Файл из библиотеки www azeribook
| Вид материала | Документы |
- Файл из библиотеки www azeribook, 3517.68kb.
- Файл из библиотеки www azeribook, 2657.61kb.
- Це сукупність даних однакового типу, 151.29kb.
- Кнопки на боковой панели "Монитора", 327.09kb.
- Информационный бюллетень московского онкологического общества. Издается с 1994 г общество, 184.55kb.
- Информационный бюллетень московского онкологического общества. Издается с 1994 г общество, 284.71kb.
- В. М. Красильщикова Советник отдела библиотек, 110.39kb.
- Идея программы 3 Осистеме fat 4 Структура системы файлов fat 5,6, 155.03kb.
- Темы дипломных работ по специальности «Финансы и кредит», специализация «Финансовый, 93.49kb.
- Информационный бюллетень московского онкологического общества. Издается с 1994 г общество, 192.26kb.
48. Обретение искомого
...Навстречу Омару - Найим, сын Абдуллы из колена курайшей зухра - интриганы, коих свет не видел! Не смог уйти незамеченным, тот окликнул его:
- Куда путь держишь, сын Хаттаба, не на охоту ли собрался?
- Убить Мухаммеда иду! – Незачем таиться, если благословили боги. Дерзкий ответ даже понравился: пусть Найим разболтает весть.
- Так ли легко его убить?
- Он что же, бессмертный?
- Много сторонников у него!
- И конечно, ты среди тех, кто поверил, что он пророк!
- Что я? Уйми свою сестру и зятя, тайно исповедующих ислам!
- Врёшь!
- Когда ты воевал, пошли за Мухаммедом, сделались мусульманами!
Станет Омар сплетням верить!
...Лицом к лицу столкнулся с Саидом, сыном Ваггаса, все они прозваны птичьеголовыми:
- Куда спешишь, Омар?
- Не твоего ума дело!
- Земля слухом полнится, говорят, Мухаммеда убить вздумал?
- Хоть бы и так!
- Не петушись прежде времени!
- Птичьи ваши повадки не по мне! - И вынул из ножен кинжал.
- Не один ты с кинжалом, и у нас кое-что за пазухой есть! - Свой
кинжал показывает. - А прежде чем убить, посоветуйся, - съязвил, - с сестрой и зятем, они ведь приняли веру Мухаммеда!
- Чем докажешь?
- Собственными ушами слышал, что не притронутся к мясу, которое
принесешь им, ибо ты мурдар, то есть нечистый.
Изменил путь и - к сестре, прежде купив в лавке мясо. В те дни была ниспослана сура: Когда земля сотрясётся своим сотрясением... Сестра и зять Омара пригласили к себе Хубаба, сына Саида, который обладал свитком с этой сурой, - тот и принёс, чтобы переписали.
У дверей Омар услышал напевный голос: сестра непонятные слова произносила: ...земля изведёт свои ноши, и спросит человек: "Что с нею?"
Увидала брата и, велев Хубабу спрятаться, осталась стоять, держа в руке свиток. Омар, будто ничего не замечая, протянул сестре мясо:
- Я голоден, приготовь что-нибудь поесть.
Зять развел огонь в печи, сестра, бережно положив свиток на сундук, взялась жарить мясо. "Вот и ложь, - подумал,- что считают меня нечистым, мурдаром!"
- Что такие невеселые? - спросил.
- А с чего радоваться?
- Брат к вам пришел! - Сестра промолчала. - Есть что попить?
- Верблюжье молоко.
- Вот и хорошо! Оно у вас всегда прохладное, хитрость знаете!
Положила сестра перед братом еду, присела с краю скатерти. Зять в сторонке стоит, насупился, словно его только что чем-то обидели.
- А вы чего не едите?
- Мы сыты.
- Ах, сыты! Ну да, ведь я мурдар! В единого Бога поверили? Недостойно сидеть с человеком, у кого таких, как ваш бог, сотни?! И ты допустил, - зятю, - чтоб моя сестра! - Вмиг сбил с ног, выхватил кинжал: -
Я тебя сейчас!.. - Сестра кинулась на брата, он оттолкнул её.
- Да, - вспылила сестра, - ты мурдар!
Омар опешил: родная сестра ополчилась на брата?!
- Чем силой кичиться, подумай, почему уверовали мы в Мухаммеда!
- В бред больного?!
- Божественное слово!
- Неведомый язык, на котором вы говорили? Я слышал!
- Отчего ж неведомый? Язык наш, хашимитский!
Омар не помнит, как вложил кинжал в ножны, но чернота во взгляде сразу сошла: - Смысла не уразумею.
- Не каждому открывается послание!
- Не оно ли в твоих руках? Обычная телячья кожа!.. - Но вдруг будто кто за него произнёс: - Может, позволишь взглянуть? – Власть (но чья?) крепко Омара держала и вела.
- Просишь о невозможном, - ответила. - На эту священную вязь могут взирать лишь чистые глаза! И прикасаться - лишь чистые руки!
- Что же мне сделать, чтобы стать, как ты говоришь, чистым?
- Нашу заповедь произнести!
- Я её слышал из уст Мухаммеда. Произнесу если, позволишь
взглянуть?
Мучает жажда неясная, новая, что-то толкает в грудь - нетерпение и страсть к неведомому. И сжигаемый странным любопытством, Омар, как о том рассказывал впоследствии, медленно, нехотя, словно чужими устами произнёс: Нет Бога, кроме... - но слова, слетевшие с уст, прозвучали как клятва. Кто вложил их в него, и за него кто проговорил? И это показалось ему тогда удивительным - успокоили они его. Сестра протянула ему лист.
- Нет, лучше сама прочти! – Руки задрожали, пот выступил на лбу.
Прочла нараспев: Когда сотрясётся земля своим сотрясением, и земля изведёт свои ноши, и спросит человек:
"Что с нею?"
Поведает она в тот день свои вести, и выйдут люди толпами, чтобы показаны им были их деяния, и кто на вес пылинки сделал добра - увидит его Бог, и кто на вес пылинки сделал зла - Он увидит. - Умолкла.
- Мог ли сочинить человек? - подал голос зять. - Тайное и мудрое!
Не мог! - подумал Омар, но сказал иное: - Ничего на земле тайного нет, всё во власти богов: дождь, засуха, мор. А мудрость, о которой говоришь, - дар сатаны! – Говорил уверенно, а смятение не покидало.
- То не мудрость, а хитрость и козни! - раздалось из-за перегородки:
вышел почитаемый в Мекке грамотей Хубаб, у кого Омар учился грамоте.
- Ты? - удивился Омар. - Здесь?!
- Дошли до меня твои намерения, Омар. Что ж, человек грешен, в сердце каждого может лежать побуждение делать и зло, и добро, что намного труднее. Услышь меня! Мухаммед мечтает, чтобы ты был с ним.
- Придумал только что! - Слабеет совсем его самоуверенность.
- Твёрдо знаю. Ибо я - носитель суры.
- И ты? - спросил у сестры.
- Я не удостоена такой чести.
- Увидишь Мухаммеда и поймёшь, что говорю правду.
...Как только пришли в дом Мухаммеда, Хамза и Али обступили Омара. Беспокойство его охватило: в ловушку заманили!
Хадиджа появилась, и это успокоило Омара.
- Оставьте его, - сказал Мухаммед. - Омар с добрыми намерениями явился. - Омар почувствовал облегчение, точно избавился от давящей тяжести. - Вижу по ясному его взгляду, что уже произнёс он нашу заповедь! - Тот, ещё не понимая, что с ним, согласно кивнул. - Не по воле собственной своей я творю, Омар! Я лишь стрела, выпущенная Богом.
- Воля Бога, - добавил Али, - и есть суд Мухаммеда.
- Пойдём по Мекке, - предложил Хубаб, - пусть люди удостоверятся.
Выйти с ними? Медленно отпускало сопротивление. Что-то внутри открывалось, будто рос дом, светящийся разноцветными окнами.
- Пусть видят, какие богатыри, - Али показал на Хамзу и Омара, - в
наши ряды вступили! - Хотел было, только что родилось, произнести:
Случается, соломинка ломает хребет верблюду, но промолчал – Омар мог
не так его понять и обидеться, скажет потом, и это станет поговоркой.
49. Картина читаемая
(21) Нарисована, - тут же отмечает Ибн Гасан, - неизвестным художником; по легенде, которую довелось услышать, чуть ли не Зейдом (Мухаммед однажды видел, как тот углём в точности воспроизвёл охоту в горах на тура) в пору, когда ещё не последовал запрет на воспроизведение людских лиц, точнее - отличительных черт на лике человека, что, как сказано было Мухаммедом, подвластно лишь Богу.
С помощью прямых линий, вертикальных, как кипарис, горизонтальных, точно стелется лоза, след оставляя на песке, изгибов линий, точечек над ними и под ними, узлов, окружностей миндалевидных внутри изогнутого ковша, из коих буквы сотканы письма, иль алифбея33,
прочтёшь и ощутишь мираж в пустыне - его водой считает тот, кто жаждою томим, а подойдёт - лишь призрак.
Про мрак прочтёшь, волною покрываемый, над которой - новая волна, ещё, ещё, а над волной – туч рваных бахрома, и поверх мрака - мрак, в морской пучине вынет руку тонущий - и руку не увидит: кому Он не устроил света - света нет тому!
И в очертаньях букв упрятать тайну сжатых губ и взгляд меняющийся, тьму озаряющий в ночи.
Но чьи глаза? Твои ль?
Мои34.
...Идут, никого и ничего вокруг. Та же читаемая картина?
Лишь они да неровные на горизонте блеклые контуры то ли холмов мекканских, то ли проплывающих облаков - не различишь.
А кто справа?
Не узнаёшь Рассудительного, каким его считали, Абу-Бакра?
Пристальный у него взгляд.
А слева - высокий и широкий в плечах Хамза, прозванный Могучим.
Впереди – Али, кого впоследствии Мечом Ислама прозовут, у него густые брови и шагает решительно, выпятив грудь, будто щит.
А возглавляет шествие Омар, и гордо поднята его голова.
Омар? Впереди всех?
Даже главнее Али!
- И ты с ними?! - воскликнул Абу-Суфьян, увидев Омара.
- Велик Аллах, - ответил Омар, - и нет на земле человека, который бы мог изменить Его волю!
Слова его вызвали смех:
- Поумнел как! - Следом: - Поверил в смутьяна, несчастный!
- Абу-Талиба бы сюда - поглядеть на сына Али!
И о том ещё, что сами лишили себя поддержки богов Каабы и потому (?) нет им отныне доступа в храм!
- Ваше счастье, что ныне - священный месяц!
И потому, мол, Мухаммед может позволить себе без страха за свою жизнь появиться средь богомольцев: никакие насилья не дозволяются в священный месяц наплыва паломников!
Что ещё?
Не довольно ль?
Но те, в сердцах которых скверна, не устают вопрошать:
" Что такое хотел сказать Бог этим, как притчей?"
А вот что: ввести в заблуждение тех, кто этого хочет, и вести прямым путём тех, кто этого желает, - да не уподобитесь ослу, несущему Книгу в поучение себе подобным!
50.
Рукопись написана чёрными чернилами, местами выцветшими, ломкая, ветхая бумага собрана в кожаную папку, листки разномерные, пронумерованы красными цифрами, еле проглядываются, склеены в три свитка, каждый имеет название, подчёркнуто блекло-красной волнистой линией, но ясно читаемо:
Звезда пронизывающая
Абу-Талиб ушам не поверил, когда Мухаммед, до того и слышать не хотевший ни про каких, как он сказал, идолов, наутро заявил, что явление ему было и что отныне богини Манату, Узза и Лат, почитаемые в Мекке, - благородные представительницы перед Аллахом, привеченные Им. Ибо, как сказано ему было: Они следуют божественным предположениям и тому, к чему склонны души, поверившие в Него, и к ним пришло руководство Его!
Весть о долгожданном признании Мухаммедом богинь по Мекке распространилась. Явился гонец, приглашающий Мухаммеда в Каабу. И он, впущенный в Каабу, перед которой ждала, приветствуя его, толпа из бывших недругов, стоял у главного идола Каабы Хубала и молился с многобожниками, вознося хвалу богиням. Ему дозволили даже губами прикоснуться к Чёрному камню хаджари. А вернувшись домой... не успел переступить порог, как вдруг побледнел, руки затряслись, лоб покрылся потом. Хадиджа, всего лишь миг назад возрадовавшаяся единению мужа с мекканцами, встревожилась: Мухаммед - ему больно было смотреть на свет - прикрыл глаза и заговорил, повторяя ниспосылаемое:
О ты, Мухаммед! Как взбрело такое в голову, и она не раскололась?!
Как ноги твои не переломились, когда шёл в Каабу?!
Приблизить к Богу идолов! Молиться, глядя на Хубала! Чествовать
богинь! Чуть ли не Аллаха дочери! Но тогда Хубал - брат Аллаха! Тогда
богиням муж - идол Хубал!
Но я... - Мухаммед задыхался. И тут же, будто самому себе:
Молчи! Это только имена, которыми в слепоте своей назвали вы и родители ваши. Бог не посылал с ними никакого знамения. Не следуй за тем, о чём у тебя нет знания: о том и слух, и зрение, и сердце спрошены
будут. Не вздумай, довольный мимолётным, ходить по земле горделиво: ведь не просверлишь землю! Ведь гор высотой не достигнешь! Вернись и, не переступая порога Каабы, скажи: Это - то, что внушил тебе Бог из мудрости Своей! И не сотворяй вместе с Ним другого божества, а то
будешь порицаем, презренным ввергнешься в геенну!
Поистине, сатана для человека - явный враг, постигло тебя от сатаны наваждение - ищи убежище у Него, Всеслышащего, Всевидящего!
И Мухаммед пошёл к Каабе. Встал пред храмом. Крик его ударился о стены храма: " О ты, пристанище сатаны!"
...Сговор вождей курайшей против изменников, свои против своих. Тех – горстка единомышленников, эти - весь народ мекканский: грамоту на коже составили, подписав, поместили для хранения рядом с Хубалом, поклялись не вступать с ними в браки, не торговать, не дозволять по городу передвигаться. Много ворот ведут в Каабу, но если паломники идут мимо дома Мухаммеда - оскорбят их, мол, осквернили стопы. Вот и стоит в осаде квартал мутталибов, названный в честь деда Мухаммеда, где дом Хадиджи, и тайком посылается к ним еда. Абу-Бакр ухитрился однажды привезти ночью к Хадидже вьюк зерна.
Нет, не восхитимся этим городом!
Новая весть в Мекке: явление было Мухаммеду, договор о бойкоте волею Бога уничтожен! Точно: кожа с подписями съедена термитами!
Если б не Омар и Хамза - побаивались их, да и Абу-Талиб держит ключи от Каабы, не считаться с ним не могут, - несдобровать Мухаммеду.
...Их было одиннадцать - сторонников Мухаммеда, которые решили покинуть Мекку, среди них две разведённые дочери Мухаммеда - Ругийа и Умм-Кюльсум: их мужья - сыновья Абу-Лахаба, Атаба и Атиба, доводящиеся им двоюродными дядьями, - выгнали их из дому, мол, ваш отец лишился рассудка и они не желают порчи собственному потомству.
Куда бежать, подсказала рабыня-абиссинка Умм-Айман, уже
состарившаяся, оставленная в память об Амине-хатун: бежать на её родину, слыхала она, будто новый абиссинский негус, исповедующий христианство, не допускает, в отличие от своего предшественника, никакой вражды между верами. Мнилось, пока опыт не опроверг, что мекканцы веротерпимы. Разве таковыми не были они в общении с христианами, иудеями, проживающими здесь сабиями и ханифами? Двери Каабы для всех всегда открыты! Отчего новую веру не приняли? Хотя бы не враждовали с ним! Но Мухаммед дерзко заявил, что не переступит через порог осквернённой святыни, не войдёт, пока не очистят её от идолов.
...Ругийу спас от позорного изгнания из дома мужа Осман: накануне
отъезда он женился на ней; и вера Мухаммеда настолько его увлекла, что
ни на шаг не отступал от учителя и первым среди поверивших в ислам стал обращаться к Мухаммеду: Пророк.
Среди одиннадцати - и Умм-Кюльсум с рабыней Умм-Айман, и самого Мухаммеда воспитавшей, и его детей; сын Абу-Талиба, Джафар,
ему уже двадцать шесть, он возглавил переселенцев; а также молодые муж и жена, Шукран и юная Севда с успокаивающим именем Приносящая пользу, родственница Османа, мягкая, отзывчивая.
"Покиньте Мекку, когда загорится на небе... - задумался Мухаммед,
а потом, не поясняя, произнёс: - Звезда пронизывающая". И, провожая, скажет: - Эй, идущие ночью, помните: над всякой душой есть хранитель!
51. Краски полумесяца
Противники, узнав о беглецах, направили к негусу в Абассию своих людей - Омара ибн Валида и Амр-Аса.
Негус, выслушав странную, как ему показалось, просьбу послов мекканских старейшин изгнать из его благословенной Хабешии неких мухаммедианцев, пригласил явиться к нему главу переселенцев Джафара, чей титул был Тайяр, или Летящий – так ему перевели.
Ступив на мраморные плиты дворца, Джафар Тайяр в нарушение - от
растерянности - ритуала не преклонил пред абиссинским царём колен, а приветствовал его лишь долгим кивком головы, уставившись на узоры огромного ковра - такой он видел впервые, - устилавшего пространство перед троном правителя.
Знать зароптала, но негусу независимость гостя понравилась.
- Летящий, что сие значит? - спросил.
- За полёты во сне я так прозван.
- Но летают дети, когда растут!
- И вчера я летал по вашему небу, - показал рукой на высокие окна дворца, сооружённого будто из живого камня, отражающего, но не
вбирающего лучи солнца, - и были мне крыльями мои руки.
- Может, ещё каким умением отличен?
- Я как все, а что летящий - себе в беспокойство: легко возгордиться.
Негус, удовлетворённый ответом, изобразил на лице подобие улыбки, и вельможи тут же согласно кивнули.
- Ваши земляки, - негус показал на Омара и Амр-Аса, - явились с требованием обязать вас подчиниться им.
- Могу ли я, сын Абу-Талиба, владеющего ключами от мекканского
храма Кааба, - а известно: у кого ключи, тот и правитель, - подчиниться рядовым курайшам?
- Верно это? - спросил негус.
- И да, и нет, но... - Амр-Ас думал продолжить, но негус прервал:
- Поговорите друг с другом, и я выслушаю доводы обеих сторон, благо курайшитское наречие мне частично ведомо, ибо в дальнем мы родстве, а что не пойму - переводчик мой разъяснит.
- Я бы хотел, - это Джафар, - если позволите, - негус в знак согласия кивнул, - спросить у сородичей: есть ли среди нас, покинувших Мекку, -
обратился к Амр-Асу, - ваши беглые рабы?
- Нет, - мгновенно ответил Амр-Ас.
- Может, кто из нас ваш должник и решил скрыться?
- Чего нет, того нет.
- Или пролил кровь ваших близких, и вы жаждете мщения?
- Тоже нет.
- По какой же причине, если совесть наша чиста, нашей покорности
желаете? - Кажется, это был вопрос, с которого стоило бы начать разговор.
- Вы вероотступники, проклятые Каабой! - прогремел Амр-Ас. Слова ударились о каменные стены, отозвавшись эхом. Мраморные колонны, как показалось Осману, будто вытянулись в изумлении. Ну нет, не толкнуть их на ссору здесь, во дворце негуса, где приём изысканно гостеприимен.
- Но каждый, - не сдержался Осман, - исповедует веру по внутреннему влечению!
Негус прервал их спор, разглядев в точечке огня пожар:
- Вас, - спросил у Джафара, - обвиняют в отступлении от веры курайшей?
- И в приобщении к новой вере!
- Но отличной от моисейства и месихизма, так? А какая новая вера может быть сегодня открыта, когда их столько на земле и можно выбрать любую, в том числе и Христову!
- Мы чтим абиссинцев, из коих пророк Муса, как это нам известно, выбрал себе любимую жену.
- Муса - это кто же, иудейский Моисей?
- Мы не делим пророков, - ответил Джафар, - на иудейских или ещё каких, ибо для нас и первочеловек Адам - пророк.
- Но он согрешил!
- На то была воля Божья! Вера наша, которую исповедуем, мусульманская, ее, по велению Бога, учредил Мухаммед. Донёс до нас божественные откровения. Но нашлись в Мекке люди, которые повели войну против Мухаммеда, что и вынудило нас искать убежища в краю, где царствует справедливый, веротерпимый и гостеприимный...
Негус прервал Джафара:
- Откуда сие ведомо?
- Людская молва! - продолжил было Джафар речь во славу негуса, но тот его в нетерпении перебил, выспрашивая:
- Что за божественное откровение ниспослано было Мухаммеду?
- Не одно, не два!
- А сколько?
В высоком окне звезда Джафару мигнула, пронизывающая!.. Но ведь
ещё утро! Нет, ему кто-то, уже вечер, ваша беседа успела втянуть в себя время... говори! На сей раз не Джафар ответил, а Осман:
- Целая Книга!
- Как? - удивился негус. - Книга?! - Есть, оказывается, Книга, а ему неизвестно! С укором, в нём гнев, бросил он взор на приближённых. Книга, которая не украшает его библиотеку! Конечно, с Александрийской не сравнится, но ведь её уже нет, а его библиотека существует! Дед внуку, а внук, ставший дедом, своему внуку рассказывал, какая она была, сокровищница знаний. Христиане, ведомые патриархом, уничтожили - мол, служит то ли вавилонскому, то ли египетско-эллинскому божку,
мужчине с густой бородой, со скипетром в руках, орлом у ног, на голове
корзина - символ изобилия, Серапис-Осирис - имя божества.
Слуги зажгли свечи, и спрятались стены тронного зала в полумраке. Но высветились бледные лики Амр-Аса, а за ним - тёмная фигура Омара, удлинились во множестве их тени.
- И вы можете показать нам эту Книгу? - Негус забыл, казалось, про спор и, не глядя на мекканцев-преследователей, обратил взор на Османа.
- Главы её - суры, как мы их называем, - хранятся лишь в памяти
нашей, - ответил Осман.
- Может, вы этому учились у иудеев?
- У них, но не только!
- У нас, христиан, может?
- Наша вера, - Джафар заметил, - не начинается с начала...
- Не имеет начала, хотите сказать?
- Она существовала до нас, ибо Книга, о которой говорим, - вечная!
- Могу ли я услышать суры, о которых вы упоминали?
- Я прочту!
Джафар, будто ожидая просьбы, выступил на шаг и поднял голову к небу. Прямо в проёме светил узкий, как меч, полумесяц. Вспомнил, как Мухаммед однажды рассказывал им, ему и младшему Али, о полумесяце, который всего лишь миг назад был белым, бледным и вдруг ярко-желтым светом засиял в вечернем мекканском небе. Не сводите с полумесяца глаз, вот-вот порозовеет, - сказал, - а если не спешить и снова глянуть, раскраснеется, точно застенчивый... – и назвал его имя: - Джафар. Будто воспоминание придало смелость, распевный его голос, торжественность обретя, разлился по дворцу:
Мы отправили к ней Духа Нашего, и принял Он пред нею обличье совершенного человека. “Я, - сказал, - посланник Бога, и ты родишь чистейшего мальчика".
Она сказала: "Как может быть у меня мальчик? Меня никто не
касался, и не была я блудницей!"
Он сказал: ”То воля Бога, так молвил Он: Это для Меня легко. И
сделаем Мы его знамением для людей". Дело было решено. И понесла она его, и удалилась с ним в далёкое место. И привели её муки к стволу пальмы. Сказала: "О если бы умерла я раньше этого и была бы забытою, забвенною!"
И воззвал Он к ней: "Не печалься! Твой Бог сотворил ручей под
тобою! Потряси над собою ствол пальмы, и уронит она к тебе свежие и спелые плоды свои! Ешь и пей, и очи свои прохлади!.."
И пришла она потом к своему народу, неся младенца. И сказали они:
"О Марйам, ты совершила дело неслыханное! Не был твой отец
дурным человеком, мать не была распутницей!"
Указала она на младенца: "Поговорите с ним!"
Удивились: "Как можем говорить с тем, кто ребёнок в колыбели?"
Но молвил он вдруг, даром речи овладев: "Я - раб Бога, Он дал мне
Писание, содеял пророком! И мир мне в тот день, когда родился, в день, когда умру, и в день, когда буду воскрешён живым из мертвых!" Это Иса, сын Марйам, по слову истины, в котором они сомневаются.
Джафар умолк. Расскажет потом Мухаммеду, что негус прослезился:
- Истинные они христиане!.. - молвил, обратясь к приближённым. И повернул лицо к Амр-Асу: - Чем ответите?
И сказал тот: - Пусть читает дальше! У них постулаты, вашим противоречащие: не считают Ису сыном Божьим! Я прочту с того места, на каком остановился он, - рукой, будто копьём, на Джафара, - решив показать тут певческое своё умение! Сказано Мухаммедом: Не подобает Богу брать Себе детей!
- Так ли это? - спросил негус у Джафара.
- Но о том сказано не Мухаммедом! - возразил Джафар.
- Неправда, я слышал из уст Мухаммеда!
- Он лишь повторил ниспосланное повеление Божье! Да, Иса - пророк, достойнейший в ряду достойных, которые являлись миру прежде Мухаммеда. И я перечислю пророков стойких, Мухаммедом названных вслед за ангелом Джебраилом по велению Бога: Адам...
- Стойкий пророк Адам?! - Доволен негус, что подловил Джафара на незнании Ветхого Завета, ведь сказано: И не нашли Мы в нём стойкости!
- В Коране, новом Писании Бога, явленном вслед за Тавратом и Инджилем, пророки стойкие и Нух, и Ибрагим, и Муса... - Негус поднял руку, повелев остановиться:
- Уж не думаете ли вы, любезный Джафар, обратить нас, Мухаммеда восхваляя, в вашу – как называется? (с иронией) новую веру?
- Я лишь о том, что Иса, сын Марйам, поистине пророк и предсказал
явление Мессии.
- Не есть ли сам Иисус Мессия? – Омар вторгся в разговор, дабы угодить негусу.
- Если мой замляк посвящён в тонкости единобожия, - сказал Осман,
довольный вдруг озарившей его находкой, - то отчего упорствует, за нами охотится, отстаивая идолопоклонство?!
- Нет-нет! - Негус поспешил вмешаться, донести до сородичей, меж собой враждующих: - Мы не намерены никого обращать в свою веру, - это чтобы были довольны первые, - а тем более притеснять иноверцев! – А это, чтобы знали вторые. Повелел Амр-Асу и Омару не сеять семя раздора между верами, незамедлительно известить приславших их мекканцев, с коими у него добрые отношения, но которые прежде, как ему ведомо, отличались терпимостью ко всем верам.