Dialog of mentalities

Вид материала

Документы

Содержание Теория корпоративного эгоизма Теория «разумного эгоизма» (enlightened self-interest) Деловой габитус

Подобный материал:

• Михаил Васильевич Ломоносов сын России. Направляем Положение о конкурс, 55.99kb.
• Проблемам історії, теорії та інтерпретації давньої драми присвячені ґрунтовні праці, 121.98kb.
• Группа компаний “Диалог Плюс, 107.41kb.
• Стратегия и тактика зернового рынка – оценки рисков и потенциал развития директор ООО, 203.83kb.

(Подборка рабочих материалов составлена и опубликована в рамках проекта,
поддержанного РГНФ, № 09-03-00616)

■

Социальная ответственность бизнеса
как фактор его устойчивого развития

Газиева И.А.,

к.соц.н., ВВАГС (Н.Новгород)

(Материал подготовлен в рамках проекта, поддержанного РГНФ,
№09-03-00616)

Сегодня любая крупная компания несет ответственность перед обществом, в котором она функционирует, однако разные по форме компании по-разному связаны с общественностью: с местными жителями, жителями региона, страны, а также с мировым сообществом. На первом уровне бизнес вносит свой вклад в жизнь местных жителей и общественную жизнь благодаря своей основной миссии – эффективному и этичному производству товаров и услуг, непосредственному и косвенному созданию рабочих мест, обеспечению справедливой заработной платы и льгот, уплате налогов в бюджет.

Из всего разнообразия существующих подходов к определению социальной ответственности компании принято выделять следующие:

1. Теория корпоративного эгоизма: единственная ответственность бизнеса заключается в увеличении прибыли всех своих акционеров.
   
2. Теория корпоративного альтруизма: корпорации обязаны вносить значительный вклад в улучшение качества жизни общества.
   
3. Теория «разумного эгоизма» (enlightened self-interest): социально ответственный бизнес – это просто «хороший бизнес», поскольку сокращает долгосрочные потери в прибыли (long-term profit loss).
   

Исходя из положений изложенных выше теорий, можно говорить о том, что социальная ответственность бизнеса, в самом общем смысле, представляет собой ответственность субъекта принятия бизнес-решения перед объектами влияния этих решений.

По сути, социальная ответственность бизнеса является добровольным вкладом бизнеса в развитие социальной, экономической и экологической сфер жизнедеятельности общества. Причем этот вклад напрямую связан с основной деятельностью компании и не должен выходить за рамки определенного законом минимума.

С целью определения уровня социальной ответственности малого и среднего бизнеса, а также определения ощущают ли вообще ее бизнесмены, в 2008 г. среди представителей малого и среднего бизнеса г. Балахны и г. Арзамаса Нижегородской области были проведены фокус-группы.

В ходе обсуждения вопроса о том, является ли социальная ответственность признаком принадлежности к среднему классу, представителями арзамасского бизнеса были выявлены некоторые ее проявления в зависимости от формы бизнеса («у каждого бизнеса своя ответственность»):

– для крупного и среднего бизнеса – в значении социальной обязанности: «люди, которые относятся к среднему классу вхожи во власть, с ними советуются, под них привлекаются инвестиции, разрабатываются проекты, они и должны быть социально ответственными. Всегда так было: купцы строили церкви, больницы и т.д.»;

– для малого бизнеса – в значении социального обеспечения, социальной защиты своих работников: «возросла социальная ответственность за работника: стали вестись трудовые книжки, больничные листы»; «приходит человек и просит выплатить заработную плату раньше положенного срока в связи с необходимостью погасить кредит, например. Если есть такая возможность – помогаем»; «нужно стараться для своих работников, так как например, два работника – это две семьи».

Представители бизнеса г. Балахны, ощущая себя социально ответственными людьми, отметили следующие виды социальной ответственности в зависимости от сфер ее проявления:

– участие в общественной жизни города – представители бизнеса стремятся участвовать в жизни города, но не терпят административного давления, принуждения к подобному участию («если 5 лет назад у меня было желание заниматься благотворительностью, то на сегодняшний день это желание отбили. Сегодня социальная ответственность жестко навязывается администрацией. Лучше купить игрушку и самому сходить в детский дом»);

– социальная ответственность за подчиненных: «для своих подчиненных небольшие праздники делать», «платить людям зарплату»;

– ответственность за собственных детей: «за детей ответственность, чтобы они были достойными участниками общества. Получили образование, а не спились».

Таким образом, можно говорить о том, что в большинстве своем представители бизнеса обоих городов придерживаются теории так называемого «корпоративного альтруизма», вероятно, не без доли лукавства, умалчивая о необходимости получения дохода. Однако нельзя не сказать о наметившейся тенденции к проявлению «разумного эгоизма», который, по большому счету, объединяя в себе корпоративный эгоизм и альтруизм, в своей реализации нацелен на получение прибыли компании на фоне создания ее благоприятного имиджа.

Тратя деньги на социальные программы, компания сокращает свои текущие прибыли, но в долгосрочной перспективе создает благоприятное социальное окружение и, таким образом, устойчивые прибыли в будущем. Проявление социальной ответственности позволяет улучшить имидж компании, отношения в коллективе, привлечь новых клиентов, увеличить объемы продаж своей продукции (услуг), в результате чего растет уровень устойчивости компании и востребованности ее товаров (услуг) на рынке. Следовательно, социально ответственное поведение являет собой возможность для компании реализовать свои основные потребности в выживании, безопасности и устойчивости.


■

Малый и средний бизнес
и перемена регионального делового климата:
анализ структуры делового габитуса

Дахин А.В.,

д.ф.н., ВВАГС (Н.Новгород)

(Материал подготовлен в рамках проекта, поддержанного РГНФ,
№09-03-00616)

Исследование тенденций динамики социального кластера малого и среднего бизнеса касается разных аспектов его социально-экономического положения. Есть аспекты статистического анализа, в рамках которых фиксируется количество малых и средних предприятий, объём их годового оборота, объём вложений в основные фонды (Федеральная служба..., 2009). Есть исследования, отражающие динамику самооценок экономического благосостояния предпринимателей, данные об их затратах на личное потребление, на образование. Однако эти подходы не позволяют выявить специфические тенденции качественной динамики деловой активности предпринимательского сообщества, т.е. динамики изменений структуры деловой активности предпринимателя.

Наш подход состоит в том, чтобы для более чёткого определения векторов реакций социального кластера малого и среднего бизнеса на изменения делового климата использовать концепт о единстве публичного и приватного пространств социального актора (Алексеева, 2005). Кратко, суть концепта в том, что пространство активности социального актора состоит из двух взаимосвязанных частей (здесь мы упускаем более дробное строение социального пространства, которое описано в другой статье (Дахин, 2008) – из сферы приватного и сферы публичного. Сфера приватного базируется на личностных отношениях человека (на «коротких отношениях», по П. Рикёру) и образует его «личностный мир» (Э. Гуссерль). Формируемые здесь отношения персоналистичны, прочно связаны с личностью, с её индивидуальными пристрастиями и вкусами. Эти отношения в основной свей массе неформализованы, а-технологичны, они не предназначены для публичных презентаций и, в этом смысле, непрозрачны. Сфера публичного базируется на институциональных отношениях с другими социальными акторами (на «длинных связях», по Рикёру) и определяет его место с институциональной стратификации общества. Формируемые здесь отношения а-персональны, слабо связаны с личностью, но сильно связаны с институциональной формой, с типичными особенностями. Эти отношения в основной своей массе формализованы, технологичны, они предназначены для публичных презентаций и, в этом смысле, изначально транспарентны. При этом в предприниматель существует и действует одновременно в двух социальных ролях, – в роли частного лица (свои личностные отношения) в сфере приватного и в роли должностного лица (своего малого предприятия) в сфере публичного. Этот аспект важно подчеркнуть, так как он позволяет использовать понятие «практики» (Волков, Хархордин, 2008), определяя деловую активность предпринимателя. Практики определяют деловой габитус предпринимателя – т.е. совокупность социальных отношений сферы приватного и сферы публичного, которые используются им для налаживания, поддержания изменения деловых отношений своего бизнеса.

По Бурдье, габитус – это «система схем восприятия и оценивания», «когнативные и развивающие структуры, которые агенты получают в ходе их продолжительного опыта в какой-то позиции в социальном мире. Габитус есть одновременно система схем производства практик и система схем восприятия и оценивания практик. В обоих случаях эти операции выражают социальную позицию, в которой он был сформирован» (Бурдье, 1994, с. 193).

Деловой габитус – совокупность периодически повторяющихся, устойчивых практик отношений человека с другими людьми (другими социальными акторами) в сфере его деловых отношений, которые являются необходимой оснасткой его бизнеса. Особенность делового габитуса состоит в том, что он складывается из отношений человека как должностного лица, представляющего свою организацию в публичном деловом пространстве, с другими должностными лицами/институтами, от услуг которых зависит существование бизнеса, а также из отношений его же, как физического лица, представляющего свою собственную личность в поле деловых отношений с другими людьми в приватной сфере, где также приобретаются услуги, необходимые для ведения бизнеса. Соответственно, деловой габитус предпринимателя – это сфера его деловых отношений с другими должностными лицами/физическими лицами, которые необходимы ему для обеспечения существования, сохранения или развития его бизнеса.

Основой формирования делового габитуса является носитель (обладатель, субъект) делового габитуса, – т.е. предприниматель, выступающий в качестве представителя организации, как должностное лицо организации, и одновременно в качестве физического лица, представляющего только свою собственную персону. Второе, из чего формируется деловой габитус – это публичные отношения названного должностного лица и приватные отношения его как физического лица; третье – это то, что названные публичные и приватные отношения подчинены интересам существования или развития бизнеса данной организации; четвёртое – такие отношения, которые реализуются в практиках, имеют устойчивый и регулярно повторяющийся характер (имеют характер обычая).

Структура делового габитуса включает в себя устойчивые деловые отношения, относящиеся к сфере приватного и относящиеся к сфере публичного социальных пространств. Выявление степени значимости для ведения бизнеса, активности различных отношений в обоих сегментах делового габитуса позволит оценить какие ресурсы, – публичные или приватные, – в большей мере обеспечивают существование, развитие или деградацию бизнеса.

Выявление типичной конфигурации строения делового габитуса, выявление кластерных его модификаций позволит оценить то, какие ресурсы необходимы малому и среднему бизнесу для преодоления негативных изменений регионального делового климата.

Источники:

Алексеева Т.А. (2005) «Публичное» и «частное»: где границы «политического»?// Философские науки. М. №3. С. 26–39; №4. С. 5–15.

Бурдье П. (1994) Начала / Пер. с фр. Н.А. Шматко. М.: Socoi-Logos.

Волков В.В., Хархордин О.В. (2008) Теория практик. СПб.: Изд. Европейского университета в СПб.

Дахин А.В. (2008) Социальная инициатива в стратифицированном социо-культурном пространстве современной России: Искание пути от идеи до действия // Диалог мировоззрений: поиск стратегии в пространстве инициатив и движений. Н.Новгород: ВВАГС. С. 16–21.

Федеральная служба государственной статистики. 2009. Социально-экономическое положение России – 2009 год. URL: u/bgd/regl/b09_01/Main.php; последнее посещение 22.04.09.


■

Исследование восприятия коррупции и взяточничества
населением и предпринимателями
Республики Мордовия

Демьянов Е.А.,

зав. отделом ГУ «НИЦСЭМ РМ» (Саранск)

В 2008 г. Научным центром социально-экономического мониторинга Республики Мордовия была проведена серия социологических опросов, посвященных раскрытию отношения жителей и предпринимателей к проблеме коррупции. Столь масштабное исследование, нацеленное на изучение широкого круга вопросов, связанных с данной социальной проблемой в Мордовии, было проведено впервые. Однако граждане высказали свое мнение с высокой степенью откровенности, с пониманием отнесясь к необходимости проведения такого исследования. Таким образом, результаты исследования и их сопоставление с отдельными данными, полученными ранее, позволяют сделать выводы об особенностях отношения предпринимателей и простых жителей Мордовии к проблеме коррупции.

Прежде всего следует отметить, что по оценкам граждан, актуальность проблемы коррупции резко возросла: если 5 лет назад эта проблема замыкала список беспокоящих население вопросов, то к настоящему времени она вышла на 4-е место с заметной тенденцией к дальнейшему росту. Примечательным фактом, выявившимся в ходе исследования, является то, что предприниматели и обеспеченные граждане республики ставят коррупцию на первое место среди беспокоящих их проблем. Однако в то же время только 14,1% из них считают, что система взяточничества сдерживает успешное ведение их личного бизнеса.

Результаты исследований показали, что «рынок коррупционных услуг» в Мордовии не дифференцирован: практически по всем проблемам, решение которых требует «стимулирования» служащих, преобладают мелкие «подарки». Это может являться свидетельством наличия в обществе специфической культуры отношений между служащими и потребителями государственных услуг, основанной на знаках «благодарности», личных неформальных контактах и обмене «услугами».

При анализе результатов ответов обращает на себя внимание тот факт, что предприниматели осуществляют коррупционное взаимодействие с представителями государства в основном в сфере нормального, повседневного взаимодействия с государственными органами. Как правило, предпринимателям Мордовии приходилось решать с помощью неформальных методов такие проблемы во взаимоотношениях с властью, как: «ускорить решение вопроса, который и так должен решить орган власти», «смягчить требования при проверках контролирующих органов», «получить защиту и покровительство для своего бизнеса со стороны органов власти». Из этого можно сделать вывод, что коррупционное поведение предпринимателей в значительной мере может быть объяснено их стремлением преодолеть административные барьеры.

В ходе анализа результатов данного исследования были выделены две группы опрошенных: предприниматели, лично пострадавшие от коррупции, и предприниматели, настроенные на использование коррупции, как одного из механизмов решения профессиональных вопросов. Обращает на себя внимание заметно более активная позиция предпринимателей, пострадавших от коррупции, по отношению к личному участию в антикоррупционных действиях. Различие в настроениях этих двух групп представляется нам наиболее важным для определения стратегии привлечения предпринимателей к антикоррупционной политике государства.

Таким образом, проведенные в 2008 г. исследования выявили высокую степень включенности в коррупционные процессы как жителей, так и предпринимателей Республики Мордовия. Их отношение к проблеме коррупции может быть охарактеризовано как двойственное: с одной стороны, людей возмущают ставшие им известными незаконные доходы разоблаченных коррупционеров, вызывают негодование ситуации вымогательства взяток, но в то же время граждане достаточно спокойно относятся к возможности решать личные проблемы «по знакомству» или «за подарок». Особую опасность представляет распространение отношения к коррупции как к варианту нормы. Следовательно, одним из основных направлений антикоррупционной политики должна стать пропаганда неприемлемости «бытовой», повседневной коррупции.

■

Анализ подходов к пониманию моделей экспансии
столичного менеджмента и бизнеса
в Нижегородскую область

Распопов Н.П.,

к.ист.н., НФ ГУ «ВШЭ» (Н.Новгород)

The comparative analysis of concepts of expansion of capital political and economic structures to the Nizhniy Novgorod region in 2000th years.


Представляется, что российская политическая наука в первом десятилетии XXI в. столкнулась с новой моделью региональных политических режимов, развивающейся в условиях усиления влияния федеральных и глобальных структур. Нижегородский регион является не первый год своего рода экспериментальной площадкой, точкой пересечения такого рода влияний, значение и перспективы которых еще до конца не осмыслены. Нижегородская область уже в 1990-е гг. претендовала на неформальный статус «модели» экономических реформ, т.е. источника инноваций в управленческой сфере, и поэтому не нуждалась в заимствовании внешних рецептов и рекомендаций. Так было весь период губернаторства Б. Немцова, самостоятельного строптивого фаворита Б. Ельцина, в период губернатора
И. Склярова. Фактически первым этапом прихода москвичей на серьёзные управленческие должности стало формирование первого правительства Г. Ходырева и появление в нём «внешних», но желавших укорениться в регионе фигур, типа Ю. Сентюрина. Представляется что только в 2000-е гг. созрели представления о эшелонированной экспансии в нижегородский регион, который к тому времени уже стал составной частью московской экономики, причём настолько органичной и важной, что это потребовало своей персонификации в лице В. Шанцева (Макарычев, 2008). Регион в течение ряда лет находится под влиянием вектора федеральной политики, связанного с продолжением активной фазы изменения конструкции федерального центра власти, начатой в 2004 г. административной реформой Правительства РФ, инициативами по изменению порядка легитимации губернаторов, реформированием системы МСУ и др. С другой стороны, Нижегородская область стала территорией освоения, присоединения, экспансии команды бюрократов правительства Москвы и околоправительственного сегмента столичного менеджмента и бизнеса. Экспансия имеет системный характер и порождает такое же – системное – поле конфликтов в пространстве региона. Эту московскую команду с 2005 г. возглавляет бывший вице-мэр Москвы В.П. Шанцев.

Первая точка зрения (гипотеза), анализирующая экспансию московской группировки, свидетельствует о том, что в деятельности этой команды просматривается влияние модели стратегии развития под условным названием – «новая регионализация России» (Доклад ЦСИ ПФО, 2001, с. 25–30). В ее рамках строительство новых «культурно-экономических» регионов предполагает некую «несущую конструкцию». Судя по всему этой «конструкцией» на территории России при локализации этих новых центров регионализации должны стать не субекты федерации, не площадки отдельных, пусть даже градообразующих крупных предприятий, не отрасли, а крупные города, в первую очередь мегаполисы (Москва и Санкт-Петербург).

В глобализирующемся мире вектор движения направлен к постиндустриальному обществу. Какие мегаполисы при развитии стратегии «новой регионализации» могут стать площадками реализации форвардских проектов, зависит от определенного типа культуры этих мегаполисов. По мнению аналитиков политико-финансовой группировки, сформировавшейся на базе московского правительства, такого рода территорией нового «культурно-экономического» региона мог бы стать мегаполис Нижний Новгород, являющийся уникальным географическим, экономическим, научно-техническим и гуманитарным центром.

Однако реализация такого рода постмодернистских проектов таит в себе немало рисков. И прежде всего в необходимости создания новых технологий соорганизаций, моделей формирования кадрового резерва, новых подходов в проектировании, новых антикризисных моделей и др.

Другая точка зрения выдвигает целый ряд аргументов в пользу того, что действия администрации Шанцева являются следствием процессов диверсификации (прежде всего в Москве) и попыткой освоения новых территорий (классический случай кормления) с целью получения сверхприбылей. Можно предположить в нашем случае равную возможность использования таких терминов как передел, экспансия, освоение для описания ситуации расширения московского влияния в результате назначения наместников центральной власти в регионы. Но, возможно, использование и применение такого понятия как «кормление» (Википедия, справка). Собственно, «кормление» – как законодательно установленное явление – не прекратило свое существование с реформой конца XVI в.

Традиции «кормления» в России имеют устойчивую основу, которая, кстати, поддерживалась особой ролью бюрократии и состоянием гражданского общества. В период существования Советской власти такое явление не только существовало, но также и модернизировалось вслед за политико-экономической развитием режима в стране.

Как пишут Ю.С. Пивоваров и А.И. Фурсов уже в средние века был выстроен триединый комплекс принципов русской власти: «власть первична»; «власть первична, население вторично»; «власть первична, территория вторична». Представители всех структур русской власти будут руководствоваться данными принципами, жертвуя населением и территорией (Ленин, Сталин, Горбачев, если брать коммунистический период). Население и тем более пространство – объект. Власть – субъект. Субъект вообще один. В домонгольской Руси власть была рассредоточена между «углами» «четырехугольника»: князь –вече –боярство – церковь. Конструкция была довольно цельной, хотя в разных землях элементы конструкции имели разный вес. Проблему помогла решить монгольская Орда. Опершись на Орду, Александр Невский конкретизировал принцип «власть – все»: «власть все, население ничто». Теперь население можно было давить, резать ему носы, уши – за (будущим) святым князем стояла Орда (Пивоваров, Фурсов, 2001, с. 40).

Источники:

«Кормление» – вид пожалования великих и удельных князей своим должностным лицам, по которому княжеская администрация содержалась за счёт местного населения в течение периода службы. Кормления порождали произвол и злоупотребления местных властей, заинтересованных в обогащении в период пребывания в кормленщиках. Справка из Википедии. URL: dia.org/ wiki/%D0%9A%D0%BE%D1%80%D0%BC%D0%BB%D0%B5%D0%BD%D0%B8%D0%B5.

Макарычев Андрей. Нижегородскую элиту смела мощная волна столичного капитала. URL: eta-nn.ru/2008/55/nijegorodskuju-elitu-smela-moschnaya-volna-stolichnogo-kap.

На пороге новой регионализации России (2001) Доклад Центра стратегических исследований Приволжского федерального округа. Н.Новгород.

Пивоваров Юрий, Фурсов Алексей (2001) «Русская система» как попытка понимания русской истории // ПОЛИС. №1. С. 40.

■

Коррупционные процессы в среде малого и среднего бизнеса
Республики Татарстан

Салагаев А.Л.,

д.соц.н., проф., ЦАИР (Казань)

В основе доклада находятся результаты опроса предпринимателей, проведенного Центром аналитических исследований и разработок в период с декабря 2007 г. по январь 2008 г. Исследование проводилось методом личного интервью по формализованной анкете по месту работы предпринимателя. В исследовании приняло участие 150 бизнесменов, чуть более половины из которых (64%) представляли сферу «микро-бизнеса» (годовой оборот не более 15 млн руб., численность сотрудников фирмы – не более 10 человек), 20,7% – сферу малого бизнеса (годовой оборот от 15 до 50 млн руб., численность сотрудников – не более 100 человек), 15,3% – сферу среднего бизнеса (годовой оборот более 50 млн руб.). Две трети опрошенных работали в г. Казани, треть – в г. Набережные Челны.

Основная задача исследования заключалась в выявлении отношения предпринимателей к коррупции (взяткам) как механизму решения текущих проблем республиканской экономики. Судя по результатам опроса, мнения бизнесменов о роли коррупции в жизни общества разделены практически поровну: половина считает взятки необходимым элементом сегодняшних бизнес-процессов, позволяющим преодолевать административные барьеры, другая половина считает их значительным «тормозом» на пути экономического развития. Так, с одной стороны, коррупция является эффективным способом защиты от многих внешних рыночных угроз, с другой – участие в коррупционных практиках является вынужденным, поскольку государство не обеспечивает условия для нормальной конкуренции.

Тем не менее, по мнению большинства респондентов, в случае возникновения перед предпринимателем непреодолимого административного барьера, наиболее действенным способом его снятия будет обращение к знакомому чиновнику или депутату за помощью. Также популярным является поиск помощи у партнера по бизнесу или использование «лазеек» в российском законодательстве.

В среднем, по мнению участников опроса, с проблемой взяточничества за последний месяц сталкивался каждый второй предприниматель. Средняя частота, с которой бизнесменам приходится давать взятки, находится в пределах 3–4 раз в год. Среднестатистический размер взятки незначительно превышает 50 тыс. руб. В целом, на неформальное «стимулирование» чиновников среднестатистическая фирма затрачивает от 5 до 10% своего месячного оборота.

Личный опыт участия предпринимателя в коррупционных практиках незначительно отличается от стереотипизированных представлений. Всего около 40% опрошенных предпринимателей были вынуждены неформально воздействовать на должностное лицо в течение последнего полугода. В подавляющем большинстве случаев чиновник представлял исполнительную власть на городском или районном уровне и более чем в половине случаев осуществлял нефинансовое контрольное регулирование.

Наибольшей проблемой для своего бизнеса предприниматели считают плохую защиту прав частной собственности. Не меньшую тревогу у респондентов вызывают излишнее давление контрольных и надзорных органов, а также излишнее лицензирование. Показательно, что именно эти сферы оказываются наиболее пораженными коррупцией. По мнению предпринимателей, наиболее часто неформальные методы воздействия на власть в нашей республике используются в целях защиты собственности и бизнеса от посягательств конкурентов. С незначительным отрывом следует проблема ускорения решения вопроса, который и так должен решить орган власти, а также проблема смягчения требований при проверках контролирующих органов.

2.4. Round table The State policy for young peoples and a dialog with religion institutions: Preventive measures against violation of law, the role of social infrastructure's development

2.4. Круглый стол Государственная молодежная политика и диалог с конфессиями: Профилактика правонарушений и развитие социальной инфраструктуры