Штрихи к портрету

Вид материала

Книга

Содержание И.П. Попова ОСОБЕННОСТИ МАРГИНАЛЬНОГО СТАТУСА БЕЗРАБОТНЫХ СПЕЦИАЛИСТОВ Понятие маргинальности Безработные специалисты Эмпирическая база исследования Самую низкую степень маргинальности Внутренние» статусные ресурсы Внешние» ресурсы. Субъективное переживание маргинальной ситуации. «Разрыв времен».

Подобный материал:

• Майн, Рид.     Соб сочинений в 6-ти томах, т Бунин, 4890.78kb.
• Александр Блок. Штрихи к творческому портрету. «Незнакомка» в художественном пространстве, 101.19kb.
• "Фет и Тютчев: Штрихи к двойному портрету". Сценарий литературной гостиной, 113.04kb.
• Штрихи к портрету красотки Тур 25. 08. – 08. 09. 2007, 324.35kb.
• Константин штрихи к портрету, 571.04kb.
• Е. В. Жижко российская трудовая этика, 222.38kb.
• Глобальная персона аурелио печчеи: штрихи к портрету, 103.55kb.
• Штрихи к литературному портрету, 295.51kb.
• Анатолий Григорьевич Каплунов неизвестный илизаров: штрихи к портрету записки очевидца, 1655kb.
• Александр колчак неизвестные штрихи к портрету, 154.62kb.

И.П. Попова

ОСОБЕННОСТИ МАРГИНАЛЬНОГО СТАТУСА БЕЗРАБОТНЫХ СПЕЦИАЛИСТОВ

Исследование маргинальности – одно из актуальных направлений исследования структуры российского общества в эпоху масштабных социальных изменений. Именно изменения в социальной структуре – «остове» общества, по словам П. Штомпки¹⁰⁷ – приводят к масштабным системным изменениям, определяющим в целом характер трансформации общества. Понять их механизмы и перспективы возможно, обратившись к наиболее глубинному уровню, а именно, исследуя механизмы формирования статусных позиций, и прежде всего переходных, промежуточных, маргинальных. Это те точки, в которых наиболее интенсивны «накопления» новых социальных качеств, где наиболее ярки и выразительны показатели характера социальных процессов, направления и смысла их развития, где наиболее отчетливы новые типы отношений.

В исследованиях на эту тему традиционно связываются социальная структура, социальная мобильность и феномен маргинальности. Многие исследователи считают, что наиболее перспективной в исследовании социальной структуры постсоветского общества оказывается структуралистский подход в рамках неовеберианской традиции¹⁰⁸. Н.Е. Тихонова, например, справедливо отмечает такой важный момент, как «перенос внимания на типологические характеристики индивидуального действия и рассмотрение жизненных шансов и перспектив социальной мобильности в зависимости не только от объективных экономических характеристик групп, но и от усилий самих людей, их специфических возможностей»¹⁰⁹.

Автору уже доводилось исследовать новые маргинальные группы в российском обществе¹¹⁰, рассматривая особый характер и масштаб изменений российского социума. Для анализа этих изменений особое значение представляет исследование маргинальности как состояния в процессе изменения основных параметров социального статуса.


Понятие маргинальности


Маргинальность в современном российском обществе можно представлять весьма широко. Она может рассматриваться как состояние групп и индивидов в ситуации, которая вынуждает их под влиянием внешних факторов, связанных с кардинальным социально-экономическим и социокультурным переструктурированием общества, существенно изменять их социальный статус, социальные связи, социальную среду, а также ценностные ориентации.

Не углубляясь здесь в сложности теоретической интерпретации концепции маргинальности, отметим возможности и перспективы анализа маргинальности на эмпирическом уровне. Маргинальность – феномен, «ускользающий» от количественных характеристик и строгих замеров. Хотя термин «маргинал» уже прочно обосновался в словарях нашего переходного общества, вряд ли можно сказать, сколько в нем маргиналов. Эвристичным представляется исследование маргинальности на пути исследования характеристик маргинального статуса.

Первоначальные исследования маргинальности сосредоточивали внимание на комплексе характеристик маргинальной личности – иными словами, наборе личностных характеристик человека, попадающего в объективно заданную маргинальную позицию¹¹¹. Развивая концепцию маргинальности, Е. Хьюз отмечал: «Маргинальность... может иметь место везде, где происходит достаточное социальное изменение и приводит к появлению людей, которые находятся в позиции неопределенности социальной идентификации, с сопровождающими ее конфликтами лояльности и разочарования (фрустрации) личностных или групповых стремлений»¹¹². Внимание на этот пункт концепции обращают также А.С. Керкхофф и Т.С. Мак-Кормик, подчеркивая необходимость различать, с одной стороны, позицию в социальной структуре, а с другой — набор психологических черт, которые могут развиваться в индивидууме, занимающем такое положение¹¹³. Т. Шибутани выделяет понятие маргинального статуса личности как ключевое в понимании маргинальности. Он отмечает, что маргинальный статус — это позиция, где воплотились противоречия структуры общества¹¹⁴.

Рассматривая различные виды социальных статуса, авторы отечественного относительно нового учебника по социологии труда¹¹⁵ дают определение маргинального статуса личности как позиции, фиксирующей объективно заданные противоречия в способах поведения, которые определяются, с одной стороны, многообразием статусно-ролевых и функциональных характеристик личности, а с другой стороны — промежуточными состояниями перехода из одного статуса в другой.

Маргинальный статус, или маргинальное состояние, присуще индивидам в различной степени. Оно может быть «гармонизированным», когда требования различных статусов не противоречат, а дополняют друг друга, либо «деструктивным», когда требования статусов приводят к рассогласованию и необходимости радикального изменения сложившихся норм поведения. Между двумя полюсами множество промежуточных форм, различающихся степенью напряжения и интенсивности действий для преодоления противоречий и согласования норм. Как правило, маргинальное состояние возникает в следующих случаях: при переходе индивида из одной социальной среды в другую; при смене одного темпорального статуса на другой; при кардинальном изменении образа жизни, вида профессиональной деятельности, системы социальной коммуникации; при смене социального, профессионального, экономического, политического или религиозного статуса¹¹⁶.

Маргинальный статус формируется в результате образования маргинальной позиции, то есть такой позиции промежуточности, неопределенности в социальной структуре группы, общности или общества в целом, в которую индивид или группа попадают под воздействием маргинальной ситуации.

Таким образом, маргинальный статус исследуется, с одной стороны, как объективно заданная позиция, с другой стороны, как набор субъективных характеристик и показателей, присущих ей.


Безработные специалисты


Каковы обстоятельства, особенности и перспективы эволюции многообразных маргинальных позиций, сформированных в современном российском обществе? Ответы на эти вопросы предполагалось получить, исследуя срез «классической» маргинальной группы – безработных.

Безработица в нашей стране стала следствием глубинных структурных изменений. Можно сказать, что это – следствие общей маргинальной ситуации. В ее развитии на сегодня можно выделить два этапа: с 1991 по сер. 1990-х годов (наиболее неопределенное, практически неуправляемое состояние общества) и с середины 1990-х (период относительной стабилизации «хаоса», формирования более устойчивых социальных отношений).

Масса безработных в экономически активном населении увеличилась с 1992 к 1997 году более чем в два раза. Быстрее всего растет доля безработных в возрасте 30-49 лет, составлявших в 1997 году более половины всех безработных. Доля специалистов среди безработных незначительно уменьшалась, составляя около 1/5. Для трети безработных условия потери работы официально носят вынужденный характер (высвобождение или ликвидация предприятия), и доля эта ежегодно растет (причем чаще всего это касается женщин). Растет также доля людей, находящихся в безработном состоянии больше года — с 23,3% в 1994 г. до 38,1% в 1997 г., причем отмечается рост застойной безработицы¹¹⁷.

Слой безработных активно исследуется в различных направлениях. Социологи предлагают исследовать его как особую страту, группы в структуре общества. Сложности связаны с тем, что четких критериев определения безработных в России нет, поэтому их совокупность весьма разнолика¹¹⁸.

Данное исследование касается второго этапа. Это период, когда многие явления рыночной экономики, в том числе безработица, «легитимировались» в сознании людей как часть новых социальных отношений, заняв определенную позицию в системе. Тем не менее, позиция собственно безработицы весьма неустойчива, так как данный феномен оценивается в обществе по-разному, зачастую диаметрально противоположно («социальное зло» на одном полюсе оценочной шкалы и «объективная необходимость» — на другом¹¹⁹).


Эмпирическая база исследования


Исследование проведено в сентябре 1998 — мае 1999 гг. в малых и средних городах трех российский регионов: Московской области (г. Фрязино, ВПК), Калужской области (г. Обнинск, наукоград) и Краснодарского края (г. Туапсе, порт).

Особенно сложно положение во Фрязино (город ВПК, население 54 тыс. чел.)¹²⁰. Предприятия электронной промышленности, составляющие градообразующий комплекс, останавливают свою деятельность. На 1.04.1999 на учете состояло 1813 ищущих работу граждан, из которых 1246 человек – безработные. Более года числятся 26% безработных. Уволенных по сокращению штатов – 64%. Значительна половая диспропорция в структуре регистрируемой безработицы — женщины составляют 63%; среди безработных — треть служащих. На 1.04.1999 г. на одну вакансию претендовало 8 чел.

Туапсе (горд-порт, население 65 тыс. чел.) – средний по тяжести положения на рынке труда среди указанных городов. Основные предприятия города – машиностроительный, нефтеперерабатывающий, судомеханический заводы — свертывают свою производственную деятельность. Всего искало работу в 1 квартале 1999 г. 869 чел., среди них женщины составили 43%. На учете в службе занятости в 1 кв. 1999 г. состояло 496 чел., в их числе женщины составили уже 69%. Длительно (свыше 1 года) зарегистрированы 16% безработных. Около трети — специалисты, имеющие высшее и среднее специальное образование.

Обнинск (наукоград, население 110 тыс. чел.) — находится в более благополучном положении. С начала 1998 г. уровень безработицы продолжал медленно снижаться и к началу августа составлял 1,2%, затем начал расти и к концу года достиг отметки 1,9%. Резко сократилось число вакансий. Численность работников пятнадцати наиболее крупных предприятий города, по-прежнему снижается (за период с октября 1997 г. по октябрь 1998 г. в среднем это снижение составило 4%). Особенно в научных и научно-производственных организациях: ГНЦ РФ ФЭИ — на 6%, ОНПО «Технология» — на 10%, НПО «Тайфун» — на 11%, АО ПЗ «Сигнал» — 5%. Доля длительное время безработных (более 1 года) — 25%. Соотношение безработных мужчин и женщин выровнялось.

С безработными проводились полуструктурированные интервью, посвященные их трудовым биографиям (27 интервью), а также интервью с экспертами — руководителями и сотрудниками городских служб занятости, руководителями администрации, предприятий, кадрового агентства (всего 40 интервью).

Исследовалось поколение от 35 до 50 лет – еще активное, но не имеющее перспектив в новой ситуации; «хронические» безработные, в небольших городах со свертывающейся промышленностью и ограниченными возможностями рынка труда; мужчины и женщины среди участников исследования были представлены поровну.

Целью исследования было понять условия возникновения, формирования и эволюции маргинального статуса у тех работников градообразующих предприятий, которые потеряли основное занятие и длительное время являются безработными.

Результаты исследования

Достигнутая позиция. Как известно, социально-должностной статус определял положение человека в советском обществе; достижение достаточно высокого социального статуса связывалось прежде всего с планомерным выстраиванием жизненного пути, трудовой биографии — от выбора профессии и получения образования до соответствующих пунктов карьеры. У респондентов, которые в прошлом были специалистами на градообразующих предприятиях, социально-профессиональный статус был достаточно высок. Следовательно, социальная дистанция в падении к низшей позиции в структуре занятости объективно велика.

Одна из центральных гипотез требовала проверки того, насколько важна субъективная значимость профессионального статуса для судьбы (что несколько больше, чем профессиональная карьера). Значимость профессии, потерянной человеком в результате структурных изменений, определяют, прежде всего, обстоятельства и мотивы ее выбора. Для большинства респондентов выбор профессии был случайным, обусловленным сложившейся ситуацией (возможностями и выбором родителей, подсказкой знакомых, примером друзей и т.д.). Часто люди говорили о том, что достаточно широкий диапазон способностей и отсутствие каких-то четко определенных пристрастий затрудняли выбор основного занятия их жизни. Профессия для респондентов имеет скорее инструментальную ценность. Это переводит переживание респондентами ситуации потери профессии и поиска новой позиции в структуре занятости скорее на уровень ломки привычных стереотипов жизни, норм ее устройства, а не ломки ценностного стержня человека, сложившегося как профессионал по личному убеждению. Возможно, это особенность данной социальной группы.

Особо следует выделить истории специалистов, уже успешно сменивших свой статус занятости (еще до официального получения официального статуса безработного) под влиянием ситуации и личных склонностей. Показательна в этом плане история Людмилы (45 лет). «Я пошла работать сразу в НИИ, параллельно училась, но мне это было чуждо сразу. И сейчас я понимаю, что это была ошибка, влияние родителей… Не в радость была эта работа. Я работала в научной лаборатории, у меня стаж там 24 года. Сначала лаборантом, потом младшим научным сотрудником. Новое время началось для меня прямо с 1985 года. Я была в партии. Очень активно я занималась партийной, комсомольской работой, и когда объявили перестройку, для меня это было как призыв к новой жизни. В то время я вышла на работу после декрета и чувствую, что я там не на месте. Надо менять. Я ушла в экономисты. Там же, в НИИ, я стала учиться на экономиста... Я пошла на курсы бухгалтеров и переучилась, постепенно… В общем-то, это все в тему было, потому что это в отделении, в котором я работала, близка тематика эта научная. Ну а высшее образование все-таки дает широкий кругозор, поэтому мне было без проблем все это освоить, практически я получилась экономистом без образования…. я быстро вошла в курс дела».

Другая история гибкого реагирования на изменение ситуации в сфере занятости у Игоря (37 лет). Получив инженерно-строительное образование, поработав руководителем на стройках, с началом перестройки он, поскольку «зарплата не стала удовлетворять занялся индивидуальной, как она тогда называлась, трудовой деятельностью, то есть стал мешочником». Далее – работа менеджером в частной фирме. Подобную смену основной профессии пережила и 33-летняя Вероника (от инженера – к «челночнице»), но под влиянием иных обстоятельств – переезда из Киргизии, что в итоге показывает совсем иную картину переживаний, характерную для «вынужденной» адаптации¹²¹.

Обстоятельства потери работы. Вынужденность попадания в ситуацию смены основного статуса – главный показатель ее маргинальной сущности. Происходит не просто профессиональная переориентация, характерная для многих. Происходит нарушение жизненных планов, всего устоявшегося, заданного порядка жизни, судьбы.

В статистике и масштабных исследованиях безработицы в качестве критериев добровольности или вынужденности потери работы часто отмечаются официально оформленные обстоятельства ухода – по сокращению или по собственному желанию¹²². На этом основании делаются некоторые выводы о парадоксальности формирования рынка труда¹²³. Но, похоже, указанные критерии не являются показательными, что видно и из интервью с безработными и работниками служб занятости. Поэтому особенно интересно проследить, каким образом происходит увольнение людей, попавших затем в категорию хронических безработных.

Обстоятельства ухода респондентов разнообразны, что характерно для стратегий адаптации к меняющимся условиям. Поэтому многие респонденты считали, что их ситуация уникальна, нетипична и «не вписыватся в общую картину безработицы». В целом практически во всех случаях маргинальная ситуация создается общей ситуацией в городе и на предприятии (за исключением личных ситуаций ухода в связи с инвалидностью и в декретный отпуск по уходу за детьми). Чаще всего обстоятельства потери работы можно охарактеризовать как вынужденно-добровольные или добровольно-вынужденные: как правило, в обоих случаях руководители и работники «полюбовно», «по-человечески» договариваются о наилучших в данном случае условиях увольнения. Например, – Анна 44 лет, бывший начальник подразделения порта: «Меня предупредили за 2 месяца, как положено. Я в очень хороших отношениях с начальником управления. Мы с ней вместе поднимались, я… ее хорошо знаю... Посокращали почти всех подчиненных, я и так целый год числилась одна. Работы практически не было. Меня держали до тех пор, пока могли. Потом команда из Москвы последовала, что пункт закрыт. И, естественно, некуда уж было деваться... Все надеялись, что вот-вот, держали до последнего. Потому что открыть-закрыть не так-то просто, оборудование нужно вывезти, потом, если начнется, снова завезти, помещение приготовить, площадку... Поэтому до последнего держали, а потом уже меня поставили перед фактом, что нужно готовиться к безработице… Она (начальница) мне так и сказала, ты хоть что-то, хоть год... там посмотрим, там снова работа пойдет, и ты вернешься. А если я тебя оставлю, сразу переведу внештатной, ты вообще ничего не получишь…Оформили как сокращение»).

В другом случае инициатор увольнения — работник, «наметивший» для себя уход. Яркий пример представляет история Надежды (49 лет): «Я практически сама себя под сокращение подвела. В принципе меня никто не сокращал, то есть я не то что никудышный работник, который в первую очередь идет под сокращение. Нет. Прикинув все за и против, что мне надо как-то что-то кушать, не говоря уж что-то купить... Шла под сокращение должность технолога, я поменялась с ней [сотрудницей — И.П.]) местами, потому что просто уволиться и уйти я не могла, это был такой барьер, что для меня это было все равно, что в пропасть. Я понимала, что где я... ну, в торговле, больше нигде... Я знала, что нигде не заработаю ничего... Конечно, если бы меня отпустили в административный отпуск, то я бы и увольняться не стала».

Классическую ситуацию вынужденного ухода с предприятия описали три респондента – в одном случае старшего научного сотрудника уволили без предупреждения вследствие «сокращения лаборатории», в другом случае произошло банкротство предприятия, и в третьем – массовое увольнение работников в результате закрытия цеха на предприятии. Близки к этой ситуации, которые можно охарактеризовать как обыкновенное «выживание» в коллективе — уход с частного предприятия Людмилы, чья история упоминалась выше и уход Елены, матери часто болевшего маленького ребенка. Особняком стоит история Андрея 34 лет — предпринимателя, директора предприятия; в ее основе — непроясненные респондентом обстоятельства, связанные, как следовало из некоторых замечаний респондента, с особенностями теневого бизнеса.

Обобщая, можем сказать: фактически добровольный уход с работы в историях безработных характерен для женщин, у которых есть хорошо зарабатывающие мужья, настаивающие на их присутствии дома, и маленькие дети.

Степень маргинальности. Согласно основной гипотезе, в разных ситуациях будут фиксироваться разные по интенсивности и другим характеристикам маргинальные позиции. Для их определения использовались две системы показателей: объективные (внешние условия, определяющих типы маргинальной ситуации) и субъективные (связанные со степенью самооценки изменений параметров статуса). Были выделены следующие критерии:

1. продолжительность (реальная) безработицы после увольнения с основного места работы, где человек работал по своей основной специальности;
   
2. изменения в материальном положении;
   
3. самоощущение (самочувствие) в связи с потерей основного места работы;
   
4. ощущаемые изменения в отношениях с окружающими людьми — родными, близкими, друзьями, соседями, бывшими коллегами по работе и т.д.
   

Совокупность этих критериев поможет создать основу для выделения различных типов маргинальных ситуаций и соответственно степени маргинальности в виде индекса маргинальности¹²⁴, получаемого как сумма баллов, проставляемых респондентами по каждому критерию (3-балльная шкала). Предполагалось, что можно выделить пять типов маргинальных позиций в зависимости от степени маргинальности: «идеальных» (высокая и низкая степени маргинальности), «комбинированных» («оптимисты» и «пессимисты») и «стабильных».

Самую низкую степень маргинальности продемонстрировал Игорь, предприниматель из наукограда. С предыдущего места работы он ушел, потому что не устраивала зарплата. Денег хватает, поскольку есть фирма, руководителем которой формально зарегистрирована близкая родственница. Наивысшую степень маргинальности продемонстрировал предприниматель из города-порта. В ходе беседы выяснилось, что усугубляют ее обстоятельства криминальных «разборок».

В остальных случаях преобладают типы «пессимистов». Ярко выраженный тип «оптимиста» представляет только один человек – Людмила, история которой была приведена выше.

В поисках нового статуса. Чем было для респондентов обращение в службу занятости? Казалось бы, мотивы обращения, несмотря на скептическое отношение к этому учреждению, очевидны – поиск работы, получение пособия, переобучение и т.д. Об этом говорят в своих интервью и сами безработные. Беседы с руководителями и сотрудниками служб занятости показывают, что для большинства обращающихся в службу занятости характерно желание трудоустроиться, хотя устойчив стереотип, будто такое обращение – крайняя мера, некая черта, которую переступить психологически очень нелегко (об этом часто говорят в своих интервью и безработные, и эксперты службы занятости). И есть некоторая (небольшая, по оценкам экспертов) часть безработных – те, кому работа фактически не нужна. Это подтверждают экспертные опросы других исследователей¹²⁵.

Анализ интервью с безработными приводит к выводам о том, что получение официального статуса безработного для них – путь приспособления к нестабильным, неопределенным социальным условиям, получения какого-то определенного положения в обществе, дающего, кроме всего прочего, осознание своего места в нем. «Я сразу встал на биржу, чтобы не терять стаж. Там пособие, у меня же была максимальная зарплата, максимальное пособие я получал, тоже, в общем-то, не лишнее, плюс полис, и вроде какой-то статус есть, понимаете? И с тех пор я там стою...» (Игорь).

Статус зарегистрированного безработного, несмотря на свою крайне низкую оценку в общественном мнении и, в общем, нестабильную и неопределенную в социальном пространстве позицию, тем не менее закрепляет определенную роль, систему связанных с ним ожиданий и вознаграждений. Это оказывается для многих людей очень важным именно в этом аспекте. Для Светланы, бывшего инженера, уволенного с обанкротившегося предприятия, статус безработной оказывается в ее ситуации наиболее приемлемым: «Знаете, самое неприятное не то, что я тут (в службе занятости), — тут я уже статус свой определила, я сама себе сказала, кто я, сознательно пошла мыть полы. Самое обидное, когда приходишь на завод и просишь: отдайте мои деньги. На тебя смотрят, как будто ты из личного кармана каждого пытаешься их вытащить, вроде бы, как вы нам надоели, и шли бы отсюда. Вот как наслушаешься, такое впечатление, я понимаю, как нищий сидит с протянутой рукой. Но он ведь определил для себя — я нищий, я сел, я протянул руку, все вот мой статус нищего. Такое впечатление создается, что ты ущербный….».

Таким образом, статус зарегистрированного безработного — это действительно переходная позиция к чему-то другому, позволяющая «узаконить» свое существование, не потеряться в обществе. Это хрупкий мостик в построении нового образа жизни, новых планов (один из мотивов – не потерять стаж работы, следовательно, здесь имеет место определенное планирование будущего).

Для исследуемой группы хронических безработных обсуждаемая позиция со временем становится постоянной, скрывающей за собой целую композицию статусов занятости (теневой, полулегальной и даже, по некоторым данным, криминальной). Так, бывший инженер-электронщик Алексей создал себе целую структуру статусов. Он работает дворником, кроме того, принимает частные заказы как сварщик, столяр. Бывший инженер машзавода Николай строит дом. Инженер-технолог Надежда во время безработного периода постоянно работала продавцом в частном магазине. Андрею, предпринимателю, статус безработного и неимущего, очевидно, помогает отстоять его интересы в «разборках».

Приобретение статуса безработного становится открытым полем борьбы с государством. Государство, «ограбившее» своих граждан несколько раз, предстает противником, у которого необходимо взять хоть что-то. Поэтому условность данной позиции и связанных с этим ролей принимается людьми как данность в ненормально устроенном мире, и эту данность надо использовать. «Я в Центр занятости пришла, мне говорят, вы поторопитесь, у вас же срок исходит. Какой срок? Статуса безработной. Я что-то не поняла. Говорят, по нашим российским законам только год имеешь право стоять на учете. Я говорю, извините, а дальше что? Меня на улицу?.. А какие к нам претензии? Это государство создало такой закон... А что мне делать? 12 мая истекает этот срок. Загвоздка сразу начинается в справках. Во-первых, например, страховой полис. Из-за того, что я стою на учете, у меня этот полис есть. Значит, я лишаюсь полиса, это раз... Я только платно буду лечиться... Второе. Сейчас постоянно новшества вводят насчет детского пособия: постоянно что-нибудь меняется, каждые полгода. Опять нужно собирать справки... Это хорошо, что я стояла на учете в Центре занятости, мне дали справку без разговоров. Я пришла в собес и сказала, что я малоимущая семья, но я стою на учете в Центре занятости, нигде не работаю. Мне сейчас платят 54 рубля в месяц как безработной. Но сейчас, с 12 мая, меня выбросят на улицу, я остаюсь без единой справки, мне никто ее не даст, то есть, не дай бог, коснется пособия, да чего угодно, я нигде не смогу ничего взять...»

Образ государства-противника, с которым надо сражаться, отвоевывая право на статус, усиливается с ростом ощущения безысходности ситуации, как, например, в упомянутом уже случае со Светланой. «Как можно увидеть какие-то перспективы? — замечает она, — Я их не вижу. Можно увидеть, когда видишь, что шаг навстречу делает тебе, ну, то же государство, но нас все бросили. Они за кремлевской стеной вообще не представляют, как живут остальные люди. У них своя жизнь, у них свое государство... Какое развитие может быть? Какой там экономический рост? О чем они вообще говорят? О каком росте? Когда таких наукоградов полстраны. Я так думаю, они вообще не знают, что мы существуем. Но их раздражает, что люди должны существовать, и существуют и еще чего-то требуют. Какие-то еще требования предъявляют. Какие-то шахтеры касками стучат, еще медики бастуют. А у людей инсулина нет, не сделают укол инсулина, он сидит дома и ждет, сегодня он умрет или завтра... Я понимаю, что тяжелую картину рисую».

Существенной чертой положения хронических безработных является превращение неустойчивой переходной маргинальной позиции, образуемой в смене статусов занятости, в приемлемый для новых жестких, инициированных сверху «правил игры» статус, имеющий тенденцию становиться постоянным.

Стратегия выхода из маргинальной ситуации. Кто и как преодолевает или намерен выйти из маргинальной ситуации? Какие варианты для этого он/она считает приемлемыми и реальными?

Попадание в маргинальную ситуацию для большинства респондентов представляло собой кардинальную ломку сложившихся планомерно в течение привычной жизни жизненных планов. Наступал момент, когда приходилось отказываться от них, строить новые на имевшихся ресурсах. Это оказалось нелегким делом.

Неопределенность будущего, отмечаемая многими респондентами, накладывает отпечаток на их планирование. Осторожность, пессимизм и пассивная выжидательная тактика характерны для большинства. Распространенная модель поведения — жить одним днем, опираясь на ситуативные возможности и не планируя надолго. «Вообще далеко загадывать даже сейчас не хотим. Знаете, живем немножко даже одним днем… Так все нестабильно».

Опрос респондентов¹²⁶ показал разительное противоречие между желаемыми и реальными перспективами. Большинство в качестве желаемых предпочло новую постоянную работу по найму, возвращение на старую работу или переобучение. Но наиболее вероятными перспективами оказываются подработка, безработное состояние и лишь у меньшинства – новая постоянная работа по найму.

В целом безработные специалисты ориентируются на борьбу за выживание, не имея целей на длительную перспективу. Стратегии выживания стали сегодня актуальным объектом исследования многих ученых. Так, Н.Е. Тихонова приводит 11 гипотетических стратегий выживания в современной России¹²⁷. Для наших респондентов характерны в основном три из них, а именно:

1) получение пособия по безработице и приработками;

2) получение других доходов;

3) проедание сбережений.

Но нередки и другие стратегии. Одна из них строилась на сочетании постоянной занятости и получении (или длительном неполучении) пособия по безработице (например, работа продавцом в частном магазине, дворником, уборщицей); другая – в ведении коммерческой деятельности (теневой и полутеневой занятости) – владение предприятием через, по сути, подставных лиц; третья – в опоре на помощь близких родственников (чаще всего мужа).

На переобучение как на кардинальный способ выйти из ситуации, приобрести новый профессиональный статус, рассчитывают немногие, что, как правило, связано с их неперспективным, по мнению респондентов, возрастом. Тем не менее, овладение компьютером, бухгалтерские курсы, курсы парикмахеров некоторым кажутся нелишними.

В целом же можно отметить две основные стратегии поведения в преодолении маргинальной ситуации. В основе их разделения – личностные особенности, ценностные и психологические установки. Более распространена «пассивная» – человек, используя различные приспособления, пытается сохранить статус кво. Чаще всего это эффект «вынужденной адаптации». Яркий образец демонстрирует бывший нефтяник Сергей: «Мне это сложно — себя в чем-то перебороть. Хотя перебороть я, конечно, себя бы мог. Семью кормить нужно. Конечно, я бы мог себя перебороть. Скажем, скрипя зубами, ринулся бы работать. Но, может быть, недолго». В других случаях люди, заранее предвидя такую ситуацию, планомерно готовят сеть источников существования, конкретном случае имеющихся возможностей («социального капитала») изменить свою позицию в структуре занятости. Весьма полезны здесь классификации ресурсов, влияющих на социальный статус человека¹²⁸. Эмпирические исследования показывают, что чаще всего безработные способных помочь им поддержать прежний уровень жизни (покупка компьютера, дачи, оборудования для мастерской и т.д.).

«Активная» стратегия подпитывается установкой личности изменить жизнь и добиться своего. Интервью с людьми, успешно, на их взгляд, устроившимися после безработного периода, показывают, что это действительно так. «Получается, устройство на работу — спасение утопающего — дело рук самого утопающего».

Однако в успешном преодолении маргинальной ситуации важную роль играют и другие факторы. Их можно объединить общим названием «статусные ресурсы».

Статусные ресурсы. Статусные ресурсы предполагают сочетание в каждом специалисты рассчитывают в поисках работы на самих себя — об этом сообщили в одном из недавних исследований треть опрошенных. Затем — на службу занятости и родственников и знакомых. Чем выше уровень образования, тем более в поисках новой работы важна роль родственников и знакомых, и тем менее – служба занятости. Относительно факторов успешного трудоустройства безработные специалисты чаще рассчитывают на уровень профессиональной квалификации, и в равных долях на случай и на наличие свободных мест по специальности; следующий по значимости фактор – возраст, каждый десятый считает главным фактором пол¹²⁹.

В нашем исследовании проверялась значимость в позитивном преодолении маргинального статуса внутренних и внешних ресурсов.

« Внутренние» статусные ресурсы:

1) позиция (статус), занимаемая безработным до потери работы; чем она была выше, тем больше внутренних стимулов достичь такой же;

2) образование — чем больше человек потратил времени на образование, чем более самостоятельным был в достижении определенного уровня его выбор и действия, тем больше у него/нее возможностей найти приемлемый выход;

3) предприимчивость, характер, воля и т.д.;

4) материальные возможности семьи, наличие собственности, приусадебного хозяйства и т.д.;

5) помощь семьи (работающих супруга, родителей, детей, родственников);

6) знакомства;

7) возраст (точнее, его «конкурентоспособность» на рынке труда»).

« Внешние» ресурсы.

1) объективно благоприятные возможности для трудоустройства по специальности или близко к ней на предприятиях в городе (возможности крупных предприятий-работодателей принять на работу именно такого работника);

2) возможности частных предприятий принять на работу именно такого работника (возможности переучивания в службах трудоустройства);

3) возможности переезда в другой город;

4) возможности для открытия своего дела, частной трудовой деятельности, самозанятости.

Анализ 27 проведенных интервью показал, что на первый план при оценке безработными специалистами возможностей успешного выхода из жизненного тупика выходят их социальные связи. Этот мотив отчетливо повторяется от интервью к интервью. «Сколько у меня знакомых, и, мне кажется, все ищут только сами и через каких-то знакомых и по рекомендации» (город-порт); «Ищут в основном по знакомым» (наукоград). Интервью с руководителями успешных предприятий разных городов подтверждают, что поиски сотрудников, когда таковые требуются, осуществляются, как правило, через знакомых.

Когда социального капитала не хватает, успешная стратегия видится через его приобретение. Показательна в этом смысле ситуация Николая (научный сотрудник): «Вся беда в том, что я работал не в городе, а в этом закрытом институте... А он не в городе. Поэтому получается так: я работаю в городе, есть друзья, знакомые, но они все твоего круга, и в таком же примерно положении. Либо они продолжают работать в институте и получают 1000 рублей, либо они тоже не работают... А иметь друзей среди тех, кто торгует, в распределителе сидит у власти... это надо было работать в городе, работать в райкоме, горкоме, еще где-нибудь… Сейчас, я думаю, что-то получится, потому что уже есть круг знакомых среди многих сфер. Потому что любое дело сейчас надо начинать, надо иметь очень много знакомых»

Другой важный ресурс, по мнению респондентов, – возраст. Эта тема возникает в каждом интервью, и ее болезненность для людей среднего возраста, еще активных и работоспособных, но зачастую отбрасываемых за борт, очевидна. С проблемой справляются, опираясь на характер. Показательная история Надежды (49 лет), которая сумела «завоевать» необходимое ей рабочее место в основном благодаря своей настойчивости.

Следующий ресурс – образование. Респонденты часто жалуются на недостаточность образования, приобретенного «в той жизни». В числе потерявших свою значимость ресурсов упоминается и профессия, которая слишком «уникальна» и/или не пользуется спросом. Однако респонденты в возможности переобучения верят слабо.

Высокий должностной статус в прошлом характерен для некоторых респондентов. Но пример Марии, бывшего директора строительного предприятия, вернувшейся в родной город с Севера, говорит о том, что обстоятельство руководящей должности не помогает, а мешает в поисках работы. Такие наблюдения высказала и в интервью руководитель кадрового агентства (Обнинск).

Говоря о внешних ресурсах, респонденты жалуются, прежде всего, на ограниченность рынка труда в небольшом городе. Поэтому некоторые видят выход в переезде в крупный город или заграницу.

Таким образом, наиболее гибкими и перспективными ресурсами изменения маргинального статуса являются ресурсы личностного плана (социальные связи и собственная инициатива). Их значимость подтверждают и другие исследования¹³⁰.

Субъективное переживание маргинальной ситуации. «Разрыв времен». Люди оказались между двумя мирами – мирами прежней и теперешней жизни. Этот мотив присутствует у всех, включая 35-летних. «Тогда время же было совершенно другое. Сейчас вспоминаешь, как будто мне тысяча лет...» (Ольга, 39 лет). «Это все в той жизни…. За железным занавесом, времена застоя и т.д. Все это брехня, никогда его и не было, этого железного занавеса у нас, в нашем маленьком городке» (Николай, 37 лет). Лучше всего передают это состояние слова Светланы (41 год, бывший инженер-электронщик): «Получается, что мы вообще уже выпавшее поколение. Мы уже перешли возраст, когда еще что-то можно, и не дошли еще к пенсионному. Получается, что наше поколение – сорокалетних — вообще никому не нужно. Вот кто попал в колею, кто был у руля, – они попали в колею, они так и будут в этой колее, да молодые, которым сейчас около тридцати. Потому что перестройка попала, когда они школу кончали. Им повезло, то есть началась эта перестройка и они с ней перестроились. Они еще немножко в колее — эти тридцатилетние, успели как-то, не нужно как-то переучиваться. А мы получились вообще неизвестно что. И до пенсии далеко, и уже от 35 далеко. И все. Я не знаю…».

* * *


Один из главных выводов состоит в следующем. Социальные условия, стиснувшие и вытесняющие «исключенное» поколение, приводят к тому, что появляется некий новый уровень жизни, формирующий новые основания для формирования статуса, соответствующих ему ролей. Он определяется выработанной ими стратегией выживания. Профессионализм отступает. На первый план выходят новые факторы формирования социальных позиций, возможно, это фон нашей жизни на долгие годы.

Основания сегодняшней структуризации российского общества связаны скорее с личностными факторами, к которым относятся характер индивида, его социальные связи, прежний опыт работы. Люди в новых обстоятельствах сами «подгоняют» свои статусы и определяют роли.

Самый пессимистический вывод исследования — ограниченность ресурсов, определяющих будущее, делает исследуемую группу лиц действительно «выпавшей» из связи времен. Это и определяет маргинальность его положения. Возможно, это касается не всей обследованной категории, а лишь длительно безработных научно-технических специалистов.