У детей

Вид материала

Книга

Содержание Когда повторяются кошмарные сны

Подобный материал:

• Положение детей-сирот и детей, оставшихся без попечения 41 44 родителей 10. Положение, 1175.8kb.
• Методические рекомендации по обеспечению безопасности перевозок детей автобусами, 323.98kb.
• Максимова Елена Владимировна руководитель научно методической группы ано социальный, 158.05kb.
• Закономерности развития аномальных детей и детей с девиантным поведением, 35.42kb.
• Перспективное планирование по воспитанию и обучению детей младшего дошкольного возраста, 492.31kb.
• Создание условий для творческого развития детей младшего школьного возраста с задержкой, 53.41kb.
• Программа областной студенческой научно-практической конференции, 77.95kb.
• Указом Президента Российской Федерации от 09 октября 2007 №1351, федеральными закон, 97.24kb.
• Развитие творческого мышления детей через создание благоприятной психологической атмосферы, 122.85kb.
• Заседание консультативного Совета: Об обеспечении жильем детей-сирот, детей, оставшихся, 2439.68kb.

Глава 3

КОГДА ПОВТОРЯЮТСЯ КОШМАРНЫЕ СНЫ


КС могут дублироваться, повторяться, приоб­ретать иной раз навязчивый характер. У детей это не растянуто на многие годы, как у взрослых; по несколько недель, а то и месяцев ребенок может находиться в непонятном для взрослых напряже­нии перед сном. Чего только не выдумывает, что­бы вовремя не лечь спать, дополнительные меры безопасности принимает — поближе к родителям, свет, после засыпания, должен гореть, дверь луч­ше всего полуоткрыть, так, на всякий случай. Да и сам сон становится беспокойным — говорит не­ясно что, вскрикивает, с кровати может свалить­ся, бегает в туалет или к родителям, иногда может даже обмочиться... Успокаивающие беседы перед сном не всегда помогают. Телевизор же категори­чески противопоказан, как и ссоры родителей, от которых еще больше возникает внутреннее напря­жение и беспокойство. Если ребенок возбужден, испытывает тревогу перед сном, грустит, печалит­ся, то КС следуют все чаще и чаще, с пугающей не­избежностью, как наваждение. Самое неприятное заключается в ожидании КС, когда все труднее уложить детей вовремя спать, нервничают и роди­тели; тут уж недалеко и до нервных срывов, нака­заний; угроз хватает, но ничего кардинального, положительного не происходит. Расплата ут­ром — вялость, капризность, чувство "разбитос­ти", беспричинные упрямство и негативизм днем. Все больше становится ссор, раздражений в отно­шениях с детьми. У них уже нет спокойствия, нормального самочувствия, бодрости духа и уве­ренности в себе. Вечером все повторяется с нарас­тающими эмоциональными потерями и напряже­нием. И так изо дня в день, из ночи в ночь.

Когда же чаще снятся повторные КС? Несом­ненна генетическая подоплека этого явления. Если один из родителей испытывал подобное в детстве, то вероятность повторяющихся КС у детей будет более весомой. Если оба родителя предрасположе­ны к обильным снам вообще, КС в частности, и тем более к их повторам, то не надо ждать лишний раз исключения из этого правила. Необходимы и впе­чатлительность, развитая долговременная или эмо­циональная память и, как уже отмечалось, некото­рая неуверенность в себе, пусть в виде излишней зависимости от родителей, не говоря уже о повы­шенном уровне беспокойства и страхов. Большая частота КС относительно чаще наблюдается и у де­тей, перенесших психологическую травму, эмоцио­нальный шок, потрясения, след от которых прояв­ляется не столько днем, сколько ночью.

Кошмарные сны можно различать в качестве частых повторов, однотипных по смыслу или на­вязчивых КС.

Частые повторы КС продемонстрируем у де­вочки 5 лет (как и в других приводимых случаях, опрос производился в течение двух недель): "Ди­нозавр наш дом сломал", "Заблудилась в лесу", "Дракон", "Кощей", "Волк за мной гнался". Уже по этому минимуму КС можно предположить, как нелегко живется девочке в семье. Что же тогда го­ворить о других КС, скажем, у мальчика 5 лет: "Застряла машина", "Разбилось окно", "В доме вылетели все окна", "Из окна упал", "Волк бегал за мной", "Колеса сдулись", "Роботы", "Застряла машина в грязи", "В окно камень бросили", "Стек­ла звенели". Что-либо неприятное почти постоян­но происходит во сне, и окно не защищает, а зве­нит, рушится, и избежать опасности нельзя ни в стенах дома, ни вне его. Обреченность, безысход­ность видны и из трагического финала: "Из окна упал". Не совсем уж плохо было раньше у него в семье, но отношения между родителями станови­лись все более натянутыми, и, действительно, че­рез 3 месяца после этих снов родители разошлись, мальчика же отдали бабушке. Так он выпал из се­мьи, дома, потерял чувство собственной ценности, а заодно и смысла жизни. Добавим, что был он правополушарным, художественно одаренным, впечатлительным, с развитым воображением. Вот и привиделись ему ночью всякие несчастья. Слов­но был он парапсихологом или экстрасенсом. Так и есть, именно в 5 лет дети обнаруживают экстрасенсорные возможности, которые в большинстве случаев "канут в Лету" в 6 лет. Почему так — объяснений нет. Выскажем гипотезу. В 5 лет ак­тивизируется возрастная активность левого полу­шария. Если до 5 лет правополушарность в боль­шей или меньшей степени свойственна всем де­тям, то с 6 лет левополушарность и правополу­шарность начинают дифференцироваться более отчетливо. Левополушарные "вовсю" читают, счи­тают, говорят взрослыми фразами, видны уже их рационализм, склонность мыслить абстрактно, те­оретически. Правополушарные больше действу­ют, играют, обнаруживают творческие, художе­ственные способности. Раннее интеллектуальное обучение — для них непосильная нагрузка, хотя они и могут поражать взрослых своими эвристи­ческими способностями. И то, что с 5 лет у правополушарных (в отличие от смешанных правополушарно-левополушарных) детей активность левого полушария не только не увеличивается, а все больше и больше уменьшается с последующим возрастом, как раз приводит к компенсаторному нарастанию активности правого полушария с его подсознательным, интуитивным восприятием. "Вспышка" его активности и позволяет "видеть насквозь" — безошибочно определять цвета в кон­верте или предчувствовать дальнейшее развитие событий в семье. А теперь задумаемся, вспомним, понаблюдаем — как дети начинают ни с того ни с сего бояться, грустить или плохо есть. Не воспри­няли ли они раньше нас реальную угрозу для свое­го бытия, а значит и для существования семьи, и не следует ли нам своевременно прислушаться к их внутреннему голосу, если только мы любим де­тей и хотим сохранить семью, как самое святое в нашей жизни.

К часто повторяющимся, однотипным по смыслу снам, относится и КС мальчика 5 лет: "Маленький человечек из колбочки не мог вый­ти", "Машина врезалась", "Баба Яга и Змей Горы-ныч дрались", "Бармалей", "Один дома", "За мной гонялось привидение". Первый сон воспроизводит его весьма нелегкое, после трех стимуляций и дру­гих родовспомогательных мероприятий появление на свет. Часто остается один дома, когда родители исчезают без всякого объяснения, неизвестно ку­да. Здесь-то в воображении и появляются чудови­ща, ссорящиеся, как и родители, между собой.

У другого мальчика 5 лет, также правополушарного и с количеством страхов, превышающих возрастную норму, сны еще хуже: "Баба Яга съела человечка", "Волк съесть хотел", "Баба Яга", "Волк", "Собака злая". Съесть, загрызть, уничто­жить — все это отражает постоянные угрозы со стороны не задумывающихся о своем поведении взрослых в семье.

Что хорошего видит в жизни еще один маль­чик 5 лет, мы поймем из его однотипных в плане неожиданностей и агрессии снов: "Горели провода троллейбуса", "Кончился бензин у машины", "Ма­шина врезалась", "Собака гналась", "Инопланетя­не били", "Инопланетяне стреляли в скелет", "Ма­шина мусор собирала и меня забрать хотела". Его постоянно наказывают, ругают, ни во что не ставят в семье часто нетрезвые или равнодушные, как инопланетяне, к его нуждам, заботам, интере­сам родители.

Доброты неплохо бы занять и родителям де­вочки 4 лет, которой непрерывно снится: "Баба Яга злая", "Кощей чуть не убил", "Кощей хотел съесть котенка", "Баба Яга скушала", "Злая кук­ла", "Злая тетя", "Страшная кофта", "Злая пти­ца". И все это в 4 года — когда так велика потреб­ность в любви родителей, здесь же — сплошная злость, ненависть, да и жизни один раз девочка чуть не лишилась, серьезно заболев. В семье все говорят на повышенных тонах, раздражаются, ос­корбляют друг друга. Какие уж там любовь, пони­мание, элементарная порядочность и доброта.

Навязчивые КС чаще преследуют детей после 10 лет — вспомним хотя бы леденящие душу паде­ния в колодец, пропасть, с верхнего этажа. Ужас еще долго живет в подсознательной части психики, нарастая с каждым последующим аналогичным сновидением. И чем больше ребенок думает о пере­житом во сне кошмаре, ожидает его, тем чаще, по контрасту, тот его посещает. Срабатывает установ­ленная в неврозологии (учении о неврозах) законо­мерность — навязчивые мысли, страхи, движения питаются (подпитываются) контрастным к себе от­ношением. Например, чем больше человек думает о хороших людях или поступках плохо, или наобо­рот, тем более сильно это фиксируется как доми­нанта навязчивости. Так же и в отношении навяз­чивых КС — чем больше о них думается с надеж­дой на их исчезновение, то есть развивается положительная установка, тем с большей силой и дра­матизмом они появляются, оживают ночью. Относится это и к навязчивым движениям-ритуа­лам: чем больше хочется прекратить включать и выключать определенное количество раз включа­тель перед сном — тем больше тянет сделать это. Потому мы, как и многие другие врачи, не реко­мендуем подобным образом бороться с навязчивы­ми тиками, стереотипно повторяющимся подерги­ванием мышц век, лица, туловища. Между тем и сейчас у неграмотных целителей можно получить "дельный" совет: встаньте перед зеркалом и сдер­живайте внешнее выражение нервных тиков. Сдер­жать-то, действительно, удается, только потом все возобновляется с большей силой.

Контрастность — не единственное условие появления КС. В физиологии высшей нервной де­ятельности давно описаны фазовые состояния функциональной активности головного мозга: уравнительная, парадоксальная и ультрапарадок­сальная фазы. Они хорошо видны при засыпании и близком к нему наступлении гипнотического со­стояния. В уравнительной фазе все внешние шу­мы как бы уравновешиваются, уменьшаются в своей интенсивности. В парадоксальной фазе что-то начинает восприниматься даже сильнее, чем обычно: некоторые звуки, голоса, как бы выхва­тываемые из общей гаммы внешних раздражите­лей и шумов. Здесь и мысль может поразить наше воображение, которой в обычной жизни мы не придаем значения, и представление об опасности, пусть и нереальной в данный момент, но ожидаемой во сне. В ультрапарадоксальной фазе все про­исходит наоборот — кислое, горькое становится сладким, негодяй превращается в героя, зло тор­жествует, становится синонимом добра, а после­днее делается предрассудком, недостатком или просто лишним, ненужным, отжившим.

Физиологи об этом не говорили, но мы глубо­ко убеждены в хроническом, постоянном, перма­нентном наличии таких фаз у некоторых людей, будь то в некоторых видах деятельности, взаимо­действия людей или в политике. Элементарные примеры — упрямство и негативизм. В патологи­ческом или болезненном упрямстве, в отличие от психологически мотивированного, явно просле­живается парадоксальная фаза. Родители обычно говорят в таком случае: приходится все больше повышать голос, кричать, наказывать с нулевым или противоположным результатом.

Негативизм — когда вместо "стой" ребенок идет, вместо приказа садиться встает, то есть не прекращает осуждаемое, запрещаемое, а стремится во что бы то ни стало его осуществить. И далеко не всегда это свидетельствует о "дурном" или "вред­ном" характере ребенка. Обычно такую модель "вредности" родители преподносят сами, лениво или яростно переругиваясь, постоянно обвиняя друг друга, а заодно и детей в ошибках, недостат­ках, пороках, заблуждениях, предвзятости. Реаги­ровать на такие вредности нормальный мозг, пусть и ребенка, длительное время без ущерба для себя не может. Потому-то и срабатывает защитная реф­лекторная реакция, когда вначале слышны и вызывают ответ только сильные угрозы родителей (подкрепляемые наказанием, лишением удовлетво­рения потребностей в значимых сферах). Затем уравнительная фаза переходит в парадоксальную. Тогда возникает болезненное упрямство — ребенок "не слышит", продолжает вести себя как ни в чем не бывало или "копается", спит на ходу вместо ак­тивных действий. Ультрапарадоксальная фаза го­ворит об извращении нервной активности — появ­лении обратных, или зеркальных, отрицательно сфокусированных отражений, когда делать плохо считается хорошо и наоборот, как и вместо согла­сия предпочитать конфронтацию, конфликт и враждебность. Так и в сне: вместо положительных персонажей, героев появляются отрицательные, противные, страшные образы, которые без зазре­ния совести вершат свое черное дело. Недаром фазу сновидений в ночном сне называют парадоксаль­ным сном, когда малейшие раздражители вызыва­ют неадекватно сильные реакции, превращаемые, на наш взгляд, в КС в ультрапарадоксальную фазу. Пример: далеко не всегда родители так плохи, но именно в КС они предстают как законченные обра­зы... чуть было не сказал негодяев, но поправим­ся — чудовищ вроде Бабы Яги и Кощея.

Заметим, когда детям совсем плохо и это длится не день и не месяц, скажем, родители дав­но их бросили, без конца жестоки, то эмоциональ­ная сфера у таких несчастных будет столь повреж­дена, что не сможет даже продуцировать сновиде­ния, положительных не может быть в природе, а отрицательные разве что как сполохи столь часто перенесенных страдании, что оставляют равно­душными. Любое несчастье может повышать чув­ствительность, но если оно следует одно за дру­гим, то чувства притупятся настолько, что исчез­нет отклик на другие страдания, в том числе на окружающих людей. Более того, вместо страха от­рицательных, сказочных персонажей появляется отождествление с ними во сне, где простор для си­лы, агрессии и зла. Это уже один из симптомов, притом самых ранних, неблагоприятного психи­ческого перерождения в агрессивно-деструктив­ную или психопатическую личность.

Наши рассуждения о навязчивых мыслях и страхах вообще и КС в частности необходимо под­крепить тревожно-мнительными чертами харак­тера детей. Предпосылка их явно генетическая, да и соответствующий пример показывают сами ро­дители. При тревожности детей возрастает непере­носимость, а то и страх возобновления КС, притя­гиваемых по контрасту. При мнительности опас­ность преувеличивается, ожидается там, где ее не может быть. В сочетании с развитым воображени­ем, способностью к фантазиям тревожность и мни­тельность являются питательной психической почвой для КС.

Почему, собственно, повторяются одни и те же сны? Для этого нужно иметь развитую долго­временную или эмоциональную память, чтобы "бережно" хранить следы прошлого травмирую­щего опыта, пусть и переработанные воображени­ем. Негибкость мышления тоже налицо — можно было бы днем, до появления КС, выработать более адекватное отношение к лежащим в их основе травмирующим событиям. Но как раз этого и не дано, и не только по возрасту, а именно из-за недо­статочной гибкости или пластичности нервных процессов в терминологии физиологов. В итоге свойственные возрасту аффекты, образы застыва­ют, превращаются в ледяные, монументальные конструкции, образования, как остов доминанты страха. Сам же страх вызывает очаг возбуждения в правом полушарии, отгороженный в виде ком­пенсаторного торможения от мыслительной, ана­литической и критической активности левого по­лушария. В итоге КС дети еще больше боятся, вместо того чтобы рационально подойти к их со­держанию, поиску альтернатив и переключиться на другие, более содержательные жизненные це­ли. И взрослому здесь нужна помощь специалис­та, что же тогда говорить о детях. Конечно, если днем под влиянием случайных или психологичес­ки направленных мероприятий исчезают травми­рующие обстоятельства жизни ребенка или он сам обучается опытным педагогом, психологом, вра­чом по-иному смотреть на свои сны, тем легче ней­трализовать их травмирующее звучание разрабо­танной нами психотерапевтической методикой преодоления страхов. Тогда КС "обесточатся" са­ми собой — потеряют свое отрицательное воздей­ствие на психику ребенка или полностью прекра­тят свое существование.

Расскажем о навязчивых КС у мальчика все­го-то трех лет. Вечером никак не может спокойно заснуть, ночью ворочается, временами скидывает одеяло, утром сам не свой, капризничает, плачет чуть что и мать перестал отпускать на работу. Ка­кой-то утренний невроз. В детском саду постепен­но оттаивает, но чем ближе к вечеру, тем больше возбуждается, беспокоится, паникует.

Мать у него — женщина очень способная, без конца учится, преисполнена честолюбивых пла­нов, по природе своей левополушарная, рациональ­но-мыслительного плана. Как эмансипированная женщина встречалась с мужчинами, остановилась на одном, решила родить без регистрации брака (что как поветрие возникло, к несчастью детей), да беда случилась — замерла беременность. Через 6 месяцев неожиданно снова забеременела, но ре­шила оставить ребенка, даже если он и нарушал ее более важные жизненные планы; правда, хотела видеть только девочку, а о мальчике и думать не желала. И не случайно дважды без особых причин была угроза выкидыша — сказывалась таким обра­зом возникшая "обуза".

Рассмотрим пристальнее мать. Несмотря на выдающиеся интеллектуальные и деловые способ­ности, она склонна к волнениям, беспокойству, со­мнениям в правильности своих действий. Как и ее мать — бабушка, живущая с ними, — любила уг­рожать сыну всяческими карами, что тот пока и усвоил как истину в последней инстанции. И хотя мать, как и бабушка, была крайне нетерпеливой и непоследовательной в требованиях, часто раздра­жалась, злилась и физически наказывала будуще­го мужчину, он никак не мог угомониться дома. Атмосфера там была неблагоприятна для развития детей вообще и нашего героя в частности. Между матерью и бабушкой продолжались иду­щие с детства напряжения, недомолвки, обиды. И сама бабушка когда-то рассталась с мужем и всю свою неукротимую энергию обратила на дочь, которая, с ее точки зрения не может правильно воспитывать детей. Отца в семье, как уже отмеча­лось, не было, после зачатия он просто стал не­нужным, жена сразу его отвергла, забыла, стала ненавидеть. Так как мать — женщина внешне привлекательная (а это более чем часто встречает­ся при неврозах у детей), можно догадаться, что она более сочувственно относилась к себе, чем к сыну. Ее быстро нашел более молодой мужчина, хотевший сразу наставить на путь истины, пере­воспитать. Ничего из этого, кроме конфликтов, не получилось, и теперь оба супруга ждали прибли­жающегося срока развода. В такой жизненной драме протекало «счастливое детство мальчика». Но если бы только это. Матери в детстве казалось (то есть воображения и мнительности ей было не занимать с самого начала), что под кроватью жи­вут чудовища, только и норовящие укусить. Ее муж — отчим — пусть и не отец, но мальчик про­вел в его присутствии свыше двух лет — тоже в детстве был не из храброго десятка ив 7—10 лет бо­ялся темноты перед сном и материализующихся из нее чудовищ. Может быть, поэтому он и стал милиционером, наяву противостоящим подобным прообразам из жизни людей.

Как только родился герой нашего рассказа, его сразу перевели в инфекционную больницу без

матери на целый месяц, чтобы уточнить, что с ним происходит, почему стул такой, почему часто кри­чит, а то и ножками сучит. И невдомек было тех­нократически ориентированным врачам, что все дело было в нервном расстройстве, приобретенном внутриутробно. Мать в то время нервничала, не хотела ребенка и при этом боялась, что его больше никогда не будет. Беспокойство матери, раздраже­ние, недовольство и подавленное состояние духа отражались на ее гормональном состоянии, пере­даваемом плоду через кровеносную сеть. Напря­женное состояние матери способствовало гиперто­нусу мышц, в том числе мышц матки, что и стало причиной угрозы преждевременного изгнания плода. Пока разбирались что к чему, мать и сын были разделены целый месяц. Подобная психи­ческая депривация затем как раз и аукнется в КС. Пока же хватало и других несчастий. Несмотря на нервно-соматическую ослабленность (а он болел ларинготрахеитом, и врачей было не счесть), мать постаралась как можно раньше отдать его в яс­ли — на втором году жизни, а это весьма неблагоп­риятный возраст для прекращения эмоционально­го контакта с матерью. Ребенок еще слишком за­висит от матери, не нуждается ни в каком общении со сверстниками, а если эмоционально чувствите­лен и привязан к матери, то всегда произойдет раз­личной продолжительности эмоциональное рас­стройство. Так и случилось. Последовали посто­янные слезы, крик, нарушился сон, то есть уси­лились и так имевшиеся признаки нервности. Его нельзя было отдавать в ясли не только из-за нервности и повышенной ранимости, но и по при­чине травмирующего опыта разлуки с матерью в первый месяц жизни. Есть такие термины в аллер­гологии: сенсибилизация (повышение чувствитель­ности организма к действию каких-либо вредных факторов) и возникающие на ее фоне идиосинкра­зические реакции (отек, крапивница, аллергичес­кий кашель, удушье). В качестве последней у маль­чика возникло аффективное (реактивное) состоя­ние при повторной, более травмирующей разлуке с матерью.

Стали мы разговаривать с мальчиком. Три года ему, а все понимает и отвечает: голова днем болит (от напряжения), утром живот беспокоит. Уже потом мы догадались, что последнее было после крайне беспокойного сна и наличия в нем КС. В области пупка находится проекция солнеч­ного сплетения — самого мощного, иннервизирующего внутренние органы вегетативного образова­ния. Мы знаем, как от волнений и напряжений бо­лит голова, бьется сердце, расстраивается деятель­ность желудочно-кишечного тракта. Для детей последнее характерно как раз в виде нервных спазмов — болей в области живота. Тем более ут­ром, когда нужно идти в нелюбимый детский сад, есть манную кашу и спать днем сколько положе­но, а заодно делать приветливое лицо далеко не всем приветливым сверстникам.

На наши уточняющие вопросы мальчик по­яснил, что дома все взрослые строгие, замечаний и запретов больше всего получает от матери, она ча­ще и беспокоится. Ругает постоянно бабушка, она же называет ремешком, дедушка кричит и даже однажды охрип от этого. Как видим, каждый из взрослых имеет свою "специализацию" в так на­зываемом воспитании. Добавим, что возникший ниоткуда дедушка не живет в семье, а появляется в ней подобно "летучему голландцу". Тем не менее он ближе, роднее для мальчика, чем более фор­мально ведущий себя отчим.

Стали выяснять, каким страхам подвержен мальчик. Тут-то он и сказал, что больше всего бо­ится Змея Горыныча, а ночью — того, что его уне­сут. Кто именно, теперь не трудно было догадать­ся. Во времена татаро-монгольского ига так и про­исходило. И на стягах как раз красовался Змей Горыныч, проще — Дракон. Мужчин убивали (а отца у мальчика нет и в помине), женщин полони­ли, а с детьми поступали по-разному, в зависимос­ти от возраста. В нашем случае, скорее всего, он тоже бы не остался в живых. Недаром после появ­ления Змея Горыныча в его коллективном бессоз­нательном, он стал, что совершенно не типично для возраста, говорить с грустью, что мама и папа (отчим) станут старенькими (продолжим: умрут, не будет их). Обычно понимание или осознание конца жизни приходит в 5 лет, но никак не в 3 го­да. Интеллектуальные способности в данном слу­чае несомненны. Но еще больше развито вообра­жение, явно художественного плана. Недаром он, в отличие от левополушарной матери, полностью правополушарный. А правополушарные обладают природно развитой интуицией и эмоциональной памятью даже на давно случившиеся травмирую­щие события.