Geum.ru

Ж. И. Резникова Ж. И. Резникова "Интеллект и язык животных и человека. Основы когнитивной этологии". М., Академкнига

Вид материалаКнига
Подобный материал:
1   2   3   4   5   6   7   8   9


Некоторые из подчиненных шимпанзе немного осмелели в серии опытов – опять с непрозрачными заслонками - в которых дверь в клетку доминанта была прочно закрыта. Хотя приманка в двух из трех ситуаций могла бы быть видна – скажем, “призраку доминанта”, но в на самом деле поле было свободно от конкуренции. В этих опытах участвовало 9 подчиненных обезьян, из которых шесть придерживались прежней стратегии , две забирали поровну кусочков, видимых только им – и “видимых невидимому доминанту”, но лишь одна обезьяна нагло предпочитала пищу, которая доставалась доминанту, если бы его дверь была открыта.


Эти эксперименты, по мнению авторов, свидетельствуют в пользу гипотезы о том, что в своей, полной скрытых и открытых угроз, общественной жизни шимпанзе используют способность к оценке информации о том, что могут и чего не могут видеть другие особи. Это помогает им предсказать, как поведут себя сородичи в той или иной ситуации, чего от них ожидать. Данная гипотеза не предусматривает способности шимпанзе формулировать закономерности собственного визуального восприятия и “переносить” их на партнеров. Однако можно сказать, что наши ближайшие родственники обладают естественной склонностью к использованию направления взгляда сородичей в качестве одного из источников информации о врешнем мире.


8.6.2. Сравнительные исследования способности животных “читать” по глазам и жестам


Схема опыта, основанного на соревновательном поведении и позволившего выявить способности шимпанзе к оценке визуальных возможностей сородичей, была применена к капуцинам Cebus apella ( Hare et al., 2003). Эти обезьяны не уступают шимпанзе в способностях решать многие проблемные задачи. В то же время они принадлежат к обезьянам Нового Света, отделившимся от общих с обезьянами Старого Света предков около 45 млн. лет назад. Этологи рассматривают способность к оценке визуальных способностей сородичей как одно из фундаментальных свойств психики животных, поэтому ответ на вопрос о том, развита ли эта способность у обезьян Нового Света, помог бы решить некоторые проблемы, связанные с эволюцией их когнитивных способностей.

Опыты проводились в итальянском институте физиологии ( в лаборатории Э. Визальберги, см. гл. 6 ), на 11 капуцинах, в среднем 10-летнего возраста, рожденных и воспитанных в неволе и живущих в естественных группировках. Обезьяны были подобраны так, что 9 являлись доминантными особями по отношению хоть к какой – нибудь другой обезьяне, и 9 соответственно – субординантными ( каждое животное могло находится в двух ипостасях в зависимости от социального контекста)


Использовалась схема одного из экспериментов ( Hare et al., 2000), примененного ранее к шимпанзе: животные – доминант и субординант – входили, каждый из своей клетки, в разделяющее их клетки помещение, в котором одна приманка


( орех на подставке) была видна обоим партнерам по опыту, а другая – только одному из них. В одной серии опытов орех был закрыт экраном от доминанта и виден подчиненной особи, в другой серии – наоборот. В отдельных опытах, так же как и в экспериментах с шимпанзе, одна из особей получала временное преимущество, то есть ее впускали в клетку раньше другой и конкурентное поле было свободно.


В опытах, в которых обезьян выпускали одновременно, подчиненная особь забирала орехи из кормушки, скрытой от глаз доминирующей. При этом обезьяны оказались очень чувствительны к поведению партнеров по опыту. Они не сводили глаз с доминанта, старались подойти даже к скрытой от него кормушке тогда, когда доминант ушел в свою клетку или повернулся спиной. Доминирующие особи с равной вероятностью подходили к кормушке, видной только им, и к той, что была видна обеим обезьянам.


Эти результаты, однако, не дают возможности уверенно сказать, что капуцины могут судить о том, что видно и что не видно партнеру. Возможно, они принимают во внимание именно поведение доминанта, его позы и перемещения по клетке. Важная информация должна быть получена из опытов, в которых одно животное получает временное преимущество. Оно не видит конкурента, который пока закрыт в своей клетке, и не может ориентироваться на его непосредственные реакции. В такой ситуации шимпанзе прежде всего спасали куски из зоны риска, то есть те, что первыми попадутся на глаза конкуренту, как только его выпустят. Однако капуцины не делали этого. Если партнера не было в клетке, они забирали орехи совершенно случайным образом. И лишь появление доминанта в поле их зрения заставляло их метнуться в сторону кормушки, которая для него не видна.


Таким образом, экспериментаторы пришли к выводу о том, что капуцины “читают” по позам и движениям сородичей, но не по глазам, и проникновение в визуальную компетентность сородичей для них недоступно.


В то же время “язык тела ” , и в частности, использование указывающих движений, это широко распространенная форма коммуникации как у высших, так и у низших обезьян. Наблюдая за характерными движениями макак и верветок, приматологи безошибочно выделяют указывающие движения головы, которые сопровождаются характерным вздергиванием подбородка, и называют их “голова-флажок”. По мнению Де Ваала (DeWaal, 2000), социальные взаимодействия низших обезьян включают в себя сочетание взглядов, указывающих движений и звуков. Так, прибегая к защите высокоранговой особи, обиженная макака усаживается прямо перед своим защитником, смотрит ему в глаза, привлекая внимание, и затем указывает вздернутым подбородком на обидчика, сопровождая движение головы характерным агрессивным хрюканием. Однако основную роль в коммуникации низших приматов играют не взгляды, а позы и движения. Шимпанзе, общаясь друг с другом и с людьми, также широко используют мимические движения. Как показали эксперименты Мензела ( см. главу 5), с помощью движений и взглядов эти животные могут передавать друг другу весьма точную информацию. По-видимому, понимание визуальной компетенции партнеров позволяет высшим обезьянам более эффективно, чем низшим, достигать взаимопонимания.


Тесное партнерское взаимодействие животных с человеком помогает выявить скрытые возможности компентности сознания. Выше уже отмечалась существенная разница в результатах экспериментов с “окультуренными” высшими приматами, особенно с теми, кто овладел языком – посредником, и представителями тех же видов, но имеющими ограниченный контакт с человеком. Высокая мотивированность в достижении цели, гибкий интеллект и потенциальная способность к оценке визуальной возможности партнера помогают животным вырабатывать новые специфические сигналы, а также быстро научиться понимать сигналы человека. Так, шимпанзе в Йерксовском приматологическом центре не только указывают людям руками и пальцами на желаемый банан, но и делают дополнительные “разъясняющие” жесты, показывая пальцами на свой рот. В этом плане показательны эксперименты с дельфинами и собаками.


Дельфины Tursiops truncatus проявили способность с большой точностью выбирать один из трех предметов, плавающих в бассейне на поверхности воды, следуя указывающим движениями человека (Herman et al., 1999). Высунув голову из воды, дельфин внимательно следит за рукой и пальцами человека, и затем хватает зубами и подает ему тот предмет, к которому относился указывающий жест пальца. Между собой дельфины, естественно, не общаются с помощью жестов и тем более не могут использовать конечности. Авторы эксперимента полагают, что дельфины, с их развитой способностью сбора информации на основе эхолокационных сигналов, чрезвычайно быстро и точно вырабатывают нечто вроде собственного языка – посредника , но уже на основе предлагаемых человеком сигналов. Иными словами, дельфины “переводят” для себя сигналы своего сухопутного партнера. В этом животным помогает способность оценивать визуальную компетенцию человека, который к тому же находится по отношению к ним в иной физической среде.


А. Миклоши с соавторами осуществил серию экспериментов над собаками и их хозяевами (Mikl\ si et al., 2000; Soproni et al., 2001, 2002), выясняя способность собак с одной стороны понимать указывающие движения и взгляды хозяина, а с другой стороны – самим манипулировать поведением человека, указывая ему на желаемый, но спрятанный предмет. Экспериментаторы взяли за основу описанную выше методику Повинелли и соавторов (Povinelli et al., 2000), разработанную для тестирования шимпанзе и детей. В первой серии опытов собаки отыскивали предмет ( еда или игрушка ), спрятанный таким образом, что его можно было найти только по указаниям партнера – человека ( а не по запаху ). Способность собак использовать жесты, положение тела, а в отдельных опытах - направление взгляда человека оказалась значительно выше, чем даже у окультуренных шимпанзе. Собаки изпользовали как информативное даже небольшое отклонение тела человека в сторону одного из контейнеров со спрятанным предметом. В отличие от шимпанзе, они не обманывались в тех случаях, когда люди смотрели поверх цели, указывали не той рукой, которая была ближе к контейнеру и т.п. Точность их результатов и способность понимать жесты была такой же, как у маленьких детей. В другой серии опытов собаки эффективно привлекали внимание неосведомленного человека к спрятанному предмету, заглядывая ему в глаза и показывая направление своим взглядом и движениями тела. Авторы полагают, что 100 000 лет жизни в тесном контакте с человеком выработали у собак способность использовать достаточно тонкие и специфические средства коммуникации, во многом основанные на понимании визуальной компетенции существ другого вида. В данном случае речь идет о существенных генетических изменениях в поведении псовых, вследствие одомашнивания (Trut, 1999).


Обобщая экспериментальные данные, обсуждаемые в последнем разделе, читатель может прийти к выводу о том, что гора родила мышь: несмотря на большое число экспериментов, разработанных для исследования высших психических функций животных, все атрибуты компетентного сознания у разных видов описываются в современной научной литературе как дискуссионные, а более или менее доказательны лишь утверждения, относящиеся к “низкому” уровню этого явления. Экспериментаторы и в самом деле карабкаются по все более тонким ветвям древа социального познания. Методология этой области продолжает развиваться и, возможно, сейчас проясняется одна из граней между процессами коммуникации и познания у животных и человека. Животные , за исключением, веpоятно, человекообpазных обезьян, не используют общение для того, чтобы изменить мыслительное состояние дpугих существ, так как они, по-видимому, не осознают существования этих состояний.


8.7. Зеркало для Homo sapiens: этология человека


Однако будучи превращенным, остерегись смеяться, иначе волшебное слово совершенно исчезнет у тебя из памяти и ты останешься зверем


Вильгельм Гауф “Калиф и аист”


В данном разделе будет очень кратко охарактеризована новая научная дисциплина – этология человека – появившаяся на почве тенденции к гуманизации общей этологии. С одной сторон


ы, исследователей все больше интересуют в поведении животных аспекты, связанные с истоками многих свойств человеческой психики. С другой стороны, появляется все больше работ, направленных на изучение поведения человека как одного из биологических видов.


Этология человека к настоящему времени является самостоятельной научной дисциплиной. Такие классические науки как антропология и психология также сосредоточены на изучении человека, однако сферы исследования и методологические подходы у этих трех дисциплин различны.


Предметом антропологии является эволюционная история вида Homo sapiens во времени и в пространстве: процессы антропогенеза, этногенеза, развитие рас, изменчивость морфологических, биохимических, иммунологических и других особенностей человека. Основным методом этой науки является антропометрия в широком смысле слова.


Психология - это экспериментальная наука, сосредоточенная на изучении внутренних процессов, происходящих в сознании человека, включая индивидульаное развитие сознания и социализацию.


Этология человека исследует прежде всего внешние проявления поведения. Ее интересуют как эволюционные, так и культурные аспекты становления поведения человека на разных этапах онтогенеза и в различном социальном контексте. Основной интрумент этой науки – сравнительный анализ поведенческих моделей. В основе методов - наблюдение за поведением


(составление этограмм и их сравнение), а также этологические эксперименты, в которых поведение человека исследуется так же, как и поведение любого другого биологического вида.


Осовные идеи, лежащие в основе этологии человека, были заложены Дарвиным ( 1896) в книге “О выражении ощущений у человека и животных”. Однако развитие этой дициплины началось лишь во второй половине 20-го столетия. В развитии этологии человека как отдельной ветви этологии значительную роль сыграл Эйбл-Эйбесфельдт. Будучи учеником одного из основоположников этологии, Конрада Лоренца, он придал этому направлению явно выраженный сравнительно-эволюционный характер. На основе его первых исследований поведенческих паттернов ( моделей поведения) у племен Новой Гвинеи и долины Ориноко, в 1970 г. в Германии в рамках научного общества Макса Планка была образована научная группа, а в 1975 г. - Институт этологии человека. В 1972 г. вышла книга, посвященная эволюционным истокам проявления человеческих эмоций, в 1989 г. – учебник “Этология человека” ( Eibl-Eibesfeldt, 1972, 1989). В мире издается несколько журналов, посвященным этологии человека ( основной из которых Evolution and Human Behavior ), учебные курсы по этой дисциплине читаются в университетах многих стран, прежде всего, США, Канады, Австрии, Германии, Японии. На собирающихся каждые два года международных этологических конференциях часть докладов организована в секцию "Этология человека ".


Пограничное положение новой научной дисциплины вызвало острые дискуссии, которые продолжаются и сейчас, входя в русло все более спокойного сравнительного анализа. Популяризация этологии человека Д. Моррисом в книгах “Голая обезьяна” и “ Человеческий зоопарк” (Morris, 1967; 1971) сыграли противоречивую роль в этом процессе. Упрощенные аналогии невербальной коммуникации, взаимодействия полов, социальной структуры человека и других приматов вызвали множество негативных реакций как со стороны широкого круга читателей, так и со стороны специалистов – биологов и гуманитариев. В то же время эти книги привлекли внимание и даже вызвали приток студентов в данную область исследований.


В последние годы издано несколько книг, посвященных анализу закономерностей развития сообществ человека с позиций этологии (Masters, 1989; Salter, 1995; Rushton, 1995; Eibl - Eibesfeldt, Salter (eds.), 1998).


В России этология человека заявила о себе в конце 80-х. Эта область науки вызывает значительный интерес как со стороны эволюционистов и экологов, так и гуманитариев ( см.: Красилов, 1986, 1997; Гороховская, 1999, 2001). Значительным событием явились две международные конференции и две международные школы для молодых ученых по этологии человека, организованные М.Л. Бутовской ( Институт культурной антропологии и Российский гос.гуманитарный университет) и Фрэнком Салтером ( Общество Макса Планка, Humanethologie und Humanwissenschaftliches Zentrum der Ludwig-Maximilians-Universitдt, Mьnchen). Лекторами на школах, кроме известных российских специалистов, были исследователи, стоящие у истоков развития данной науки, работы которых неоднократно цитировались на страницах данной книги: Эйбл-Эфбесфельдт, Мак-Грю, Готтфредсон, Граммер, Данбар, Миллей и другие. Итогом работы явлилась первая в России коллективная монография “Этология человека на пороге 21 века” .


Рассмотрим крайне сжатый очерк некоторых актуальных и интересных вопросов этологии человека.


8.7.1. Специфика восприятия мира и биологические основы эстетики.


Выше уже говорилось о взаимопроникновении этологии и психологии при изучении коммуникации и когнитивных способностей животных. Привлечение сведений, добытых этологией, оказалось полезным для познания закономерностей творческой деятельности человека. Основы этого направления были заложены Лоренцем и Тинбергеном ( подробно см.: Мак Фарленд, 1988). Эйбл-Эйбесфельдт ( 1995) на основании многолетних исследований обычаев и поведенческих черт у представителей различных человеческих рас и культур, сопоставления их с этологическими данными, пришел к теории биологических основ эстетики. Она основана на представлении о том, что искусство функционирует в рамках коммуникативных систем и служит для передачи сообщений.Эти сообщения передаются в виде социальных пусковых стимулов и культурных символов, облеченных в эстетически привлекательные формы. Существенная роль этологии заключается в анализе перцептивных предпочтений ( предпочтений восприятия). Некоторые из них являются базисными и присущи как человеку, так и другим высшим позвоночным. Можно также выделить видоспецифичный, сугубо человеческие, предпочтения, а также культурные, свойственные носителям определенной культуры.


Одним из основных свойств восприятия, присущих многим видам животных, является категориальность, то есть стремление выявлять упорядоченность и классифицировать то, что воспринимается органами чувств, умение распределять объекты по категориям с определенными признаками. Категориальность восприятия делает процессы познания мира более экономными и намного повышает приспособительные возможности. Предполагается наличие неких внутренних эталонов, с которыми сопоставляется все воспринимаемое. Эталоны и стереотипы образуются из многочисленных мимолетных впечатлений , объединяемых и накопляемых в памяти. В языках многих народов и племен отражены общие, совпадающие с линнеевскими, приципы классификации животных и растений по морфологическим признакам. Это отражает способность к классификации, выраженную у всех людей примерно сходным образом ( Schiefenhovel, 1999).


Примером того, каким образом в процессе "статистического обучения " у людей могли сформироваться эталонные образы красоты, может служить эксперимент, проведенный еще в 19 веке Фрэнсисом Гальтоном ( это имя всегда вспоминают, когда говорят о физиономистике). Он совместил множество изображений женских лиц в один универсальный портрет. Когда его показывали в ряду других, конкретных изображений, люди обоего пола выбирали обобщенное изображение как самое привлекательное. В конце 20-го столетия было проведено множество экспериментов с совмещением компьютерных изображений лиц и фигур и последующим предъявлением полученных вариантов людям противоположного пола. В результате сохранялись только типовые , характерные черты, и исчезали индивидуальные. То, что люди находили получившиеся изображения красивыми, говорит о возможном совпадении их с внутренними эталонами. Манипуляции с отклонениями изображений от строгой симметрии показали, что люди отдают предпочтение симметричным особям (Grammer, 1993, 1998).


Граммер ( Grammer, 1997) считает, что у человека явно выраженное предпочтение симметричных лиц и фигур связано с тем, что симметрия является " честным сигналом " о внутреннем состоянии организма, то есть говорит о том, что потенциальный партнер в состоянии – в той или иной форме - обеспечить потомков питательными веществами. Интересно отметить, что в экспериментах с демонстрацией различных типов мужских лиц молодым женщинам, находящимся в разных фазах менструального цикла, оказалось, что в фазе высокой перцептивности женщины выбирают в качестве более привлекательных лица явно выраженного мужественного (маскулинного) типа, тогда как в остальное время они находят более привлекательным усредненный тип мужского лица (Johnston et al., 2001).


Способность выделять закономерности и использовать их для "сжатия " информации присуща не только позвоночным животным, но даже и муравьям при решении сложных ориентационных задач. На ней же основаны и глубинные эстетические предпочтения, свойственные не только человеку.


Еще в 50-е годы Б. Ренш ( Rensch, 1958) проводил на обезьянах, енотах и птицах опыты с выбором предметов и показал, что асимметрии и хаосу животные предпочитают упорядоченность и симметрию. Это хорошо проявляется и при украшении беседок у птиц с целью привлечения самок.


Отражение общих для разных видов эстетических принципов ярчайшим образом проявилось в широко известном эксперименте с " обезьяньей живописью". Впервые это сделал Моррис ( Morris, 1962 ) с шимпанзе, живущими в зоопарке. Получив краски, животные создавали "картины ", в которых можно было проследить владение композицией, правилами симметрии, известное тематическое разнообразие. Позднее опыты Эйбла - Эйбесфельдта ( 1995) вывявили у обезьян даже устойчивые личностные черты, связанные со стилистическими особенностями " творчества" .


Известно, что когда Моррис анонимно выставил обезьяньи полотна в музее, они удостоились похвал, так как отвечали эстетическим первоосновам абстрактной живописи - таким как равновесие, ритм, противопоставление и соединение. Этот “трюк” с подменой полотен людей творениями животных – теперь уже не только обезьян, но и слонов - проделывался с тех пор неоднократно. Специалисты по детской психологии и детскому творчеству обычно не отличают рисунки животных от рисунков детей раннего возраста, а любители абстрактной живописи охотно покупают их.


Шимпанзе и гориллы, участвующие в проекте “ лингвистика больших обезьян” в приматологическом центре Футса в Вашингтоне ( см. с. ), создают рисунки на заданную тему, а также дают названия своим произведениям, используя обозначения языка жестов. Так появились картины “гнев”, “яблоко”, “вонь”, “динозавр” ( нечто вроде изображения любимой игрушки) и сотни других. Точно так же двухлетние дети, изображая каракули на листе, уверенно дают изображению название, скажем, “это мой дедушка” (Vanchatova, 1999).


Л. Фирсов в приматологическом центре Санкт-Петербурга и М. Ванчатова в институте фармакологии и биохимии Праги организовали совместный проект изучения рисуночной деятельности обезьян. Они привлекли художников и специалистов по детскому творчеству ( А. Кострома, Е. Лоскутова, Д. Мачинский, О. Некрасова- Каратеева), которые проанализировали рисунки и разработали систему тестов, адаптировав критерии для детских рисунков к плодам деятельности обезьян. Эти тесты проверяли реакцию животных на границы, размер и форму листа бумаги, а также реакцию на разные раздражители –паттерны ( точки разной величины и расположения, линии разного характера и форм и т.п. ). С художниками, психологами и приматологами сотрудничали две гориллы, пять орангутанов и шесть шимпанзе, которые нарисовали около 1300 рисунков.