© 2006 г. Т. М. Ажигова 22 Словообразование существительных, мотивированных глаголами, в народно-разговорном языке XVII -xviii вв

Вид материала

Содержание

 РЕЦЕНЗИИ Т.В. Жеребило. Словарь лингвистических терминов. – Назрань: Пилигрим, 2005. – 376 с.
? ЗАМЕТКИ, РАЗМЫШЛЕНИЯ © 2006 г. М.М. Аушева

Подобный материал:

1 ... 22 23 24 25 26 27 28 29 ... 32



РЕЦЕНЗИИ

Т.В. Жеребило. Словарь лингвистических терминов. – Назрань: Пилигрим, 2005. – 376 с.

Д.п.н., проф. Жеребило Т.В. неоднократно издавала в помощь студентам и аспирантам словари стилистических, ортологических, лингвистических терминов, а также терминов и понятий культуры речи.

Ею вновь подготовлен «Словарь лингвистических терминов» (2500 терминолексем).

В состав словаря вошли различные группы терминов: 1) традиционные лингвистические терминолексемы, обозначающие основные понятия фонетики и фонологии, морфемики и словообразования, лексики, морфологии, синтаксиса; 2) термины по теории языкознания; 3) термины философии, активизировавшиеся в современных лингвистических исследованиях; 4) терминолексемы, называющие методы исследования в языкознании; 5) лингвостилистическая терминология; 6) термины литературоведения, используемые в процессе лингвистической интерпретации текста; 7) термины риторики, культуры речи; 8) понятия психолингвистики; 9) термины, отражающие когнитивно-прагматическую парадигму.

Более восьмидесяти словарных статей посвящено описанию идиолекта автора словаря, разработавшего теорию функционально-стилистического инварианта и соответствующий ему метод лингвостилистической абстракции.

Безусловной новизной отличаются разработанные автором типы лексикографической информации. Их более двадцати. Они существенно расширяют зонную структуру словарной статьи. Так, наряду с общеизвестными зонами, вводятся такие типы лексикографической информации, как: зона терминологического поля, зона экстралингвистических факторов, лексикографическая информация о ситуации общения, зона, ориентированная на описание структуры текста, зона моделирования поля, системы стиля, текста, зона функциональных стилей и др.

Жеребило Т.В. решает ряд вопросов, считающихся в лексикографии спорными и не нашедшими до сих пор в теории и практике составления словарей однозначного решения. Так, ей удается зафиксировать очень «тонкие», подвижные границы перехода номена в термин. Ею разработаны типы лексикографической информации, нацеленной на разграничение таксономии и метатаксономии, а также, что немаловажно, она разграничивает внутрилингвистическую таксономию, расставляя точки над i в решении вопроса о ретерминологизации.

Завершая оценку словаря Т.В. Жеребило, необходимо еще раз подчеркнуть его стимулирующее значение для теоретической и практической лексикографии.

Помимо своей собственно лекскиографической ценности представленный автором материал показателен в качестве иллюстрации процессов, происходящих в лингвистической терминологии XX-XXI вв. Вполне очевидны и интересны перспективы экстралингвистической интерпретации материала для получения выводов когнитивно-прагматического порядка. Не приходится сомневаться в том, что задача создания лингвистического словаря, отражающего нормы современного терминоупотребления, становится все более насущной.

М.Р. Овхадов

?

ЗАМЕТКИ, РАЗМЫШЛЕНИЯ

Истинная любовь как осознание вечности в рассказах И.А. Бунина

«Художник слова не просто пишет, а рисует словами: эти изображения дышат живыми красками действительности, мы их видим и слышим...за словами истинно художественных произведений движутся до физической ощутимости живые, говорящие, жестикулирующие, чувствующие, мыслящие люди, которые кажутся не менее действительными, чем сама действительность».^¹

Иван Алексеевич Бунин - признанный классик, один из ярчайших мастеров слова. Он вырос в степном имении, словно зачарованном царстве, которое разваливалось, отходило в небытие прямо на глазах, как и уходила в прошлое культура старой, помещичьей России. Здесь, среди этого маленького Апокалипсиса, где безжалостное время пожирало всё, в печальном одиночестве, среди друзей-книг закладывался тонко чувствующий образ писателя, который создал замечательную, самобытную и своеобразную прозу, существующую как бы вне времени и пространства, хотя и имеющую четкие временные границы. Он никогда не откликался на сиюминутные события, его, казалось, интересовали только вечные проблемы.

В одном из своих рассказов «Господин из Сан-Франциско» писатель размышляет о ценности любви и смысле человеческой жизни, о праве человека на счастье. Идя от противного, писатель выбирает центральным действующим лицом «антигероя». С едва ощутимым сарказмом дает предысторию героя. «Он был твердо уверен, что имеет полное право на отдых, на удовольствие, на путешествие долгое и комфортабельное и мало ли еще на что. Для такой уверенности у него был тот резон, что, во-первых, он был богат, а во-вторых, он только что приступал к жизни, несмотря на свои пятьдесят восемь лет». Четко распланированная непостроенная по чужому образцу жизнь господина из Сан-Франциско оказывается не столь долговечной и счастливой, как ему хотелось бы. Все предшествующее время он готовился к легкой безмятежной жизни с ее радостями и удовольствиями. Но смерть пришла без предупреждения, и господин умер, не вкусив тех благ, на которые рассчитывал. Писатель, кажется, предупреждает своих читателей задуматься над жизнью, над её ценностями и неумолимостью быстро текущего времени, чтобы ценить каждый миг, ибо человеку не дано знать свою собственную судьбу. Автор осознаёт любовь - как вечную ценность, как нечто космическое и до конца непостижимое человеческим разумом чувство, но в обществе его героев все это заменено на подделку: вместо любви нанятая пара играет во влюбленных, «живая» жизнь заменена на четко размеренный распорядок дня. И лишь природа неподвластна воле денег. Люди пытаются отгородиться от стихии каютами корабля, стараются не думать о той бездне, которая царит под ними. Они верят в капитана, надежность «Атлантиды», заботу команды, а главное, в силу денег, обеспечивающих этот комфорт. Автор показывает нам, что у этих надежд нет будущего, в самом начале путешествия умирает господин из Сан-Франциско, ничто не спасает его от предначертанной судьбы. И вот, казалось бы, размеренная жизнь, сулящая столько удовольствий, оборачивается совершенно иной стороной. Ничто земное не оплатит уважительного отношения к безжизненному телу. Бездыханный господин возвращается в Новый Свет в ящике из-под содовой, глубоко в трюме этого роскошного лайнера, на котором так недавно еще он мечтал о наслаждениях, сулящих радость и отдых. Бунин, развивая мысль о вечности, беспощадно развенчивает силу денег, их призрачную власть над миром. Все в руках Божьих, и не человеку мнить себя господином. Есть вечные ценности, которым поклоняется автор, показывая безыскусную жизнь простых людей: коридорного Луиджи, танцоров: Кармеллу и Джузеппе, мальчишек и «дюжих каприйских баб». Жизнь идет своим чередом, ею можно наслаждаться или бездумно прожить, но нельзя игнорировать, не стоит надеяться продлить свои часы, это не получится.

Вспомним содержание рассказа «Грамматика любви». Некто Ивлев проездом посещает усадьбу помещика Хвощинского, умершего в том же году. Двадцать лет назад Хвощинский полюбил свою горничную Лушку, которая родила ему сына и умерла в ранней молодости. После её смерти Хвощинский почти не выходил из комнаты покойной, соседи считали его ненормальным, перечитывая книжечку «Грамматика любви». Ивлев испытывает неодолимый интерес к жизни этого человека, к его неординарной судьбе. Это желание оборачивается покупкой у наследника Хвощинского произведения «Грамматика любви». Здесь ясно прослеживается идолопоклонническая любовь к умершему человеку. Испытывая чувство глубокого одиночества, не имея сил реально посмотреть на мир, он бежит от жизни, создавая свой выдуманный, иллюзорный мирок. В нём всё зависит от Лушки: "...Гроза заходит - это Лушка насылает грозу, объявлена война - значит, так Лушка решила, неурожай случился — не угодили мужики Лушке". Чувство Хвощинского отмечено штрихами фарса: он "затворился в доме, в той комнате, где жила и умерла Лушка, и больше двадцати лет просидел на её кровати - не только никуда не выезжал, а даже у себя в усадьбе не показывался никому, насквозь просидел матрац на Лушкиной кровати". Библиотеку помещика составляли всего "два книжных шкапчика из карельской берёзы", а "пол был устлан сухими пчёлами, которые щёлкали под ногами". Окружённая такими бытовыми деталями, трагедия любви вырождается в фарс. Любовь теряет своё созидающее предназначение и превращается в насилие над самим собой. Мы чувствуем боль одинокого человека, который в попытке преодолеть одиночество выстроил высокую стену, отделившую его не только от мира, но и от самого себя.

Жизнь Хвощинского автор рассматривает в перекрестье четырёх мнений.

Восприятие возницы, тупого малого восемнадцати лет, грубо меркантильно: "Ну, только думается, он скорей всего от бедности от своей сошёл с ума, а не от ней..." Восприятие Ивлева романтично: "Оттого, что этот чудак обоготворил её, всю жизнь посвятил сумасшедшим мечтам о ней, я в молодости был почти влюблён в неё, воображал, думал о ней бог знает что...". В комнате Лушки Ивлев открывает шкатулку, в которой лежит ожерелье покойной: "И такое волнение овладело им при взгляде на эти шарики, некогда лежавшие на шее той, которой суждено было быть столь любимой и чей смутный образ уже не мог не быть прекрасным, что зарябило в глазах от сердцебиения".

Третий взгляд - насмешливо-скептический и смущённый своей близостью к трагедии - взгляд сына Хвощинского и Лушки, которому осталось разорённое и заброшенное имение. О прежней состоятельности хозяина говорят "прекрасные горки, полные чайной посуды и узкими, высокими бокалами в золотых ободках".. Но высокие чувства родителей, так и не были поняты плодом их любви. Сын за дорогую цену продаёт случайному гостю – любимую книгу отца с пометками, сделанными его рукой, — «Грамматику любви».

Четвёртое мнение - более реалистично. Оно представлено в подробном и беспристрастном описании быта Хвощинского. Это, скорее всего, взгляд самого автора, который безжалостно показывает нам застенчивость и жадность молодого Хвощинского, его сожительницу - женщину в летнем мужском пальто, с обвисшими карманами, которая гонит индюшек по лопухам. К чему привела эта бессмысленная жертва любви? Мы видим большой барский дом с красной от сырости соломой, настеленной в сенцах, с топорной мебелью и голой железной кроватью в "святилище таинственной Лушки". Комната Лушки стала склепом, в которой похоронил себя заживо молодой и сильный мужчина. А оберни он это чувство в созидательную силу, каково и есть предназначение истинной любви, он мог бы, не забывая о своей любимой, посвятить себя жизни, воспитать её сына, передать ему в наследство неразорённое имение. Но для этого нужно восприятие любви, как божественной силы и вечности, откуда бы и следовало осознание своей ответственности перед сыном и огромный труд души. Бегство в одиночество, затворничество, оказывается для Хвощинского более лёгким путём, что умаляет его духовность и чувственность.

В рассказе «Солнечный удар» действие длится всего сутки. Молодая замужняя женщина, имеющая трёхлетнюю дочку, возвращается после месяца одинокого отдыха в Анапе. На пароходе, плывущем по Волге, она встречается с молодым поручиком. Они вместе обедают, выпивают и через три часа знакомства сходят в уездном приволжском городке, где проводят ночь вместе в гостинице. Утром она, так и не сказав своего имени, уезжает, а поручик чувствует безмерную радость, и в то же время сердце его разрывается на части. Вечером он продолжает свой путь, "чувствуя себя постаревшим на десять лет".

Собираясь уезжать, героиня говорит поручику: "Даю вам честное слово, что я совсем не то, что вы могли обо мне подумать. Никогда ничего похожего на то, что случилось, со мной не было, да и не будет больше. На меня точно затмение нашло... Или, вернее, мы оба получили что-то вроде солнечного удара..."

Можем ли мы рассматривать эту любовь - как высшее эстетическое наслаждение? Скорее всего, это страстное физическое влечение. Речь не идёт ни о родстве душ, ни конечно же о возвышенных чувствах любви, отрывающих человека от всего земного, здесь, по Н. Бердяеву, «нет ничего личного, индивидуального, ничего даже человеческого: это природная стихия, одинаковая у всех людей и общая у мира человеческого с миром животным».^²

Герои других рассказов Бунина часто чувствуют большое опустошение и желание бежать от того, с кем только что были близки (рассказы «Мордовский сарафан», «Стёпа», «Зойка и Валерия», «Кума»). Прекрасная незнакомка спешит уехать одна: "Если поедем вместе, всё будет испорчено. Мне это будет очень неприятно". Что именно будет испорчено? Нарушится иллюзия преодолённого одиночества, иллюзия близости. Мужчина же испытывает совсем другие чувства. Он ощущает "неразрешимую муку" и старается «каким-нибудь чудом вернуть её, провести с ней ещё один, нынешний день – провести только затем, только затем, чтобы высказать ей и чем-нибудь доказать, убедить, как он мучительно и восторженно любит её... Зачем доказать? Зачем убедить? Он не знал, но это было необходимее жизни». Он, пережив острейшее ощущение единения с женщиной, а через неё – чувство единения со всем миром, вновь смутно, но сильно ощущает своё одиночество. По сути, рассказ посвящен не описанию любви-страсти как вечности, а "первозданной глубинной стихии природы", которая обострила переживание одиночества и лишь усилила отчуждения от мира, но эта оторванность от мира никак не связана с глубинными чувствами любви. Он ощущал себя постаревшим на десять лет. Но не любовь, а осознание этой отчуждённости от мира старит его. Автор нигде не употребляет слово любовь и никоим образом не характеризует таковыми их отношения. В сознании читателя возникают ощущения присутствия этой духовной близости, как следствие внутренних переживаний героя.

Обратимся теперь к самому известному рассказу Бунина - «Лёгкое дыхание». Рассказу этому посвящено большое количество исследований. Мы же попробуем показать его героев как людей, не сумевших реализовать свой личностный потенциал, страдающих от ледяного ветра одиночества, так и не постигших этой вечной темы человеческого бытия – любви. Самый выразительный по своей нереализованности персонаж рассказа – классная дама Оли Мещерской. "Каждое воскресенье, после обедни, по Соборной улице, ведущей из города направляется маленькая женщина в трауре, в чёрных лайковых перчатках, с зонтиком из чёрного дерева". Но в глубине души маленькая женщина счастлива, как все преданные какой-нибудь страстной мечте люди", живущая выдумкой, заменяющей ей действительную жизнь.

Одинокий человек имеет возможность выбора между двумя направлениями развития, между любовью к жизни и стремлением к смерти. Он может выбрать продуктивную и непродуктивную ориентацию. Классная дама Оли Мещерской выбирает последнее. Она чувствует себя вполне счастливой, то есть защищенной от страха осознания своей ненужности, неприкаянности, так как после смерти брата и крушения идеалов у неё есть новый идол, новая иллюзия – образ Оли Мещерской, которую она воспринимает не как реального человека, а как воплощение неосознанных и нереализованных стремлений старой девы: «Я в одной папиной книге... прочла, какая красота должна быть у женщины... Там, понимаешь, столько насказано, что всего не упомнишь: ну... главное, знаешь ли что? Лёгкое дыхание! А ведь оно у меня есть», – размышляет она. Классная дама не смогла реализовать себя в жизни – как личность, как женщина – и судорожно цепляется за иллюзорную мечту о лёгкости, которой у нее нет, дразнит себя жутким сладострастным ощущением, которое она испытывает.

Героиня «Чистого понедельника» «Шамаханская царица» - женщина образованная и глубокая. Она прекрасно видит, что её поклонник не интересуется её душевной жизнью. «Это вы меня не знаете», - мягко упрекает она его и всё взвешивает чувства, пытаясь понять, любовь это или не любовь...» - говорит она после его мольбы о физической близости, которая кажется герою последней чертой, отделяющей его от возлюбленной. Он красив, богат, влюблён и послушен ей. Она же, с глубоким уважением относящаяся к православным обычаям, - и отдаёт любимому своё тело в Чистый понедельник, в первый день Великого поста, когда церковь особенно строго запрещает физическую близость между мужчиной и женщиной. Для неё тело неотделимо от души, ибо верующая душа в Чистый понедельник не совершила бы греха, если бы не осознание того, что эта близость освещена возвышенным состоянием – духовным единением. Однако «истинная любовь не терпит никакого насилия. Она должна быть свободной и неделимой».^³

Важнейшая мысль, на которую мы можем опираться в рассказах Бунина –тема духовности и вечности любви, тема самоотдачи и творчества в отношениях с любимым человеком. Если нет стремления отдавать, человек всегда будет одинок и несчастен, как несчастны герои Бунина. Автор приводит читателя к мысли, что только в сотворчестве яркость любви может быть продолжительной, более того, вечной. Поэтому любовь в своих проявлениях есть любовь –сотворчество, любовь – сотворение.

Blog