2- james mellaart earliest Civilisations of the Near East London. Thames and Hudson. 1965 «неолитическая революция» и ее памятники

Вид материала

Документы

Содержание Мелларт Дж. М 47 Древнейшие цивилизации Ближнего Востока. «неолитическая революция» и ее памятники Н. Я. Мерперт Мезолитические культуры ближнего востока Протонеолит в Палестине и Иордании: натуфийская культура Докерамический неолит А Иерихона Сирия и Ливан до появления керамики Тепе Гуран, Тепе Сараб, Телль Шимшара и датировка Джармо Кипр в бескерамический период: культура поселения Хирокитиа Период керамического неолита в сирии, ливане и палестине Хассунская и самаррская культуры северной месопотамии Культуры Эриду и Хаджи Мухаммеда в Южной Месопотамии Культура Хаджи Фируза Иран за пределами гор Загроса Чатал Хююк

Подобный материал:

• -, 389.47kb.
• Univesity College London School of Slavonic and East European Studies, сбор и расшифровка, 157.19kb.
• Программа профессиональной переподготовки (повышения квалификации) «международная логистика», 262.19kb.
• Темы лекций (с указанием количества аудиторных часов): I. Зарождение контактов в античный, 94.95kb.
• Тема знание до цивилизаций и знание первых цивилизаций, 176.47kb.
• Oxford University Press, 1990, издал недавно свою новое исследование, 114.02kb.
• Курс лекций Москва 2007 Оглавление Тема Введение. Роль науки и техники в истории человечества., 905.26kb.
• East-West Development Group, Russia ("ewdr") is a Russian wing of East-West Development, 75.73kb.
• Программа 5 декабря 2010 года Прибытие и регистрация участников в отеле London Marriott, 155.5kb.
• Список публикаций (1965–2011 гг.) Проф. М. В. Михайловой, 448.29kb.

АКАДЕМИЯ НАУК СССР

ОРДЕНА ТРУДОВОГО КРАСНОГО ЗНАМЕНИ

ИНСТИТУТ ВОСТОКОВЕДЕНИЯ


Дж. Мелларт


ДРЕВНЕЙШИЕ

ЦИВИЛИЗАЦИИ

БЛИЖНЕГО

ВОСТОКА


ИЗДАТЕЛЬСТВО «НАУКА»

ГЛАВНАЯ РЕДАКЦИЯ ВОСТОЧНОЙ ЛИТЕРАТУРЫ

МОСКВА 1982


-2-

JAMES MELLAART

Earliest Civilisations of the Near East

London. Thames and Hudson. 1965


«НЕОЛИТИЧЕСКАЯ РЕВОЛЮЦИЯ» И ЕЕ ПАМЯТНИКИ


Редакционная коллегия

К. 3. АШРАФЯН, Г. М. БАУЭР, Г. М. БОНГАРД-ЛЕВИН,

Р. В. ВЯТКИН, Э. А. ГРАНТОВСКИИ, И. М. ДЬЯКОНОВ,

И. С. КЛОЧКОВ (отв. секретарь), С. С. ЦЕЛЬНИКЕР

Перевод с английского и комментарий Е. В. АНТОНОВОЙ

Ответственный редактор Н. Я. МЕРПЕРТ


Мелларт Дж. М 47 Древнейшие цивилизации Ближнего Востока.


Пер. с англ. и комментарий Е. В. Антоновой. Пре-дисл. Н. Я. Мерперта. Изд-во «Наука».


Главная ре­дакция восточной литературы. М., 1982 («По следам исчезнувших культур Востока»).


В книге Дж. Мелларта, одного из крупнейших специали­стов по археологии Передней Азии; освещается важнейший этап в истории древнего Востока и всего человечества — период так называемой неолитической революции. Книга впервые пе­реводится на русский язык. Научная ценность издания возра­стает благодаря подробному комментарию переводчика.


Перевод на русский язык, предисловие и комментарий: Главная редакция восточной литературы издательства «Наука», 1982.


-3-

«НЕОЛИТИЧЕСКАЯ РЕВОЛЮЦИЯ» И ЕЕ ПАМЯТНИКИ

Важнейший этап в истории человечества, в значительной мере определивший все ее дальнейшее развитие,— переход от присваиваю­щей охотничье-рыболовческой и собирательской экономики к произ­водящему хозяйству, развитие и распространение основных его форм. Эти процессы знаменовали начало нового периода древнейшей исто­рии, принципиально отличного от сотен тысячелетий предшествующей эволюции. Они явились переломными как в сфере производства, так и во всех иных областях жизни древнего общества. Обобщая периоди­зацию Л. Моргана, Ф. Энгельс именно эти процессы положил в ос­нову своей знаменитой схемы, выделив два основных периода исто­рии первобытного общества — дикость и варварство. «Дикость,— писал Ф. Энгельс,— период преимущественного присвоения готовых продуктов природы; искусственно созданные человеком продукты служат главным образом вспомогательными орудиями такого при­своения. Варварство — период введения скотоводства и земледелия, период овладения методами увеличения производства продуктов при­роды с помощью человеческой деятельности» '.

Накопление археологических материалов, особенно после второй мировой войны, полностью подтвердило справедливость этой перио­дизации, заставило ряд крупных западных исследователей обратить особое внимание на ее принцип. Так, видный английский архео­лог Вир Гордон Чайлд подчеркнул историческое значение перехода от присваивающей экономики к производящей и дал ему наимено­вание «неолитической революции». Известный американский иссле­дователь Ближнего Востока Роберт Брейдвуд разделил древнейшую историю на эпоху присвоения пищи и эпоху производства пищи и вы­делил в последней ряд этапов. Фактически он воспринял положения Ф. Энгельса, применив их к новым археологическим материалам. В конце 60-х — 70-х годах объем материала еще возрос, что снова вызвало необходимость в его осмыслении. «Моделирование» путей становления земледелия и скотоводства осуществляется на основе разностороннего анализа материала, в котором помимо археологов


¹ Ф. Энгельс. Происхождение семьи, частной собственности и государства.— К. Маркс и Ф. Энгельс. Сочинения. Изд. 2-е. Т. 21, с. 33.


-4-

принимают участие палеогеографы и палеозоологи, антропологи и палеоботаники. Все концепции, предлагаемые сейчас не только со­ветскими, но и английскими, американскими, французскими, датскими и другими исследователями, строятся на основе признания важности для всей истории человечества перехода от присваивающей к произ­водящей экономике.

Община собирателей, охотников и рыболовов даже в условиях максимально благоприятного природного окружения твердо ограни­чена в своей численности и производственных возможностях. Она может совершенствоваться в использовании природных ресурсов. В благоприятных экологических ситуациях (морские побережья, районы обитания стадных животных) возможно даже существование долговременных поселений. Но умножить то, что дает природа, до­биться качественного изменения природных ресурсов, привести их в соответствие с потребностями численно возрастающих коллективов — этого община охотников и собирателей не может. Этим объясняется медленный рост населения в эпоху присваивающего хозяйства. Чело­век мог жить только в областях естественного распространения необ­ходимых ему животных и растений. Воздействовать на них, способ­ствовать их распространению на новые территории, акклиматизиро­вать их в первоначально несвойственных им условиях он не мог. Это ограничивало возможности расселения самого человека, вследст­вие чего была велика разобщенность коллективов, между ними отсутствовал регулярный обмен, была невозможна специализация. Примитивность и разнообразие форм хозяйства, необходимость по­стоянного участия значительной доли коллективов в добывании • («присвоении») пищи обусловливали ограниченность не только воз­можностей, но и потребностей человека. Узость производственной базы, полная зависимость от естественных условий и их превратно­стей сдерживали развитие общества в целом, во всех его про­явлениях.

Коренные изменения в жизни общества наступили с переходом к производящему хозяйству. Мы вправе говорить о революционном характере этого процесса, вправе согласиться с В. Г. Чайлдом, опре­делившим его как «первую революцию, которая трансформировала человеческую экономику, Дала человеку контроль над его собственным запасом пищи». Человек стал производить пищу, постоянно совер­шенствовать это производство, расширять его масштабы. В этих условиях неизмеримо возросли возможности человека и расширилась сфера его деятельности, одно за другим исчезли ограничения пред­шествующего периода.

Резко изменился темп роста народонаселения. Весьма показа­тельны здесь материалы некоторых специальных демографических


-5-

исследований. Американский биолог Эдуард Дивей, широко исполь­зовав археологические и этнографические данные, попытался ориен­тировочно определить численность и плотность населения ойкумены до перехода к производящим формам хозяйства и в период «неоли­тической революции». Он пришел к заключению, что если раньше на протяжении десятков тысячелетий темп роста народонаселения был весьма незначительным, то примерно за одно тысячелетие «неолити­ческой революции» население ойкумены возросло более чем в 16 раз, превысив 80 млн. человек, а плотность его в древнейших очагах возросла в 2,5 раза и достигла 1 человека на 1 кв. км.

Рост численности и плотности был непосредственным результа­том перехода к производящему хозяйству. Не менее значительны были и другие явления, обусловленные этим процессом. Искусствен­ное распространение культивированных растений и одомашненных животных на территориях, отличных от естественной прародины их предков, позволило на новых принципах расширить границы ойку­мены. Непрестанно возраставшие потребности производящего хозяй­ства значительно расширили сферу человеческой деятельности, вызвали появление ее новых направлений, сделали жизненно необхо­димыми регулярные связи между отдельными коллективами. Позна­ние явлений природы, циклов жизни растений, их роста и созревания, попытки объяснить их обусловили новый этап в развитии мышления и различных областей культуры, археологически фиксируемых преж­де всего в сфере изобразительного искусства. Стало иным само рас­пределение времени наших далеких предков: развитие производя­щей экономики уже не требовало постоянного участия большинства дееспособных членов человеческих коллективов в производстве пищи! Значительный фонд времени был освобожден для развития других отраслей производства и культуры.

Следствием формирования производящего хозяйства явилось появление регулярного прибавочного продукта, а значит, и возмож­ности его концентрации в руках отдельных родов и семей. А это вело к далеко идущим социальным последствиям, знаменовавшим первые ступени длительного процесса разложения первобытнооб­щинного строя.

Вместе с тем «неолитическая революция» обусловила заметную неравномерность дальнейшего развития различных районов ойку­мены. Ведь переход к производящему хозяйству был возможен лишь там, где имелся необходимый для этого процесса природный фон, т. е. в центрах распространения диких предков культурных растений и домашних животных. Определение этих центров и выяв­ление, их роли в истории человечества в большой мере связано с исследованиями Н. И. Вавилова. Великий биолог выделил ряд центров


-6-

происхождения культурных растений, бывших в то же время очагами возникновения земледельческой культуры. Пять таких центров были намечены им в горных тропических и субтропических областях Старого Света — от Балкан до Юго-Восточной Азии, два — в подобных же областях Южной Мексики и Перу. «В сущности,— писал Н. И. Вавилов,— только узкая полоса суши земного шара сыграла основную роль в развитии земледелия». Дальнейшие иссле­дования полностью подтвердили как общие выводы Н. И. Вавилова, так и выделение им конкретных раннеземледельческих очагов.

Среди последних особое внимание ученых заслуженно привле­кает, Юго-западноазиатский очаг, охватывавший предгорья и речные долины Палестины, Ливана, Сирии, Южной Турции, Северной Месо­потамии и уходящий далее на восток, в области Ирана и юга Сред­ней Азии. С этим очагом связаны происхождение важнейшей из земледельческих культур — пшеницы — и одомашнивание ряда основ­ных видов животных. Здесь сформировались древнейшие центры производящего хозяйства, а позднее — первые цивилизации Старого Света. У археологов эта территория получила романтическое наиме­нование «полумесяц плодородных земель». Именно здесь сделаны наиболее значительные открытия раннеземледельческих поселений и прослежены последовательные этапы формирования производящей экономики.

Эти открытия и являются предметом анализа автора предла­гаемой вниманию читателей книги, известного английского археолога Дж. Мелларта. Ему посчастливилось быть участником раскопок и первооткрывателем важнейших древнеземледельческих памятников Палестины и Турции. Дж. Мелларт принимал участие в раскопках Иерихона и Бейджисултана — памятника энеолита и бронзового века в Западной Турции ². Сенсационными явились его раскопки двух неолитических поселений в Южной Анатолии — Чатал Хюкжа и Хаджилара,— результаты которых коренным образом изменили наши представления об уровне развития людей эпохи неолита ³. Он много и плодотворно работал и продолжает работать над вопросами раз­вития древнейших земледельческих культур Ближнего Востока, и в первую очередь, конечно, Турции ⁴.


² S. L 1 о у d, J. М е 11 а а г t. Beycesultan. L., 1962.

³ J. M e 11 a a r t. Catal Hiiytik. A Neolithic Town in Anatolia. L., 1967; он же. Excavations at Hacilar. Vol. 1—2. Edinburgh, 1970.

⁴ См. работы Дж. Мелларта: Anatolia before С. 4000 В. С. and С. 2300—1750 B.C. The Cambridge Ancient History. Vol. 1. Cambrid­ge, 1964; The Earliest Settlements in Western Asia. From the IX to the End of the V Millenium B.C. Vol. 1. Cambridge, 1967; The Chal-colithic and Early Bronze Ages in the Near East and Anatolia. Beirut, 1966; The Neolithic of the Near East. L., 1975.


-7-

«Древнейшие цивилизации Ближнего Востока» — книга, пред­ставляющая интерес как первая сводка достижений ближневосточной археологии, суммирующая разрозненный и неравномерно опублико­ванный материал. Ценность ее и в том, что она принадлежит перу не только полевого исследователя, но и вдумчивого ученого, по­нимающего необходимость осмысления, всестороннего анализа специфического исторического источника — археологического мате­риала.

Автор стремился включить в эту небольшую работу все важней­шие памятники. Характерно, что впервые в западной литературе он рассматривает древнейшую земледельческую культуру на террито­рии нашей страны — джейтунскую. Почти каждый полевой сезон вносит коррективы в намеченные исследователями картины станов­ления и развития земледельческо-скотоводческих культур. После выхода в свет «Древнейших цивилизаций...» в разных районах Ближ­него Востока был сделан ряд важных открытий, несколько изменив­ших в отдельных случаях гипотезы автора. При переводе книги на русский язык эти данные были учтены и приведены в коммен­тарии. Работа Дж. Мелларта — не только компетентное, но и по­пулярное исследование, заслуживающее внимания советских чита­телей.

Не останавливаясь здесь на некоторых неточностях и преж­девременных выводах, естественных для области столь быстро раз­вивающихся исследований, обратимся к двум положениям автора, вызывающим решительное несогласие.

Первое — склонность Дж. Мелларта именовать более или менее устойчивые комплексы предметов материальной культуры, происхо­дящие с древнеземледельческих поселений, цивилизациями. В совет­ской науке принято марксистское определение цивилизации как этапа, на котором достигает расцвета общественное разделение труда и обмен, существует развитое товарное производство и фор­мируется классовое общество. Применение этого термина к перво­бытной эпохе приводит к его размыванию и утрате им исторического значения. Характерно, что и западные исследователи избегают, как правило, применять его в таком контексте.

То же увлечение Дж. Мелларта неоправданно «завышенными» определениями для характеристики неожиданно крупных достиже­ний неолитических обитателей Востока звучит и в употреблении понятия «город» (или «городок» — town). Так он называет Чатал Хююк, считая, что для этого достаточно наличия в поселении свя­тилищ и храмов, мастерских, существования производящего хозяй­ства и обмена. Поселения типа Чатал Хююка, по его мнению, ближе к городам, чем к деревням, и потому, что они были центрами жизни округи.


-8-

В то же время такой общепризнанный индикатор сложения городской цивилизации и государства, как письменность, он считает второстепенным признаком.

Город — это порождение целой системы явлений в экономиче-ткой и сециальной жизни общества, он появляется только после формирования государства и сложения классов. Города — центры ремесла и торговли, средоточие политической власти. Археологиче­скими показателями существования городов являются общественные сооружения, связанные с административными функциями города, социальное расслоение, документируемое структурой самого поселе­ния и неравенством погребального обряда его обитателей, наконец, письменность. Для определения города, как и для характеристики цивилизации, недостаточно опираться на некоторые, пусть яркие и выразительные признаки. Необходимо принимать во внимание совокупность явлений, учитывать данные не одного поселения, а ситуацию его существования в целом. Вероятно, дальнейшие исследования позволят с большей четкостью выявить характер таких поселений, как Чатал Хююк, определить их место среди современных им, но более мелких и не обладающих столь сложной материаль­ной культурой.

• • •

Одна из важнейших областей «полумесяца плодородных зе­мель» — междуречье Тигра и Евфрата с прилегающими к нему тер­риториями. Целенаправленные исследования последних десятилетий позволяют наметить основные этапы развития древнейшей Месопо­тамии, обусловившего развитие цивилизации. В этих исследованиях принимали участие и советские археологи. Эволюция Месопотамии представляет особую важность, потому что в ней этапы представле­ны без серьезных лакун, существует преемственность ряда традиций, четко отражена как основная линия внутреннего развития, так и внешние влияния и привнесения.

В конце IV тысячелетия до н. э. в Месопотамии сложилась шумерская (урукская) цивилизация — древнейшая из первоначаль­ных цивилизаций, сложение которых явилось результатом внутренних процессов и не было осложнено решающими влияниями из более развитых соседних областей. Основу такого процесса составило экономическое развитие, обусловленное переходом к производящим формам экономики.

Сложение древнейшей цивилизации Месопотамии представляет особый исторический интерес как из-за ее хронологического приори­тета среди прочих первоначальных цивилизаций, так и благодаря


-9-

особой четкости, комплексности и последовательности проявления ее показателей (высокоразвитое ирригационное земледелие, специали­зированное ремесло, активная торговля, города, монументальные храмы, письменность). Эти показатели приобретают особую яркость в первое тысячелетие ее существования. В III тысячелетии до н. э. складываются города-государства, религиозные центры, развивается далекая «международная» торговля. Прогресс в экономической и культурной областях ощущается как в материальных памятниках (достаточно вспомнить предметы, найденные в «царском» некрополе Ура), так и в духовной сфере: в это время складываются такие величественные произведения, как эпос о Гильгамеше. Что же послужило источником всего этого?

На протяжении всей древней истории Месопотамии ее эконо­мическую основу составляло земледелие. Северная, предгорная часть Двуречья входила в зону распространения диких предков основных видов домашних растений, являясь сердцем «полумесяца плодород­ных земель». В этих же районах, охватывающих как предгорья и горы, так и Ассирийскую степь, были широко распространены и дикие предки домашних животных. В самом процессе сложения производящего хозяйства очень рано наметились две линии, связан­ные с определяющей ролью земледелия или скотоводства при по­стоянном их сочетании. Для основной, равнинной части Двуречья земледельческая линия является экологически и исторически обуслов­ленной.

Важным фактором была здесь возможность спуска древнейших земледельцев с предгорий в аллювиальную долину с ее потенциально безграничным плодородием. Это привело к огромному возрастанию посевных площадей, что увеличило экономическую эффективность земледелия. Вместе с тем этот процесс предопределил появление новых потребностей, сыгравших значительную роль в дальнейшем экономическом и социальном развитии. Выход за пределы естествен­но орошаемых земель в аридную зону обусловил появление и услож­нение ирригации, с чем связана необходимость объединения значи­тельных масс населения и контроля над большими территориями. Неуклонно возрастающие потребности в различных материалах и орудиях производства вызвали создание и развитие системы ре­гулярных связей. Определяющую роль в этом сыграл негативный фактор: огромные возможности сельского хозяйства Месопотамии сочетались с почти полным отсутствием здесь собственных необходи­мых материалов — высококачественного кремня, обсидиана, строи­тельного камня, металлов, дерева.

Сейчас намечаются три фазы развития древнейшего земледелия Месопотамии. Первая охватывает IX—VIII тысячелетия до н. э.


-10-

Она начинается с первых регулярных попыток доместикации расте­ний и животных и завершается формированием первых долговре­менных земледельческих поселков. Они располагаются еще непосред­ственно в зоне распространения предков доместицированных позже растений и животных, главным образом на ее периферии, в пред­горьях, где годовые осадки достигают 1000 мм. Основные памят­ники первой фазы —Карим Шахир, Зави Чеми Шанидар, Гандж Даре-Е. Выращивание злаков, видимо, еще не началось, но несом­ненна интенсификация собирательства. Свидетельства этого — лезвия серпов, растиральные камни, ямы-хранилища. На поселениях воз­растает число костей в дальнейшем доместицированных животных, а в отдельных случаях возможен уже и сам процесс одомашнива­ния. Наряду с открытыми поселками, состоящими из легких жилищ типа шалашей, появляются первые телли (Малефаат) из многослой­ных напластований сырцовых построек.

В это время находится в расцвете каменная индустрия, а по­явление обсидиана свидетельствует об установлении связей с его источниками, достаточно удаленными от рассматриваемых областей. Главный из них находился в районе вулкана Немрут Даг, на Армян­ском нагорье.

В течение второй фазы (VII тысячелетие до н. э.) уже были одомашнены злаки. Наиболее распространена эммеровая пшеница. Наряду с диким эммером встречены формы, представляющие ступени «генетического перехода», а также уже полностью доместицирован-ные; то же следует сказать о ячмене. Одомашнены овца, коза, собака, возможно, свинья. Поселки этого времени располагаются еще в той же зоне, что и в предшествующий период. Основные па­мятники в Загросе — Джармо, Тепе Гуран, Тепе Сараб, Гандж Даре-D, на границе аллювиальной долины — Али Кош, Тамархан, в Синджарской долине — Телль Магзалия. Архитектура уже доста­точно развита; на некоторых поселениях существовали фортифика­ционные системы. Значительная долговременность поселков приво­дит уже к образованию больших теллей (Телль Магзалия). Их ниж­ние горизонты бескерамичны, в верхних появляется керамика. Обсидиан и металл свидетельствуют о дальнейшем развитии дальних связей: отдельные металлические изделия известны еще в докера-мических слоях Телль Магзалии.

Хотя сохраняется хозяйственная замкнутость поселений, в это время формируются уже их группы.

Третья фаза (конец VII—V тысячелетие до н. э.) ознаменована завершением процесса доместикации растений и формированием полного (кроме лошади и верблюда) стада домашних животных. Земледельцы широко расселяются по равнине вначале в северной


-11-

ее части, в зоне естественного орошения: такова культура Телль Сотто, обнаруженная в Синджарской долине нашими археологами. Затем происходит выход за пределы этой зоны, что потребовало создания простых ирригационных систем. К таким памятникам от­носятся поселения хассунской, самаррской и халафской культур. В конце фазы начинается освоение южной части Двуречья, что об­наружено раскопками в Эриду.

В этот период достигает расцвета общинное ремесло, резко активизируются внешние и внутренние связи, в результате которых поступает обсидиан, металлы, бирюза и пр. Явный рост прибавоч­ного продукта предполагает возможность концентрации его в руках отдельных семей. Взаимосвязанные и уже дифференцированные поселения образуют группы, в которых к концу фазы выделяются «протогородские» центры.

Дальнейшее развитие ирригации в конце IV тысячелетия до н. э. привело к регулярному освоению и заселению основных районов долины Месопотамии, а тесное взаимодействие между высокораз­витыми культурными группами обусловило создание первой общно­сти, охватившей значительную часть Двуречья,—так называемой убейдской культуры. Ныне намечаются ступени этого процесса. На ранних ступенях особую роль играют южные центры, где в районе дельты Тигра и Евфрата был наибольшим экономический эффект ирригации. Отсюда происходит активное расселение по са­мым различным направлениям.

Связи охватывают огромные территории Ближнего и Среднего Востока. Растет благосостояние отдельных общин, появляются первые золотые изделия (убейдский слой Ура). Возникают религиоз­ные центры с прочными, сформировавшимися традициями.

Дальнейшее экономически обусловленное взаимодействие с прочими группами населения Двуречья приводит к определенной культурной нивелировке и созданию убейдской общности, сыграв­шей, в свою очередь, значительную роль в процессе сложения урукской (шумерской) цивилизации.

Н. Я. Мерперт


-12-

ВВЕДЕНИЕ

За пять лет, прошедших со времени написания мною главы в книге «Заря цивилизации»¹, археологические ис­следования на Ближнем Востоке достигли такого раз­маха, что многое в этой главе устарело. Для публика­ции настоящей работы эту главу следовало не только расширить, но и полностью переделать.

Проблема перехода человека к производству пищи и к цивилизованному состоянию является в последние годы объектом интенсивных полевых исследований; многие раскопки все еще продолжаются, и их материа­лы известны только по предварительным сообщениям... Центром новых исследований стал Западный Иран. Но­вые открытия в Туркестане ^1а расширили наши сведе­ния о более восточных районах, сделаны многочислен­ные находки и в Сирии, Ливане и Палестине. Новые важные данные получены во время работ на острове Крит, в Греции и Македонии, но, пожалуй, наиболее эффектные находки сделаны в Анатолии.

Несмотря на то что многие раскопки еще не завер­шены, уже появился ряд публикаций. Вышел с большим опозданием том, посвященный Амуку, но он малодосту­пен из-за высокой цены, а содержание его не вносит много нового в наши представления о ранних периодах истории, рассмотрению которых посвящена настоящая работа. Такие важные памятники, как Иерихон и Джар-мо, до сих пор не опубликованы, а предварительные сообщения об их раскопках также содержат немного новых данных. В прошлом не уделялось должного вни­мания исследованию природной среды и помощь ученых-естественников носила случайный характер. Сейчас несколько богатейших «научных»² экспедиций принялись за устранение этого упущения, но в резуль­тате несоответствий между -теориями, основанными на скудном фактическом материале, интересующие архео­логов задачи почти исчезли из поля их зрения.


-13-

Археология имеет (или должна иметь) целью следу­ющее: определение границ данной культуры, выделение ее наиболее перспективного памятника, его раскопки по возможности строго горизонтальными пластами и по­следнее —по порядку, но не по значению — публикацию и интерпретацию фактов. Для нас не будут иметь ника­кой ценности исследования археолога, если мы не смо­жем определить дату памятника; его археологическое значение не может быть определено, если при раскопках закладывают шурфы или роют траншеи, а установлен­ная типологическим методом последовательность куль­тур останется гипотетической до тех пор, пока она не будет подкреплена наблюдениями над стратиграфией.

Радиокарбонные даты (или, как их предпочитают называть скептики, «определения») получены для мно­гих памятников, но они редко образуют серии, и, хотя часто результаты радиокарбонного анализа бывают удачны, все же существуют удивительные несоответст­вия между датами, определяемыми по образцам из только что раскопанного памятника и по отобранным позже, или между датами образцов из траншей и дата­ми музейных экспонатов. Загрязнение образцов в по­следних случаях часто приводит к омоложению дат.

Нарисованная в этой книге картина — одна из воз­можных: мнения часто меняются, и время прочно уста­новленной интерпретации фактов еще не пришло. Для реконструкции линии культурного развития Ближнего Востока в этот важный период необходим значительно больший материал.

Настоящая книга — нечто вроде отчета, основанного на результатах исследований, проводившихся до конца 1963 г., а также на сообщениях, публикациях и инфор­мации, полученной от многочисленных коллег, перед которыми автор находится в неоплатном долгу за их помощь и сотрудничество при подготовке этой книги.


-14-