Штрихи к портрету

Вид материала

Книга

Содержание Е. С. Балабанова СОЦИАЛЬНО-ЭКОНОМИЧЕСКАЯ ЗАВИСИМОСТЬ ЖЕНЩИНЫ Методологические основания исследования Субъекты экономической поддержки Факторы социально-экономической зависимости Последствия зависимости

Подобный материал:

• Майн, Рид.     Соб сочинений в 6-ти томах, т Бунин, 4890.78kb.
• Александр Блок. Штрихи к творческому портрету. «Незнакомка» в художественном пространстве, 101.19kb.
• "Фет и Тютчев: Штрихи к двойному портрету". Сценарий литературной гостиной, 113.04kb.
• Штрихи к портрету красотки Тур 25. 08. – 08. 09. 2007, 324.35kb.
• Константин штрихи к портрету, 571.04kb.
• Е. В. Жижко российская трудовая этика, 222.38kb.
• Глобальная персона аурелио печчеи: штрихи к портрету, 103.55kb.
• Штрихи к литературному портрету, 295.51kb.
• Анатолий Григорьевич Каплунов неизвестный илизаров: штрихи к портрету записки очевидца, 1655kb.
• Александр колчак неизвестные штрихи к портрету, 154.62kb.

Е. С. Балабанова

СОЦИАЛЬНО-ЭКОНОМИЧЕСКАЯ ЗАВИСИМОСТЬ ЖЕНЩИНЫ

Проблема экономической зависимости женщины, неразрывно связанная с ее зависимостью социальной, личностной, в последние два столетия является ареной столкновения точек зрения феминистски ориентированных исследователей и общественных деятелей и «традиционалистов». Стереотипное восприятие женщины как пассивной, беспомощной, профессионально не мотивированной «иждивенки» — основа дискриминации женщины и в сфере семейно-брачных отношений, и на рынке труда. И именно социально-экономическая зависимость (как объективно существующая, так и установка на уровне сознания) — в значительной степени причина того, что большинство мероприятий по повышению социального статуса женщины и достижению равноправия полов не приносят ожидаемых плодов. Социально-экономическая независимость относится к группе социальных, культурных и экономических прав, которые труднее осуществить, чем права гражданские и политические¹³¹.

Методологические основания исследования


В отличие от разделения труда в общественном производстве, где происходит взаимообмен посредством денег как всеобщего эквивалента, разделение труда в семье носит нерыночный характер. Домашняя экономика в значительной степени регулируется социальными нормами, традициями, взаимными договоренностями, эмоциональной привязанностью, которые не подлежат денежному исчислению, и воспринимаются экономистами как «периферия», «архаика».

К заслугам феминистской теории следует отнести стремление рассмотреть все многообразие экономических отношений, возникающих в процессе обеспечения жизнедеятельности, в частности, такие их аспекты, как дар и принуждение¹³². При таком подходе становится «заметной» альтруистическая женская деятельность, многочисленные эмоциональные связи, которые определяют поступки людей и делают их взаимозависимыми.

Достаточно большим эвристическим потенциалом, как нам представляется, обладает и концепция социального обмена, согласно которой люди, добровольно или даже инициативно оказывающие какие-либо услуги другим, создают социальные обязательства, социальный долг по отношению к себе. Человек, покровительствующий другим, имплицитно претендует на более высокий статус по отношению к «берущим». Взаимный обмен укрепляет узы между равными, однако, если не удается адекватно ответить на значимые для людей благодеяния, то тем самым они подтверждают претензию дарителя на более высокий статус. Постоянное одностороннее предоставление важных благ — основной источник власти. Человек, имеющий в своем распоряжении ресурсы для удовлетворения потребностей других людей, без которых они не могут обойтись и не могут получить их из альтернативного источника, может приобрести власть над ними¹³³.

Как нам видится, использование двух указанных традиций социальной мысли позволяет рассмотреть порочный круг, воспроизводящий гендерное неравенство: домашние обязанности женщины ограничивают ее возможности на рынке труда и определяют ее более низкую заработную плату, что закрепляет сложившееся разделение труда внутри семьи.

Патриархальный тип семьи характеризуется в экономическом плане неэквивалентным обменом деятельностью между мужчиной и женщиной, который, с одной стороны, создает статусные различия между ними, с другой — является следствием семейного неравенства. Домашняя работа женщин в основном бесплатна, несмотря на то, что питание, уход и воспроизводство являются абсолютной человеческой необходимостью¹³⁴. Женщины предоставляют неоплачиваемые домашние услуги в обмен на свое содержание. Подобные отношения, в которых участвует замужняя женщина, охарактеризован как специфический «патриархатный способ производства», характеризуемый зависимостью безотносительно к тому, имеют ли женщины классическое отношение к производству, то есть оплачиваемую работу.

Современные тенденции развития семьи демонстрируют продвижение от патриархата в сторону более эгалитарного семейного устройства, что прежде всего связано с участием женщин в оплачиваемой занятости, профессиональной деятельности. В то же время значительная доля женщин по-прежнему предпочитают реализовываться главным образом в традиционной роли матери и хранительницы домашнего очага. Как нетрудно заметить, данная роль априорно предполагает экономически зависимый статус.

Однако сферы социально-экономической зависимости женщины не исчерпываются семьей. В российском трудовом и семейном законодательстве работающей женщине придается бенефициарный статус, связанный с исполнением ею материнских функций¹³⁵, что формируют еще одну сферу зависимости женщины — от государства-патрона, которое либо оказывает прямую материальную помощь в виде пособий и доступа к льготным или бесплатным услугам, либо косвенную — обеспечение женщине возможности совмещать профессиональную и семейную деятельность. О том, насколько эта зависимость велика, свидетельствует неизменно высокие доли женщин среди безработных и малообеспеченных как следствие замены государственных механизмов регулирования рынка труда рыночными.

Это позволяет рассматривать социально-экономическую зависимость женщины в двух измерениях — от мужчины на уровне семьи и от государства в публичной сфере.

Субъективную сторону социально-экономической зависимости позволяют выявить массовые опросы населения, свидетельствующие о водоразделе между мужчинами и женщинами в плане ориентаций на самостоятельность либо зависимость. Женские предпочтения форм занятости характеризуются значительной привлекательностью вариантов «легкая работа и небольшой гарантированный заработок» и «жить не работая», в то время как мужчины, социализирующиеся как кормильцы семьи, в целом отдают предпочтение варианту «много работать и хорошо получать, пусть и без гарантированного заработка».

Зависимые установки присущи также и мужчинам. Однако если их зависимость связана с государством и работодателем, то список возможных покровителей женщины значительно шире. Общественное мнение достаточно либерально к факту экономической зависимости женщины, в то время как мужчина, не способный обеспечить себя и семью, получает клеймо социальной некомпетентности.

Целью исследования, проведенного автором в феврале-марте 1999 г., было выявление путем глубинных интервью с женщинами, чью экономическую ситуацию можно охарактеризовать как «зависимую», содержания, восприятия и оценки ими своего зависимого статуса. Было проведено 28 интервью в 4 группах женщин: неработающие женщины; «работающие матери», чей доход в совокупном семейном бюджете составлял 10% и менее; спонсируемые женщины («содержанки»); одинокие матери, находящиеся на содержании родственников и/или получающие государственные пособия. Проиллюстрируем положения цитатами из интервью.


Субъекты экономической поддержки


Как мы упоминали выше в данной работе и в предыдущих публикациях¹³⁶, принципиальное условие «зависимой адаптации» — наличие сильного покровителя, который добровольно и иногда инициативно предоставляет поддержку, причем эта поддержка не может быть получена из альтернативного источника. Здесь возникает целый комплекс вопросов: кем являются субъекты поддержки; мотивация берущей и дающей сторон; в чем эта поддержка проявляется; чем «платит» берущая сторона за свое обеспечение.

Четыре группы наших респонденток представляли четыре основных субъекта своей поддержки: мужа, партнера, родственников и государство.

Муж. Наиболее традиционный тип женской зависимости представлен замужними женщинами, экономическую ответственность за которых несут их мужья. Со своей стороны, женщина исполняет традиционную неоплачиваемую работу по дому. Не было отмечено принципиальной разницы между зависимым статусом домохозяек, женщин, находящихся в отпуске по уходу за ребенком и тех работающих женщин, чей вклад в семейный бюджет незначителен.

Мужчина, по мнению респонденток, удовлетворен ситуацией, в которой он чувствует самоуважение как кормилец семьи, которому неработающая жена создает комфортную бытовую обстановку. Статус единственного кормильца семьи воспринимается как атрибут мужественности. «Как он зарплату не приносит, ходит весь такой потерянный, прямо сил нет смотреть на него, жалко. Спрашивает: «Тебе что помочь? Это сделать, это?» Как зарплату получает — естественно! Нос задрал: «Иди, посуду мой, иди туда-сюда». Не то чтобы он меняется, но, видно, у него самооценка повышается».

Мужчина-партнер. Образ женщины-содержанки появляется в произведениях русских классиков XIX века, когда встает вопрос женской эмансипации и «свободной любви». Речь там шла не о внебрачных интимных связях и не о внебрачных рождениях детей, но о сожительстве мужчины и женщине, материальной поддержке женщины со стороны ее партнера. Упоминания об этой категории женщин (не состоящих в «гражданском браке», а именно пользующихся материальной поддержкой от «приходящего» мужчины) трудно найти в литературе советского периода. Однако последнее десятилетие дает нам немало примеров возрождения «института спонсирования».

Как показали интервью, мужская мотивация «спонсирования» в пересказе респондентов может быть следующей. Во-первых, в количественном отношении преобладала мотивация квазисемейных отношений: по каким-либо причинам не удавалось создать «настоящую» семью (не оформлен развод одного из партеров, не решены вопросы с детьми, с пропиской, национальные традиции не позволяют оформить брак). Сюда же мы отнесли содержание женщины как матери своего ребенка. Во-вторых, это осознание мужчиной себя как «сильного», способного безбедно содержать женщину, часто с достаточно высокими запросами. В-третьих, мотивация «свободы» как возможности выбора места жительства, партнеров, устраненности бытовых проблем из взаимоотношений партнеров (уровень же свободы мужчины и женщины в этом типе отношений, как мы постараемся показать, различен).

В беседах с женщинами выяснилось, что сам факт материальной поддержки — недостаточное условие того, чтобы женщина ощущала себя «на содержании». Зависимость от мужчины ощущается, когда его помощь значительно (иногда в несколько раз) превышает личные доходы женщины.

Большинство респонденток отмечали, что им пришлось перейти определенный психологический барьер, прежде чем начать получать от мужчины материальную поддержку; эту грань спокойнее переходили более молодые женщины: «Началось с этого: когда он приносил продукты, мне было дико. Я не знала, как себя вести. Я спрашивала: сколько денег я тебе должна? Потом это стало в порядке вещей. Потом он стал приходить ко мне, как домой. Потом… у нас, русских, как? Дашь одну руку — ты возьмешь за другую. Потом он стал нас одевать полностью. Потом стал квартиру для нас снимать. Потом эту квартиру для нас купил».

Родители, близкие родственники. Родственная поддержка оказалась наиболее значимой для одиноких матерей. В данном типе отношений преобладает мотивация родительской любви: дети есть дети в любом возрасте. По этому поводу неоднократно высказывались различные мнения: сторонники одной точки зрения видят в этом инфантилизм русского/советского человека, который до сорока лет остается «молодым», «социально подопечным». С другой стороны, альтруистическая мотивация, которая преобладает в семейных отношениях, полностью оправдывает эту помощь. Более того, материальная поддержка выступает как выражение семейной сплоченности, повод для еженедельных встреч. Эта помощь, как никакая другая, носит инициативный характер: «Каждому родителю хочется, чтобы его ребенок был лучше всех. И прожил бы жизнь лучше, чем его родители. Поэтому они нам помогают».

Объектом заботы и внимания родителей становятся не столько сами женщины, сколько их дети. Осуждая неспособность дочери прокормить семью, помощь ей тем не менее оказывают — ради внуков: «Отношение такое, что мы бы родителям своим должны помогать, а не получается, так надо хотя бы не обременять. А помощь внучке — другое дело».

Материальная поддержка неотъемлема от оказания услуг и моральной поддержки, и сами женщины обычно затруднялись хотя бы приблизительно оценить размеры этой поддержки — обычно она не подсчитывается ни той, ни другой стороной.

Специфика российской ситуации проявлялась в том, что нередко пенсионеры выступали как субъекты поддержки своих работающих (или трудоспособных) дочерей. Другая специфическая черта — родственная помощь является важнейшей «страховочной сетью» в нестабильных российских условиях; люди рассматривают помощь в долговременном плане: «Может быть, в свое время я им в чем-то помогла. Когда была возможность, я им что-то посылала, поддерживала материально. А в трудные времена они меня сейчас поддерживают. Какая-то взаимовыручка. Что-то где-то я им. Что-то где-то они мне».

Еще одна важная функция родительской помощи: она выступает ресурсом женской независимости от мужчины! Здесь, как и в случае с государственной поддержкой, мы можем выделить иерархию предпочтений, от кого женщине зависеть. Так, оказалось, что в большом количестве случаев экономическая зависимость от мужчины сильнее ограничивала свободу женщины, чем зависимость от родителей и тем более — от государства.

Государство. Как и в случае с поддержкой родственников, женщины, признавая факт получения помощи со стороны государства и в ряде случаев — важность и необходимость для них этой поддержки, не ощущали каких-либо обязательств со своей стороны и тем более — своего неравноправного, ущемленного положения в связи с получением помощи. Основное объяснение этому — сохранившаяся практика безадресного предоставления пособий и льгот, носящих общесоциальный характер и имеющих критериями их предоставления сам факт наличия детей при отсутствии мужа. Подобная практика не возводит получателей помощи в ранг «неудачников», не снижает уровень их социальной компетентности.

С другой стороны, даже адресный характер предоставления пособий по нуждаемости со стороны государства/предприятия ставит женщину в меньшую зависимость от субъекта поддержки, чем в случае получения прямой помощи от партнера. Причина — деперсонификация субъекта поддержки, его безличность и осознание женщиной своего права на поддержку в качестве составной части своих социально-экономических и гражданских прав.

Здесь находится еще один клубок проблем. В современной западной литературе нередко отмечается, что с появлением современного социального государства изменения статуса женщины могут быть проинтерпретированы как смена сферы подавления женщин с частной на общественную. Государство своей «семейно-ориентированной политикой» участвует в непрямом подавлении женщин. Мужская власть качественно изменилась: сексуальное доминирование перестало быть легитимным источником власти, но сохраняется сильное доминирование мужчин в экономической и политической сферах¹³⁷.

Категория женщин, пользующихся государственной поддержкой, была представлена одинокими матерями. Интервью показали, что в мотивации рождения ребенка вне брака преобладали эмоции, рациональный же компонент был представлен расчетом на помощь извне — со стороны государства, предприятия и родственников. «Обман» со стороны мужчин, их обещания жениться также подталкивали женщин к этому ответственному решению. У одиноких мам ярко выражен «синдром Золушки», ожидания принца, который «полюбит меня и моих детей». Большинство живут надеждами вступить в брак, испытывают моральный и материальный дискомфорт от статуса матери-одиночки.


Факторы социально-экономической зависимости


Всех женщин – участниц настоящего опроса объединяло их объективно зависимое экономическое положение. Однако далеко не во всех случаях экономическая зависимость обусловливала социальную, то есть ограничивала права и свободу женщин, их доступ и право распоряжения семейными ресурсами и принятие важных семейных решений, насилие в отношении их.

Материнство. Период, когда женщина ухаживает за маленьким ребенком — пик ее зависимости в плане жизнеобеспечения. Женщина несвободна прежде всего по объективным причинам: все ее ресурсы (здоровье, время) направлены на уход за ребенком, она не вольна ими распоряжаться. Не случайно в традиции радикального феминизма (С.Файрстоун) деторождение рассматривается как главная причина неравноправного положения женщины в обществе, которое можно преодолеть только захватом женщиной контроля над репродуктивными ресурсами. Таким образом, дети являются главным фактором объективно существующей зависимости женщины: «Может, он себя так свободно чувствует, потому что у меня ребенок на руках, я его ни с кем не оставлю, никуда не денусь. Когда я работала, когда я с ним только познакомилась, когда не было ребенка, он у меня на работе день и ночь ночевал. Каждые пять минут приходил. Как я забеременела, как только он понял, что я не свободна, не одна, он стал ко мне более прохладно относиться».

Перерыв в трудовой деятельности не только негативно отражается на дальнейшей трудовой карьере и уровне квалификации женщин, но и становится периодом полной их зависимости от внешних источников жизнеобеспчения. «Я бы сама еще могла за 20 рублей в день на рынке стоять, а ребенка я как буду обеспечивать?»

Ориентация на семью или работу. Когда женщина предпочитает самореализацию в семейной деятельности, она не нуждается в большом объеме свободы от мужа, который ее обеспечивает. Для женщин с подобной мотивацией важно, что нет необходимости жить в напряжении: «Он такая гора, за которой я прячусь. Я даже не знаю, сколько у нас денег. “Это не твои проблемы”, — он всегда говорит»; «Ему нравится, что я дома сижу. К его приходу я накрашусь, отдохнувшая, счастливая, ужин готов, только спать ложись. А раньше после работы я прибегала: а-а-а, голова болит, спать хочу, ничего не надо».

Интервью показали, что экономически зависимые женщины, которые ориентированы на самореализацию в публичной, внесемейной сфере, оказываются в состоянии сильной фрустрации и чувствуют принуждение, ограничение своей личной свободы, несправедливость того факта, что им приходится заниматься домашним хозяйством.

Зависимость ощущается женщинами с высокими социальными запросами, тогда, когда женщина отделяет себя от семьи как самостоятельную единицу.

Предпочтение семьи как главной сферы реализации своих способностей достаточно подробно разработан в феминистской традиции анализа домашней работы, где речь идет о «ложном сознании» домохозяйки, которой нравится ее положение¹³⁸. Нетрудно заметить, что сами авторы большинства феминистских произведений принадлежат к типу женщин, которых угнетает роль домохозяйки, которые нацелены на «внешнюю» реализацию.

Однако специфика положения женщины заключается в том, что она, в отличие от мужчины, вольна (в большей или меньшей степени) выбирать сферу своей самореализации. Зависимость, толкуемая как личная несвобода, нарушение прав, внешнее принуждение не наблюдалась в случае, если приоритетной сферой самореализации интервьюируемой женщины оказывалась семья. У таких женщин была слабо артикулирована ценность личной свободы, независимости, карьеры; обмен деятельностью (материальное обеспечение со стороны мужа — обслуживание со стороны жены) воспринимался как эквивалентный обмен. Более того — женщина чувствует себя независимой дома, в отличие от работы, где существует ответственность, нервотрепка. Если женщина полностью идентифицирует себя с ролью матери, жены, со своей семьей, то она чувствует себя независимой. Наличие помощи обусловливает свободу действий женщины: она может работать, сидеть дома, работать на низкооплачиваемой, но интересной работе.

Взаимоотношения в семье. Кроме выбора той или иной сферы самореализации, большую роль в наличии женской зависимости играли взаимоотношения супругов, и прежде всего их готовность идти навстречу друг другу в случае возникновения семейных конфликтов и желания мужчины демонстрировать свою власть над женщиной. Подавление женщины внутри семьи как следствие ее особого «нерабочего» статуса — не аксиома. Семейные взаимоотношения, построенные на взаимном уважении и доверии, являются важным фактором неограничения свободы экономически зависимой женщины. В этом случае фраза «никогда без разрешения мужа денег не беру» интерпретируется не как ущемление прав женщины, но как уважение к труду мужа, деньги приносящего. Этим же объясняется спокойное отношение к своей неосведомленности насчет заработков мужей.

Зависимость сильнее всего ощущается, если распределение домашних обязанностей супругов носит характер сегрегации. Напротив, в случае «совместного» типа распределения супружеских ролей реже возникают проблемы. В целом половина респонденток принимают сложившееся разделение труда в семье, половина — нет. С одной стороны, «несправедливо, поскольку жена работает 24 часа в сутки, а он — какое-то время». С другой, справедливо, так как «человек, пришедший с работы, хочет, чтобы ему элементарно подали за стол. Чтобы порезали хлеб, подали ложку. И я не считаю это барством и для себя каким-то унижением то, что я это подам».

Чаще женщины увязывают свое зависимое положение не с экономической зависимостью, а с особенностями взаимоотношений в семье, личностными особенностями мужа: «Себя неправильно поставила», «Его избаловала».

Финансовая зависимость не ведет автоматически к прямому подчинению женщины, но является той «бомбой замедленного действия», которая срабатывает при попытке подавить, унизить женщину. Когда в семейных отношениях появляется брешь, у мужчины всегда есть ресурс влияния на женщину — ее экономическая зависимость. У женщины таких ресурсов часто не оказывается, поэтому ей приходится уговаривать, апеллировать к его порядочности, призывать на помощь (!) посторонних, в итоге, как призналась жена «нового русского»: «Я же у него и прошу прощения, если он не прав, потому что он знает: мне нужны деньги на хозяйство, на детей; на этой неделе платить репетитору…».

Как ни странно, но переход женщины на экономически зависимое состояние, то есть уход с работы, могут позволить себе не только обеспеченные семьи. Более того, в бедных семьях этот переход обосновывается даже с точки зрения анализа материальных выгод и издержек: известно, что у работающей женщины больше расходов (на транспорт, одежду, косметику и т.д.), так что в случае, если женщина не может хорошо заработать, ей лучше стать, по мнению респонденток, …домохозяйкой. В этом случае достигается оптимальное управление семейными ресурсами: «А потому что я не прихожу усталая, вымотанная с работы. И в чем-то, несмотря на материальные трудности, в нашей семье больше мира. Тот же ребенок, я могу ему больше уделить внимания. Могу больше с ним заниматься, и мама не такая дерганая».

Собственные ресурсы женщины. Благосостояние измеряется материальными и нематериальными факторами. К первым относятся собственные доходы женщин; ее доля в доходах семьи; наличие у нее свободного времени. К неденежным факторам благосостояния относятся здоровье, семейные и дружеские связи, особенности характера¹³⁹.

Имеющиеся у женщины ресурсы определяют сферу ее компетенции. Показательным в этом отношении был вопрос о том, кто является главой семьи. В семьях, где придается большое значение компетентности женщины в ведении домашнего хозяйства, управлении домашним бюджетом, экономически зависимая женщина становится главой: «Каждый себя считает. Муж считает, что он глава семьи, потому что деньги приносит, мама за то, что она хозяйка квартиры, а я считаю себя хозяйкой, потому что знаю, где что лежит, когда ищут, у меня спрашивают».

Женщине принадлежит решающее слово в повседневных (не стратегических) хозяйственных делах. Причинами доминирования женщины в тех случаях, когда она считала себя главой полной семьи, были: более молодой возраст мужа, его инфантильность в бытовом плане: «он ребенок, как и дочери, и мама, и кошки, хотя он и единственный кормилец в семье».

Важным ресурсом, определяющим независимость неработающей женщины, является собственность («Мы живем в моей квартире») либо существенный вклад женщины в ее приобретение («Без меня муж на эту квартиру бы не заработал»). А вот отсутствие собственности усугубляет зависимое положение: «Вы понимаете, еще много зависит от того, что тебе дали твои родители. Мне они ничего не дали в том плане, что ни квартиры, ни денег никогда не было. Это очень важно, очень. Вы посмотрите, когда женщина может сказать мужчине свою претензию: когда она чем-либо владеет в этой жизни, когда она чувствует за собой тыл. У меня этих тылов нет».

Феномен прошлых заслуг женщины «работает» и в том случае, если она «сделала» мужа, участвуя в его карьере: «В начале нашей семейной жизни он как-то неуверенно себя чувствовал. Какой-то серенький, забитенький. А после — перестал. На работу устроился. Как-то по моей инициативе. И подлечили, и работу нашли. На ноги благодаря этому встали». Жена-домохозяйка, являющаяся «мозговым центром» семьи, счетоводом, менеджером, «диспетчером», также не оказывается в зависимом положении, хотя лавры кормильца семьи целиком отдаются мужу.

Сложнее обстоит дело с ресурсами, необходимыми в реализации во внесемейной сфере. К таковым относятся сертификат о прохождении компьютерных курсов; наличие подруги, которая пишет резюме… Однако эти ресурсы можно считать лишь «частично конвертируемыми». 26 из 28 респонденток ответили, что практически лишены важнейшего российского ресурса — способности налаживать «нужные» связи: «Не могу, мучаюсь, если даже шоколадку надо дать»; «Даже сейчас есть такие знакомые, учились вместе, они влиятельные лица, я никогда не подойду, не попрошу».

Более охотно женщины отмечали наличие у себя психологических и эмоциональных ресурсов преодоления трудностей. «Женщины более стойкие, чем мужчины. Мужчины, не все, но легче ломаются. Слабые-то слабые, но мы больше в жизни переживаем и переносим».

Основания для подобной уверенности в себе женщины находят… вновь в сфере частной жизни. Прежде всего они видят себя хорошей матерью, хозяйкой, установившей нормальные отношения в семье. В качестве наиболее значительного достижения отмечается, что им «хватило смелости разойтись с мужем, не считаясь с мнением окружающих», «ухитрилась выйти замуж, имея двоих детей».

Ограниченность ресурсов сферой семейных отношений не позволит женщине преодолеть зависимое состояние. Причем по тону рассказа об их ресурсах было ясно, что они ощущают их вторичность по сравнению с делами, которыми ведают мужья.

Респондентки упоминали и о таком ресурсе, как свои денежные сбережения, которые женщина должна иметь, часто держа в неведении мужа, «на черный день». Помимо чисто практических соображений («если что случится с мужем — я останусь ни с чем»), женщины упоминали и них как о ресурсе независимости, которым, быть может, никогда не придется воспользоваться, но который нужно держать в качестве запасного варианта.

Разрыв в доходах мужчины и женщины. Предположение Г.Бэкке-ра о семье как о некоем целом, выполняющем единую функцию полезности, наиболее наглядно иллюстрируют малообеспеченные семьи, главная цель которых — физическое и социальное выживание, на что направлены все семейные ресурсы. В этом случае редко возникают вопросы о правах и обязанностях супругов. С появлением семейных «излишков» появляются и конфликты по поводу их распределения. Как правило, они достаются прежде всего кормильцу. На женщине лежит бремя управления недостаточным доходом: «Купили мы эту несчастную куртку, теперь у нас денег нет. Я говорю: «Леш, как мы будем дальше жить?» «Это, — говорит, — твои проблемы» Я говорю: «Ну как мои проблемы?». «Я получил зарплату, я ее тебе отдал».


Последствия зависимости


Жертва насилия. Хотя случаи физического насилия над собой женщины отмечали в интервью крайне редко, насилие психологическое — достаточно распространенный феномен. Проявления власти над женщиной принимают формы семейных скандалов, требованиях отчета в потраченных деньгах, произвольного урезания сумм, выделяемых женщине, противодействии мужа карьерному росту жены.

Более «мягкое» проявление неравенства женщины в семье — распределение семейных обязанностей, которое часто не устраивает женщин, кажется им несправедливым, но которое они не могут или не решаются изменить. «Оценивая преимущества семьи, где мужчина занят «добыванием» денег, а жена домохозяйка, женщины чаще всего подчеркивали выгоды подобного распределения ролей для семьи в целом или отдельных ее членов, но не для самих женщин»¹⁴⁰. Подобный вывод можно сделать и в результате наших интервью.

В чем проявляется эта «несправедливость»?

Статус женщины как «растратчицы» заработанных мужем денег. Если муж занят добыванием ресурсов, то сфера компетенции женщин находится в сфере распоряжения этими ресурсами. Женщина может лишь более или менее рационально израсходовать или сэкономить их, но не приумножить. На мой недоуменный вопрос, зачем ездить на другой конец города на самый дешевый рынок, домохозяйка ответила: «Но ведь мое время нисколько не стоит».

На женщину переносится ответственность за высокие цены на рынках, что выражается в недовольстве мужей крупными расходами жен, подозрениями, что последние укрывают часть денег, тратят их на себя.

Справедливости ради отметим, что аналогичные претензии высказывались и женщинами в адрес мужей, которые не могут заработать достаточно денег для содержания семей и которые сами себя в деньгах на карманные расходы не ограничивают. Неинформированность супругов о проблемах добывания средств к жизни, с одной стороны, и стоимости этой жизни, с другой — причина взаимного недовольства и семейных конфликтов.

Ограничения в принятии экономических решений в семье. Зависимая женщина крутится в рамках жестко определенной денежной суммы, которую выделяет муж. Она ущемлена в расходах на себя.

Достаточно распространенными были обиды женщин на то, что муж делает крупные покупки, не советуясь с ними. «Я тоже член семьи, а он покупает мебель и не считает нужным со мной посоветоваться»; «Я, например, не считаю возможным на себя тратить, поскольку я не получаю денег. Меня раздражает то, что он может на себя много потратить, а я не могу себе этого позволить. Мне и неудобно как-то: все-таки он деньги зарабатывает».

Ограничение личной свободы женщины, возможностей для ее самореализации. Прежде всего это выражалось до низведения женщины до статуса домработницы при возможности нанять прислугу. «А зачем он кого-то будет нанимать, когда я все сделаю бесплатно?» Интересен факт, что семьи, в которых муж начинает зарабатывать, дрейфуют в сторону традиционного распределения обязанностей между супругами, и именно семьи «новых русских» дают картины унижения и подавления экономически зависимой женщины. «Муж располагает очень большой суммой на карманные расходы, но это все мимо меня. Он мне откажет, и я не могу спросить, почему. Это вне поля моего зрения. Я могу что-то для себя попросить, и если у него будет хорошее настроение — даст. Часто возникает вопрос: а зачем тебе это? Если речь заходит о каком-то платье для меня на выход — вопросов не возникает: я — часть его престижа».

«Синдром домохозяйки» выражается в сужении круга общения и интересов, в монотонности жизни, низкой ценности ее труда в глазах окружающих. «Тупею с каждым днем. С подругами разговаривать становится не о чем»; «В течение дня общаюсь только с телевизором. Я сейчас замкнута в пространстве своих четырех комнат».

Все это хорошо известные издержки домашней работы. Важно в данном случае то, почему женщина не может или не хочет изменить эту неблагоприятную для нее ситуацию. Справедливости ради отметим, что в ряде случаев эти жалобы были чем-то вроде кокетства женщин, живущих в комфорте, которым надо было из-за чего-то попереживать и показать значительность своего труда. В других случаях попытки изменить распределение домашних обязанностей в свою пользу и выйти из зависимого состояния наталкивались на… напоминания о зависимом состоянии. «Самая такая избитая фраза: “Иди, зарабатывай деньги, тогда посмотрим, кто что в этой жизни может”».

При том, что время домохозяйки или находящейся в декретном отпуске мамы, как выразилась одна респондентка, «нисколько не стоит», экономически зависимая женщина не вольна распоряжаться им по своему усмотрению.

Дискомфорт от зависимого статуса. Наше общество андроцентрично, и ценности, связанные с мужским стандартом поведения, воспринимаются как общечеловеческие. Наглядный пример этому — ценность финансовой независимости. Даже женщины, вполне удовлетворенные своей семейной жизнью, не испытывающие притеснений со стороны других членов семьи, говорили о том, что они все-таки ощущают себя на ступеньку ниже своих мужей, потому что не зарабатывают. «Я могу потратить на себя большую сумму, и муж не будет против, но внутри я постоянно чувствую, что сама я на это не заработала бы».

Это чувство своей второсортности многие женщины затруднялись артикулировать, отмечая, что им «что-то мешает» распоряжаться не заработанными ими деньгами: «Не знаю, какой-то внутренний голос. Я распоряжаюсь его деньгами, а внутри меня что-то говорит: “Были бы это твои денежки, ты бы посмела себе что-то купить”. Хотя укоров никаких нет в этом отношении, но все равно».

Из гордости содержанка не может попросить деньги сама: «Мне кажется, что он почувствует тогда, что я полностью от него завишу, что без него не смогу и шага сделать. У него самолюбие разыграется».

Экономически зависимая женщина встает в тупик при определении своего социального статуса. «У меня вообще нет никакого статуса. Может быть, я бомж, может быть, я нищая, понимаете? Вообще никакого. Но поскольку у меня есть крыша над головой, я, в общем-то, не бомж. Но к иерархии какой-то я тоже себя относить не могу, поскольку там не вращаюсь. Поэтому у меня вообще статуса нет. Никакого».

Уязвленная гордость, желание «почувствовать себя человеком» становились сильными мотивирующими факторами женской занятости. «Ну вообще-то я поняла, что мужчины не любят, когда полностью сидишь на их иждивении. Я просто по себе смотрю. У меня муж, вроде, не злой человек, добрый. Никогда не чем не попрекает, но я заметила, что когда в киоске подрабатывала, приносила деньги, у меня возникало чувство самоудовлетворения, что я прихожу как нормальный человек домой. Со своими деньгами, своим заработком. Я уже независима. И они уже ценить больше женщину начинают, поскольку свой заработок есть уже, мы независимые от них, и они начинают уже думать: что они говорят, как себя ведут».

Чувство вины. Эта издержка зависимости особенно характерна в случае принятия помощи от родных и близких, прежде всего родителей. Слова «иждивенчество», «сидеть на шее», «сосать кровь» часто всплывали в подобных разговорах, что свидетельствовало об ощущении ненормальности своего зависимого положения. «Отягчающими обстоятельствами» считались возраст, в котором уже пора стать самостоятельной, необдуманное вступление в брак. Чувство вины перед родителями служило мотивацией трудоустройства: «Потому что такая здоровенная, у папы здоровья никакого, и давление и все, он работает, а я здоровая сижу дома. Мне их уже жалко, полностью все на них». «У меня мечта на первую зарплату купить что-то родителям. Безумно хочется купить им какой-нибудь подарок. Я понимаю, что мама очень часто себе во многом отказывает».


* * *


Социально-экономическая зависимость женщин многофакторна. Финансовая зависимость женщины оборачивается зависимостью социальной прежде всего в процессе ее взаимоотношений с мужчиной — мужем либо партнером. Экономическая зависимость от родителей и государства оказывает меньшее влияние на несвободу женщины, поскольку в первом случае определяющую роль играют отношения семейной солидарности и эмоциональной привязанности, во втором — обезличенность субъекта поддержки и безадресность предоставления помощи.

Сфера предпочитаемой самореализации (в семье — вне семьи) оказывает непосредственное влияние на адаптированность женщины к состоянию зависимости, удовлетворенность либо дискомфорт вследствие пребывания под чьей-либо опекой. В случае безусловного преобладания ценности материальной обеспеченности зависимость — наиболее желательное для женщины состояние.

При том, что экономическая зависимость от мужа не влечет за собой априорно социальной зависимости, финансовая несамостоятельность остается наиболее уязвимой чертой женщины, которая вспоминается в семейных конфликтах. К основным последствиям зависимого состояния относятся ограничение свободы женщины, ущемление ее в правах распоряжения семейными ресурсами, внутренний дискомфорт и снижение самоуважения. Самой болезненной темой остается распределение домашних обязанностей в семье.

В самом общем виде возможные направления решения этой проблемы распадаются на два — достижение взаимопонимания в семейных отношениях (признание женского домашнего труда равноценным мужской оплачиваемой занятости и, таким образом, восстановление эквивалентности обмена деятельностью) и устранение барьеров женской оплачиваемой занятости. Как нетрудно заметить, в каждом из них женщина не должна быть пассивной стороной: двухсотлетняя история борьбы за права женщин свидетельствует, что никто, кроме самой женщины, не может эффективно отстаивать ее права — ни дома, ни в политике, ни на работе.