Dialog of mentalities

Вид материала

Документы

Подобный материал:

• Михаил Васильевич Ломоносов сын России. Направляем Положение о конкурс, 55.99kb.
• Проблемам історії, теорії та інтерпретації давньої драми присвячені ґрунтовні праці, 121.98kb.
• Группа компаний “Диалог Плюс, 107.41kb.
• Стратегия и тактика зернового рынка – оценки рисков и потенциал развития директор ООО, 203.83kb.

■

О некоторых задачах воспитывающей деятельности
в поликультурном обществе

Виноградов В.Л.,

к.п.н., доц. каф. философии и социологии ЕГПУ(Елабуга)

Умножение сосуществующих в обществе мировоззренческих систем увеличивает вероятность социальных конфликтов – это также очевидно, как очевидна несостоятельность мировоззренчески однородных обществ. В качестве способа решения обозначившегося противоречия чаще всего предлагается формирование толерантности, веротерпимости и т.п. При внешней привлекательности – это тупиковые пути, так как чем больше человек убежден в правоте собственной позиции, тем меньше он склонен признавать право на существование другой позиции (тем более – в религиозном отношении). Поэтому чаще мы сталкиваемся не с диалогом, а с молчаливым сосуществованием мировоззренческих систем до тех пор, пока они не затрагивают интересов друг друга, и их взаимной агрессией при пересечении интересов.

Современное общество не может отказаться от многообразия мировоззрений в силу того, что мировоззрение выступает системообразующим элементом социального образа человека как интегральной характеристики его интеллектуальных и личностных особенностей, с одной стороны, обеспечивающих эффективность индивидуальной социальной жизнедеятельности в ее локальном (групповом, стратификационном) аспекте, а с другой, обеспечиваемых особенностями социальной жизнедеятельности. Структура существующих в обществе мировоззрений, таким образом, должна соответствовать структуре социально-экономической и социокультурной систем, что определяет их эффективность. Основные задачи воспитывающей деятельности в данном контексте связаны с обеспечением обозначенного соответствия и формированием у людей способности индифферентного (а не понимающего) отношения к чужим взглядам.

■

О восстановлении традиционной иерархии ценностей
(в связи с проблемой кризиса семьи)

Гладышева Е.В.,

к.ф.н., доц., МИРЭА (Москва)

The crisis of family is a result of the spiritual crisis in our society. Material values are on the first place and spiritual values are on the lowest place in the social opinion. It is a result of publicity in the information medium. Russian religion philosophy can help us to return to our traditional system of values.


Пессимистическую фразу о том, что семья в современной России умирает, к сожалению, можно услышать все чаще и чаще. Фактически оказались разрушенными нравственные представления о браке и семье. Почти полностью утрачено представление о верности супругов и нерасторжимости брака. Постепенно из нашей жизни уходят такие слова и понятия, как честь, верность, мужество, целомудрие, достоинство. Так, по статистике Самарской области за последние годы на 1000 образовавшихся пар приходится 786 распавшихся. Сегодня, по данным ВЦИОМ, каждый четвертый ребенок в стране воспитывается в неполной семье, и все более женщин рожает, не состоя в браке. В 1994 г. их было 20%, в 1997 г. – 25%, сейчас это число приближается к 30% (Морозова, 2009, с. 12–13). В связи с этим представляется правомерным и необходимым обращение к наследию русской религиозной философии, в частности, к творчеству Ивана Александровича Ильина (1883–1954), в центре напряженных раздумий которого всегда находились проблемы человека, пути духовного обновления общества, судьбы русского народа и России.

В книге И. А. Ильина «Путь духовного обновления» пятая глава называется «О семье». Философ проводит прямую связь между духовным единением в семье и дальнейшими формами человеческого духовного единения – родиной и государством. Семья есть первый, естественный и в то же время священный союз, в который человек вступает в силу необходимости. Он призван строить этот союз на любви, на вере и на свободе, научиться в нем первым совестным движениям сердца и подняться от него к дальнейшим формам человеческого духовного единения – родине и государству (Ильин, 2006, с. 182). По мысли философа, семья является первичным лоном человеческой культуры, так как именно в семье ребенок становится маленьким человеком, из которого впоследствии развивается великая личность или, может быть, низкий проходимец. Главная задача родителей в семье – открыть детям путь к любви, к внутренней вере и совести, т.е. к тому, что составляет основу духовного характера и истинного счастья. Духовный опыт, получаемый ребенком в духовно единой семье, становится для него целительным источником для всех страданий души. Человеческая семья есть целый остров духовной жизни (Ильин, 2006, с. 188). Если семья этому не соответствует, то она обречена на разложение и распад.

По свидетельству философа, великие крушения и исчезновения народов возникают из духовно-религиозных кризисов, которые выражаются прежде всего в разложении семьи (Ильин, 2006, с. 188). Бывают эпохи, когда небрежность, беспомощность и безответственность родителей начинают возрастать от поколения к поколению. Это как раз те эпохи, когда духовное начало начинает колебаться в душах, слабеть и как бы исчезать; это эпохи распространяющегося и крепнущего безбожия и приверженности к материальному, эпохи бессовестности, бесчестия, карьеризма и цинизма (Ильин, 2006, с. 186).

Иван Александрович Ильин также указывает, что главный критерий духовно здоровой семьи – строительство ее на духовной основе, а не на телесно-физической привлекательности и удовлетворении «полового инстинкта». Духовное единство в семье основано не на душевном подобии и одинаковости характеров и темпераментов, а на однородности духовных оценок, которая только и может создать единство и общность жизненной цели у обоих. Важно объединиться в том, что есть важнейшего в жизни и ради чего стоит жить (Ильин, 2006, с. 196). Только такая духовно единая и здоровая семья может осуществить духовное воспитание детей, т.е. заложить в них основы духовного характера и довести их до способности самовоспитания.

На XVII Международных Рождественских образовательных чтениях, которые проходили в феврале 2009 г. в Москве, также указывалось на то, что многие личные и общественные проблемы, а также проблемы в семье возникают из-за того, что современный человек забыл свою трисоставную природу (дух – душа – тело), иерархия между этими частями личности нарушена. Как правило, на первый план выступает душевное в человеке (общительность, эрудиция, карьера и т.п.) или же материально-телесное (материальный достаток, физическая привлекательность, различные телесные удовольствия и т.п.). О духовных потребностях, которые должны стоять на первом месте в иерархии ценностей, часто просто забывается.

Нарушению иерархии в системе ценностей немало способствуют средства массовой информации. Реклама строится таким образом, что удовлетворение телесно-материальных потребностей выдается за удовлетворение душевных и даже духовных (например, рекламируя косметику, говорится о достоинстве женщины). Реклама безнравственно навязывает идеал общества «потребительского тоталитаризма». Человек привыкает оценивать себя через вещи, которыми он обладает. Люди, которые придерживаются правильной иерархии ценностей, т.е. ориентируют свою жизнь на духовные ценности (смирение, милосердие, терпение, прощение и т.п.), рассматриваются обществом как неуспешные, несовременные. Исчезает из общественного сознания такое понятие, как служение. Его вытесняет «услуга» (обязательно платная) или «служба» (дело, которым человек заниматься не хочет, но «за это много платят»). Способы ухода от укоров совести, от духовного вакуума различны. Это и пьянство, и наркомания, и компьютерные игры, чрезмерное увлечение спортом
или такой феномен, как всевозможные игры взрослых людей (когда игра становится смыслом жизни, а работа – лишь способ заработать деньги для этой игры). Сочетание рекламы и программы «Новости» по телевизору достаточно наглядно демонстрируют причину и ужасающие следствия духовного кризиса, перевертывания иерархии ценностей, забвение духовности.

В обществе «потребительского тоталитаризма» дети становятся экономически и психологически невыгодными, так как семья всегда сопряжена с жертвенностью, преодолением эгоизма, своеволия. Она предполагает ответственность и послушание, заботу о ближнем. В насаждаемой нам СМИ перевернутой системе ценностей все эти добродетели занимают самое последнее место. Как правило, о них даже не упоминается.

Представляется важным изучение философского наследия русских религиозных мыслителей, в частности, творчества Ивана Александровича Ильина, для преодоления духовного кризиса в российском обществе и, как результат, в семье.

Источники:

Ильин И.А. (2006) Путь духовного обновления. М.: Альта-Принт.

Морозова Е.А. (2009) Гармония в семье и браке. М.: Даниловский благовестник.


■

Причины правового нигилизма в России

Мельникова Т.В.,

к.ф.н., доц., зав.каф.правоведения СибГАУ (Красноярск)

The article is devoted to the legal nihilism in Russia which in depended on the conception of law.


Проблема правового нигилизма не является новой. В ХIХ в. в российской науке обозначились два подхода к причинам явления правового нигилизма в российском обществе.

Первый подход основан на правопонимании, которое характеризуется отрицательным отношением исследователей к российским традициям (в широком значении этого слова – как всей совокупности социальных норм, принятых в обществе). Представители такого подхода полагали, что российское общество нуждается в провозглашении таких западно-правовых ценностей, как верховенство закона, свобода воли, формальное равенство (например, Кистяковский, 1911). Эти ценности закрепляются правом и ведут к установлению основного принципа: что не запрещено законом, разрешено. В связи с этим правовой нигилизм означает отрицание правовых норм и обеспечивающих их институтов государства.

Однако возникает вопрос о соответствии указанного принципа организации российского общества, которое имеет ряд кардинальных отличий от западного общества. Для патриархального российского общества ХIХ в. чужда идея формального равенства. В российском правосознании господствуют патриархальные традиции, сутью которых является необходимость подчинения старшему члену общества (по возрасту или по положению), который считается более мудрым и опытным. Эти и другие особенности российского общества подчеркивают ряд современных исследователей (например, Абдуллаев, 2004, с. 169; Сигалов, 2008, с. 16–18; Прокуратов).

Вместе с тем в российской науке ХIХ в. преобладала иная концепция правопонимания (Бердяев, 2006, с. 282; Герцен, 1975, с. 318; Ильин, 2006, с. 288; Новгородцев, 1991, с. 338). В указанных исследованиях доказывается, что важную роль в развитии российского общества играют не только право, но и внеправовые социальные нормы, включая нормы морали и религиозные нормы. Цель права – обеспечить исполнение жизненно важных для общества внеправовых социальных правил поведения. В связи с этим правовые нормы рассматриваются российскими исследователями ХIХ в. как такие, которые устанавливают механизм реализации внеправовых социальных норм.

Такой подход позволяет сделать вывод, что правовой нигилизм представляет собой отрицание как норм права, так и внеправовых социальных норм.

Анализ исследований современных российских ученых также позволяет выделить два подхода к правопониманию, из которых следуют различные понятия правового нигилизма в российском обществе. Причем преобладает концепция тех исследователей, которые видят его корни в том, что в Российской Федерации до сих пор не создано правовое государство (например, Абдуллаев, 2004. с. 169; Байниязов, 2000, с. 37). Таким образом, не содержание внеправовых социальных норм, детерминирует содержание правовых норм, но содержание таких правовых ценностей, как правопорядок и законность, которая, в частности означает верховенство права.

Вместе с тем из современных научных исследований следует и наличие иного подхода к причинам российского правового нигилизма. По мнению Н.М. Чуринова, «верховенство норм права над другими социальными нормами фактически означает, что нормами морали можно пренебречь. Это западный, протестантский стандарт. На Западе этот стандарт прижился. В России же «диэтизация общества» стала актом незримой трагедии общества, актом его падения…» (Чуринов, 2008, с. 6).

Верховенство закона – основной принцип правового государства. Таким образом, закрепление в российском праве правового государства в качестве цели государственного развития, не соответствует сформировавшимся исторически основам организации российского общества. Одним из последствий выбора такого пути развития явилась «диэтизация» общества. О деградации нравственности, господстве рационализма и меркантильности в «современном мировоззрении» пишут и другие исследователи (например, Жданов, 2008, с. 15).

Более того, в российском правосознании западная идея верховенства права превратилась в идею, которую Р.С. Байниязов называет «верой в неограниченные регулятивные возможности права» (Байниязов, 2000, с. 40). В соответствии с этой идеей право должно разрешать любые вопросы, возникающие в общественной жизни, причем в интересах того, кто требует этого. В связи с тем, что желаемого результата человек часто не получает, наступает разочарование в праве.

Отсюда следует, что правовой нигилизм в российском обществе представляет собой своеобразный протест против принижения значения внеправовых социальных норм или показатель того, что нормы права вошли в конфликт с актуальными внеправовыми социальными нормами.

Необходимо отметить, что в науке принято рассуждать о правовом нигилизме в российском обществе, но не в западном. Однако правовой нигилизм может быть охарактеризован и количеством правонарушений, совершаемых гражданином того или иного государства. Одна только статистика совершаемых членами западного общества преступлений может свидетельствовать о достаточно многочисленном количестве граждан, не признающих, отрицающих право. Во многих цивилизованных обществах уровень правового нигилизма выше, чем в российском обществе, которое зачастую относят к числу нецивилизованных обществ.

Источники:

Абдуллаев М.И. (2004) Теория государства и права: учебник для высших учебных заведений. М.: Финансовый контроль.

Байниязов Р.С. (2000) Правосознание и российский правовой менталитет // Правоведение. №2. С. 31–40.

Бердяев Н.А. (2006) Философия неравенства. М.:АСТ.

Герцен А.И. (1975) Собр. соч.: В 8 т. М., 1975. Т. 8.

Жданов П.С. (2008) Вопросы права в русской религиозной философии // История государства и права. №14. С. 13–15

Кистяковский Б.А. (1911) Право как социальное явление // Вопросы права. Книга 8, СПб.

Новгородцев П.И. (1991) Об общественном идеале. М.: Пресса.

Сигалов К.Е. (2008) Генезис российской среды права // История государства и права. №12.
С. 16–18.

Чуринов Н.М. (2008) Идеология прагматизма // Теория и история. №1. С. 6–18.


■

Метаморфозы межпоколенных отношений
как глобальный мировоззренческий конфликт

Шалаева С.Л.,

к.ф.н., доц., МарГУ (Йошкар-Ола)

Relations of two social structures of a society – the World of the Childhood and the World of Adults, in the modern world in the increasing degree accept the transformed (artificial) forms. In atmosphere of growth of influence of a global civilisation of consumption children in the increasing degree become base of a victory of a commercial crop and an instrumentalism over humanitarian culture and spirituality. All shift in transfer of welfare experience from children to adults is more clearly visible. Metamorphoses in relations of different generations become more and more chaotic and unpredictable. These metamorphoses call into question into preservation of a human civilisation in the equilibrium form. All proves the global world outlook conflict of generations more strongly.


С социально-философской точки зрения всякое общество, при обобщенном взгляде на него, условно может быть описано в единстве двух диалектически взаимодополнительных социальных структур – Мира Взрослых и Мира Детства. Оба мира равноположены человеческой истории в ее онтогенетическом и филогенетическом охвате и их отношения всегда отличались единством и борьбой. Эти два мира и взаимодополняют друг друга, не могут существовать друг без друга, помогая друг другу в социализации, обеспечивая своим присутствием и функционированием процесс наследования, передачи социально-исторической памяти, опираясь на которое общество и развивается как целостная структура. Но они, в то же самое время, и отрицают друг друга. Это отрицание заложено с самого начала их противопоставления, что произошло, по гипотезе Д.Б.Эльконина, в результате усложнения содержания и форм трудовой деятельности человека (прежде всего – орудий труда), когда дети не смогли сразу включаться в жизнь взрослых и детство стало особым периодом жизни, специально отведенным для общей ориентации в усложнившемся человеческом мире.

Современное измерение диалектики этих отношений многие исследователи склонны во все большей степени видеть как нарастание конфликтности и кризисности. Проблема взаимоотношения поколений, проблема «отцов и детей» существовала всегда, но сегодня ее тяжесть нарастает и начинает принимать превращенные формы. Сложность и противоречивость этих взаимоотношений в современном обществе начинает осознаваться и обозначается как «уникальная социальная ситуация развития современного детства» (В.В. Абраменкова), «технологизация мира Детства» (С.Л. Шалаева) и т.д.

Взаимоотношения Мира Взрослых и Мира Детей все заметнее меняются, в них все более заметно взаимоотчуждение детей и родителей, четкое разделение пространства взрослых и детей.

В рейтинге социальных институтов, на фоне кризиса семьи и распада детского сообщества, на 1-е место выходят средства масс-медиа, которые активно вторгаются в интимный мир личности и пропагандируют гедонистическое отношение к жизни, закрепляют состояние бездумного потребительского отношения к искусству, потреблению любых проявлений мира в виде вещей для человека (Шалаев, 2005; Шалаева С.Л., 2007). Масс-медиа принадлежит особая роль в мистификации массового сознания, манипулировании им, порождении мифов и иллюзий, симулякров – всего того, что определяется как «ложное сознание». В этих условиях передача социокультурного опыта идет уже не от старших поколений к младшим, «из рук в руки», а опосредуется информационной средой прежде всего через экранную плоскость.

Дети отражают, повторяют и воспроизводят в себе общую атмосферу становящейся глобальной цивилизации потребления, устремленной к индивидуальному успеху, культу телесного над духовным, кристаллизуя в своем воспитании ценности потребительства, индивидуализма, прагматизма, эгоизма, знательности, доминирующих над способностью к суждению, альтруизмом, обществом как ценностью, творчеством, традиционной моралью в целом. Дети во все большей степени становятся плацдармом победы технологизма и инструментализма над гуманитарностью и духовностью (Шалаева С.Л., 2001).

Либерализация отношений взрослых и детей, а также идеи детоцентризма, широко распространившиеся в XX в., ослабили контакты между поколениями, возвели Детство и его черты на пьедестал референтности. Психологи заговорили о синдроме Питера Пена у взрослых людей, а в Мире Взрослых распространился Эйджизм как социальная установка на высокую оценку молодости, моду «быть молодым» и дискриминацию пожилых людей.

В 1988 г., когда впервые была переведена на русский язык и издана работа «Культура и преемственность» Маргарет Мид, с трудом верилось в возможность прихода префигуративной культуры взаимоотношений взрослых и детей. Сейчас ее слова поражают гениальностью предвидения: «Сегодня же вдруг во всех частях мира, где все народы объединены электронной коммуникативной сетью, у молодых людей возникла общность опыта, того опыта, которого никогда не было и не будет у старших. И наоборот, старшее поколение никогда не увидит в жизни молодых людей повторения своего беспрецедентного опыта перемен, сменяющих друг друга. Этот разрыв между поколениями совершенно нов, он глобален и всеобщ.

Сегодняшние дети вырастают в мире, которого не знали старшие, но некоторые из взрослых предвидели, что так и будет. Те, кто предвидел, оказались предвестниками префигуративной культуры будущего, в которой предстоящее неизвестно» (Мид, 1988, с. 361).

Жутковатое предсказание сбывается? Феномен детства, определяющий будущее любого общества, становится ноуменом современной эпохи глобализации и постмодернизма. Социальный субъект детства в этой ситуации становится субъектом без социокультурной почвы, приобретая характер ризомы, явно неопределенной в своих внешних границах и совершенно непонятной по своей сущности.

Тем самым, к числу наиболее существенных и фундаментальных вызовов человечеству в ближайшую глобальную эпоху можно отнести проблему гармонизации межпоколенных отношений. В противном случае порожденная человечеством в эпоху глобального общества высокого материального потребления глобализационная форма детства и связанные с ней социальные последствия (технологизация мира детства, индивидуализация поколений и индивидов, их нарастающий эгоизм и как следствие рост социокультурных дистанций, потребительство поколений, дозированное родительство и т.д.), могут стать фатальными для порождаемой глобализацией формы культуры и цивилизации. Преодоление глобальных негативных метаморфоз межпоколенных отношений, способно обрести себя лишь в плоскости преодоления назревающего глобального мировоззренческого конфликта поколений, как его фундаментальной причины.

Источники:

Абраменкова В.В. (2000) Социальная психология детства: развитие отношений ребенка в детской субкультуре. М.–Воронеж : МОДЭК.

Мид М. (1988) Культура и мир детства. Избранные произведения. М.: Наука.

Шалаев В.П. (2005) Синергетика социального управления. Йошкар-Ола : МарГТУ.

Шалаева С.Л. (2001) Технологизация мира детства в современном обществе // Синергетика социальных коммуникаций в современном обществе: Сб. материалов. Йошкар-Ола: Салика. С. 164–181.

Шалаева С.Л. (2007) Феномен детства в контексте бифуркационной природы социальных революций (синергетический аспект) / В.П. Шалаев, С.Л. Шалаева // Детство в глобальном информационном пространстве : Материалы Международной конф. «Конфликт поколений в контексте информационной глобализации». СПб.: Изд-во Политехнического университета. С. 383–388.

2.5. Round table Russia and Europe: New factors of regionalization, identity and modernization

2.5. Круглый стол Россия-Европа: Новые факторы регионализации, идентичности и модернизации

■

Россия и «Запад» в ХХ и XXI вв.:
моменты трансформации дискурса
о коллективной идентичности

Малинова О.Ю.,

д.ф.н., проф., МГИМО (Москва)

Исторически по крайней мере с XVIII в. «Европа», «Запад» были Значимым Другим, по отношению к которому определялась и переопределялась русская/российская идентичность. Разумеется, в этой роли выступала не только Европа; однако данная оппозиция была чрезвычайно устойчивой и важной, и на то был ряд причин – геополитических, исторических, экономических, культурных.

Продолжающиеся почти два столетия споры об отношении России к Западу, о перспективах ее модернизации и возможности «особого пути» воспроизводят вполне определенную «систему формирования высказываний», что дает основания рассматривать их в качестве систематически возобновляющегося дискурса, заданного темой и структурой оппозиций. Последняя определяется соперничеством двух полюсов¹, трактующих Россию как тоже-Европу или не-Европу и соответствующим образом оценивающих перспективы освоения западного опыта и цели внутренней и внешней политики. Данная оппозиция, отчетливо оформившаяся в спорах западников и славянофилов в 1840–1850-х гг., то более, то менее явно воспроизводилась на протяжении большей части XIX в.; в конце ХХ в. она вновь оказалась значимым фактором структурирования политико-идеологического спектра.

Вместе с тем было бы неверно утверждать, что на всех этапах существования этого «долгого» дискурса проблема соотнесения с Западом представлялась одинаково актуальной. В конце XIX в. – начале ХХ в. наблюдались некоторые признаки ее маргинализации: центральное место в политической повестке заняли совсем другие вопросы, а в дискурсе о национальной идентичности соперничество разных проектов нациестроительства в границах империи существенно потеснило тему «России и Европы». И когда позиции современников оценивались в системе координат «славянофильство»/«западничество», речь шла скорее об интеллектуальной генеалогии, нежели об определении границ действующих политических лагерей: различия, обозначаемые этими терминами, накладывались на сложную систему партийных и идейно-политических размежеваний. 1900-е гг. были периодом сближения России с Западом: страна вступила в новую полосу модернизации, в отношении к европейскому опыту прагматический интерес доминировал над утверждением экзистенциальных различий, культура Серебряного века органически сочетала в себе взлет «русского гения» и европейские формы. Правда, эти успехи не отменяли культурной дистанции между европейски образованными «верхами» русского общества и «народом». Однако в целом контекст вполне благоприятствовал убеждению, что время «повторения задов» славянофильства и западничества прошло. И лишь с началом мировой войны интерес к проблеме коллективной самоидентификации по отношению к «Западу» несколько оживился. Но настоящий ее ренессанс пришелся на 1920-е гг., когда появилась возможность пересмотреть «формулы соотнесения» со Значимым Другим, и возникли совершенно новые модели «цивилизационной идентичности», причудливо сочетавшие казалось бы несовместимые элементы старого «репертуара смыслов».

Однако уже в конце 1920-х гг. ситуация стала меняться: в Советской России существенно ужесточился режим цензуры и одновременно произошла «нормализация» официального дискурса, устанавливавшая жесткие (хотя и «колебавшиеся с линией партии») рамки допустимого для высказывания. В официальной публичной сфере прочно доминировал дискурс, рассматривавший отношения между Россией и Западом сквозь призму классовой борьбы социализма и капитализма (но сохранявший отголоски прежних интерпретаций в качестве субдоминант). Таким образом, традиционная оппозиция «западничества» и «почвенничества» оказалась маргинализирована: она воспроизводилась в эмигрантских изданиях, позже – в самиздате и тамиздате, время от времени она давала о себе знать и в легальных (даже официальных) советских изданиях¹, однако в публичном пространстве доминировали иные способы репрезентации коллективной идентичности по отношению к Западу. С началом же перестройки тема «цивилизационной идентичности» России неожиданно вновь стала предметом острых споров, разделяя противников на традиционные лагеря «западничества» и «почвенничества».

В докладе предполагается выделить основные «моменты» трансформации дискурса о коллективной идентичности России по отношению к «Европе»/«Западу» в ХХ и начале XXI вв. и проанализировать возможные направления его развития.

2.6. Workshop Russian congress of philosophy – 2012: Sources of N.Novgorod

2.6. Деловая дискуссия Российский философский конгресс – 2012: Нижегородские возможности

■

Релиз к деловой дискуссии

«Российский философский конгресс-2012:
Нижегородские возможности»

Инициативная группа и руководство Нижегородского отделения Российского философского общества, в составе которой ведущие философы нижегородских вузов, вышла с инициативой о проведении в Нижнем Новгороде на базе нижегородских вузов очередного VI Российского философского конгресса, который намечен на май-июнь 2012 г.

В начале 2009 г. руководство Российского философского общества объявило начало конкурса заявок на проведение очередного VI Российского философского конгресса. Согласно сложившейся с 1990-х гг. традиции организации Российских философских конгрессов, мероприятия проводятся в различных городах России, являющихся центрами развития философской науки и философского образования. Предыдущие конгрессы проводились в Москве, Санкт-Петербурге, V российский философский конгресс будет проводиться в Новосибирске в августе 2009 г.

Российский философский конгресс является одним из крупных российских и международных событий, которое привлекает внимание нескольких тысяч специалистов из России и из-за рубежа. Это событие позволит в наиболее выгодном свете представить широкой российской аудитории учёных, преподавателей, абитуриентов, студентов и аспирантов научно-философский потенциал нижегородских вузов, позволит сделать нижегородскую образовательную площадку предметом внимания и интереса на протяжении 2010–2012 гг., – на протяжении всего периода подготовки и проведения Конгресса. Перспектива участия Нижнего Новгорода и нижегородского вузовского сообщества в подготовке и проведении Конгресса отвечает долгосрочным целям развития научной деятельности города и Нижегородского региона и может внести значительный вклад в развитие системы научного партнёрства вузов области, в укрепление репутации Нижнего Новгорода как российского центра философской активности.

Нижегородские вузы обладают достаточно высоким собственным философским потенциалом, традициями философских школ, а также организационно-техническим возможностями, необходимыми для совместной организации такого крупного общероссийского научного форума, каким является Российский философский конгресс.

Совместно с Нижегородским отделением РФО, Волго-Вятская академия государственной службы может взять на себя роль координатора этого проекта на стадии подготовительных согласований, подготовки текста и материалов официальной заявки в президиум Российского философского общества.

2.7. Round table Sustainable development of the Nizhny Novgorod agglomeration: The topical aspects for public administration

2.7. Круглый стол Устойчивое развитие агломерации Нижнего Новгорода: Актуальные вопросы управления

■

К вопросу об устойчивом развитии
и перспективах формирования мегаполиса Н.Новгорода

Дахин А.В.,

д.ф.н., ВВАГС (Н.Новгород)

Устойчивое развитие городских территорий предполагает опережающее развитие инфраструктуры территории, а также то, что точечные объекты и новостройки не вызывают ограничений для развития городского ландшафта, не «отбирают» у будущих поколений возможностей плавной модернизации городской среды и не перекладывают на них сверхзатраты на такую модернизацию.

Поводом для дискуссии, связанной с вопросами стратегического развития города Нижнего Новгорода, стало утверждение осенью 2008 г. Генерального плана города, учитывающего перспективу развития областного центра до 2030 г.¹ Документ важен во многих смыслах, но для нас он интересен, прежде всего, в той части, где фиксируются основные проблемы развития городского «организма», ключевые перспективные цели развитии и ключевые способы их градостроительного, планировочного достижения.

Текст пояснительной записки к Генеральному плану содержит социально-эконо­мическое обоснование, где совершено справедливо отмечены такие проблемы, как высокая доля устаревших технологий в большинстве производств, высокие издержки производимой продукции, значительная степень износа основного оборудования предприятий, низкая производительность труда, несбалансированность рынка образовательных услуг и рынка труда, инфраструктурные ограничения экономического роста (проблемы развития транспортного комплекса, энергетики, неразвитость логистики), недостаточная развитость инфраструктуры по привлечению инвестиций, слабая вовлеченность в глобальную экономику, ориентация на ближайшие региональные рынки, неразвитость глобальных стандартов производства и управления, экологические и демографические проблемы, низкое качество градостроительной среды, которое сдерживает приток высоко квалифицированных кадров и туристов. К этому можно было бы добавить только оценку соответствия между сложившимся в городе архитектурно-планировочным каркасом и современными тенденциями пост-урбанистического городского развития. Этот аспект имеет принципиальное значение для ответа на вопрос – стоит ли сохранять на перспективу радиально-кольцевую структуру города или следует брать курс на её постепенную трансформацию в иную форму? Из текста видно, что разработчики не отвлекались на осмысление этого аспекта и по умолчанию приняли за перспективный образец для Нижнего Новгорода московскую радиально-кольцевую систему.

В соответствии с этим видением проблем предложены и стратегические цели развития, среди которых наиболее важными представляются: развитие Нижнего Новгорода как транспортно-логистического узла федерального (и, добавили бы мы, международного) значения, развитие сферы услуг в экономике Нижнего Новгорода, развитие выставочной деятельности с созданием конкурентных условий для проведения в перспективе международного ЭКСПО в Нижнем Новгороде, экологическая реабилитации среды города, прежде всего, промышленных и коммунальных зон, реконструкция городской среды с сохранением и регенерацией объектов историко-культурного наследия, повышение уровня жизни населения города, качества жилой среды, доступности жилья и обеспеченности жилой площадью, а также повышение эффективности управления социально-экономическим и градостроительным развитием Нижнего Новгорода. При этом предполагается сокращение доли машиностроительной продукции с 71,3 до 65%, прогнозируется увеличение доли пищевой промышленности в городской экономике с 13 до 18%, рост доли электроэнергетики до 4%, рост медицинской промышленности с 2,9 до 4%. Расчетная численность населения города в существующих административных границах (46,65 тыс. га) за счет внешнего притока планируется к 2019 г. – 1,34 млн жителей, а к 2030 г. – 1,47 млн чел. Численность трудовых ресурсов к 2030 г. в Нижнем Новгороде в существующих административных границах принята в количестве 660,5 тыс. чел. с уменьшением доли занятых в промышленности с 35,4% до 28% и увеличении доли занятых в обслуживании до 72%. Подчеркнём, что источником подержания численности населения назван «внешний приток» населения, при этом предполагается, что доля занятых в промышленности уменьшится до 28%, а доля занятых в обслуживании увеличится до 72%. Это существенные характеристики, так как они предполагают, что а) город непременно должен быть привлекательным для переселения сюда мигрантов, и б) город отходит от звания «промышленный центр».

Особенно важной частью документа является то, что генеральный план развития отдельного муниципального образования (Нижнего Новгорода) рассматривается одновременно как план развития центра Нижегородской агломерации, включающей в себя Нижний Новгород, Дзержинск, Кстово, Бор, Богородск, Балахну, Заволжье, Городец, Павлово с общей численностью населения на перспективу 2,0–2,4 млн чел. В этой связи отмечается, что перспективной для формирования новых индустриальных парков является территория в западной части агломерации между городами Нижний Новгород и Дзержинск.

Необходимо, наконец, отметить и такие важные темы документа, как историко-архитектурная и экологическая. Оба аспекта отражены в решениях генерального плана, как на уровне общих задач, так и на уровне детальных проработок (раздел 2, задача 4 и раздел 6 документа, соответственно).

Дискуссионные стороны документа обусловлены, прежде всего, недостаточной последовательностью во взаимосвязи проблемного, целеполагающего и целереализующего блоков. Так, принимая во внимание роль Нижнего Новгорода как центра обширной агломерации, разработчики оставили за границей своего видения то обстоятельство, что Нижний Новгород значительно активнее формируется и функционирует как центр мегаполиса «Нижний Новгород + Дзержинск + Кстово + Бор». Этот формат фактически затронут проектантами, поскольку они ведут речь о возможности развития Н.Новгорода в сторону Дзержинска и о развитии связей в направлении г. Бор (ветка метро и пр.). Это, однако, лишь фрагменты «картины» формирования мегаполиса, но не сама картина.

Ключевая проблема «анатомии» Нижнего Новгорода, если рассматривать город в формате мегаполиса «Нижний Новгород + Дзержинск + Кстово + Бор», состоит в следующем: как соотносятся между собой центр мегаполиса (как градостроительный объект) и исторический центр Нижнего Новгорода? В предложенном генеральном плане этого вопроса нет, а потому вслед за функциональной метафорой «центр агломерации» градостроительный разговор ведётся непосредственно об историческом центре Нижнего (о «компактном городе»). Такой подход, как говорится, имеет право на существование, но при этом надо ясно понимать, что функциональная «начинка» центра мегаполиса (фактически, это новый крупный деловой центр) помещается в зону исторического центра, которая и без того перегружена, требует функциональной разгрузки. Но может быть и иное видение, состоящее в том, чтобы создать деловой центр агломерации Нижнего Новгорода (своеобразный Сити с небоскрёбами из стекла и бетона, новым ЭКСПО-центром и т.п.) на новом месте, в зоне западнее территории аэропорта в направлении Дзержинска и, возможно, с выходом на берег Оки выше щербинковского моста. На первом этапе это мог бы быть центр мегаполиса, а на следующем – деловой центр агломерации, которая упоминается разработчиками. Одним из ключевых моментов формирования такого Сити является строительство здесь нового здания правительства области, новой резиденции губернатора области.

При понимаемом таким образом новом деловом центре Нижнего Новгорода, одновременно центре мегаполиса «Нижний Новгород + Дзержинск + Кстово + Бор» и одновременно будущем центре агломерации, – при таком новом деловом центре города, безусловно, должен формироваться новый транспортный узел на основе существующих аэропорта и ж/д ветки, проходящей поблизости. В этот центр можно тянуть новые скоростные трассы, соединяющие его с близлежащими городами мегаполиса. В этот центр можно перенаправить городские, районные и др. магистрали и дороги Нижнего Новгорода и сделать его самостоятельным, альтернативным историческому центру, ядром внутригородских маятниковых миграций. Формирование такого делового центра позволит оттянуть людские потоки от исторического центра, разгрузить его дорожно-транспорт­ную сеть, избавить его от автомобильных пробок. В градостроительном же плане это означает отход от московской радиально-кольцевой системы с единственным центром и переход к смешанной системе с двумя «диагональными» центрами, связанными между собой хорошим транспортным сообщением.

Другой дискуссионный аспект проекта во многом вытекает из первого и связан он со стратегической оценкой значения Борской поймы для Нижнего Новгорода. Разработчики генерального плана не «нарисовали» ясной позиции по этому вопросу, с одной стороны, зафиксировав важность сохранения уникальных природных ландшафтов («природного каркаса»), а с другой стороны, предполагают возможность развития «северного сектора Нижнего Новгорода» и «зоны ЭКСПО в Борской пойме». В свете достройки в Нижнем Новгороде московской радиально-кольцевой системы застройка Борской поймы кажется вполне естественной, хотя столь же естественными будут проблемы функциональной сверх-перегрузки исторического центра Нижнего, «непроходимости» транспортных артерий и пр. В свете подхода, предполагающего создание «диагонального» нового делового центра города/мегаполиса/агломерации, Борская пойма по-прежнему сможет оставаться экологической жемчужиной города, придающей ему совершенно уникальный исторический облик. А Globe Town, если до него дойдут руки строителей, вполне может стать основой или частью нового делового Сити на Оке.

В заключение, следует ещё раз подчеркнуть, что утверждение нового генерального плана Нижнего Новгорода стало значительным событием 2008 г., в котором проявились новые важные подходы к пониманию перспективы развития Нижнего Новгорода. И если даже они не нашли ещё своего окончательного градостроительного решения, то определённо, они задали вектор дискуссии, ценностные ориентиры и оставили возможности для вариантного планирования динамики формирования перспективной застройки.

■

Особенности государственного
и муниципального маркетинга

Морозова Г.А.,

д.э.н., проф., зав. каф., ВВАГС (Н.Новгород)

Использование маркетинга в государственных и муниципальных органах власти и управления становится наиболее актуальным в условиях рыночных отношений.

Государственные и муниципальные органы власти и управления постоянно имеют дело с потребностями населения, для удовлетворения которых обладают ресурсами, но их ресурсы ограничены, поэтому использование маркетинговых приоритетов и стратегий становится особенно эффективным, так как позволяет, во-первых, повысить результативность государственных программ и услуг, во-вторых, создает научную основу для определения стратегии и тактики управления в соответствии с потребностями населения, в-третьих, оптимизирует весь управленческий цикл от определения целей и задач политическими лидерами до оценки их избирательных программ с точки зрения потребителей, в-четвертых, обеспечивает массовую поддержку властным структурам, рост доверия к их политике и активное участие населения в государственных программах, в-пятых, у государственных служащих формируется стереотип мышления, ориентированный на нужды граждан.

Маркетинг государственных, региональных и муниципальных субъектов включает маркетинговую деятельность:

– органов государственной власти и управления (законодательной, исполнительной, судебной), например, деятельность по доведению до населения концепций и программ экономического и социального развития, совершенствование обороноспособности и безопасности страны;

– госбюджетных предприятий и организаций (здравоохранения, образования, науки, культуры), например, деятельность по привлечению пациентов, абитуриентов, пропаганде научных идей, знаний, культурных ценностей;

– армии, например, по пропаганде концепции военного строительства, продвижению военной доктрины государства, привлечению молодежи на военную службу;

– прочих субъектов, входящих в эту многочисленную группу.

Рынок государственных, региональных и муниципальных учреждений является разновидностью рынка организаций. Правительственные учреждения закупают товаров на сумму около 32% ВВП. При этом более 50% общей суммы средств приходится на долю федерального правительства. Закупки от имени государственных, региональных и муниципальных учреждений включают в себя самые разнообразные товары и услуги, которые необходимы для достижения стоящих перед страной целей. Крупные фирмы начали учреждать у себя специальные отделы маркетинга, отвечающие за работу по поставкам для правительственных организаций.

Расходы на маркетинг некоммерческих субъектов, как правило, возмещаются не непосредственным потребителем конкретного некоммерческого продукта, а косвенным образом за счет всех участников некоммерческого обмена: общества, институтов власти, коммерческих и некоммерческих субъектов, посредников, потребителей. Поскольку некоммерческий маркетинг объективно способствует протеканию многих особо социально-значимых процессов, общество должно быть в нем заинтересовано. А государственные институты, призванные выражать интересы общества, могут содействовать широкому распространению и эффективному применению некоммерческого маркетинга, в том числе апробировав его в деятельности своих структур.

■

Управление городским развитием:
Опыт Республики Мордовия

Нежданов В.А.,

к.геогр.н., зав.отделом, Научный центр социально-экономического мониторинга
(Саранск, Республика Мордовия)

В 2008 г. НИПИ Урбанистики (СПб.) разработал проект «Схемы территориального планирования Республики Мордовия до 2030 г.». В соответствии с «Концепцией Стратегии пространственного развития регионов РФ» от 30.07.2005 г. в этом документе отражен основной принцип региональной политики РФ – принцип поляризированного развития, который предполагает специальную фокусировку финансовых, административно-управлен­ческих, человеческих и других ресурсов в отдельных регионах («локомотивах» роста), а также последующее распространение инновационной деятельности в другие регионы, т.е. создание нового пространственного каркаса страны из «опорных регионов».

Параллельно ведется разработка стратегической документации социально-экономи­ческого характера. В проекте Стратегии социально-экономического развития ГО Саранск, разработанном Фондом «Центр стратегических разработок "Северо-запад"» (г. Санкт-Петербург), также обозначена «полярная» миссия города: создание центра модернизации экономики Республики Мордовия и инновационно-технологического центра макрорегионального электротехнического кластера. Соответственно обозначен ряд задач: создание технологического парка, проведение редевелопмента основной промышленной зоны и формирование современного индустриального парка, развитие деловой инфраструктуры с приоритетом логистической функции города, активный внешний маркетинг территории. Правда, не учитывается социальная цель – превращение г. Саранска в международный финно-угорский центр, но работа над проектом еще продолжается.

В настоящее время разработан принципиально новый элемент градостроительной политики – социальное сопровождение градостроительных проектов. На сегодняшний день только в нескольких субъектах Российской Федерации (Москва, Санкт-Петербург) существует разработанная до уровня процедур нормативно-правовая основа общественного участия. Например, существует Указ Президента соседней Чувашской Республики «О дальнейшем развитии общественной инфраструктуры в Чувашской Республике», который рекомендует органам местного самоуправления обеспечить участие граждан в принятии градостроительных решений и контроле за их исполнением.

Организацию социального сопровождения на этапе разработки Концепции схем территориального планирования целесообразно рассматривать как пилотный проект, опыт которого можно использовать для создания региональной и местной правовой базы общественного участия. Мировая практика градостроительства выработала простые и эффективные формы общественного участия, которые предлагается апробировать на этапе Концепции.

Первичная процедура социального сопровождения – информирование. Предлагается разработка публичной версии Концепции комплексной схемы и издание ее в виде буклета массовым тиражом. Наличие понятной и доступной информации о градостроительных намерениях поможет общественности на уровне городов, микрорайонов, сел и других структурных образований выработать собственную позицию и отношение к Концепции, исходя из интересов конкретных территорий. Целесообразно сформировать сеть общественных представителей, которые будут участвовать в дальнейших процедурах.

На стадии согласования Концепции для получения обратной связи при непосредственном общественном обсуждении проводится официальная процедура общественных слушаний. На ней представители государственной власти, местного самоуправления, разработчики излагают для общественности (в лице общественных представителей и других заинтересованных участников) основные положения Концепции и обоснование планируемых решений. На общественных слушаниях происходит документальное оформление мнения населения, фиксируются конфликтные моменты и намечаются мероприятия по их разрешению. Официальность процедур общественных слушаний имеет важное политическое значение. Они позволяют локализовать спорные вопросы в границах конструктивного обсуждения со специалистами-градостроителями и властями, выработки взаимоприемлемых решений, исключают одностороннее освещение проблем в СМИ. Выявленные спорные вопросы в дальнейшем могут стать предметом для детальных проработок созданных рабочих групп с участием общественных представителей. Для решения спорных вопросов, когда интересы одного муниципального образования противоречат интересам другого (например, вопросы размещения свалок), разработана процедура переговоров.

Общественное участие в планировании снижает риск принятия ошибочных проектных решений, это – проверка на соответствие здравому смыслу. Осуществленные процедуры общественного участия снижают инвестиционные риски. Именно поэтому большинство крупнейших банков, прежде всего МБРР, принимают на рассмотрение градостроительные проекты в качестве инвестиционных только в том случае, если они успешно прошли все процедуры общественного согласования.

Так на практике реализуется принцип партиципативности (англ. «particypation» – участие), т.е. широкого общественного участия в принятии управленческих решений. Эта процедура обеспечивается социологическими методами. Формирование системы социологического мониторинга, комплексирующего все остальные системы общественного наблюдения и контроля, в том числе социального сопровождения градостроительных проектов, необходимо для успешной разработки стратегической документации, в первую очередь для работ по Стратегий социально-экономического развития г. Саранска.

Источники:

Вовлечение общественности в принятие градостроительных решений/ u/ hierarhy_cap.asp?page=./196/4624/4625/4687/4713

■

Общественные дискуссии как условие
эффективного государственного управления

Сунгуров А.Ю.,

д.полит.н., зав. каф. СПб филиала ГУ-ВШЭ (СПб)

В рамках современных представлений о путях повышения эффективности государственного и муниципального управления одним из ключевых является концепция перехода от government к governance. Использование здесь англоязычных терминов вызвано отсутствием адекватных терминов в русском языке, более пока приспособленном для описания авторитарных методов властвования, при которых различные общества понимались лишь как «приводные ремни», позволяющие эффективно и быстро претворять в жизнь по определению мудрые решения руководства.

Однако сегодня уже нет и не может быть убедительных доказательств того, что решения, принятые руководством исполнительной власти, или в аппарате главы государства или региона, являются обязательно мудрыми и верными. И это относится не только к нашей стране, но и ко всем странам мира. Именно поэтому в наиболее развитых из них эффективно действуют органы представительной власти, служащие местом для реальных политических дискуссий, а также независимые и достаточно справедливые суды. Однако жизнь показывает, что этих традиционных институтов демократии уже не хватает, и получает все большее развитие упомянутая выше концепция перехода от government к governance, где под governance понимается постоянно идущий процесс выработки оптимальных решений государственных (публичных, общественных) проблем, в котором активную роль принимают не только представители традиционные «ветвей власти», но и представители разнообразных общественных групп, среди которых особую роль играет экспертное сообщество, опирающееся на поддержку других общественных организаций.

Этот процесс, который современные исследователи называют усилением роли коммуникативной демократии, или, иногда, делиберативной демократией (известный социолог Б.Докторов предложил другой перевод последнего термина – «обогащенное общественное мнение»), приводит к вовлечению в общественную дискуссию различных слоев общества и как итог – не только к более взвешенным решениям, но и к большей готовности общественности участвовать в реализации решений, в поиске которых они сами участвовали.

Этот процесс особенно важен для современной России, в которой в силу ряда причин не сформировалось пока влиятельной политической оппозиции, без которой парламент с неизбежностью превращается в место, где невозможны дискуссии и т.д. Таким образом, в условиях неэффективности традиционных демократических институтов важная роль в поиске наиболее адекватных решений общих проблем, как на национальном, так и на региональном и местном уровнях, переходит к структурам гражданского общества и к такой его части, как независимое экспертное сообщество.

Именно поэтому таким важным представляется публичное обсуждение перспектив развития агломерации Нижнего Новгорода.

2.8. Round table Experience of modeling of social-economics processes

2.8. Круглый стол Опыт моделирования социально-экономических процессов

(Подборка материалов составлена опубликована в рамках проекта,
поддержанного РФФИ № 09-06-06803-моб_г)

■

Что такое математическое моделирование?

Полищук Р.Ф.,

д.ф.-м.н., проф., ФИАН (Москва)

(Текст подготовлен в рамках проекта, поддержанного РФФИ
№ 09-06-06803-моб_г)

Человек разумный начинается там и тогда, где и когда он с несуществующим начинает действовать как с существующим, т.е. начинается с мифа. Миф мы понимаем расширительно как виртуальное пространство культуры, отличающее человека как культурное животное от остальных животных. Математика есть часть физики как универсальной науки о природе, а математические модели – это мифы научные. Наука тяготеет к миру истины, открытому две с половиной тысяч лет тому назад Парменидом, резко противопоставившего его миру мнений, к которым тяготеет религия, политика и искусство. Наука есть развивающееся понятие, разросшееся в единый корпус знания. Наука отличается от религии научной логикой и экспериментом. 18 апреля 2009 г. пришло из Иерусалима известие о чудесном сошествии благодатного огня в храм, хотя давно известно, что некий монах тайком проносит лампаду и зажигает свечу (впрочем, блажен, кто верит). Наука тоже вынуждена иногда расписывать чудесные способности математических моделей, поскольку её финансирование упирается не в природу единой для всех проверяемой истины, а в природу её бытования в головах далёких от профессиональной науки политиков. Впрочем, хотя Институт прикладной математики в Москве в середине 80-х гг. спрогнозировал распад СССР в 1991 г., финансирование этого Института и всей научно-технической сферы ведётся в России на рискованном, убийственно низком уровне.

Для оправдания разумности расширительного толкования мифа приведём простую, но фундаментальную мысль Н.И. Лобачевского: поверхности и линии не существуют в природе, а только в воображении: они предполагают, следовательно, свойство тел, изучение которых должно родить в нас понятие о поверхностях и линиях. Когда человек начал сталкивать предметы природы друг с другом (не как обезьяна, колющая камнем орехи, а как ремесленник, изготовляющий наконечники копий и каменные топоры), он создал язык рисунков, жестов и слов, логика которых продиктована логикой их реалий – первые цифры и буквы напоминают стилизованное изображении реалий, но затем эта безусловная информация превратилась в условную, которая позволила единообразно писать различные тексты и строить математические модели самых различных процессов – от траекторий космических аппаратов до моделей социума, теоретической истории и психических заболеваний.

Основным физическим понятием является бесконечномерное, вообще говоря, пространство состояний физической системы, поведение которой описывается системой динамических уравнений для параметров порядка (улавливающих базовые характеристики поведения системы), эквивалентной системе уравнений первого порядка. Обращение в нуль первых производных динамической системы отвечает стационарным состояниям. Решение представляется в виде набора многомерных экспонент с комплексными показателями Ляпунова. Мнимые части экспонент отвечают циклам, действительные – изменению амплитуды. Возникает классификация стационарных состояний.

Когда все числа Ляпунова в линейном приближении вещественны и отрицательны, получаем устойчивый узел – траектории эволюции системы упираются в точку. Когда добавляется мнимая компонента, получаем устойчивый фокус в виде затухающих колебаний, частота которых определяется мнимой частью. Если числа Ляпунова чисто мнимые, то возникает центр, замкнутые кривые незатухающих колебаний. Это состояние ни устойчиво, ни неустойчиво, оно нейтрально. Примером является динамика численности системы из хищников и жертв (система Лотки-Вольтерра). Амплитуда незатухающих колебаний зависит не от параметров системы, а только от начальных условий. При возмущении система наматывается на единственный устойчивый цикл, определяемый уже только указанными параметрами, а не начальными условиями.

Если показатели Ляпунова при этом не отрицательны, а положительны (это эквивалентно изменению знаки времени, поскольку в показатель мнимой экспоненты входит безразмерная фаза – произведение частоты на время), то получаем неустойчивый фокус в виде раскручивающейся спирали. Если кроме отрицательных показателей Ляпунова есть хоть один положительный, то имеем неустойчивое седло. Одни изображающие точки движутся по сепаратрисе и упираются в седло, другие удаляются от него в противоположные стороны по другой ветви сепаратрисы. Сепаратрисы подобно водоразделам разделяют фазовые потоки в различные стороны. Седловины интуитивно отвечают злу. Например, в многомерном бокале при появлении одного его сечения с ветвями, направленными вниз, жидкость не удерживается, выливается.

Устойчивые состояния образуют мультистабильную систему с памятью, что делает возможным возникновение информационных потоков: информация есть запомненный выбор. В то же время аттракторы (притягивающие множества фазового пространства состояний системы) не помнят начальных условий: забывание не менее важно, чем запоминание – это две стороны одной медали.

Кроме точечных динамических систем, описывающих эволюцию во времени, в синергетике рассматриваются также распределённые в пространстве системы: этносы, войска, наркотики, ядерные вооружения, инфекция и так далее не только эволюционируют во времени, но и распространяются в пространстве. В динамические уравнения включаются дивергенции градиентов концентрации носителей информации, т.е. дифференциальные операторы второго порядка.

Модель рыночной экономики показывает, что в ней имеется как минимум два устойчивых состояния – высокопродуктивное и низкопродуктивное (Россия сейчас в нём, хотя около десяти лет назад имелась потенциальная возможность пересечь сепаратрису и совершить экономическое чудо). Модель экономики России (у Д.С. Чернавского в ФИАНе) позволяет вычислить, какую долю бюджета можно употребить на оборону без обвала экономики (кстати, согласно Интернету, сейчас потенциальные противники перенацеливают ракеты с городов на экономическую инфраструктуру государств).

В неживых системах, как отмечает Д.С. Чернавский в книге «Синергетика и информация», изменения различных параметров порядка примерно одной величины, тогда как в живых системах малое изменение одних вызывает значительное изменение других. Поэтому построение математических моделей самоорганизующихся живых систем проще, чем неживых. Человек как культурное животное отличается от других животных постановкой целей. Цель предполагает вынесенный в будущее прошлый опыт, что сокращает количество траекторий развития. Это соответствует принципу экстремума действия, управляющего динамикой лагранжевых физических систем: сложение компенсирующих друг друга наборов эволюций приводит к выживанию наиболее вероятного (принцип минимума энергии).

Весь космос и вся биосфера с её ноосферной частью – это огромная единая мультистабильная система с её экологическими нишами. При этом человек создан космосом по закону космоса. Социум обновляется сменой культурных эпох и поколений: смертность индивида есть цена практического бессмертия человеческого рода, давшему индивиду физическую и духовную жизнь (дух – это не субстанция, а её атрибут). При этом идущий через родовую цепь весь ток жизни с её драмами и достижениями проходит исключительно через каждое звено, через индивида, живущего мгновение индивидуальной жизни по закону того, что выше времени – ведь каждое понятие, включая понятия пространства и времени, имеют предел применимости. Смена парадигмы приводит к смысловому преображению всей картины мира и к глубокой трансформации человека.


СОДЕРЖАНИЕ

Предисловие / Foreword 5