Роль эмигрантских организаций в интеграционном процессе
| Вид материала | Документы |
- Как упрочить позиции мсб в интеграционном процессе, 63.49kb.
- Место великобритании в европейском интеграционном процессе: вторая половина XX в. Начало, 500.83kb.
- Мариинские гимназии в интеграционном процессе, 272.45kb.
- Темы курсовых работ Экономическая сущность и роль финансов в воспроизводственном процессе., 51.84kb.
- Об условиях активизации участия банков в экономической интеграции стран СНГ, 124.32kb.
- Организация как система. Системный анализ функционирования, 21.23kb.
- Гу-вшэ. «Лицом к России», единой и неделимой: идея общерусского единства в эмигрантских, 285.36kb.
- Международная научно-практическая конференция «Мозаика культур»: теория и практика, 68.12kb.
- Роль и место России в интеграционном пространстве СНГ, 68.77kb.
- Роль априорной информации в творческом процессе, 515.3kb.
РОЛЬ ЭМИГРАНТСКИХ ОРГАНИЗАЦИЙ В ИНТЕГРАЦИОННОМ ПРОЦЕССЕ
Российские беженцы, оказавшиеся в чужой, во многом враждебной, среде, были поставлены перед необходимостью искать возможности для обеспечения себя и своих близких жильем, работой, пропитанием, медицинской помощью, образованием и всем необходимым для поддержания хотя бы минимального уровня жизни. В этой ситуации особое значение приобрела способность российской эмиграции к самоорганизации, к созданию действенной структуры для решения всего комплекса проблем, связанных с жизнеобеспечением. Роль общественных, профессиональных, торгово-промышленных, благотворительных и иных организаций в этом процессе трудно переоценить. Именно эмигрантские организации стали тем фундаментом, на котором впоследствии создавались российские колонии во многих странах мира. Благотворительная помощь наименее защищенным, сохранение национальной культуры и языка, завоевание позиций на европейских рынках, общение и образование, отстаивание прав и профессиональных интересов, – эти и целый ряд иных задач призваны были решать организации, созданные российскими эмигрантами или восстановившие свою деятельность за границей.
В Турции такой структурой стал Центральный Объединенный комитет Российского общества Красного Креста, Всероссийского Земского Союза и Всероссийского Союза городов (ЦОК). Он субсидировался державами Антанты и фактически превратился в своего рода министерство по гражданским делам, если иметь в виду, что штаб главнокомандующего Русской армией П.Н. Врангеля и функционировавшие при нем учреждения занимались, прежде всего, вопросами обеспечения и размещения войск. Через Центральный объединенный комитет шло снабжение российских беженцев продуктами питания и предметами первой необходимости; им были организованы и содержались два госпиталя, приемные покои, амбулатории, общежития и инвалидный дом в различных районах Константинополя и беженских лагерях. Специально для инвалидов, которых в октябре 1921 г. насчитывалось в городе более 2200 человек, были организованы пять мастерских, в том числе протезные, и даже курсы иностранных языков. Была создана целая система по реабилитации и устройству чинов белых армий, получивших увечья.
Политика союзных властей, направленная на постепенное сокращение материальной помощи эмигрантам и частям Русской армии в Турции, подтолкнули штаб главнокомандующего и общественные организации к объединению своих усилий по спасению соотечественников от голода, обнищания и эпидемий. 2 июня 1921 г. при Комитете Российского общества Красного Креста на Ближнем Востоке было образовано Временное медико-санитарное совещание из представителей общественных организаций и санитарного отдела штаба главнокомандующего Русской армии. Его работа привела к координации совместных усилий. Военное командование было озабочено прежде всего сохранением кадров армии. В августе 1921 г. военные лечебные и санитарные заведения были переданы под управление Российского общества Красного Креста. Эта мера оказалась весьма своевременной, поскольку в августе в странах Ближнего Востока началась эпидемия холеры. В Константинополе, благодаря всеобщей обязательной вакцинации, ее удалось избежать, в том числе и среди беженцев.
Непосредственно Российскому обществу Красного Креста принадлежали госпиталя Святого Николая на 130 коек и Гильдиз на 300 мест; приемные покои в лагерях Тузла, Буюк-Дере и на острове Халки; амбулатории в Стамбуле и Сиркеджи; санаторий на Босфоре; детский пансион Беке, содержавшийся на прибыль от хлебопекарни Красного Креста; ясли; инвалидный дом в Арнаут-Кей на 300 мест, «убежище для увечных» на 120 мест. Нагрузка, которую испытывали эти учреждения, была очень высока. Особо критическую ситуацию вызывали периодически возникавшие эпидемии в военных лагерях. В связи с этим даже появилось обращение генерала Врангеля к Совету Лиги Наций и к Международному Комитету Красного Креста в Женеве, в котором он писал «об истощении, недостаточном питании, вызвавших в лагерях Галлиполи и Лемнос эпидемию туберкулеза, принявшую катастрофические размеры…». Для борьбы с эпидемией во врачебной комиссии Красного Креста был разработан план помощи туберкулезным больным. Осуществление этого плана было частично возложено на Земгор.
Деятельность российских благотворительных организаций по оказанию помощи российским беженцам, так или иначе, во многом зависела от иностранных и международных государственных и общественных структур, оказывавших материальную поддержку, или напрямую финансировавших эмигрантские организации. В феврале 1921 г. Международный комитет Красного Креста предложил Совету Лиги Наций назначить комиссара по делам русских беженцев. Им стал известный полярный исследователь и общественный деятель Фритьоф Нансен. По предложению Нансена для эмигрантов были введены удостоверения личности, так называемый, нансеновский паспорт. К 1923 г. проект паспортов был одобрен 31 государством, однако наличие паспорта не освобождало их владельцев от многочисленных трудностей. С ним было нелегко переехать из одной страны в другую. Никто не хотел их принимать и многие эмигранты вынуждены были жить нелегально, рискуя в любой момент оказаться в тюрьме. Созданная Нансеном организация занималась, главным образом, вопросами трудоустройства и размещения эмигрантов. По официальным данным, 25 тысяч беженцев получили работу в Америке, Австрии, Бельгии, Германии, Венгрии и Чехословакии.
Центральный Объединенный комитет всеми путями старался продлить действие иностранной помощи российским беженцам и, по мере своих возможностей, смягчить последствия ее прекращения. В июне 1921 г. президиум ЦОКа отправил в Американский Красный Крест благодарственный адрес от «российского беженства». Позднее этот адрес был передан в Вашингтонский Национальный музей, что, правда, не помешало американцам оставаться крайне сдержанными в финансовых вопросах, и 16 июня 1921 г. прекратить выдачу продуктов для бесплатных столовых. Благодарственный адрес не помог, и ЦОК вынужден был обратиться к Главному управлению Американского Красного Креста и его парижскому отделению с ходатайством о продлении помощи, а также к верховным комиссарам Лиги Наций с просьбой «обратить внимание» на бедственное положение беженцев.
Помимо Центрального Объединенного комитета российских общественных организаций в Константинополе действовала благотворительная организация Белого Креста, основанная в 1880 г. В эмиграции она руководствовалась временным Уставом, который таким образом определял цель общества:
«п.1. Общество идет на помощь нуждающимся российским людям, в какой бы форме их нужда не проявлялась, и с этой целью берет на свое попечение больных, инвалидов, старцев, одиноких женщин, особенно с малолетними детьми, бездомных детей и сирот;
п.12. Общее направление деятельности общества возлагается на Главный Комитет, который состоит из председателя, двух товарищей председателя, избранных на последнем чрезвычайном общем собрании в России в Ростове 12 октября 1919 г.
п.14. Непосредственное управление делами общества и руководство деятельностью всех его учреждений «возлагается на председателя Главного Комитета». В Уставе были названы и средства, которыми располагала организация Белого Креста. «Средства общества за границей состоят из вывезенной из России валюты, добровольных пожертвований и членских взносов, а равно и имущества, вывезенного обществом и вновь им приобретенного».
В августе 1921 г. состоялась встреча между генералом П.Н. Врангелем и членами Центрального Объединенного комитета на яхте главнокомандующего Российской армией «Лукулл». Врангель попытался поставить под свой контроль деятельность общественных организаций и использовать их возможности и авторитет прежде всего для сохранения армии. Он предложил объединить все российские благотворительные организации в одно учреждение, которое действовало бы под его управлением. Члены Центрального Объединенного комитета, заявив П.Н. Врангелю, что «в вопросе о желательности сохранения армии… нет никаких разногласий между его точкой зрения и точкой зрения руководящих кругов константинопольских общественных организаций», тем не менее, отвергли предложение главнокомандующего, аргументируя это тем, что «нельзя соединить в одну организацию совершенно разнородные и даже враждебные элементы». Тогда Врангель попытался переложить на общественные организации заботы по оказанию материальной помощи войсковым частям: «Если объединение невозможно, будем действовать врозь, но в таком случае вопрос должен быть поставлен отчетливо и ясно: до такого-то момента армия находится на моем попечении, и общественные организации к ней касательства не имеют, а с такого-то времени она переходит на попечение общественных организаций, но это должно быть объявлено во всеобщее сведение, ответственность должна лечь на общественные организации». Подобная постановка вопроса не вызвала энтузиазма у членов ЦОК, и встреча закончилась безрезультатно».
Этот эпизод явился отражением глубокого конфликта между главнокомандующим и российскими благотворительными организациями за влияние в армии, основные причины которого крылись в ответе на вопрос: через кого в дальнейшем будет происходить финансирование союзниками всей российской эмиграции – через «правительственный» аппарат генерала Врангеля или же через структуру общественных организаций. И. Калинин, будучи своего рода «сторонним» свидетелем этого конфликта, давал такое объяснение происходившим событиям: «Земский Союз организовал за счет американцев разные мастерские, «питательные пункты», где подкармливались слабые, курсы французского языка и т.д. Высшее военное начальство ненавидело эту самодовлеющую организацию, завидуя ее хозяйственным операциям, которые она перехватывала у него. Вырывала лакомый кусок изо рта. Развращенные в период гражданской войны, не чувствуя над собой никакого контроля и не боясь никакой ответственности, военные хозяйственники знали, как надо вести при теперешних условиях хозяйственные операции». Такое противостояние наносило значительный вред и без того тяжелейшему положению российских беженцев.
Ревизия, проведенная в Земгоре по решению Совещания Послов в Париже, наглядно показала, что делить действительно было что – ревизионная комиссия выявила факты растраты денежных средств, переданных на нужды армии и предназначавшихся командованию. Более того, Земгор не только не возвращал Врангелю выдаваемых ему ссуд, но и отказывался давать отчет в израсходовании выделенных средств.
Конфликт продолжал расширяться. Исполняющий обязанности председателя ЦОК П.П. Юренев посетил генерала Врангеля для очередного выяснения отношений. На этот раз речь шла о расселении армии и о роли Совета по расселению в этом деле. Совет по расселению российских беженцев был учрежден Врангелем 8 мая 1920 г. под наименованием «Эмиграционный Совет». Постепенно попадая под влияние общественных организаций, он заслужил неудовольствие главнокомандующего, что и проявилось во время встречи с руководством Центрального Объединенного комитета. Генерал Врангель заявил, что армия будет расселена им самим непосредственно при содействии его штаба и без всякого участия Совета по расселению. На деле это означало расформирование Совета, прекращение его финансирования и потерю весьма теплых мест в его руководстве. Поэтому Президиум ЦОКа после дискуссии о том, следует ли представителям общественных организаций продолжить свою работу в Совете по расселению, пришел к заключению, что, конечно, стоит, и названный Совет должен работать на прежнем основании и, следовательно, смета его должна быть рассмотрена, утверждена и необходимые суммы выделены из кассы ЦОК. Подобная скрытая борьба и интриги продолжались в течение всего пребывания в Галлиполи и Константинополе, причем борьба напрасная, ибо круги белой общественности, конкурируя с Врангелем за право распоряжаться жертвуемыми на армию средствами, отнюдь не добивались ее уничтожения и перевода всех военных чинов на положение гражданских беженцев. Армия в эмиграции была курицей, приносившей золотые яйца. И, как считали многие беженцы, в интересах Земгора было сохранить подольше и побольше военные лагеря. Командный состав приобрел, таким образом, новых союзников и для «окончательной гармонии» в действиях по одурманиваю тех, кто сидел в палатках, надежно охраняемый от распыления и за семь верст таскал на своей спине скудный паек, нужно было только распределить сферы влияния и доходы. В протоколах заседаний ЦОК сохранился характерный документ, подтверждающий этот тезис: «В связи с предложением международного Красного Креста взять на себя кормление всех детей российских беженцев, как в Константинополе, так и в ближних и дальних лагерях, отдел столовых ВЗС считает необходимым установить следующие положения:
1. Все питание должно быть передано ЦОК…».
Подобная тенденция – становиться посредником между иностранной помощью и теми, кому она была предназначена, объяснялась активными приписками «мертвых душ», ставших стабильным источником побочного дохода для общественных организаций.
Направления деятельности российских благотворительных организаций не исчерпывались оказанием материальной и медицинской помощи. Благодаря ассигнованиям Земгора с февраля 1921 г. удалось наладить школьное дело в Константинополе. Земгором были созданы три гимназии, три прогимназии, десять начальных школ, два детских дома, десять детских садов и т.д. Параллельно с Земгором школы и интернаты основывались другими учреждениями и частными лицами. Среди последних – гимназия В.В. Нератовой, начальная школа баронессы Врангель и католическая школа-интернат, основанная о. Синягиным. В 1922 г. из 80-ти культурно-просветительных организаций был создан «Российский комитет в Турции», который оказывал благотворительную помощь российским эмигрантам через создание национальных школ и приютов.
Таким образом, российские благотворительные организации на определенных этапах своей деятельности постепенно подменяли органы «государственной» власти генерала Врангеля в вопросах снабжения, лечения и трудоустройства гражданских беженцев в Константинополе.
Кроме того, велика была их роль и в процессе перевода воинских частей Добровольческой армии в Турции на положение гражданских беженцев. Именно этот аспект деятельности российских организаций, с одной стороны, вызывал крайнее недовольство Врангеля, а с другой – способствовал ускоренной социальной адаптации российской эмиграции.
Именно в константинопольский период наметилась тенденция постепенного отхода российских организаций от собственно благотворительной деятельности с подменой ее функциями «общероссийского представительства», ставшего столь популярным в середине 20-х гг. ХХ в. в Европе. Иностранные правительства для достижения своих политических целей, связанных с взаимоотношениями с большевистским режимом в России, стремились вовлечь в сферу своего влияния российские благотворительные организации и использовать их реальное влияние на эмиграцию.
Все в большей степени политизировались и сами общественные организации. Каждодневная и ежечасная помощь беженцам постепенно начала отходить на второй план, подменяясь внедрением в жизнь «альтернативных» способов решения эмигрантских проблем. Расселение беженцев в государства Африки и Латинской Америки, перевод частей Добровольческой армии на «беженское» положение, активное участие в процессе репатриации – все эти факты красноречиво указывали на подмену традиционной благотворительной деятельности комплексом мероприятий, лежавших в русле политики держав Антанты по отношению к российской эмиграции в целом. Эта тенденция получила свое дальнейшее развитие в деятельности российских благотворительных организаций в Балканских государствах и странах Западной Европы.
Воссоздание 17 марта 1921 г. в Праге Объединения российских земских и городских деятелей – Земгора – стало необходимой и своевременной мерой. Впрочем, помимо действительно благотворительных и высоко моральных причин, существовали и иные мотивировки структурного оформления российского Земгора, присвоившего наименование «Пражский Земгор». С самого начала своей деятельности эта организация оказалась сильно политизированной, несмотря на декларацию исключительно благотворительных целей.
Только за период с мая по декабрь 1922 г. руководство Земгора получило из фондов чехословацкого министерства Иностранных дел 200 тыс. крон, а в январе 1923 г. – 460 тыс. крон. Земгор финансировался и чехословацким Красным Крестом, и Легиобанком, и другими организациями.
В чехословацкой печати сохранилось достаточно много информации об оказании помощи не только Земгору, но и многим другим эмигрантским организациям. Всего чехословацким правительством при посредничестве российских благотворительных организаций в Чехословакии было потрачено: в 1921 г. – более 10 млн. чешских крон; в 1922 г. – около 50 млн. чешских крон; в 1923 г. – более 65 млн.; в 1924 г. – около 100 млн. чешских крон. Разумеется, что подобную помощь нельзя с чистой совестью назвать благотворительной – она преследовала, главным образом, политические интересы, а ее антисоветская направленность особенно и не скрывалась. Однако, как бы то ни было, финансирование общественных организаций российской эмиграции позволило воплотить в жизнь целый ряд социальных программ, существенно облегчивших российским беженцам период адаптации на чужбине.
Так, 15 сентября 1923 г. была открыта «Здравница Пражского Земгора», разместившаяся в 65 км. от Праги. В это учреждение принимались больные туберкулезом российские беженцы вне зависимости от политических убеждений и национальности. В письме одного из пациентов содержалось описание условий проживания в здравнице: «В санатории – 30 больных. Здесь люди всяких политических направлений и различного воспитания. Есть рабочие, казаки, офицеры, крестьяне, люди интеллигентных профессий. Все с эмигрантским прошлым, побывали во многих местах… В каждой палате по 5 человек. Кормят хорошо, дают много молока и масла. В день кормят 5 раз… В санатории лечатся преимущественно молодые люди, много студентов. При приеме не спрашивают ни о политических, ни о других каких-либо убеждениях и принадлежностях…».
Возникновение в Чехословакии Комитета по борьбе с туберкулезом было вызвано жизненными условиями российских беженцев. Заболеваемость туберкулезом легких среди российского студенчества превышала 20 %. За период с 1922 по 1927 г. было зарегистрировано 555 случаев заболевания, в Праге от него умерло 43 человека. Основным делом Комитета было устройство летних колоний сроком на два месяца, куда принимались на лечение студенты, их жены и дети. Таких колоний было открыто шесть, а на их содержание израсходовано 520 тыс. чешских крон.
В этот же период в Чехословакии было создано сначала Совещание, а потом Объединение российских эмигрантских организаций. В Объединение входили 43 эмигрантские организации – союзы земледельцев, писателей, журналистов, врачей, артистов, крестьянский союз, Общество русских инженеров и техников, Красный Крест, Православный приход и даже Братство по погребению православных в Праге. Правление Объединения поддерживало постоянные связи с министерством Иностранных дел Чехословакии.
Совещание представителей российских эмигрантских организаций в Чехословакии представляло собой орган контактного и информационного характера. Российские организации в Чехословакии ощущали необходимость в общих и согласованных выступлениях и в координации текущей деятельности. Идея объединения работы российских общественных организаций в Чехословакии встретила довольно широкую поддержку большинства находящихся в Праге организаций и учреждений. В составе Совещания было 16 групп, каждая из которых состояла из нескольких родственных, так или иначе связанных между собой организаций.
Занимаясь вопросами правового статуса эмигрантов, образованием, трудоустройством, получением въездных и выездных виз, Объединение эмигрантских организаций не было, да и не могло не быть политически нейтральным. «Само собой разумеется, — писал Д.И. Мейснер, который на протяжении ряда лет являлся членом правления и секретарем Объединения, – что политика, как почти в каждом эмигрантском общественном начинании, стояла за фасадом этих объединений».
Схожая по своим целям и задачам организация была создана российскими эмигрантами в Праге в 1920 г. Вновь созданная организация получила наименование «Русский Комитет» и среди своих первоочередных задач декларировала организацию помощи материально нуждавшимся и безработным российским гражданам – выдачу ссуд, пособий, устройство профсоюзов, кооперативов, бирж труда; устройство больничной помощи, дешевых столовых, общежитий, ночлежек и т.д.
Финансирование Русского комитета осуществлялось из дохода от собственных предприятий комитета и пожертвований частных лиц и учреждений.
Русский комитет, через официальное декларирование благотворительных целей своей деятельности, попытался осуществить совсем иную задачу. Уже осенью 1920 г. он начал активно устанавливать связи с обществами помощи российским эмигрантам в других европейских государствах. В обращениях, разосланных Комитетом, исподволь проводилась мысль, что именно эта организация, т.е. Русский комитет в Чехословакии, может стать столь необходимой для эмиграции организацией общероссийского представительства. К этой цели должен был привести съезд представителей всех обществ помощи российским эмигрантам, как говорилось в документе, «…в одном из центральных городов Западной Европы, в стране нейтральной по отношению к России. Наиболее подходящим в этом отношении является город Прага в Чехословацкой республике». Этот недвусмысленный акцент о «наиболее подходящем» для предполагаемого съезда месте является проявлением той серьезной борьбы, которая развернулась в начале 1920-х гг. между российскими общественными организациями, именовавшими себя благотворительными, а на деле стремившимися лишь к овладению теми финансовыми потоками, которые направлялись на помощь российской эмиграции различными международными и иностранными институтами.
Среди российских общественных организаций, занимавшихся оказанием благотворительной помощи беженцам в Чехословакии, особое место занимал