германской нации. При Василии III Ивановиче с ее императором Максимилианом I был подписан договор о совместной войне с Польшей и последующем ее разделе между Россией и Германией. В 1513 году в России появились отряды германской пехоты, пушки немецкого образца, а также мастера осадного дела, которые приняли активное участие в осаде Смоленска, сдавшегося в 1514-м. В начале XVI века Москва, отстроенная итальянскими архитекторами Фрязиными, стала одним из крупнейших городов Европы. Заметна была роль иностранцев в становлении российского чиновничьего аппарата.

Вместе с тем при Иване III и его сыне Василии III широкое распространение получили методы укрепления личной власти, известные русским князьям именно по ордынскому опыту. Впервые при Иване III на Руси была введена практика публичных казней. Уже в 1463 году Иван приказал ослепить воеводу Ф.Басенка, позже был казнен приближенный Ивану боярин Ряполовский. «Чтоб не высокоумничал», - объяснил князь. Если на Западе поступавший к кому-нибудь на службу феодал заключал договор со своим господином на определенный срок, то московскому князю нужно было дать пожизненную крестоцеловальную клятву, за нарушение которой предполагалась смерть. Часто московский деспот требовал от своих слуг невыполнимых гарантий. Так, перед Кремлевскими стенами с небольшим перерывом были казнены два врача-иностранца Леон и Антон за то, что не смогли, как обещали, спасти своих пациентов. «Дело врачей» так напугало приглашенных иностранцев, что началось их паническое бегство за границу (пытался бежать даже архитектор Успенского собора Аристотель Фиорованти, но был схвачен и насильно возвращен в Москву).

При Иване III и Василии III получила распространение политика переселений «сомнительных элементов», в первую очередь новгородских, тверских, вятских, смоленских, рязанских бояр после присоединения данных территорий к Москве. Любопытно, что подобный способ покорения народов был применен еще ассирийским царем Тиглатпаласаром I в XI в. до н.э. Также началось не практиковавшееся до сих пор вмешательство великого князя в личную жизнь своих братьев - запрет жениться с тем, чтобы выморочные (оставшиеся без наследника) уделы переходили в собственность московского князя. Последним удельным князем стал Владимир Андреевич Старицкий, против женитьбы которого, а также заведения наследника его двоюродный брат Иван Грозный ничего не имел. Он наоборот выказывал всяческую симпатию родственнику, приглашал на обеды всей семьей, во время одного из которых в 1569 г. уговорил принять яд.

Сочетание западных и восточных элементов проявилось в государственной символике. В современной геральдистике появление российского двуглавого орла связывается с германским заимствованием. Он был известен в Византии, но никогда не имел статус государственного герба, в то время как в Священной Римской империи олицетворял власть императора (а одноглавый орел – власть короля). Также двуглавый орел был известен на Руси со времен ордынского хана Узбека – союзника московского князя Ивана Калиты, - который сделал его государственной эмблемой. Показателен и новый титул, который пытались присвоить себе Иван III с Василием III – царь. Связанный с историей Древнего Рима, он также относился и к монгольским ханам, которых на Руси величали царями. Максимилиан I признал за Василием этот титул, но первым официальным царем, прошедшим обряд помазания на царство, был Иван IV Васильевич. По-видимому, именно сочетание западных и восточных элементов в данных символах остановило на них выбор московских князей.

Под стать глядящему в разные стороны двуглавому орлу была и внешняя политика Московии. Помимо отмеченной прогерманской ориентации, московские князья начали экспансию в Сибирь. Уже в 1465 году Иван III отправил устюжского воеводу В.Скрябу на Урал за серебряной рудой, после взятия Казани в 90-е годы XV века отряды С.Курбского, П.Ушатова фактически захватили всю Югорскую землю за Уралом. Поход на Восток успешно продолжался при Иване IV Васильевиче – в 1552 году была окончательно присоединена Казань, в 1556 году – Астраханское ханство, в 80-е годы Ермак положил начало подчинения Сибирского ханства. При Иване Грозном была также поставлена амбициозная задача выхода к Балтийскому морю. Начатая с этой целью Ливонская война была проиграна, но при Борисе Годунове Россия, временно, все же вышла к Балтике. Таким образом, к концу XVI столетия Московия превратилась в евразийскую державу.

Упрочить статус молодого государства на международной арене была призвана идеологическая доктрина, сформулированная в двух литературных произведениях. Первое из них - «Сказание о князьях Владимирских», - вело происхождение русских князей от римского императора Августа. Женитьба Ивана III на представительнице династии византийских императоров Софьи Палеолог также обосновывала имперские амбиции московского государя, видевшего в себе правопреемника власти римских цезарей. Любопытно, что, указывая на свое европейское прошлое, московские государи ничуть не смущались, когда иностранцы не обнаруживали в России знакомых им черт европейской культуры и пытались бежать к себе на родину. Объяснить противоречие смог псковский монах Филофей, сформулировавший в письмах к Василию III известную теорию «Москва - третий Рим», ставшую вторым государственно-идеологическим произведением. Согласно теории, Римская и Византийская империи настолько погрязли в ересях, отступничестве от «правды», что «чистая» истина сохранилась лишь в России как наследнице обеих культур. Данная теория на несколько столетий вперед сформировала принципы самоопределения России на международной арене в качестве богоизбранной страны с великой миссией сохранения и распространения Правды («два Рима падоша, третий стоит, а четвертому не быти»). Тяжесть этой миссии всецело ложилась на плечи венценосного правителя, у которого начинало развиваться имперское мышление, принимавшее иногда формы психического расстройства (комплекса).

В адрес Василия III австрийский дипломат С.Герберштейн писал, что своей властью над подданными он превосходит всех известных монархов, а затем объяснял суть отношений государь-подданный отношениями хозяин – раб. С этого времени политика всеобщего «охолопливания», то есть закабаления существующих в стране сословий с одновременным повышением статуса государя, стала главной составляющей социальных преобразований в стране. Любопытно, что чем больше великие князья старались походить на своих западных соседей, тем меньше соседи с запада узнавали в них самих себя. Дело в том, что доля западного была строго лимитирована, и как только она превышала установленные рамки, тут же начиналось ее компенсирование за счет восточно-деспотических тенденций. Ярким примером выступает судьба известного просветителя Максима Грека, приглашенного Василием III для перевода и исправления русскоязычных книг Священного писания, который официально был признан еретиком и репрессирован именно за то, за что его пригласили – за перевод и исправления.

Во времена Ивана IV Васильевича Грозного сочетание указанных тенденций продолжалось, и развивались новые принципы их обоснования. Уже в первые годы царствования, которые считаются периодом реформ Избранной Рады (правительства, из числа единомышленников царя, выступавших за преобразования в стране), был сделан очередной разворот на Запад. Важнейшим мероприятием явился созыв всесословного Земского собора в 1549 году, который для решения важнейших государственных вопросов периодически собирался вплоть до 1653 года. С 1550 года начались реформы местного и центрального управления, был принят новый судебник, проведена финансовая реформа, военная и пр. За образец реформирования брался опыт Запада. В 1547 году московский царь поручил саксонцу Шлитту отправиться в Германию, чтобы вывезти оттуда в Москву ремесленников, художников, лекарей, типографщиков, теологов и др. Хотя миссия Шлитта результатов не принесла, однако в начале 50-х годов иностранцы писали, что войско Московии было организовано на французский манер, артиллерия была итальянского образца, а цвет офицерства представляли немецкие служащие. Кроме того, Иван именно последним доверял выполнение различных поручений за дополнительные вознаграждения.

Тем не менее, западные заимствования касались лишь внешних, организационных вопросов. В плане выработки внутриполитической доктрины царь упорно шел собственным, отличным от Запада путем, всячески стремясь продемонстрировать свою независимость. Формально это выразилось уже в официальном принятии царского титула в 1547 году, окончательной ликвидации удельной системы. Особенное внимание Иван уделил продолжению политики «охолопливания» населения, в первую очередь, знатных сословий. Сам факт создания Избранной Рады, куда вошли представители малознатных родов, умалял значение Боярской думы и боярского сословия в целом. Иван делал ставку на дворянскую группу, которая в недавнем прошлом представляла собой служилых людей, т.е. холопов. Именно холопская, рабская психология дворян помогала московскому царю в укреплении его самодержавной власти. Тем же сословиям, которые исторически не обладали нужными царю психологическими качествами, их прививали с помощью страха, ставшего особенностью массовой психологии периода опричного террора.

Складывание имперских основ проходило не только на политическом, но и на идеологическом уровне. В «Степенной книге», составленной духовником Ивана Грозного Андреем и митрополитом Макарием, утверждалось божественное происхождение великих князей и царей, которые назывались Мессиями. Но если Макарий проповедовал единство духовной и светской власти, при которой церковь получала право наставления государя, то писатель-публицист И.Пересветов, чьи труды внимательно изучал Иван, считал, что царь должен стремиться не к добродетели, а к правде, державшейся единственно на терроре и страхе подданных. Развивал эту же мысль В.Топорков, настаивавший, что царю не стоит кого-либо слушать в делах управления страной, а должно гнать от себя прочь всех советчиков. Именно последнему совету стал следовать Иван Грозный с начала 60-х годов, распуская Избранную Раду.

С 1565 года началась реализация грандиозного эксперимента, известного под названием опричнина. Первоначально она не предвещала ничего страшного. Формировалась территория, выведенная из государственного управления и поступавшая в личное владение царя (опричная). Кроме того, на этой земле создавалось войско, целью которого был поиск и уничтожение измены (опричники) – своеобразные внутренние органы государственной безопасности. Правда, царь вытребовал себе право казнить бояр-изменников без санкций Боярской думы, но пошедшие на подобную уступку бояре едва ли представляли, во что все это выльется. Тот размах, который приобрел террор, потряс воображение современников. В конечном счете, действия опричников не имели ничего общего с государственной безопасностью. Они оказались направлены не против каких либо политических или сословных групп, а против всего русского народа. Апогеем террора стал поход на Новгород 1570 года. По пути «за компанию» были разграблены Тверь, Торжок и др. города. В самом Новгороде массовые пытки и казни продолжались пять недель. По приблизительным подсчетам было вырезано 15 тысяч человек – более половины населения. После этой «зачистки» Новгороду уже никогда не суждено было вернуть свой экономический статус. По возвращении Иван продолжил казни в Москве.

Одним из немногих, кто попытался публично выступить против сложившегося режима, был русский митрополит Филипп (в былые времена слово митрополита часто отрезвляюще действовало на князя). Однако он не учел, что Иван Грозный, став царем, считал свою власть, как помазанника Бога, выше власти главы церкви. В результате в 1568 году Филипп был низложен, а через год по приказу царя задушен «опричником №1», главой Пыточного приказа Малютой Скуратовым.

Современников ужасало то, что массовые пытки часто обретали форму царской забавы. Во время пиршеств в Александровской слободе Иван развлекал себя и свою опричную братию тем, что насмерть затравливал беременных женщин голодными собаками, заживо варил людей в кипящем масле и т.д. В большинстве подобных «забав» Грозный принимал личное участие, демонстрируя изобретательность в способах истязания людей.

Конечно, и в Европе на переломе Средних веков и Нового времени (XV – XVII века) нравы отличались крайней жестокостью. Однако русский царь в буквальном и переносном смысле оставил позади ближайших конкурентов-палачей. Так, валашский господарь второй половины XV века Влад Цепеш (в литературе больше известен как Дракула), дурную славу приобрел «всего лишь» за чрезмерную любовь к сажанию своих бояр на кол. Кругозор московского деспота в плане методов казней был куда шире. Самый кровавый испанский великий инквизитор конца XV века Торквемада за 17-ть лет «деятельности» сжег на кострах около девяти тысяч людей, в то время как жертвы Ивана Грозного за 7-мь лет опричнины исчислялись десятками тысяч (как помним, только за полтора месяца новгородского похода было уничтожено 15 тысяч). Учитывая, что Иван Грозный, не считая себя русским, презрительно относился к собственному народу, опричнину с известной оговоркой можно считать проявлением тягчайшего преступления против человечества -