О руководстве имама али в письмах

Вид материалаДокументы
Письмо восемьдесят восьмое
Подобный материал:
1   ...   42   43   44   45   46   47   48   49   ...   62

ПИСЬМО ВОСЕМЬДЕСЯТ ВОСЬМОЕ


11 /рабиоль-аввала/1330

Эти доводы неприемлемы.

Да, тот, кто обладает силой веры и справедливостью рассуждений, должен судить верно и говорить правду.

В ответ на эти доводы я могу добавить к твоим замечаниям некоторые из своих. Право вынести решение по этому вопросу я предоставляю тебе.

В своём первом ответе ты сказал, что, может быть, пророк, приказывая принести бумаги и чернила, вовсе не намеревался писать что-либо, а лишь хотел проверить своих соратников. Я добавлю, что этот приказ был издан в последние часы жизни его светлости. Это было время не для проверок, а последних наставлений и завещаний исламской умме о самом главном. Находящемуся при смерти человеку не до шуток. Он думает о самом главном для себя и своих близких, в особенности если умирающим является пророк.

Если его его светлость не мог проверить их на протяжении всей своей жизни, когда был здоров, как он мог сделать это в последние часы своей жизни? Кроме того, приказ пророка (да благословит Аллах его и род его!) удалиться ясно доказывает его гнев и раздражение. Если бы люди поступили верно, не выполнив приказ, пророк выразил бы радость и удовлетворённость по этому поводу.

Внимательно изучив хадис и дойдя до предложения о том, что пророк бредит, каждый человек поймёт, что они знали, что пророк желал написать то, что было нежелательным для них. Поэтому они и произнесли те слова и начали спорить и пререкаться в присутствии пророка. Слезы Ибн Аббаса после этого события и его характеристика этого события как трагедия являются ещё одним аргументом для отрицания этого довода.

Отговорщики также заявили, что Умар всегда выбирал правильный путь, а Аллах вдохновлял его на это.

Никто не станет даже слушать этих слов, ибо они означают, что в этом случае правда была на стороне Умара, а не пророка (да благословит Аллах его и род его!), а вдохновение Умара было вернее откровения, переданного правдивым и надёжным пророком.

Было также сказано, что Умар любил пророка и не желал, чтобы он причинил себе лишние мучения, написав это письмо.

Однако ты знаешь, что это завещание успокоило бы душу пророка (да благословит Аллах его и род его!), освежило бы его сердце, озарило бы его глаза и обезопасило бы его умму от заблуждений. Кроме того, это был приказ и желание пророка, и никто не имеет право отклонять его. Он хотел, чтобы были принесены бумага и чернила, и приказал сделать это. Кто же имеет право не выполнить его приказ? Ведь в Священном Коране сказано: "Не подобает верующим жёнам и мужам, когда решён вопрос Аллахом и Его пророком, своё решенье делу (выдвигать). Ведь кто Аллаху и пророку непослушен, тот заблудился явным заблужденьем." (Сура "Соумышленники", аят 36.)

Кроме того, пророку было тяжелее слушать отказы от выполнения его приказа и громкие споры и пререкания, нежели написать завещание, которое сохранило бы его умму от заблуждений. Кстати, как мог в ответ на приказ пророка заявить, что "он бредит" тот, кто не мог перенести мук пророка вследствие написания письма?

Неверными являются и слова тех, кто утверждает, что Умар заявил "Нам достаточно Писания Аллаха" по той причине, что Аллах сказал: "Я не оставил в Книге ничего без внимания", а также отметил: "Я завершил для вас сегодня вероустав религии (ислама)", ибо эти два аята не оберегают людей от заблуждения и не гарантируют им руководство. Каким же образом можно ингорировать возможность написания того письма, опираясь на эти аяты?

Если бы Священный Коран был залогом безопасности от заблуждений, в этой умме не возникли бы заблуждения и разрозненность, на устранение которых нет никакой надежды.1

Последний довод гласит, что Умар не понял из этого хадиса, что письмо пророка спасёт каждого мусульманина от заблуждения. Он подумал, что это письмо станет причиной того, что на собраниях мусульман не будут приняты решения, ввергающие в заблуждение. Было также отмечено, что Умар знал, что собрание уммы никогда не приведёт к заблуждению, и это письмо не окажет воздействия независимо от того, будет оно написано или нет. Поэтому в тот день он помешал пророку написать письмо и сказал те слова.

Это утверждение имеет ещё один недостаток, помимо упомянутого тобой. Умар не был столь далёк от познания истинного значения слов хадиса, ибо всё, что ясно для других людей, не представляет тайны и для него. И грамотные, и неграмотные люди поняли из слов пророка, что его письмо может сохранить всех людей от заблуждения.

Это было первое, что пришло на ум всем людям. Умар, несомненно, знал, что пророк не боялся того, что собрания мусульман введут их в заблуждение, ибо его светлость неоднократно повторял: "Моя умма не соберётся для принятия неверного решения", "Решения моей уммы не введут её в заблуждение" и "Всегда некоторые из моей уммы найдут путь к истине". Аллах также сказал: "А тем из вас, которые уверовали и благое творили, обещано Аллахом быть властелинами земли, как сделал Он людей до вас. А вера тех, кто был Ему угоден, восполнена Им будет на земле. Их страх в покой Я превращу, коль будут Мне служить, другим не подчиняясь."

Ясные аяты и хадисы свидетельствуют о том, что исламская умма не соберётся для принятия ошибочного решения. Поэтому после всего этого неразумно предположить, что, по предположению Умара, пророк приказал принести бумагу и чернила, чтобы ещё раз подчеркнуть это. Более логично предположить, что Умар понял из этого хадиса то же, что поняли остальные люди.

Помимо всего этого, гнев пророка и его приказ оставить его подчёркивает, что они не выполнили того, что были обязаны выполнить. Если бы Умар не понял истинного смысла приказа пророка, его светлость объяснил бы ему этот смысл и положил бы конец недоразумениям. Если бы пророк хотел разъяснить им истинный смысл своего приказа, он не выгнал бы их из комнаты. Слезы Ибн Аббаса - ярчайший довод к сказанному.

Истина заключается в том, что никакие доводы не могут обелить эту трагедию, и если бы это событие было, как ты сказал, отдельным случаем, подобным внезапности некоторых слов и редкости некоторых дел, дело обстояло бы гораздо проще. Однако и этот довод сам по себе никоим образом не приемлем.

Ш