Первый институт корпоративного права Юрий Борисов

Вид материала

Особенности второго пришествия
Переход экономической власти от финансовой олигархии к крупной промышленной буржуазии.
Деньги партии
Михаила Харшана можно назвать первым в России рейдером

Подобный материал:

1 2 3 4 5 6 7

Часть 2

Особенности второго пришествия

русского капитализма

Периодизация передела собственности

в постсоветской России.

В дореволюционной России (Российской империи) основная масса населения - свыше 90 процентов, были крестьяне и «бродячие инородцы».

Главной взрывоопасной проблемой был земельный вопрос. Россия - единственное в Европе государство, где при освобождении крестьян от крепостной зависимости, их наделили землей, но в три-четыре раза меньшим наделом, который у них был «при барах», чем был нарушен негласный консенсус между крестьянами и помещиками, выражавшийся в лозунге: «Мы-то ваши, а землица – наша».

Лучше бы крестьян освободили совсем без земли: когда всем поровну кукиш, для крестьянского менталитета это более справедливое деяние, чем несправедливое наделение, при котором обида сильнее.

Но государственной власти из фискальных соображений^²³ нужна была община, в которой сбор налогов осуществлялся «круговой порукой»^²⁴, а община это в первую очередь общая земля. Коллективно-разделительная собственность с постоянным переделом наделов.

Круговая порука в выплате налогов и чрезмерно затянувшаяся «временнообязанность»^²⁵ привели к первой русской революции 1905-07 годов ХХ века, которая, если не рассматривать кратковременные эксцессы матросских восстаний на «Потемкине» и «Очакове», и проплаченное японской разведкой московское вооруженное восстание «пролетариата» на Пресне в декабре 1905 года, все два года эта революция была чередой крестьянский волнений и восстаний. Эта крестьянская революция закончилась лишь с отменой «временнообязанностей», затянувшихся на полвека от эмансипации.

Но в межреволюционное время половинчатость в решении земельного вопроса Аркадием Столыпиным (переселение за счет казны безземельных крестьян на Алтай и Дальний Восток, отруба, разрешение покупки помещичьей земли) проблему не решили, а лишь привели к срыву империи в Великую Русскую революцию 1917-22 годов, главным вопросом которой был аграрный вопрос.

Партия большевиков, поманив крестьян украденной у эсеров земельной программой, после революции и гражданской войны, которую она выиграла лишь благодаря поддержке крестьянства, поначалу раздала землю по едокам. Но в своей дальнейшей последовательной и жестокой политикой ВКП(б) - КПСС, вела курс на перманентное раскрестьянивание страны. Что ей, надо сказать удалось, по крайней мере, на территории РСФСР.

Дворян в Российской империи было всего 50 тысяч родов на 150 миллионов населения.

Промышленное сословие определялось состоянием в купеческой гильдии, куда мог записаться всякий подданный империи, добровольно объявивший свой размер капитала^²⁶, остальное городское население, владевшее капиталом менее 500 рублей, составляло сословие мещан.

Членство в купеческой гильдии давало много привилегий, главная из которых - освобождение от рекрутского набора. Кроме основных налогов купцы платили гильдейскую подать в размере 5,2% от объявленного капитала.

Передел промышленной собственности осуществлялся через процедуру банкротства.

Акул-поглотителй в Российской империи не было. Рынок еще не дорос. Но налицо была бурная эпоха грюндерства.

Концентрация капитала и рабочей силы в России была изначально самой высокой в мире, что не смогли опровергнуть даже марксисты со своим лозунгом «отсталости» России, которая, кстати, по экономическому развитию до первой мировой войны делила на планете пятое место с Австро-венгерской империей, уступая только США, Германии, Британии и Франции.

Монополизация отраслей в начале ХХ века шла добровольно, в основном в форме синдикатов, названия которых были «говорящими»: «Продамет», «Продауголь», «Гвоздь» и им подобные. Тенденция шла к горизонтальной интеграции.

Акционерные общества существовали больше как закрытые клубы, с постоянным составом тесно связанных между собой собственников бизнеса, нежели были частью фондового рынка.

Спекуляция ценными бумагами ограничивались векселями, облигациями и закладными.

Рэкета в России (в отличие от США и Европы) не знали, и самым большим огорчением купца от криминального мира был домушник-скокарь.

Историки по-разному оценивают русский корпоративный рынок эпохи империи. В зависимости от политических пристрастий они либо объявляют его «отсталым» от запада, либо «более продвинутым и цивилизованным», нежели западный. Объективных мнений мало. Разве что, как ни странно, работа В.И. Ульянова-Ленина «Развитие капитализма в России», написанная в начале ХХ века.

С 1917 года, сразу после Февральской революции, передел собственности принял форму стихийного разбоя, пока в 1922 году коммунистического государство, победив в гражданской войне, не сделало разбой по отношению к имущим классам собственной страны государственной монополией.

К перестройке подавляющее большинство граждан СССР пришло одинаково бедными, по западным меркам. Даже номенклатура ЦК КПСС имела жизненный уровень на уровне американского «мидла» ниже среднего. Но было у нее одно ярое стремление. Внуки пламенных революционеров, их поваров и охранников, устав сторожить «общенародную» собственность, страстно возжелало ей владеть. Отсюда и отвязанный большевизм, с которым бывшая советская партноменклатура^²⁷ провела приватизацию, и открыла российскую «эпоху алчности», лозунгом которой стало: сначала делёжка – всё остальное потом. Не зря же еще в Перестройку первым реабилитировали Бухарина с его знаменитым лозунгом: «Обогащайтесь!»

Отсюда и ваучерный идиотизм, который опять-таки сильно обидел население, которому, кроме личной обиды, стало еще и «за державу обидно». Чубайс сделал ту же ошибку, что и либеральные советники императора Александра II Освободителя. Лучше вообще ничего не давать, чем недодать. А ведь вопрос стоял коренной - о легитимности частной собственности в стране. Аукается этот оскорбительный ваучер «от Чубайса» до сих пор, и еще до-о-о-о-о-о-лго будет аукаться. И пока этот вопрос не разрешится, к сожалению уже не юридически, а «по справедливости», не будет у нас нормального общества. А будет постоянный передел собственности.

Это чувствуют и сами новоявленные российские нувориши, активно строящие «запасные аэродромы» в Англии, Гибралтаре и прочих оффшорах, вывозя туда капиталы «на черный день», и, чуть что - жен и детей. Сознательно они боятся непредсказуемости власти, а подсознательно – гнева народа. Их собственность в их же глазах нелегитимна. Может, именно поэтому в обиходе нашей бизнес-среды нет слова: владеет, в ходу слово: контролирует. Как говорили в Одессе до «помаранчевой революции», - это две большие разницы.

Раздел и передел государственной собственности самой большой в мире страны был неоднороден и сильно зависел от того, кто персонально в данный момент рулил этим процессом, и кто у него ходил в советниках. Но все же можно выделить несколько основных этапов «передела собственности» в постсоветской России.

1988–91 года. Фактическая узкоклановая приватизация в конце 1980-х всей финансовой системы страны до промышленной приватизации, определившая последующий ход распределение собственности и приход к власти в экономике страны финансовой олигархии. Кооперативное движение, совместные предприятия, комсомольские центры НТТМ. Челноки. Ларечники. Бандитский рэкет.
1992-93 годы. Ваучерная приватизация. Массовое атомарное акционирование промышленных предприятий в форме публичных компаний при полном отсутствии фондового рынка. Начало эпохи красных директоров. Дербанка назначенных к приватизации государственных арендных предприятий директоратом. Криминал стремится контролировать промышленность.
1993-1995 годы. Борьба за контроль над финансовыми потоками предприятий, (толлинг, «приватизация» менеджмента, бандитский рэкет, силовой захват предприятий ЧОПами). Владение даже контрольным пакетом акций ничего не значило, если не было на предприятии «своего» гендиректора. (Основные герои - братья Черные, братья Рубен, Быков, Анисимов, Лисин, Рашников, Березовский, Ходорковский, Вексельберг).
1994 год – выбор между бандитской и «красной» крышей. Бунт молодых менеджеров в TWG (Дерипаска, Махмудов, Лисин). Изобретение «маски-шоу» (Павел Федулёв). Борьба за экспортную выручку. Оффшорной банк как валютный кассово-расчетный центр и центр аккумуляции прибыли. Оффшорные трейдеры. Собственные ЧОПы и службы безопасности.
1995-1997 года - Приход нового поколения молодых директоров (Козицын, Мордашов) Административное собирание «пыли». Невыплата зарплат в качестве принуждения персонала к продаже акций, директорские трасты, выкуп акций за деньги предприятия с помощью «прокладки» (Мордашов). Начало борьбы за корпоративный контроль (размывание уставного капитала в пользу контролирующего собственника, параллельные собрания акционеров, дублирующее органы управления), втягивание судебной власти и правоохранительных органов в корпоративные конфликты. Оффшорная компания как место парковки акций промышленных российских активов. Приход «иностранного» оффшорного собственника. Залоговые аукционы, лишившие бюджет наполнения. ГКО. Борьба за регистратора.
1998-2003 года. Финансовый кризис. Переход экономической власти от финансовой олигархии к крупной промышленной буржуазии. Массовая скупка промышленниками у банков пакетов акций предприятий, которые им достались после приватизации. Массовое разорение банков. Закон о банкротстве, который отстранял собственника от участия в процессе. Главное лицо этапа – «собственный» арбитражный управляющий. Перехват кредиторской задолженности. Ангажирование арбитражного суда и судебных приставов. Расцвет пиаровских и джиаровских технологий в обеспечении M&A. Информационные войны. Отстрачивание «олигархических» финансово-промышленных групп. Дублирование регистраторов. Скандал с Bank of New-York.
2003 год - настоявшее время. Спад в четыре раза умышленных банкротств, как следствие изменение закона о банкротстве. Легализация промышленных «олигархических» империй. Переход крупных компаний к цивилизованным методам M&A. Прозрачность, как залог выхода на «западное» IPO. Массовое увольнение из олигархических структур специалистов по «развитию бизнеса», юристов, пиарщиков и т.д. Давление нефтяных денег на недооцененный рынок недвижимости и, как следствие, разгул черного корпоративного рейдерства и «добросовестных покупателей», как заказчиков рейда и конечных его выгодоприобретателей.

Деньги партии

или

приватизация до приватизации

Вопреки устоявшемуся мнению, приватизация в СССР началась задолго до явления Чубайса народу. В конце 80-х годов прошлого века, законом о двухуровневом банкинге, была приватизирована вся финансовая система государства, что предопределило на следующее десятилетие доминирование в экономике финансовой олигархии, со всеми вытекающими последствиями.

Закон определял разделение банков страны на Центральный банк, как единый эмиссионный центр страны и регулятор рынка, а все остальные банки (Сбербанк, Промстройбанк и т.д.), тогда еще государственные, были объявлены коммерческими, работающими на свой страх и риск.

Страха и риска, конечно же, не было. Потому как Центробанк исправно снабжал коммерческие банки наличностью, за вычетом ставки рефинансирования, а галопирующая инфляция позволяла очень хорошо зарабатывать на обменном курсе, даже при краткосрочной задержке выплат. К тому же «дырявость» закона позволила создавать банки до 1991-го года в правовой форме кооператива(!), а после 1991-го в виде товариществ с ограниченной ответственностью и акционерных обществ.

Рубеж 80-90-х годов прошлого века прошел под знаменем банковского грюндерства. Так возникли финансовые центры будущих олигархий – кооперативные банки «Менатеп», «Столичный», «Онэксим», «Тверьуниверсал», «Микродин» и т.д.

Кроме того, банковское грюндерство охватило также государственные ведомства и предприятия. Создавали свои банки министерства и ведомства, профсоюзы и крупные компании (последние рассматривали наличие собственного банка как удобный кассово-расчетный центр и место обналички безналичных финансовых потоков). Все, кому не лень, у кого были миллион рублей и хоть какие-то связи в Министерстве финансов или Центральном банке, где регистрировали уставы подобных учреждений и выдавали лицензии, учреждали тогда банки. Часто на заемные же средства у других таких же «коммерческих» банков. Эти банки также присосались к финансированию Центробанком.

Для регистрации банка достаточно было собрать уставной капитал в один миллион рублей. Смехотворную сумму по масштабам отрасли.

Не стоит забывать и то, что первую половину процесса банковского грюндерства КПСС была у власти, в том числе и финансовой. И, скорее всего, именно в новых банках и растворились пресловутые «деньги партии».

Центральный банк накачивал эти банки денежными средствами, согласно ставке рефинансирования, а они этот кредит обращали в коммерческие кредиты предпринимателям.

Таким образом, еще задолго до объявленной приватизации с ее ваучерами, были приватизированы финансы всей страны ограниченным кругом лиц, а чтобы отстранить последнего конкурента от грядущего раздела индустриальной собственности самой большой в мире страны, население было лишено сбережений (их только в двадцать первом веке отдают: постепенно, старшим возрастным категориям граждан, по мере их вымирания).

Кроме того, номенклатурный «детский сад ЦК КПСС» - комсомол, активно включился в процесс купли-продажи, через созданную при райкомах сеть НТТМ, занимающихся всем чем угодно, но только не научно-техническим творчеством молодежи, и которые, в отличие от остальных игроков нарождавшегося рынка, были полностью освобождены от налогов и таможенных пошлин. Они также создавали банки (например, «Менатеп» и др.)

Таким образом, к началу приватизации единственными платежеспособными клиентами Росимущества оказались только банкиры, иностранные инвесторы и бандиты. Достаточно добавить, что первое заказное убийство по экономическим мотивам в стране было совершено против банкира - председателя правления «Профбанка» Петрова. Случилось это в начале декабря 1991 года.

Приватизация

Приватизационные чеки (ваучеры^²⁸) были выданы российским гражданам в количестве 151 миллиона. Вариантов выбора, что с этими бумажками делать, у граждан было три:

обменять на акцию предприятия, в котором работаешь.
вложить в чековый паевой фонд,
продать.

Поскольку к 1993 году подавляющая часть, ограбленного на сбережения и удавленного гиперинфляцией, населения жила в нищете, то ваучеры они, в большинстве своем продали, по цене, в среднем, от 5 до 7 тысяч рублей, при номинале в 10000 ($7 по тогдашнему курсу).

Таким образом, вся ваучерная приватизация России была оценена реформаторами всего в $5 миллиардов. Так как к распределению на ваучеры была выделена треть всего государственного имущества, то получается общая стоимость российской экономики «по Чубайсу» была равна всего $15 миллиардам. Учитывая, что СССР в 1992 году имел третью в мире экономику, после США и Японии, это очень мало. Для примера: экономика Мексики тогда оценивалась в $150 миллиардов.

Казалось бы, должны были нам обменять ваучеры на равноценные акции, которые именно для этой цели (в противоречие мировой практике) законодатель сделал именными, но этот обмен был подменен продажей их на аукционах за безымянные ваучеры.

И ладно бы обмен, к тому же, был просто подменен продажей, «уловка №2 от Чубайса» заключалась в том, что с начала реализации ваучеров, государственное имущество переоценивали дважды, и, в итоге, его переоценили в 150 раз (!) в сторону увеличения стоимости из-за инфляции^²⁹. Поэтому, казалось бы, и номинал ваучера должен был бы с 10 тысяч увеличиться до 1,5 миллионов рублей, а он остался таким же. Это была, можно сказать, первая рейдерская атака по отъему корпоративной собственности государством у граждан, по предварительному сговору ряда государственных чиновников в пользу отдельной группы лиц.

Все это вполне вписывалось в идеологические воззрения Анатолия Чубайса, который заявлял, что стране нужны не «homo soveticus», и даже не отечественный «homo economicus», а конкретный «частный собственник» и «иностранный инвестор»^³⁰. Но частный собственник появился в виде барыги, скупившего у населения ваучеры, и коммерческих банков, которые имели практически неограниченное финансирование от Центробанка.

А вот иностранный инвестор, купив в портфели своих инвестиционных, хеджевых и пенсионных фондов максимум по 10 процентов акций приглянувшихся ему активов, приготовился стричь купоны. И жестоко просчитался. Дивидендов в России 1990-х никто платить не собирался.

Учитывая, что подавляющее большинство приватизированных предприятий выбрало вторую форму акционирования, то расклад акционерной собственности большинства открытых корпораций в стране распределился так: 51% - у трудового коллектива (из них 5-7% у директорского корпуса), 29% были розданы за ваучеры, остальное еще оставалось в собственности у государства, и, впоследствии, было скуплено банками во время второй волны приватизации - денежной^³¹.

Для инвесторов, которые рискнули тогда неведомо где добытыми капиталами (после конфискации сбережений и все пожирающей гиперинфляции) в первый год приватизации получили доход минимум в 300% годовых. Официально. По бухгалтерии.

Инвестиционные чековые (ваучерные) фонды были ограничены законодателем лишь тем, что они не могли вкладывать в одно предприятие больше 5% своего капитала. Крупнейший «Первый ваучерный инвестиционный фонд» Михаила Харшана собрал у населения 4,5 миллиона ваучеров (3%). А таких фондов было более шести сотен.

Михаила Харшана можно назвать первым в России рейдером. Серым рейдером. При приватизации Соликамской бумажной фабрики в Перми, которая производила 460 тысяч тонн газетной бумаги - реальной валюты в то время разгула «свободной» прессы и книгоиздательства, он первым стал применять не тупую скупку акций, а рейдерские технологии. Харшан сначала убедил и заинтересовал в своей схеме директора «Соликамбумпрома» - кстати, наемного менеджера, избранного трудовым коллективом. Затем вместе с директором они «убедили» областной комитет по приватизации провести ваучерный аукцион только на территории фабрики. Секрет был в том, что сама фабрика была окружена оборонными заводами, и проезд на нее был по спецпропуску. Организованный Харшаном звонок от большого московского чиновника в обком КПСС, обеспечил охранников на проходной списком людей Харшана, которых они были обязаны пропустить. Харшан и его аффилированные лица, таким образом, обеспечили себе в обмен на ваучеры 10 процентов уставного капитала «Соликамскбумпром», мило отжав от этого процесса конкурентов. При этом, на фоне всеобщего сращивания экономической и уголовной преступности в стране, выглядел Харшан тогда маяком законопослушности.

Ваучерному фонду «Альфа-капитал», принадлежащего «Альфа-банку»^³², удалось собрать 2,5 миллиона ваучеров, он стал владельцем долей в сорока шести весьма привлекательных компаний, включая цементные заводы, производителей стройматериалов, пищевые и фармацевтические фабрики.

В 1993 году в борьбе за псковскую кондитерскую фабрику схлестнулись «Альфа-капитал» и американский конгломерат «RJR Nabisco». «Альфа-капитал» приобрел на ваучерном аукционе четырнадцать процентов акций фабрики. Но американцы умудрились, даже после «Альфы», зачистить фабрику еще на 10%. «Альфа» вернулась на фабрику и смогла убедить трудовой коллектив и руководство продать ей контрольный пакет фабрики (51%).

Таким образом, фонд аккумулировал 65% акций, затратив на все менее $4 миллионов. Американцам этот же пакет предлагался уже за $20 миллионов, и они отказались. Иностранный инвестор рассматривался тогда всеми, без исключений, только как дойная корова.

В те же времена массово полилась кровь. И в первую очередь – брокеров. Андрей Орехов, основатель брокерского дама «Гарант», перед тем как его убили в 1995 году, он в конце 1994 года успешно провел защиту руководства шоколадной фабрики «Красный Октябрь» в Москве от захода на нее «сторонних инвесторов». Это был первый случай успешной корпоративной защиты от враждебного поглощения на российской рынке.

До 1994 года фондовый рынок в России рос, а зимой 1994-95 годов рухнул. С тех пор на нем светятся практически одни «голубые фишки». И биржа перестала быть хоть каким-либо рыночным мерилом стоимости акций большинства предприятий.

Но до того основной была такая схема: ваучерный фонд обменивал за ваучеры у предприятия пакет акций. Когда появлялся покупатель, готовый выложить за этот пакет в двадцать раз больше того, что номинально стоили ваучеры (а их в фонд сдало население «за просто так» в обмен на обещания бешеных дивидендов «в будущем»), то фонд продавал эти акции… «дружеской» конторе всего в два раза дороже, а та, в свою очередь, продавала этот пакет покупателю по заявленной им цене, то есть в десять раз дороже, что уплатила фонду всего пять минут назад. Думаю, нет нужды напоминать, что утаенная от пайщиков прибыль пилилась между руководством фонда и их «друзьями». Таким образом «выставлялись на бабки» те, кто поверил ваучерным фондам, которые на практике были самыми настоящими пирамидами, которые воровали у граждан не только ваучеры и прибыль, но и сбережения, так как инфляция тогда была 250%.

При всей акционерной лихорадке, которая охватила активное российское население, «серьезных людей» корпоративная собственность на данном этапе практически не интересовала – они стремились контролировать финансово-товарные потоки предприятий и их «пилить». Или как тогда еще говорили – «дербанить».

Как поучал тогда Платон е-Ленин (в девичестве Борис Березовский): «Приватизация проходит в три этапа. На первом этапе приватизируют прибыль. На втором приватизируют собственность. На третьем приватизируют долги».^³³

Вот сижу и думаю: то ли Борис Абрамович такой гениальный математик, все просчитал, то ли законы писались в девяностые годы под разработанную им схему, а то и просто под его диктовку?

Кроме того, еще одной особенностью российской приватизации было то, что предприятия приватизировались атомарно, без учета технологических и рыночных связей, развитой вертикальной интеграцией внутри одной системы хозяйствования, хоть и в разных ведомствах. Не знаю, ставилась ли такая задача, но то, что такие предприятия захватывать намного легче – это факт.

В результате, только одному Черномырдину удалось приватизировать всю отрасль целиком, и не только потому, что он был премьер-министр, а потому, что преобразование министерства газовой промышленности СССР в государственный концерн началось еще при Горбачеве.

В настоящий момент, основные отрасли имеют тенденцию собраться вновь в горизонтальной интеграции – необходимость этого диктует ситуация с консолидацией активов на глобальном рынке, но уже потеряв две пятилетки для модернизации и много денег на скупку недостающего. Маргарет Тетчер, в аналогичной ситуации, при всей своей либеральной пропагандистской трескотне, британские монополии, собранные при социалистах (98 процентов промышленной собственности в стране), дробить «на атомы» не стала, а вынесла их акции на рынок целокупно. И что тогда стоят клятвы Чубайса ее именем?

Blog

Первый институт корпоративного права Юрий Борисов