Материалы по демографическому учёту калмыков волжских кочевий последней трети XVIII-XIX вв. Как исторические источники >07. 00. 09 Историография, источниковедение и методы исторического исследования
| Вид материала | Документы |
- Отечественная историография о роли иностранного капитала в экономике Урала в последней, 398.92kb.
- Отечественная историография о роли США в развязывании "холодной войны". Раздел 07., 598.2kb.
- Крымская историографическая традиция XV-XIХ веков: рукописи, тексты и их источники, 883.3kb.
- Историография генезиса рынка и предпринимательства в Казахстане во второй половине, 855.64kb.
- Изучение истории Царицына и Камышина в трудах отечественных историков XVIII в первой, 335.31kb.
- Латинская америка в русской периодической печати XIX века, 351.66kb.
- Отечественная историография российского либерализма начала ХХ века, 904.44kb.
- Историческая информатика в Казахстане: теория, историография, методики и технологии, 997.1kb.
- Отечественная историография советско-монгольских приграничных отношений в 1960-1990, 283.39kb.
- Программа для вступительных экзаменов в аспирантуру по специальности 07. 00. 09 Историография,, 186.51kb.
ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ
Во введении обоснованы актуальность, научная новизна исследования, сформулированы основная цель и задачи работы, рассмотрена степень разработанности темы, дана характеристика источниковой базы, определены хронологические и территориальные рамки, раскрываются методологическая основа и практическая значимость, представлена апробация диссертации.
Первая глава «Исторические исследования как источник по изучению демографического состояния волжских кочевий калмыков».
В первом параграфе рассматриваются особенности ведения численного учёта калмыков-кочевников, которые определили специфику методики их подсчёта.
Одной из сложных проблем в изучении статистических источников по демографической истории калмыков-кочевников предстают нестабильные системы их учёта. Исследователи, писавшие и пишущие о предках калмыков-ойратах и о собственно калмыках, не могли не обратить внимание на своеобразную методику учёта населения, применявшуюся в кочевом обществе. Они едины во мнении, что изначально учёт населения был условным, т.е. основывался не на подушном, а на покибиточном исчислении. Отсюда, естественно, у авторов возникал вопрос, сколько условных душ приходилось на одну кибитку: мужчин, женщин, детей, была ли калмыцкая семья моногамной или большой патриархальной семьёй. Авторы исходили из бытовавшего у кочевников на тот или иной период принципа учёта, или основывались на мнении своих предшественников, или высказывали своё авторское суждение, пытаясь его в одних случаях обосновать, в других - ограничиться изложением лишь собственного подсчёта без каких-либо пояснений. Тем самым в исследованиях вопрос о методике учёта калмыцкого кочевого населения накануне и после откочёвки его большей части в 1771 г. из России, влиявшей на достоверность статистических материалов, до сих пор не ясен и не получил однозначного решения. Однако бесспорно то, что принцип условности, на котором основывался этот учёт, выступал критерием достоверности его как с количественной, так и качественной стороны. Это и определяло до начала 1860-х г. специфику принятого условного исчисления калмыцкого кочевого населения, что сказывалось в итоге и на общем, т.е. его суммарном подсчёте. Наблюдался разнобой в методике подсчёта кочевого населения. Все это вызывает сомнение в достоверности итоговых данных полученных таким путём.
Во втором параграфе изложены взгляды различных авторов о демографическом состоянии волжских кочевий калмыков.
Анализ литературы показал, что исследователи проблем демографического учёта калмыков волжских кочевий использовали исторические источники разнообразные как по происхождению (большей частью они были полевыми материалами, а также и делопроизводственными официального характера), так и по содержанию. Серьёзным упущением авторов являлось то, что они использовали документальные материалы, не подвергая их обстоятельному критическому анализу. Поэтому в их работах имеются значительные расхождения в данных о количественном составе калмыцкого населения. Никто из авторов не дал научных обоснований своим фактам. Если сравнить указанные ими цифровые показатели, то получается: по мнению одной группы авторов, накануне откочёвки калмыцких кибиток в России насчитывалось от 40222 до 80000, покинуло волжские кочевья от 28000 до 100000, осталось в пределах России – от 10700 до 12800 кибиток; согласно другой группе авторов, последний показатель даётся в пределах от 15000 до 25000 кибиток. Изучив и проанализировав использованные ими исторические источники и ранее не введённые в научный оборот документы нормативного характера, можно констатировать, что количество непокинувших пределы России калмыцких кибиток составило всего 13489. Следует отметить, что большинство исследователей едины во мнении о количестве калмыков, дошедших до Джунгарии, это число приблизительно составило 75 тыс. человек.
Несмотря на то что оставшиеся калмыки сразу же были введены в систему российского государственного управления, имеющиеся в литературе данные о их количественном составе весьма противоречивы. Вероятнее всего, это было связано с неудовлетворительной постановкой учёта калмыцкого населения, продолжавшего вести кочевой образ жизни.
В работах начала XIX в. продолжалось изучение вопросов демографического состояния калмыков, охватывавшего различные периоды их истории. На этом этапе демографический учёт уже не ограничивался лишь суммарно-итоговым показателем (но по-прежнему наблюдалось расхождение от 11026 до 25000 кибиток). Существенной особенностью новых статистических источников явилось введение дифференцированного учёта калмыцкого населения по улусам с характеристикой социальных слоев (даже поименным перечислением отдельных владельцев). К сожалению, эти качественные изменения в содержании статистических источников по учёту населения остались незамеченными исследователями.
28 декабря 1835 г. было опубликовано «Высочайше утверждённое [24 ноября 1834 г.] Положение об управлении калмыцким народом». Вместо административного надзора, осуществлявшегося главным и частными (улусными) приставами, была введена попечительская форма управления Калмыкией. Исследователи, изучавшие этот период, пользовались уже сведениями официальных правительственных учреждений, в ведении которых находились волжские калмыки. В результате в их работах практически исчезают гипотетические мнения, поскольку авторы отныне опирались на документацию официального демографического учёта. Авторы свидетельствовали о том, что демографический учёт в кочевьях начал налаживаться. Согласно авторским исследованиям численность населения в волжских калмыцких кочевьях в период попечительства возросла с 12967 кибиток в 1836 г. до 30000 кибиток в 1873 г.
Во второй главе «Опубликованные источники по демографической истории волжских кочевий калмыков» речь идет о введённых в научный оборот документальных источниках. В диссертационном исследовании они разделены на несколько групп. Первую группу составляют законодательно-актовые материалы, вторую – материалы местной учётной документации, третью – официальные статистические источники.
В первом параграфе детально рассматриваются законодательно-актовые материалы, раскрывающие демографический учёт калмыков волжских кочевий после 1771 г.
Законодательно-актовые материалы России – один из важных видов исторических источников нормативно-правового содержания. Значительная их часть была опубликована в XIX в. Так, наиболее ранние сведения о калмыках по интересующему нас периоду были включены в такие публикации, как «Акты, собранные Кавказской археографической комиссией» (Тифлис, 1866-1901) (далее - АКАК), «Материалы для истории Войска Донского» (Новочеркасск, 1884).
В названных публикациях сведения о калмыках носят фрагментарный характер и порой частного содержания. Например, в связи с необходимостью учёта военных ресурсов России зафиксированы данные о калмыках мужского пола с целью использования их в военный период. По интересующему нас всему источниковедческому комплексу демографического аспекта они отрывочны, но при всём том следует признать их определённую ценность для исследователей. Ценность этих источников возрастает, если иметь в виду тот факт, что собственный архив Калмыцкого ханства отсутствует в Едином государственном архивном фонде не только Российской империи, но и Российской Федерации и Республики Калмыкия.
Благодаря проводившейся в XIX - начале XX вв. в России работе по кодификации законодательных актов были подготовлены и изданы «Свод действующих законов Российской империи», «Полное собрание законов Российской империи» (собрания 1-3, далее - ПСЗ РИ), а также «Собрание узаконений и распоряжений, издаваемых при Правительствующем Сенате».
Имеющиеся акты в ПСЗ РИ свидетельствуют о том, что российские власти со временем ввели особый учёт калмыцкого населения, «не делая им переписи или ревизии по форме». Основная цель заключалась в получении сведений о населении не только общего характера, но и конкретного - фискального. С 1847 г. ведомости о численности населения начали составляться ежегодно. Учёт населения приобретал, таким образом, более систематический характер. Кроме того, в этом собрании имеются акты, являющиеся важными источниками для изучения сезонных миграций, связанных с развитием отходничества в калмыцких хотонах, а также учёта ламаистского духовенства и т.д.
Второй параграф посвящён источниковедческому анализу материалов учётной документации, т.е. материалов переписей населения, подлежавшего главным образом подушному обложению и отбыванию рекрутской повинности. Материалы отчасти охватывали и неподатное население, в т.ч. иностранцев и других, поэтому известны как «народные переписи», но чаще их называли «ревизиями», поскольку они подвергались поверкам-уточнениям.
Первая ревизия проводилась в 1718-1723 гг., последняя (десятая) – в 1857 г. Материалы ревизий – это наиболее ценные источники по истории России и её отдельных регионов. Ни в опубликованных исследованиях, ни в фондах российских и республиканских архивов нам не удалось обнаружить документов ревизий XVIII в. с соответствующими данными о калмыках. Поэтому остается невыясненным вопрос, о каких конкретно калмыках – податных или неподатных, или о тех и о других включались сведения в материалы ревизий XVIII в. Также до настоящего времени остаётся открытым вопрос, было ли охвачено демографическим учётом калмыцкое население в проводившихся в России VI, VII, VIII ревизиях (1811 г., 1815 г., 1833 г.). С начала 60-х годов XIX в. в волжских кочевьях калмыков начали проводиться переписи, получившие название «домашних»: они носили сугубо локально-местный характер. Всего было осуществлено 3 «домашние» переписи – в 1862, 1868 и 1876/1877 годах.
К источникам материалов учётной документации относятся и отчёты управления калмыцким народом. В них, как правило, отражены сведения о численном составе сословий калмыцкого населения: привилегированные - по реестру подушного учёта; простолюдины – по кибиточному и подушному.
Для государственной статистики и для отчётов использовались одни и те же сведения. Ими являлись предварительные и итоговые результаты переписей, а также данные текущего учёта населения, относившиеся к группе материалов первичной учётной документации. Нужно отметить значимость учётной делопроизводственной документации органов управления как отражавшей механизм введения их в практику государственного управления и позволяющей дать более углубленное и конкретное представление по различным демографическим показателям. В этой документации превалирующую роль играли сводные годовые отчёты.
В третьем параграфе анализируются статистические источники. Известно, что в России статистика в своём развитии прошла ряд этапов, и во второй половине XIX в. состояние статистического учёта характеризовалось по разным ведомствам и организациям разбросанностью и разнотипностью сбора статистических источников. Статистический материал о калмыках в этот период собирался двумя органами специальной компетенции – Министерством государственных имуществ и Министерством внутренних дел. Первое министерство пользовалось сведениями сводных годовых отчётов калмыцкого управления, второе – материалов, специально собиравшихся по особой форме подчинёнными Министерству губернскими статистическими комитетами. Таким образом, статистика центральных учреждений МГИ и МВД основывалась на разных системах статистического учёта, но объект изучения, методология сбора и составления статистических сведений не отличались, поскольку главным учреждением было учреждение - Управление калмыцким народом. МГИ и МВД издавали сборники, журналы, отчёты, обзоры, «памятные книжки». В первых их изданиях сведения о калмыках не содержатся, эти сведения появляются постепенно в виде публикаций фрагментарного содержания.
Совершенствование деятельности губернских статистических комитетов положительно сказалось на организации и постановке статистического учёта на местах. В изданиях, например, Астраханского губернского статистического комитета стали публиковаться более полные статистические данные по Калмыцкой степи. Статистические таблицы, «Отчёты» деятельности названного комитета, подготовленные и изданные им «Обзоры», представлявшие собой приложение ко «всеподданейшим» отчётам астраханского губернатора, Памятные книжки, издаваемые губернскими статистическими комитетами, не отличались от изданий министерств ни полнотой, ни систематичностью. Публиковались они не каждый год и содержали лишь обобщённые данные о размерах земельной площади Калмыкии, о её населении, хозяйстве, торговле, вероисповедании калмыков.
В третьей главе «Материалы Первой всеобщей переписи населения России 1897 г. как исторические источники демографического состояния волжских калмыков» раскрывается место и значение указанных материалов в источниковой базе исследований по истории Калмыкии конца XIX в. При общедоступности этих материалов ни один из авторов не ввёл полностью материалы переписи в научный оборот. Как правило, авторы ограничивались одним показателем, отражавшим общую численность населения калмыков, проживавших в волжских кочевьях. Причем они это население ошибочно принимали за собственно калмыцкое население.
В первом параграфе дана общая характеристика материалов и основных показателей Первой всеобщей переписи населения 1897 г. по Калмыцкой степи Астраханской губернии, где проживала основная часть волжских калмыков.
В числе опубликованных статистических источников по отечественной истории России XIX в. особое место занимают по информационной насыщенности, а отсюда и важности, материалы рассматриваемой переписи. Они являются одним из общепризнанных ведущих официальных источников статистического содержания.
Сведения о волжских калмыках нашли отражение в материалах переписи по Астраханской губернии. Последние составили тетради I и II. В тетради I, опубликованной в 1899 г., собранные сведения представлены таблицами и приложением. Тетрадь II, опубликованная в 1904 г., включала более объёмные переписные данные, чем тетрадь I. За прошедшее 20-е столетие, начиная с момента публикации материалов переписи, основная Заглавная таблица по Астраханской губернии тетради I всесторонне исследователями-калмыковедами не использовалась. Между тем сгруппированные выборочно в названную таблицу показатели составители материалов переписи считали самыми важными, объективно отвечавшими требованиям тогдашнего развития страны, в которой был уже завершён промышленный переворот. Россия вступила в новую индустриальную эпоху, выдвинувшую на первый план вопрос об экономических ресурсах, в частности, о её земельных, трудовых резервах и о степени готовности последних к преобразованиям страны.
Анализ содержания Заглавной таблицы позволяет заключить, что земельная площадь Калмыцкой степи на конец XIX в. составляла 35,45% всей территории губернии. В ней была самая низкая плотность населения (1,91 человек на 1 квадратную версту), грамотность (3,7%), а также численность временно прибывавших (753 чел.), особенно число иностранных подданных (1 чел.). В Калмыцкой степи проживало около 13% (128573 чел.) населения всей губернии, которое следует понимать как людей разных национальностей (калмыков и других). В составе населения преобладали мужчины - 66923 чел., численность женщин составляла 61650 чел.
Во втором параграфе подробно проанализирована группа исторических источников, дающих возможность произвести структурный анализ состава населения волжских кочевий калмыков.
Исходя из поставленной цели – дать более полную демографическую характеристику населения волжских кочевий калмыков, были рассмотрены показатели, приведённые в других таблицах, содержащих сведения о месте рождения, половозрастном, семейном и сословном составе населения кочевий. Они дополняют и расширяют проанализированные данные Заглавной таблицы.
Изучение ареала распространения населения калмыцких кочевий показало, что по месту рождения и проживания калмыки характеризовались как слабо мобильные, т.е. ограниченные в пространственном перемещении. Иначе говоря, материалы переписи зафиксировали факт сильного влияния на уклад жизни калмыков кочевого способа хозяйствования, прочности его традиций и обычаев, несмотря на начавшееся иноэтническое окружение.
Анализ таблиц со сведениями о половозрастном составе калмыков волжских кочевий позволяет говорить о том, что калмыцкий этнос отмечался, на первый взгляд, позитивной структурой возрастного состава – преобладанием молодых. Такая структура складывалась в результате низкой продолжительности жизни, высокой рождаемости. Таким образом, перепись показала неблагополучную демографическую ситуацию в Калмыцкой степи.
Брачно-семейное положение в Калмыцкой степи в конце XIX в. характеризовалось достаточно высокой долей лиц, находившихся в браке. Браки, составлявшие ядро общества, имели устойчивый характер. По материалам переписи населения процент разведённых был незначительным. Высоким был удельный вес вдовых лиц. Характер брачности населения в значительной степени был обусловлен ранним вступлением в брак. Он был благоприятен для воспроизводства населения: способствовал высокой рождаемости. Повышенная смертность в молодом возрасте способствовала как возможности для повторных браков, так и заметному увеличению вдовых лиц. В конце XIX в. господствовала нуклеарная семья и моногамный брак.
Материалы переписи 1897 г. отразили определённую региональную специфику сословного состава калмыцкого населения. Социальная структура населения отличалась крайней малочисленностью дворянства (потомственного и личного). Одновременно наблюдался относительно высокий удельный вес лиц с правом почётного гражданства. Все это свидетельствовало о том, что происходило социальное вырождение представителей прежнего высшего привилегированного сословия, что свидетельствовало о втягивании калмыцкого населения в общероссийские экономические отношения.
Структура населения Калмыцкой степи по языковой принадлежности свидетельствует о том, что на момент проведения переписи население территории волжских кочевий уже стало полиэтничным. Значительную его долю составили переселенческие крестьяне из сопредельных и дальних регионов. В итоге Калмыцкая степь начала терять черты мононациональности, и в ней усилились встречные миграционные потоки населения.
В заключении подведены основные итоги диссертационного исследования, сформулированы выводы:
Массив исторических источников по теме исследования весьма обширен и представляет различные виды, отличающиеся не только по содержанию, но и происхождению. Многие из них не вводились в научный оборот, а если отдельные использовались, то фрагментарно и без должной источниковедческой критики. Большую группу исторических источников составляют статистические материалы, возникшие в текущем делопроизводстве местных органов управления, а также в специальных учреждениях. Однако из-за разбросанности статистического учёта и разнотипности методики сбора и учёта сведений эти материалы требуют тщательного критического анализа. При этом ещё следует учитывать особенности методики учёта кочевого населения, влиявших на полноту и достоверность статистических материалов.
Анализ литературы как источника по затронутой проблематике свидетельствует, что отдельные сведения из них извлекались и вводились в научный оборот, чаще всего - из официальных документальных материалов. Большинство исследователей оперировали историческими источниками по демографии калмыцкого населения лишь для воссоздания в той или иной степени полноты воспроизводимой ими исторической картины и не более того. В связи с этим весь комплекс исторических источников по демографии ими почти не привлекался.
Для всестороннего освещения демографической истории калмыков требуется выявление и введение в научный оборот различных исторических источников, особенно материалов переписей. С утратой этих источников по тем или иным причинам возрастает значимость тех авторских исследований, в которых эти источники использованы.
Однако в XIX-XX вв. исследователи значительно расширили круг источников, в том числе и по демографической истории калмыков. С введением в практику государственного управления массовых статистических источников появилась возможность для системного и углубленного анализа их по разным демографическим параметрам. Особенно это проявилось во второй половине XIX в. на примере анализа не только делопроизводственной документации, но и разного рода статистических материалов. В числе последних особое место занимают материалы Первой всеобщей переписи населения 1897 г. Ряд авторов ввели в научный оборот её сводные итоговые данные, касавшиеся общей суммарной численности калмыцкого населения, не привлекая других демографических характеристик, которые не менее важны в воссоздании истории калмыцкого народа.
Материалы Первой всеобщей переписи населения дают наиболее полную, достоверную, уникальную информацию по демографической истории калмыков волжских кочевий. Конкретный анализ всех показателей опубликованных материалов Первой всеобщей переписи населения России 1897 г. свидетельствует о том, что они представляют большую источниковую ценность не только в целом по истории, в том числе демографической, Астраханской губернии конца XIX в., но и Калмыцкой степи, где проживала основная часть калмыков, а именно волжские.
На основе материалов переписи подробно исследованы демографические характеристики населения волжских кочевий калмыков, отражавшие место рождения, половозрастной, семейный и сословный состав, языковую принадлежность.
Детальное рассмотрение содержания Заглавной таблицы материалов всеобщей переписи позволяет заключить, что концепция проводившейся переписи состояла в том, чтобы выявить не столько национальный состав губернии, сколько его общую численность, степень мобильности, уровень грамотности, а также общую земельную площадь Калмыцкой степи и уездов Астраханской губернии. Полученные результаты переписи свидетельствовали о том, что Калмыцкая степь была одним из обширных по занимаемой земельной площади, но малонаселённых районов Астраханской губернии с низкой грамотностью населения. Материалы переписи 1897 г. показали, что Калмыцкая степь на тот период была источником хозяйственных и трудовых ресурсов, а её земельные ресурсы пока оставались невостребованными. На этом основании можно сделать вывод о том, что в условиях индустриально-аграрного развития России Калмыцкая степь относилась к числу регионов, которая была не субъектом, а объектом капиталистического развития.