Geum.ru

Стенограмма заседания экспертной группы №7 от 16 апреля

Вид материалаДокументы
К.О. Ромодановский
К.О. Ромодановский
М.Б. Денисенко
Я.И. Кузьминов
Подобный материал:
1   2   3   4   5

А.Г. Коровкин: Спасибо.


К.О. Ромодановский: Если нам аргументировано говорить о внутренней миграции – ею надо заниматься.


А.Г. Коровкин: Если этого не будет, мы и не займемся.


К.О. Ромодановский: А для этого есть предпосылки в Концепции, чтобы двигаться в этом направлении более активно. Сейчас полный стопор. Безусловно, я поддерживаю мнение Михаила Борисовича, что в большей степени это Концепция иммиграционная.


М.Б. Денисенко: У меня дополнение к нашему ответу: все-таки мы не должны отрывать миграционную концепцию от других направлений социально-экономической политики. Все это, конечно, должно идти в контексте. Это не некая панацея, чтобы избавить нас от всех бед – иммиграция это, в первую очередь, некий комплементарный процесс, самостоятельно он никаких целей никогда не решает. С помощью миграции мы не решим проблемы рынка труда, если не будет соответствующей политики – образовательной политики, политики национальной безопасности и т.д. Но миграция может существенно усилить успехи в совершенно разных отраслях и направлениях деятельности.


Я.И. Кузьминов: Спасибо. Коллеги, я тоже возьму слово и коротко выскажусь по этим вопросам.

Мы сегодня имеем целый ряд вызовов очень болезненных для России, на которые мы в той или иной степени должны отвечать, в том числе, и миграционной политикой. Коллега Куренной сказал про вызов национальной безопасности – мне кажется, что да, этот вызов существует. Он существует в очень большой степени в экономической области. Он гораздо больше экономический вызов и вызов социально-политический, нежели это некоторый вызов в области, скажем, оборонной доктрины, или инфильтрации представителей других стран, или возможности ползучего захвата территории России.

Конечно, все эти вызовы существуют, я не склонен их отрицать. Я просто считаю, что у нас на повестке дня гораздо более масштабные и опасные вызовы, чем эти. Поэтому я буду говорить через призму одного из вызовов, о котором мы на нашей рабочей группе уже мы много раз говорили - это вызов в сфере образования и рынка труда. Россия в области образования ведет себя как вполне развитая страна. Ее население в массовом порядке выбирает высшее образование. Здесь написано, что 85-88% граждан предпочитает высшее образование для своих детей согласно нашим опросам, Фонда Общественное Мнение в данном случае, 66% готовы платить за получение детьми высшего образования, при этом начальное и средне профессиональное образование в глазах граждан - это социальный тупик. Это может нравиться или не нравиться, это так. При этом это не достижение последних 20 лет. Началось формирование такого отношения к начальному и среднему профобразованию с брежневских времен, где -то с середины 70-х, даже с начала 70-х годов. На самом деле этот процесс нельзя воспринимать как какую-то катастрофу, я вижу в нем даже больше позитивную тенденцию, больше надежд для нашей страны, чем опасности, - просто не бывает надежд без опасностей. Не бывает возможностей без рисков. Во всех развитых странах идет экспотенциальный рост занятых с высшим образованием, в развитых странах доля студентов на 10 тысяч населения от 400 до 500 человек, в России, с учетом техникумов, 1620 студентов на 10 тысяч населения. Россия является чемпионом без всякого сомнения. Охват молодежи высшим образованием на сегодняшний день следующий: вот данные по возрастной когорте по зачисленным в вузы. Это отношение зачисленных в вузы к населению в возрасте 17 лет. Вы видите, что это порядка 85%. На этой основе нас не может утешать данные, о том что порядка 30% все еще идут на программы начального и среднего образования, из них порядка половины сразу же, ни дня не проработав или пройдя через армию, что то же самое, они ни дня не работают, сразу же поступают в ВУЗы. Вот такого рода вызов формирует, на мой взгляд, ключевую проблему нашей экономики, проблему, которая без нашего желания заполнила миграция. У нас на сегодняшний день из 70 миллионов участников рынка труда около 25 миллионов по скромным оценкам, по некоторым расчетам до 30 миллионов - это представители неформального сектора экономики. Доля неформального сектора экономики в России возросла в 2 раза за 10 лет. Ни одна страна мира не знала такого взрывообразного роста неформальной экономики, неформальной занятости, неформального найма, как знаем это мы в России. Обратите внимание, что такого рода рост - это не достижение тяжелых 90-х годов, это достижение благополучных двухтысячных годов. По данным Росстата с 10 до 20% занятых это выросло, по расчетным данным, которые включают в себя нелобовые расчеты, так скажем, не лобовые данные, как это в Росстате, примерно с 17 до 34%. Доля такая же, разница в методике расчетов. И я не хочу сказать, что это единственная проблема миграционного вызова.


Мы рассуждаем, нужно или не нужно с нашей точки зрения открывать страну для миграции. Друзья, мы ее давно открыли. В России наиболее прозрачные границы из всех стран, крупных стран, которые вообще имеют дело с миграцией, миграционными потоками. Мы в наименьшей степени можем это сейчас контролировать. У нас очень большая доля миграции происходит вне какого-либо серьезного контроля государства. И эта миграция отвечает на несколько проблем, несколько вызовов экономики. Понимаете, что получилось. У нас примерно 10 миллионов рабочих мест или заполнено мигрантами, или это рабочие места, которые стоят в ожидании мигрантов, работодатели бы наняли мигрантов. Это строительство, это жилищно-коммунальное хозяйство, это бэк-офис сферы торговли, это очень большое количество, большая доля рабочих мест в экономике крупных и крупнейших городов в первую очередь, на которую жители этих городов категорически отказываются идти. Это вторая сторона нашего порыва к высшему образованию. Ведь порыв к высшему образованию - это не обязательно профессиональная квалификация. К большому нашему расстройству это часто не оканчивается нормальной квалификацией. Человек, даже окончивший плохой вуз, где он не очень хорошо учился, у него формируется социальная установка на так называемую «чистую работу», он отказывается от работы руками, он отказывается от работы, где его будут окружать люди с другим социальным статусом. И это формирует в экономике целые анклавы, которые игнорируются нашими гражданами, которые игнорируются жителями данных городов. Да, они заполняются двумя видами мигрантов. Здесь коллеги говорили о защите национального рынка труда. Я считаю обязанность нас как граждан России в первую очередь заботиться, чтобы граждане России имели работу.


У нас есть два миграционных потока. У нас есть внутренний миграционный поток — из малых городов, из моногородов, из южных регионов нашей страны — из Северокавказского и Южного федеральных округов, где есть относительная трудоизбыточность в экономику крупных и крупнейших городов. И у нас есть такая же миграция из стран СНГ, в основном , конечно, стран СНГ, никакой миграции из тропической Африки у нас с вами нет, из Индии трудовой миграции нет, из Китая она достаточно ограничена специальными мерами, которые Российское государство по согласованию с Китайской Народной Республикой давно применяет. Вот эти два миграционных потока и заполняют те рабочие места, которые оставляют незанятыми жители крупных и крупнейших городов. У нас нет никакого основания считать, что эта ситуация будет каким-либо образом смягчаться. Она будет только обостряться. Опыт других развитых стран свидетельствует о том же самом. Поэтому выбор для нашей экономики, для нашего общества не в том, жить или не жить с мигрантами, допускать или не допускать, а как урегулировать сложившуюся миграционную ситуацию с тем, чтобы снять риски для национальной безопасности, для культурной идентичности нашей страны,, с тем чтобы сохранить конкурентоспособность нашей экономики. А когда я говорю, что временными рабочими сформированы рынки трех крупнейших отраслей, это значит, что если мы сейчас каким-то чудом сделаем, что с нормальными трудовыми контрактами российские граждане заполнят все рабочие места в строительстве, это будет означать, что себестоимость квадратного метра жилья у нас вырастет в два раза. Что себестоимость дороги у нас вырастет в два раза. Вот что это такое. Может в полтора применительно к дороге. Вот ситуация: с одной стороны, это смягчение диспропорций на рынке труда, это повышение конкурентоспособности, снижение цен, с другой стороны, это безусловный культурный риск, который создается и обостряется именно в крупных городах. Опять же, могу сказать, что ничего особенно уникального для России по сравнению со странами Европейского Союза у нас здесь нет. Наши коллеги из Европейского Союза через это проходили и имеют в полной мере все последствия, и негативные, и позитивные, кстати говоря , этого процесса. Поэтому нам надо посмотреть на их опыт, опять же и позитивный, и негативный.


Некоторые замечания в рамках той дискуссии, которая уже была. Во-первых, у нас есть, Михаил (М.Б.Денисенко) может более детально рассказать, результаты экспертной проработки, при которой легальная миграция не оказывает понижающего влияния на уровни зарплаты и уровень занятости местных работников, за двумя исключениями. Исключения — это малые города. Недаром те межнациональные проблемы, о которых писали журналисты, это проблемы малых городов, где есть собственные неустроенные российские граждане. Когда они сталкиваются с давлением мигрантов на рынке труда и с вытеснением их с рабочих мест, естественно, здесь возникают конфликты. Та же самая проблема на Северном Кавказе и Юге. У нас там собственный трудоизбыточный регион. Во всех остальных случаях легальные мигранты создают, а не отбирают рабочие места у коренного населения.


Какие перспективы стран -доноров? Опять же Михаил Борисович об этом говорил. Основные потоки наиболее благоприятные для нас, с точки зрения общекультурной идентичности, русского языка, по близости культур, близости языков, это Белоруссия, Украина, Молдова. Основные потоки в Украине и Молдове ориентированы на ЕС и практически потеряны для России. Мы здесь мало конкурентоспособны, коллеги, потому что это более богатые страны, чем Россия, они предоставляют трудовым мигрантам гораздо более высокий уровень социальной защиты. Да, на эти рынки тяжелее пока попасть, чем к нам, но ЕС, в общем, вполне благоприятно относится к трудовой миграции из этих государств СНГ. Средняя Азия, на которую мы привыкли опираться в секторах базовых и средних квалификаций, будет испытывать серьезную конкуренцию России как импортер рабочей силы с Арабским миром. Это уже началось. Потенциальные источники, я здесь написал — Пакистан, Индия, Бангладеш, что вызвало на заседании Комиссии по миграции возмущенные реплики, - зачем нам, мы не хотим мигрантов из Бангладеш! А я хочу, что ли? Мы что, вообще, выбираем? Это некая базовая реальность, с которой мы через 5-10 лет столкнемся.


Некоторые варианты миграционной политики в зависимости от выбранного пути развития, могут ли они быть? На мой взгляд, могут быть. Я здесь очень грубо попытался их изобразить. Первый вариант, это тот вариант политики, когда мы сидим на трубе, когда валовой внутренний продукт создают в основном ориентированные на экспорт сырьевые отрасли, тогда мы можем действительно всерьез говорить о минимизации постоянной трудовой миграции, об ограничении въезда семей, о максимальном завертывании вентиля настолько, насколько у нашего государства хватит ресурса его завернуть. Я вообще крайний скептик в этом отношении. Мы сейчас в Едином Экономическом пространстве создаем свободную циркуляцию рабочей силы с Белоруссией и Казахстаном, вот через один Казахстан к нам столько натечет рабочей силы, что я думаю что любые антимиграционные меры, если гипотетически мы на них пойдем, они будут сведены к нулю. Но тем не менее гипотетическая модель ограничения миграции, это если мы рассчитываем, что цены на нефть сейчас будут расти сначала до 150, потом до 200 долларов за баррель, что цены за алюминий наш вырастут, на лес наш вырастут, на газ вырастут, и будут расти в ближайшие 25 лет. Тогда, действительно, мы можем вообще принять логику, с которой одно из западных аналитических агентств примерно 4 года назад выступило, не помню кто это был , может кто из коллег помнит, - что к 2050 году в России останется 89 миллионов человек , зато у нее будет ВВП на душу населения, как сейчас в США. Мне кажется, что это картина для нас, в общем, мало реалистична. Просто-напросто мы не можем рассчитывать на устойчивый рост сырьевых доходов. На то, что это будет действительно такая экономика, когда мы сгрудимся вокруг скважины и будем раздавать природную ренту всем, кто населяет нашу страну. Понятно, чем меньше нас, тем лучше, и никакие мигранты нам не нужны, а водителю троллейбуса, чтобы он был российским гражданином, мы будем не 40 тысяч рублей платить, как сейчас мигрантам платим, а 90. Ну, нормально, и будем субсидировать жилье. При себестоимости 60-70 тысяч квадратный метр вместо 30 сегодня тоже можем.

Второй вариант экономической политики — это упор на развитие обрабатывающей промышленности, ориентированной на импортозамещение. Что за варианты поведения здесь? Вот этот, условно говоря, вариант, который у нас в значительной степени сейчас разрабатывается. Мы пытаемся приглашать сложные производства, пытаемся заниматься повышением степени локализации. И в автомобильной промышленности, в бытовой электронике вполне активно идет все это дело. Высаживаются сюда фирмы, они несут современные технологии. Вот если мы этого хотим, то нам нужно стимулировать миграцию исполнителей высокой и средней квалификации, не базовой квалификации, а высокой и средней, то есть людей, которые готовы с должной дисциплиной работать у конвейера.

Могу сказать, что скажем уже в тех регионах (я не хочу создавать неполиткорректных ситуаций, я не буду называть регионы, вы сами догадаетесь о них), которые активным образом приводили зарубежное сборочное производство, первоначально там был некий всплеск интереса населения областей, сейчас речь идет о том, чтобы ввозить людей, которые на этих достаточно ограниченных по масштабу сборочных производствах будут работать. Слишком дорого просит население областей центральной полосы России. Без этого мы уже не обойдемся, мы вынуждены будем ввозить, стимулировать миграцию квалифицированных исполнителей и работников средней квалификации, и в случае, если мы в средней полосе это делаем, где есть население, и в случае, если мы в Сибири и на Дальнем Востоке это делаем, где населения просто нет, и опять же ввозить надо. И в этом случае нам надо идти дальше и пытаться ввозить и адаптировать семьи этих квалифицированных исполнителей и работников средней квалификации, потому что устойчиво, нормально работать они без семей в общем-то вряд ли будут.

И третий есть вариант – ускоренное развитие инновационных отраслей экономики, сферы интеллектуальных услуг, экономики впечатлений – того, что опирается на людей с высшим образованием. Здесь нам надо стимулировать в первую очередь образовательную миграцию, импортировать мозги, а не только их экспортировать, как мы за последние годы привыкли, и естественно стимулировать въезд и адаптацию семей высококвалифицированных работников.


Де-факто мы в официальных программах, уже принятых Правительством, базируемся на комбинации второго и третьего пути развития экономики. Соответственно, мы должны в рамках этих выбранных путей идти таким путем. Это я сказал вам о вариантах, а у нас есть инварианты миграционной политики, неизбежные при любом выбранном пути экономического развития, даже при первом.


Первый инвариант – нам нужно обеспечить глобальную конкурентоспособность и интеграцию в мировую экономику. Подчеркиваю, при любом варианте экономического развития. Что это значит? Это опять же высококвалифицированные работники, снятие барьеров для их временной и постоянной трудовой миграции, потому что высококвалифицированные работники с высшим образованием, креативные работники приносят с собой глобальные международные стандарты.


Второй вариант – замещение рабочих мест ручного монотонного непривлекательного труда в экономике крупнейших и крупных городов. Это означает, что мы должны облегчать временную и постоянную трудовую миграцию работников базовой и средней квалификации. Но при этом ограничивать въезд семей без культурной и образовательной адаптации. Это очень существенная вещь, на которой я потом остановлюсь отдельно.


Третье – это решение демографической проблемы. Как известно, чудес не бывает. Не бывает роста экономики при быстром падении населения. Поэтому мы должны как минимум, я подчеркиваю, как минимум, я ведь говорю об инвариантах, стимулировать постоянную миграцию соотечественников, то есть носителей русского языка, людей, которые готовы воспринимать себя как принадлежащих к российской культуре, стимулировать въезд семей, стимулировать получение образования, ориентирующего на въезд и житье в России. Вот инвариант.


Теперь то, что мы предлагаем применительно к регулированию ситуации именно на рынках труда по отношению к пяти ключевым социальным группам, экономическим группам. Первая – это высококвалифицированные специалисты и члены их семей, это люди с высшим образованием, это инженеры, это международные юристы, это специалисты в области транспортной логистики – те, кого ввозят сейчас, пытаются ввозить фирмы. Это снятие всех ограничений на въезд, пребывание и работу, это налоговое стимулирование предприятий, привлекающих таких работников, это облегченный порядок получения вида на жительство и гражданства, сокращение в два-три раза времени, которое для этого потребно, и это адаптационные классы и подготовительные отделения для обучения членов семей в российской системе образования. То есть это фактически политика Петра I, который ввозил нужных иностранцев, нужных для экономики, обороны страны иностранцев, и обеспечивал их скорейшую адаптацию в национальную культуру.


Следующая группа – это студенты. Доля образования как сектора экономики достигнет по всей видимости к 2050-му году 10-15% ВВП передовых стран. Поэтому глобальная конкуренция за талантливых студентов, за мозги на этой стадии предполагает следующее: снятие всех ограничений на въезд, пребывание и работу во время обучения, это проблема уже решается президентом, и я думаю, что она будет в самое короткое время решена. Это стипендии в размере прожиточного минимума для хорошо успевающих, для тех, кто нам понравился, условно говоря. Это облегченный порядок получения вида на жительства и гражданства для выпускников российских ВУЗов, потому что это человек, уже адаптированный к жизни в России. Это адаптационные классы и подготовительные отделения, финансируемые из бюджета. Вот когда я предлагаю это, мне говорят: «Вот ты же, Кузьминов, сам говоришь, что у нас огромное количество лишних студентов, студентов, которые вообще превышают всякую потребность... Зачем нам еще чужие студенты?» Но есть студенты и студенты (!). Понимаете, мы учим троечников в вузах, коэффициент полезного действия троечника, получившего профессиональную квалификацию, всегда будет невысоким. Любые развитые страны борются за отличников. Они ищут отличников, предлагают им лучшие условия, уговаривают их остаться.... И когда мы говорим о ввозе студентов, мы можем говорить о двух основных отрядах: тех, кто платит за свое обучение – это нормальная отрасль национальной экономики, пусть они будут любым уровнем базового образования, но для этих студентов не должно быть никаких трудовых преференций. И это талантливые студенты, которых мы должны всячески заманивать, конкурируя с другими развитыми странами.


Следующая группа – это ученые. Здесь вещь достаточно понятная, мы должны снять все ограничения на въезд, пребывание и работу в вузах и НИИ. Подчеркиваю: именно в вузах и НИИ, потому что у нас как только мы откроем, снимем все ограничения... Вот ты въехал как турист, захотел попреподавать, тут же мы тебя оформили только в аккредитованных учебных заведениях или аккредитованных научных организациях, потому что под видом ученого тогда у нас въедет кто угодно. Субсидирование вузов и НИИ, привлекающих иностранных ученых – китайцы идут по этому пути. Сейчас 50% фонда оплаты труда они для дорогих иностранцев, если ты иностранца нанимаешь на заработную плату от 200% от средней в твоем учебном заведении, то государство тебе половину доплачивает. И облегченный порядок получения вида на жительство и гражданства для членов семей. Здесь ничего нового мы не предлагаем.


Квалифицированные исполнители - это, условно говоря, техники. Это люди с определенной квалификацией, но это исполнители. Для них предлагается снятие всех ограничений на въезд и работу, субсидии и долгосрочные займы для натурализации в приоритетных регионах, которые у нас трудонедостаточные. Прозрачный порядок – некая дорожная карта, доступная всем, получения вида на жительство, гражданства, и адаптационные программы социализации этих людей. Это русский язык, обществознание и история России - обязательные экзамены, которые человек, который хочет остаться и работать в России, несмотря на то, что он нам нужен, он все-таки должен это сдать. Здесь все-таки есть некий уровень баланса между потребностями экономики и сохранением культурной целостности общества. Я считаю, что этот баланс должен постоянно отслеживаться, и государство должно тратить средства – не только провозглашать это дело, а тратить средства на сохранение этого баланса.


И, наконец, последняя группа и самая большая – это работники без определенной квалификации. Здесь я бы предложил сохранить ограничения на въезд и работу, разрешить работу только в приоритетных регионах. Для этого нам нужно - я об этом чуть позже скажу - перевести эту часть миграционной политики на уровень регионов. Регионы сами разберутся. Вот в отношении ВКР-ов (высококвалифицированных работников), если там глупый губернатор, мы его там поправим из федерального центра – не нужно регионам здесь давать особые права. А в отношении работников с базовой средней квалификацией – я лично сомневаюсь, что нам нужно, и вообще возможно предложить политику для России в целом. Иначе политика будет осуществляться на местах неформальными методами. Не думаю, что нам нужно такого рода развитие событий.

Ограничение на въезд семей. Если работник без серьезной квалификации, здесь появляется ограничение на въезд семьи. Во всех остальных случаях это скорее вредно, а здесь это скорее полезно. Аргументировать я не буду, по-моему, понятно, почему. Прозрачный порядок получения вида на жительство и гражданства. Только для имеющих постоянную работу в течение 2-х лет, социально адаптированных, то есть сдавших эти базовые экзамены, и адаптационные программы социализации, также как и для высококвалифицированных работников.


В связи с миграции возникает новый вызов собственно для образования. Есть 4 функции образования в контексте миграционной политики. Это интеграция мигрантов в принимающее общество – очень плохо организована у нас сейчас. Просто плохо, откровенно плохо. И денег на это нужно – не сумасшедшие деньги. Но интеграционные образовательные программы – давайте посмотрим на целый ряд стран, поедем у них и поучимся, как они это делают, как они себя культурно защищают. Обратите внимание, что даже у защищающих себя стран большие проблемы с образованием неких национальных анклавов, с конфликтным поведением и так далее. А мы хотим без такого рода функций этого почему-то избежать – мы этого не избежим совершенно точно, давайте хотя бы смягчать.


Обеспечение экономики трудовыми ресурсами. Это программы, которые должны быть развиты и адаптированы к самим мигрантам, то есть короткие программы получения квалификации, необходимых для нашей экономики, должны быть организованы с учетом мигрантов и быть ориентированы, в том числе на людей, которые параллельно должны проходить вот этот базовый пакет социализации. Повышение общего уровня привлекательности государства - здесь речь идет о базовом образовании, и это – мобильность населения внутри страны. Вот на сегодняшний день образование работает только на четвертую функцию. Первая, вторая и третья функции – они фактически нашей образовательной системой игнорируются. Невыполнение образованием этих функций несет совершенно очевидные риски: во-первых, усиливается отрыв мигрантов от нашего принимающего российского общества, возникает, как следствие, рост межэтнической напряженности, консервируются рынки нелегальной рабочей силы, а это значит, что нет стимулов к повышению производительности труда, и в глазах русскоговорящей молодежи СНГ закрепляется негативный имидж России. Это очень опасная тенденция. Тенденция, где мы начинаем проигрывать: уже внутри стран-доноров, внутри стран, откуда могут ехать мигранты, распространяется неблагоприятное мнение о том, каково жить и существовать в России.


О рисках. Когда мы говорим о программе миграционной политики, о концепции миграционной политики, конечно, мы должны очень четко представлять себе риски. Я здесь говорю не о всех рисках. Я уже сказал о рисках инфильтрации, отторжения территории – они очень глобальны и очень долгосрочны. Подчеркиваю – я признаю наличие этих рисков, и мне кажется, что вопрос о них ставится совершенно правильно, но есть гораздо более близкие риски. Давайте к ним отнесемся.


Первое – это криминальные риски. По оценкам ФМС, по оценкам экспертов, которые занимаются криминогенной зоной, криминальные риски невелики. Трудовые мигранты из других стран создают в несколько раз меньше рисков, чем граждане России. По понятным причинам. Они, в общем, находятся под гораздо большим надзором, под гораздо большим давлением, нежели граждане России. И в этом отношении опасность криминальных рисков – она, в общем, на мой взгляд, преувеличена. Риски в другом. Я вижу 2 риска. Первый риск – это культурный разрыв. Воспроизводство замкнутых национальных диаспор. Мы в Москве видим начало такого рода культурного разрыва, и я должен сказать, что существуют школы, которые целиком ориентированы на детей определенной национальности. Это самое худшее, что можно было сделать в этой ситуации. Любые идеи относительно того, что вот им там будет уютнее, что мы по-другому учителей не найдем и так далее - ну, не такие это деньги, можно обучить учителей. Можно потратить дополнительные деньги на то, чтобы дети мигрантов, тем более мигрантов определенной национальности, не превышали бы 10% в любой школе. Но мы обеспечим их реальную интеграцию. А таким образом мы фактически нечаянно обеспечиваем дезинтеграцию нашей страны.


И еще один риск – это организованные группы в рамках национальных диаспор. Люди, занимающиеся бизнесом, и люди, занимающиеся правоохранительной деятельностью – они хорошо знают, о чем я говорю. У нас нелегальные мигранты, да и часть легальных мигрантов очень слабо социально адаптированы, работают с внешним миром, будь этот внешний мир – работодатель, будь этот внешний мир – милиционер, будь этот внешний мир – кто угодно, хоть продавец риса, который они покупают - через организованные группы в рамках национальных диаспор. Я ничего не имею против нормально организованных национальных диаспор. Но организованные группы, монополизирующие общение замкнутых групп мигрантов с внешним миром – это вещь, которая должна быть разрушена. И разрушение такого рода организованных групп, вывод каждого мигранта на непосредственное общение со всем российским обществом, со всеми его представителями – это главная задача миграционной политики, где мы выходим за рамки экономики. Хотя и для экономики это тоже важно.


Необходимость региональной дифференциации – я об этом уже сказал. По временным работникам базовой средней квалификации – во-первых, они должны быть временные,

мы ничего не выиграем, завозя на постоянной основе такого рода работников, и регулирование должно быть адаптировано к ситуации на реальных рынках труда, то есть быть компетенцией субъекта федерации.


Последнее - это социальные проблемы миграции, о которых коллеги на заседаниях правкомиссии поднимали вопрос, совершенно правильно поднимали. Право убежища по вынужденным мигрантам. Россия должна быть гостеприимной страной к людям, кто обижен. Это часть нашего имиджа и часть некоего самосознания, что ли, нашего общества. То, что у нас это право вообще не артикулируется, мы не помогаем людям, которые потерпели гуманитарную катастрофу, социальную катастрофу где-то в чужой стране, и мы не предоставляем им укрытия, убежища, не даем им нормально адаптироваться к жизни, мне кажется, мы очень много проигрываем – просто даже в нашем представлении о себе. Помните, испанским детям помогал сталинский режим. Кому мы помогли за последние 20 лет – я, честно говоря, к сожалению, припомнить не могу.


Второе – лица без гражданства. У нас нелегально проживает на территории России несколько десятков тысяч человек, вполне добропорядочных, которые работают нелегально, полулегально, они не имеют гражданства, не совершали никаких правонарушений – давайте их легализуем.


И третья проблема – это семьи постоянно проживающих. Решив проблему с семьями, выставив совершенно определенные условия того же самого базового экзамена, они радостно пойдут на необходимое обучение, на выполнение наших условий. Мы существенно повысим качество миграции в Россию. Еще раз повторяю: нам бессмысленно говорить сегодня о том, допускать или останавливать миграцию. При нынешней эффективности российского государства и прозрачности границ мы ее остановить не сможем. Она без нас осуществляется. Мы должны регулировать эту миграцию в тех секторах, в которых это приоритетно для России. Спасибо.


Так, коллеги, теперь… Я попытался этого избежать и сразу перейти к дискуссии. Вот все коллеги, которые задают вопросы – они на самом деле выступить хотят. Поэтому я предлагаю одновременно – кто хочет, задавать вопросы, а кто хочет высказываться – тем высказываться. Чтобы не возникало у нас дискуссий, как с коллегой Коровкиным, по ведению. Пожалуйста.