Алекс Баттан «Россия держится на двух китах: плохих дорогах и хороших дураках»

Вид материала

Подобный материал:

1 2 3 4 5 6 7 8 9 ... 16

Глава II. НОВОБРАНЦЫ.

Белыми кружевами разукрасилось синее небо. Птички хором воздавали хвалу Солнцу, кокотки-бабочки пудрились пыльцою цветов. Огородники огородили на огородах, рабочие «вкалывали» на работах и подработках, а «слуги народа» разлетелись с дружественными визитами по берегу моря-океана. В Камышинском Высшем Военном Строительном Командном училище старшекурсники отправились в отпуск, а зеленые новобранцы получили возможность мести бычки на всей территории.
А затем наступил хаос. Похлеще частиц из закона о «Броуновском движении», первокурсники забегали из роты в роту, из канцелярии в кубрик и обратно. Они вылетали в курилку, из курилки в каптерку, из каптерки в Ленинскую комнату и, намагниченные командирами, формировались во взвода. Новое штатное расписание рушило сложившиеся коллективы и связи, создавая новые. В ряды приезжей абитуры добавились камышане, сдававшие экзамены ранее и не знавшие абитуриентского карантина. Командиры взводов пытались опознать новый личный состав, а личный состав носился с рапортами о переводе в другие роты к другим командирам. Кан-целярии осаждали орды просителей, упорно не желающих мириться с тем, что другу по детскому садику Петя положено служить в 8-й роте, а ему, Ване, в 10-й.
Только к ужину беготня замедлялась и зеленый улей начинал успокаиваться.
. . .

- Войти можно? - Василий Концедалов, обойдя столпившихся перед Ленинской комнатой сотоварищей, протиснулся в дверь.
- Можно Машку за ляжку да козу на возу. А здесь говорят «разрешите». И, вообще, вы к кому обращаетесь?
Незнакомый старший лейтенант с ну, очень курносой физиономией нетерпеливо переписывал своих новых подопечных. Его волосатые руки, выглядывающие из-под коротких рукавов форменной рубашки, казались более привычны к спортивным снарядам, чем к авторучке. Приглашая очередного новобранца в Ленинскую комнату, где он временно организовал передвижной штаб 62-го взвода, старлей представлялся:
- Нюхтин. Михаил Иванович. Ваш командир взвода.
- Товарищ старший лейтенант, разрешите войти?
- Ну, теперь другое дело. Валяй, раз зашёл.
- Подпишите рапорт!
Рапорта о переводе Михаил Иванович подписывать не спешил. Повертев бумажку в руках, он приступил к расспросам:
- Это Ваш аттестат?
- Мой.
- Педагогическое училище по какой специальности закончили?
- Преподаватель физкультуры.
- Экзамены с какими результатами сдали? Физо - пять?
- Товарищ старший лейтенант, рапорт подпишите!
- Не спешите, Концедалов, - старлей разгребал сваленные на столе записульки, отборочные тесты и прочие нужные бумажки, водя своим курносиком сверху вниз справа налево и сохраняя непробиваемое выражение лица:
- У Вас неплохие результаты анкетирования…
- Товарищ старший лейтенант!
- В девятую роту желаете переводиться? Укажите причину.
- Я на абитуре там был. Друзья у меня там. И вообще…
- А я бы хотел Вам предложить должность заместителя командира взвода. Думаю, Вы бы справились. Что вы об этом думаете?
. . .

Курсант Концедалов отыскал Сергея Ченина в седьмой роте, располагавшейся на втором этаже желтой казармы. Товарищ, как они и договаривались, настрочил тоже рапорт о переводе в девятую, и теперь терпеливо выстаивал очередь перед канцелярией в ожидании резолюции ротного.
- Серёга, - схватил он друга за руку, - вовремя я тебя нашёл! Давай переписывай рапорт, переводись в шестую…
Ченин посмотрел недоумённо.
- Что случилось-то?
- Понимаешь, взводный предложил стать его замом…
- Понятно… Ты же всегда хотел свободной жизни?
- Да, правда… но кто более свободен - простой курсант на побегушках, или командир, отдающий приказание?
- Логично, - согласился Ченин, - но, говорят, чистые погоны - чистая совесть…
- И это я слышу от человека, сознательно пожелавшего испачкать свою совесть двумя лейтенантскими звёздочками?
- Убедил! Ладно, иду переписывать рапорт…
. . .

Командиром шестой роты оказался шустрый маленький карапуз, вылитый Карлосон. То ли из-за этого сходства (а у Карлосона, если вы помните, имелся моторчик с пропеллером), то ли из-за того, что фамилия ротного была Мотренко, офицеры и курсанты за глаза называли его просто «Мотор». Особой тайны из этого никто не делал, тем более, что у майора Мотренко моторчик, однозначно, был.
Командир 6-й роты жил под девизом – «Ни секунды покоя, ни себе и ни людям!» Воробьем скакал он по роте, чирикая на курсантов, поклевывая дневальных, впархивая на пол хвоста в свое гнездышко - канцелярию, откуда мгновенно вылетал обратно. На построениях, поучая своих «птенцов», майор Мотренко имел привычку глубоко засунуть руки в карманы штанов и долго там что-то поправлять. Подчиненные так привыкли к этому рукоблудию, что скоро просто перестали замечать. Тем более, что желающих поинтересоваться у командира, что же он там потерял и ищет, находилось не много. Только комбат иногда, вставляя очередной «пистон» ротному, сурово приказывал, наконец, вытащить руки. Комбата майор боялся, и руки послушно распрямлял «по швам». Но не надолго…
Из личной биографии майора новобранцы узнали, что по-настоящему в войсках их любимый «Мотор» никогда не был. Виктор Палыч Мотренко обучался в стенах данного училища и именно в шестой роте. Так сложилось, что сразу после окончания КВВСКУ он, молодой лейтенант, за заслуги, о которых в биографии умалчивалось, получил возможность остаться на должности командира взвода в своем родном подразделении. Лейтенант служил, постепенно приобретая звездочки и дурные привычки, но теряя волосы. И вот моложавый майор, знакомый с живым солдатом по картинкам устава и через программу «Служу Советскому Союзу», последствии - «Служу Отечеству», производит очередной набор курсантов, дабы подготовить из них настоящих офицеров для отправки в войска…
- Что, товарищ курсант, имеете желание служить именно в нашей роте? - встретил «Мотор» Ченина, заглянувшего в канцелярию с подписанным рапортом о переводе. - Похвально-похвально… Слышали, наверное, что 6-я рота - лучшая во всех отношениях?
- Да я, понимаете…
- Понимаю, - абитуриентом у нас были…
- Да, нет… У меня…
- А, припоминаю! Ваш брат учился под моим началом, много хорошего рассказывал? Двоюродный братик-то. Фамилию запамятствовал, - и ротный качнулся на стуле, засовывая руки в дыры карманов, которые давно намеривался зашить.
- Напомните-ка фамилию…
- Да, нет, товарищ майор. Просто друга распределили в вашу роту, вот я за ним и перевёлся, - сумел, наконец, вставить слово проситель. - Зачислите меня, если можно, в 62 взвод!
- Ага, понимаю, - освободил, наконец, Виктор Палыч руки и принялся листать представленные ему документы. Нечто его заинтересовало.
- - Рисуете, значит? – поинтересовался он.
- Окончил художественную школу…
Ножки стула жалобно поскрипывали под беспокойным задом Карлсона, в то время как руки убеждались, все ли в порядке.
- Не плохо, не плохо… Очень даже хорошо! Что ж, не будем вам шпильки в колёса вставлять, пойдете в 64-й взвод к капитану Мищенко.
- Так я же в 62-й хочу!
- Я бы с удовольствием, но там - комплект! - заявил Мотренко, и, намекая, что разговор окончен, попросил пригласить в канцелярию следующего…
. . .

Командир 64-го взвода - сажень в плечах, кровь с молоком капитан Мищенко Алексей Станиславович - застроил своих новобранцев напротив спального помещения. Переодетые в б\ушную, выгоревшую и вытертую военную форму образца сорокового года, новоиспеченные курсанты лыбились и преданно смотрели в глаза своему командиру.
«Форма восемь - что имеем, то и носим!» - Заявил старшина 6-й роты, прапорщик Бурмистров, выдавая новобранцам папины галифе и гимнастёрки, списанные на тряпки ещё при жизни великого генералиссимуса. Новую форму обещали выдать позже, перед присягой. «Всё равно на УПЦ штаны протрёте!» - Объяснил Бурмистров. Что такое УПЦ, и почему форму там протирают до дыр, можно было только догадываться.
Озорные солнечные зайчики скользили по грядушкам кроватей, по потолкам и медным бляшкам. Курсантские желудки шумно переваривали поглощённую перловку. Капитан Мищенко обедал дома, и теперь спичкой аккуратно выковыривал застрявшее в зубах мясо.
- И чего это вы такие довольные? – поинтересовался он.
Строй польщено заулыбался. Только что назначенный замкомвзвода, отдернув упрямо топорщившийся из-под ремня хвост гимнастёрки, ответил за всех:
- Да просто погода хорошая. Лето. Может, на речку? Строем, как положено?..
- Ну, ну, на речку, значит? Что ж, дело хорошее. Баттерфляй. Синхронное плавание… Только сначала не мешало потренировать синхронное пользование формой. Не будем же мы перед купальщицами позориться, оголяясь кое-как? Итак, начнем с тренировки выполнения команды «Отбой» - «Подъем». На раздевание и аккуратное складывание формы на прикроватных тумбочках вам 45 секунд, а на сон и скорейшее облачение снова в форму…
- Восемь часов!
- 2 минуты. Но по просьбе особо разговорчивых время «сна» сокращается до 1-й минуты. Всем всё понятно? - Мищенко разломил отслужившую спичку и посмотрел на часы. Строй напрягся в ожидании команды.
- Взвод, отбой! 45 секунд!
Курсанты, руша стулья и пихая друг друга, бросились к своим койкам, на ходу стаскивая сапоги и освобождаясь от ремней. В разные стороны полетели портянки, пилотки и пуговицы. Кое-как побросав форму, сверкая синими трусами до колен, щучкой ныряли под одеяло. Последним, не спеша стянув галифе и утрамбовав гимнастёрку, «уснул» Ханафин Домир. С некоторых пор он предпочитал засыпать последним. Командир подытожил:
- По Ханафину - две минуты сорок пять секунд. Форма разбросана. Глаза открыты. Налицо явное нарушение устава.
Капитан сделал круг по спальному помещению и, подойдя к одной из кроватей, откинул одаяло:
- Ноговицын, а ты почему в штанах улёгся?
- Это не штаны, товарищ капитан, это памперсы...
- Зеленые у тебя памперсы!
«Спящие» загоготали. 64-му взводу привиделся сон о Древнем Риме, который кровь из носа нужно было спасти своим гоготом от нашествия врага. Кажется, и на этот раз Рим оказался спасён.
Подождав, пока Ноговицын избавиться от своих «памперсов», Мищен

ко продолжил:
- И вот спите вы сладким сном. Глаза у всех закрыты. Я говорю - «закрыты»- Ханафин. Вот так. Во сне видите мать вашу. Хорошо. Тепло. Завтра суббота… И вдруг сквозь сон слышите команду… «Равняйсь!» Ты чего, Ноговицын, за памперсы схватился? Команды невнимательно слушаешь? Это дежурный по роте шутит, скучно ему на тумбочке стоять…
- Да за такие шутки…
- Ну-ну… «Взвод, подъём! Форма одежды № 4!»
Летописцы жаловались, что татаро-монгольские орды носились по Русской земле с улюлюканьем, мешая спать мирным жителям. От недосыпа в русский язык интегрировали такие слова и выражения как «погром», «бардак», «Будто Мамай прошёл» и «Мать вашу». С помощью русских баб мамаевы войны были обезврежены, ассемблированы и одомашнены. На это понадобилось триста лет. Сколько ещё понадобиться времени, чтобы на научном уровне уничтожить гены бардака, сказать трудно. Эти гены заставляют нормальных людей чувствовать себя «татарской ордой» даже если они – новобранцы. На ходу натягивая штаны и судорожно запихивая портянки по карманам, подопечные Мищенко прыгали в строй, опрокидывая стулья и перелитая через койки, с грохотом, от которого Мамай в одноимённом кургане беспокойно ворочался. Капитан же остался доволен:
- Минута сорок пять секунд. Плохо…
- Уложились, товарищ капитан?
- А теперь: «Сапоги снять! Портянки к осмотру!»
Босоногие, с оттопыренными карманами, курсанты загрустили.
- Что ж, будем добиваться образцовой заправки формы перед сном и полной комплектности курсанта при постановке в строй! - заявил Мищенко, и всё началось по новой. За окном девчонки в юбчонках семенили на пляж. Прохожие, улыбаясь, подставляли ласковым лучам свои лица. Солнечные зайчики короткими шажками от окна к окну бежали куда-то. Успокаивало лишь то, что в соседнем спальном помещении командир 62 взвода старший лейтенант Нюхтин начал строить своих новобранцев. Те довольно лыбились и преданно смотрели в глаза своему командиру.
- У нас по плану, - начал Нюхтин, - тренировка выполнения команды «Отбой» - «Подъем». На раздевание и аккуратное складывание формы на прикроватных тумбочках вам отводиться…
И понеслось…
. . .

- Рота, выходим строиться на утренний осмотр!
Дежурный по роте Шихов повторил свою команду, пожалуй, раз двадцать. Он был ответственным курсантом до боли в ушах. Перед первым утренним осмотром Мотренко наметил произнести напутственную речь и приказал дежурному построить роту пораньше. Личный же состав сплошь состоял из несознательных товарищей, вяло стелющих кровати, без блеска в глазах начищающих сапоги и медленно справляющих свои естественные надобности. Пришлось Шихову побегать, пошуметь и понервничать. Наконец, «равнение на лево» - и дежурный по роте замаршировал в канцелярию с докладом.
- Что-то, вы, батенька, задерживаетесь, - клюнул его «Мотор». Было трудно определить, сердится ли он, или так, привередничает. Шихов позволил себе оправдаться:
- Но на моих часах…
- Запомните, товарищ курсант! - Мотренко выпорхнул из канцелярии, - У меня часы - командирские, а у вас - все остальные… Вольно!
- Товарищи курсанты! - Виктор Палыч начал как по писанному. – Вчера многие из вас впервые надели военную форму. Теперь эта рота - ваш дом родной, а мы - ваши отцы-командиры. Да, будет нелегко. Кто не согласен - пишите раппорт. Как говорится, кобыла с возу, бабе легче. О чем это я?.. До выпуска осталось четыре года. И нужно учиться, учиться и еще раз учиться, чтобы не ударить в грязь лицом. Ведь офицер - это звучит гордо. Вот я, например, окончил военное училище почти с золотой медалью. Потому, что был дисциплинированным курсантом. Можно ли хорошо учиться, если ты не подшит, не побрит и, извините, не подмыт? Если в тумбочках и под кроватями грязь, паутина и разный триппер? Конечно, нет. На утреннем осмотре командиры проверят, насколько процесс обучения готов начаться, а так же девственность ваших подворотничков и заправку постелей. Утренний осмотр - важная часть процесса становления вас как солдата и будущего офицера. Чистота - залог успеха, все знают?
Рота дружно кивнула. Мотренко закончил хитрую манипуляцию по своим карманам, поддернул штаны вверх и, высвободив, наконец, руки, козырнул:
- Прошу приступить к утреннему осмотру!
Дежурный по роте засуетился и, заскучавшие было новобранцы, ожили: кто драил медную бляшку, кто любезно демонстрировал командиру отделения криво пришитый подворотничок. Взводники бродили по спальным помещениям, выворачивая содержимое тумбочек и задирая углы матрасов. Старший лейтенант Нюхтин первым закончил свой дозорный обход и принял доклад замкомвзвода о результатах утреннего осмотра: недостатков обнаружено не было.
- Значит, Концедалов, нет недостатков? Ну, тогда я вам на них укажу! - Курносый нос развернулся в сторону великана Меркотана. - Почему вы не бриты, товарищ курсант?
- Э? Кто? Я, да?
- Ну, конечно, я же к вам обращаюсь!
Отрицать сей факт не имело смысла. Особенность южного организма состояла в повышенной волосатости, и синеватую щетину Меркотана даже после тщательного выскабливания было заметно за версту.
- Вай! Бритвы кончилысь...
- А почему вы ее не купили?
- Кто, я, да?
- Ну, не я же!..
Сверкнув белками, Нюхтин обратился к Канавцу.
- Это ваша кровать первая у окна во втором ряду?
- Это смотря откуда считать…
- Разговорчики! У вас под матрацем я обнаружил кучу вонючих носков.
- Да, их постирать нужно…
- Вы предлагаете мне их постирать?
Нюхтин шагнул вперед и подцепил подворотничок Нестера:
- Товарищ курсант! У вас воротник прошит насквозь белыми нитками. А я вчера битый час объяснял, как и что делается. - Подшива с треском оторвалась и оказалась в руках командира взвода. - Показываю еще раз. Медленно. Для тех, кто в шлеме и на бронепоезде. Сгибаете материю и получаете одну щель, а не как у вас - восемь. Привыкайте к одной щели, - взгляд командира оборвал смех. – Вот в таком положении - пришиваете. Аккуратно. Строчкой - внутрь. И чтобы нитки из-за ушей не торчали, понятно? – Тут дежурный по роте заголосил, напоминая, что необходимо заканчивать и отчаливать на завтрак. – Ладно, – закруглил осмотр Нюхтин, - в свободное время проведем дополнительное занятие…
. . .

На утреннем разводе комбат приказал личному составу приготовиться к убытию в Учебно-полевой центр. На подготовку к отъезду давались сутки: начать и кончить.
Старшины рот, хранители имущества, чародеи продпайков знают, сколь это хлопотное дело - снарядить растяп-первогодков всем необходимым, а потом еще умудриться хотя бы часть имущества заполучить назад. Кредитом и выбиванием долгов в шестой роте занимался старший прапорщик Бурмистров. И хотя с каптерками и старшинами часто ассоциируются млекопитающиеся из семейства грызунов, но раскормить грызуна до медвежьих размеров прапорщика Бурмистрова – такая задача под силу только Уолту-Диснею. Алексей Иванович Бурмистров был огромен, волосат и косолап. Впрочем, долгая армейская служба на повышенных тонах с матерком сыграла с ним злую шутку: глухой бас Алексея Ивановича самопроизвольно и неожиданно для него самого переходил в противненький писк, словно кто-то за кадром брался переводить рев сибирского мишки на китайский. Выглядело это примерно так.
- Товарищ прапорщик, товарищ прапорщик! Поменяйте, пожалуйста, портянки, - кружится проситель вокруг неподвижного прапора.
- Хорьошие порьтяночки, хорьошие,- ласково попискивает тот в ответ.
- Товарищ прапорщик, какие же хорошие? Узкие, как бинт. Ногу не закрывают. Мозоли!
- Хорьошие порьтяночки, хорьошие…
- Какие же хорошие?
- А НЕ ПОШЁЛ БЫ ТЫ! – Вдруг громыхал прапорщик басом.
Эффект потрясающий: курсанта слегка контузило, отбивало мелочные проблемы и заставляло проникался чувством глубокого уважения к глобальности задач, стоящих перед товарищем прапорщиком.
Бурмистров сумел превратить свою каптерку из обычной берлоги в сказочную пещеру Али-бабы. Выбранный им по непонятным критериям из ста новобранцев вислоухий каптерщик Захарченко под пристальным взглядом хозяина сокровищ выдавал под роспись солдатские причиндалы. Шайки курсантов-разбойников атаковали святыню. Заветное «Сим-сим, командир роты приказал» открывало доступ к плащ-палаткам, фляжкам, котелкам, вещмешкам, лопаткам и прочему без счета. Скоро вся взлетка наполнилась копошащимися неуклюжими карапузами, пытающимися повесить на себя все то, что низвергнулось из глубин каптерки. Рыдая, из оружейной комнаты получали автоматы, штык-ножи, подсумки с четырьмя магазинами, противогазы. Хилые плакали сидя, особо стойкие пытались сохранять спокойствие и равновесие. Земное притяжение, во главе с придумавшим его Ньютоном, были повсеместно объявлены врагами №1.
. . .

Прибалдевших первокурсников подняли с постелей в шесть ноль-ноль. Сотни ног забарабанили по полу. Столько же - по потолку. Казарма проснулась одновременно, роняя сапоги, опрокидывая и двигая мебель. Взводники орали что-то очень умное. Ротный чирикал по взлетке. Весело, хорошо. Заспанные, совершенно ошарашенные новобранцы, смутно соображая, падали в строй. Начиналась настоящая армейская жизнь.
Обрастая одеждой и оружием, новобранцы пытались следовать чередующим одна другую командам. Шутка ли: предстояла поездка черте куда, в неизвестность… На лицах же офицеров не было и тени тревоги о приближающейся разлуке с семьей. Лишь исход заключенного накануне пари их беспокоил: тот, чей взвод окажется самым нерасторопным, в УПЦ «проставляется» первым. Не повезло командиру 61-го взвода капитану Школьнику: все уже доложили Мотренко о готовности выдвинуться на завтрак, когда из туалета показался курсант Сорокопудов. Коля спокойно подцепил оставленный на койке автомат и занял свое место в строю.
- По нужде. - Парировал Сорокопудоп грозный окрик своего командира.
- Замкомвзвод! Поставите Соркопудова в первый же наряд! Три раза!
- За что? – Удивился провинившийся.
- По нужде, - обосновал свое решение командир.
Рота, наконец, собралась и вооружилась «по полной». Обвешанные амуницией как новогодняя елка гирляндой, новобранцы дышали тяжело. Еще через полчаса, подгоняемые командирами, живые погремушки упаковались в тентованные «ЗИЛы» и яркой подарочной колонной растянулись согласно указанного маршрута.

Глава III. У П Ц.

Вырулив за ворота КВВСКУ, автоколонна растянулась по городским окраинам. Первокурсники, забираясь друг другу на головы, сгрудились, пытаясь через дырявые тенты вдохнуть свежего воздуха и разглядеть хоть что-нибудь там, на свободе. Гражданская жизнь без командирского надзора казалась уже навсегда потерянным раем.
А свобода гуляла так близко! Вот спешат незнакомые девушки – не спешите, махните же ручкой! Вот прохожий остановился пропустить, поглазеть на колонну. Вот старшекурсник в парадной форме мчится куда-то, давая отмашку руками: раз-два, раз-два! Даже один он марширует в ногу. Счастливчик, для них УПЦ позади. Галдя, ухая и улюлюкая, новобранцы катили по улицам, оживляя их, но очень скоро вывернули на загородную шоссейную дорогу, и бурное веселье мало-помалу само собой улеглось.
В тентованных «ЗИЛах» гулял ветер: хлюпая брезентом, напор встречного воздуха через смотровые окошки и дыры выгонял надоевшую всем жару. Сквозняки, как хорошие домохозяйки, выколачивали пыль. Пыльный хвост тянулся от первого «ЗИЛа» ко второму, от второго - к третьему, и так далее до самого последнего. Водитель же последнего рулил в туманном смоге, ориентируясь лишь по габаритам впереди идущего. Новобранцев шатало, качало и укачало. Кто как, сидя, лежа и полулёжа, расположившись на деревянных шестах-лавочках в зависимости от ранга и жира, побросав под ноги автоматы, а под головы - вещмешки, погрузились они в дорожную дрему. Подскакивая на стиральной доске дороги, батальон 1-го курса приближался к заданной цели.
Через час с небольшим первый «ЗИЛ» свернул на «грунтовку», разбудив прикорнувших пассажиров. Машины выруливали по колее, ныряя на ямах и колдобинах до синевы на курсантских задницах. Пыль тучей поднялась из-под колёс, организовав показательное Солнечное затмение. Наконец, «ЗИЛы» затащились на холм, с которого дорога резко ухнула вниз. Внизу затаился коварно тот самый учебно-полевой центр.

Blog

Алекс Баттан «Россия держится на двух китах: плохих дорогах и хороших дураках»