Учебное пособие рекомендовано умо по образованию в области сервиса угаэс
| Вид материала | Учебное пособие |
- Учебное пособие «Рекомендовано умо учебных заведений РФ по образованию в области сервиса, 1752.76kb.
- Учебное пособие Рекомендовано учебно-методическим советом угаэс уфа-2005 удк 330., 1365.17kb.
- Учебное пособие Рекомендовано учебно-методическим советом угаэс уфа-2006, 1339.31kb.
- Учебное пособие Рекомендовано учебно-методическим советом угаэс уфа-2009, 2459.47kb.
- Учебное пособие Часть 1 Рекомендовано учебно-методическим советом угаэс уфа 2006, 1359.55kb.
- Бизнес-планирование предприятия учебное пособие Рекомендовано учебно-методическим советом, 1729.98kb.
- Учебное пособие по курсам "Мировая экономика", Междунар, 8814.36kb.
- Учебное пособие для вузов, 9441.53kb.
- Учебное пособие Рекомендовано учебно-методическим советом угаэс уфа-2008, 3188.71kb.
- С. Н. Федоров Н. С. Ярцева А. О. Исманкулов Глазные болезни Рекомендовано умо по медицинскому, 11325.47kb.
2.3. Дальность межрайонной миграции в России:
тенденции и современная ситуация
Еще в конце XIX века английским ученым Е.Ревенштейном был сформулирован ряд закономерностей миграции населения, которые позднее даже стали именоваться «законами Ревенштейна». В их числе постулат о зависимости миграции от расстояния: «… большая часть… мигрантов перемещается лишь на небольшие расстояния…»1.
Разработанные впоследствии формальные теории миграции населения (гравитационная, диффузная, «благоприятных возможностей») также прямо или косвенно определяли детерминированность объемов и интенсивности миграционных перемещений населения между теми или иными территориальными образованиями от расстояния. Так, В.Янг полагал, что «передвижения населения обычно обратно пропорциональны квадрату расстояния между источником миграции и местом назначения». К.Лайвли отмечал, что «характер спада размеров миграции по мере удаления от центра притяжения может быть изображен в виде гиперболической поверхности». Изучение закономерностей миграции, связанных с фактором расстояния, велось за рубежом в начале и середине XX века, причем пространственные зависимости подвижности населения опытным путем выявлялись, как правило, для небольших территорий (например, в пределах городской агломерации, «хинтерланда» крупного города).2
В нашей стране дальность миграции долгое время практически не изучалась, хотя зависимость интенсивности миграционных связей районов от расстояния между ними признавалось. Особенно следует отметить работу Р.В.Татевосова, посвященную «пространственной геометрии» миграций населения СССР в 60-х годах. На основании построения и анализа пространственных рядов миграции населения России он пришел к выводу о наличии нелинейной зависимости между объемами и дальностью миграционных перемещений населения. При этом автору удалось построить пространственные ряды миграции населения для дореволюционной России (по материалам переселенческого движения). Он показал существование устойчивых кривых миграционных перемещений, которые объяснялись стабильностью участия отдельных регионов в межтерриториальном миграционном обмене населением и относительной неизменностью сложившейся системы расселения.3
С этого времени расчеты дальности миграции, а также изучение взаимозависимости миграции от расстояния практически не велись. Причина тому – сложность и трудоемкость расчетов, а также отсутствие в 1970–80-х годах опубликованной статистической информации по межрайонным миграциям.
В настоящее время с прогрессом транспорта и, следовательно, сжатием пространства фактор расстояния должен влиять на объем и интенсивность миграционных перемещений во все меньшей степени. Так ли это?
Миграция в пределах регионов в расчет не принималась, так как для определения ее дальности следует производить вычисления по каждой территориальной единице отдельно, а для этого отсутствует необходимая информация.
Результаты расчетов представлены на рисунке 1. В указанные годы отмечено снижение объемов миграции из всех зон в 1994 и 2002 годах в сравнении с 1989 годом. Безусловно, это объясняется общим спадом миграционной активности населения, которая, как следует из графика, сокращалась применительно и к дальним, и к ближним миграциям.
Рис. 1. Распределение прибывших по зонам удаленности (Россия в целом),
тыс. человек
На рисунке 2 представлено распределение относительного числа мигрантов, прибывших из каждой зоны удаленности. Из рисунка следует, что кривые во времени очень устойчивы и практически неотличимы друг от друга.
Еще более наглядно зависимость объемов межрайонной миграции от расстояния показывают расчеты по укрупненным зонам удаленности (см. таблицу 4). Каждая следующая по удаленности зона дает почти вдвое меньше мигрантов, чем зона, находящаяся ближе к территории назначения. И эта зависимость также в целом устойчива. Наверное, следует обратить внимание, что в 1994 году из наиболее ближних зон прибывало немного меньше мигрантов (из зоны до 1000 км – на 2 и 5,3 п.п. меньше, чем в 1989 и 2002 годах соответственно), а из зоны, удаленной на 5000 км и более, несколько больше (на 3,2 и 4,9 п.п. соответственно).
Рис. 2. Распределение прибывших по зонам удаленности (Россия в целом), %
Таблица 4
Доля мигрантов (%), прибывших из соответствующих зон удаленности
от территории назначения (Россия)
| Удаленность, км | 1989 | 1994 | 2002 |
| До 1000 | 42,3 | 40,3 | 45,6 |
| 1001–2000 | 22,8 | 22,1 | 22,6 |
| 2001–3000 | 10,5 | 10,7 | 10,3 |
| 3001–4000 | 6,1 | 6,4 | 6 |
| 4001–5000 | 4,4 | 3,3 | 3,1 |
| Более 5000 | 13,9 | 17,1 | 12,4 |
| Всего | 100 | 100 | 100 |
В соответствии с расчетами, средняя дальность миграции в 1989 году составляла в среднем по России 2130 км, в 1994 году она увеличилась до 2345 км (на 10,0%), в 2002 году снизилась до 1937 км (на 9,1% по сравнению с уровнем 1989 года или на 17,4% по сравнению с 1994 годом).
Увеличению средней дальности миграции в 1994 году безусловно способствовал отмечаемый в 1992–1994 годах рост стрессовой миграции населения с «северов» в Черноземье, на Северный Кавказ, Поволжье при одновременном общем снижении миграционной подвижности населения в 1994 году более чем на треть по сравнению с 1989 годом. Иная картина сложилась к 2002 году. «Вклад» наиболее дальних миграций (из Дальнего Востока, Севера европейской России) снизился в связи с уменьшением миграционного потенциала многих территорий, население которых к тому времени сократилось довольно существенно (например, Чукотского АО – более чем наполовину), привыканием населения к новым экономическим условиям и другими причинами. Кроме того, например, на Дальнем Востоке определенное развитие получили миграции внутри самого Дальнего Востока: с его севера на юг – из Магаданской области и Чукотки не в центр, как это было раньше, а в Приморский или Хабаровский края. Дальность миграции при этом, хотя и является большой из-за размеров самого округа, но все же существенно меньше, чем при переселении в центр.
По-видимому, на сокращение дальности миграции повлияло и появление во второй половине 90-х годов ряда региональных центров притяжения мигрантов со своей достаточно определенной периферией, стабильно поставляющей мигрантов. Например, в Приволжском округе к таким центрам следует отнести Нижегородскую и Самарскую области: первая «собирает» население соседних регионов северной части округа, вторая – южной.
Анализ средней дальности миграции по федеральным округам обнаруживает, что в силу географической удаленности наибольшую дальность постоянно демонстрирует Дальневосточный федеральный округ. Средняя дальность миграции для него примерно в 1,5–2 раза превышает дальность миграции следующего за ним Южного округа. Относительно центра округа – Хабаровска – средняя дальность, равная 4500–5000 км приходится на район Красноярска – Тывы – Кемеровской области, т.е. регионов, которые дают самые незначительные миграционные контингенты по отношению к Дальнему Востоку. Регионы с самыми большими миграционными контингентами отстоят от Хабаровска либо на расстоянии менее 2000 км (весь Дальний Восток, кроме Чукотки), либо на расстоянии не менее чем 8000 км (территории западнее Мордовии).
Если ранжировать федеральные округа по дальности миграции от округа с самой большой дальностью до округа с самой маленькой, то получится, что первые четыре места неизменно занимают одни и те же округа: после Дальневосточного – Южный, Сибирский и Северо-Западный. Ранги же трех последних по средней дальности округов постоянно меняются между Приволжским, Уральским и Центральным округами (таблица 5).
Таблица 5
Средняя дальность миграций по федеральным округам (км)
| Федеральные округа | 1989 | 1994 | 2002 |
| Центральный | 1558,6 | 1916,6 | 1670,9 |
| Северо-Западный | 1918,3 | 2073,2 | 1850,9 |
| Южный | 2430,2 | 3027,3 | 2213,1 |
| Приволжский | 1527,2 | 1945,6 | 1497,5 |
| Уральский | 1599,4 | 1811,3 | 1563,1 |
| Сибирский | 2274,4 | 2408,9 | 2033,5 |
| Дальневосточный | 4820,9 | 4521,5 | 4758,9 |
Самые значительные колебания средней дальности миграций за эти годы коснулись Приволжского федерального округа. В 70–80-е годы отдающий население и миграционно непривлекательный округ к началу 90-х годов затронул «миграционный бум». В эти годы Поволжье стало активно притягивать мигрантов как из бывших союзных республик, особенно Закавказья, Средней Азии и Казахстана, у которых оно стало как бы транзитным коридором по пути в Центр, так и из Сибири и Дальнего Востока. В результате дальность миграций в 1994 году возросла по сравнению с 1989 годом едва ли не на 30%. В настоящее время, однако, Поволжье постепенно возвращается к тем характеристикам миграции, которые наблюдались ранее в 70–80-е годы.
Почти такую же неустойчивость миграции и, соответственно, ее дальности имел и Южный округ, в котором очевидная миграционная привлекательность теплого и богатого юга сочетается со столь же очевидной политической нестабильностью и угрозами, исходящими от Чечни. Для этого округа характерны значительные внутренние миграции, особенно между входящими в него республиками.
Катаклизмы, происходившие на Северном Кавказе, отразились в Кабардино-Балкарии почти четырехкратным сокращением средней дальности миграции. В результате в 2002 году дальность миграции в республике составила менее чем 1000 км – это абсолютный минимум дальности миграции среди всех российских регионов. Отчасти он может быть объяснен срединным положением Кабардино-Балкарии среди других республик Северного Кавказа, благодаря чему в зону 200–800 км от Нальчика попадает сразу несколько северо-кавказских регионов, а в условиях, когда миграционный обмен с другими российскими регионами неинтенсивен, это обстоятельство оказывается очень важным.
На другом полюсе – относительно устойчивый по показателям средней дальности миграции Дальний Восток. Здесь доминанта географической удаленности действует столь мощно, что ее не способны изменить колебания мощности миграционных потоков.
2.4. Возвратные миграции в России
Рассмотрим более подробно возвратные миграции, т.е. маятниковые, эпизодические и сезонные. Данный тип миграций наиболее ярко выражен среди сельского населения страны. Причем характер возвратных миграций имеет свои особенности в различных регионах России.
Так, например, для субъектов Северного Кавказа, которым присущи высокая плотность населения, крупнонаселенность расселения, полная транспортная доступность, насыщенность маршрутами общественного транспорта и повышенная обеспеченность личным автотранспортом, регулярно (с частотой раз в год и чаще) в районных центрах бывают все жители северокавказских сел (таблица 6). В пределах края перемещаются с указанной частотой 73–75% жителей (по направлению: в соседние села района, другие города и села края). Однако за пределы Северного Кавказа выезжают только 13%, чего уже недостаточно для диалога между регионами.
Таблица 6
Доля регулярно выезжающих сельских жителей от всех опрошенных
в начале 2000-х годов, %
| Регион | В районный центр | В региональный центр | В соседние села района | В соседние города и села региона | В соседние регионы | В Москву | В другие регионы |
| Северный Кавказ | 100 | 74 | 75 | 73 | 35 | 7 | 13 |
| Центральное Черноземье | 97 | 65 | 87 | 33 | 13 | 7 | 2 |
| Европейское Нечерноземье (области, близкие к Москве) | 95 | 66 | 60 | 32 | 49 | 61 | 2 |
| Европейское Нечерноземье (области, удаленные от Москвы) | 92 | 95 | 75 | 9 | 5 | 4 | 6 |
| Европейский север | 86 | 39 | 37 | 33 | 8 | 0 | 3 |
| Урало-Поволжье | н.д. | 71 | 68 | 59 | 19 | 4 | 10 |
| Западная Сибирь | н.д. | 63 | 41 | 21 | 14 | 1 | 4 |
| Восточная Сибирь | 93 | 31 | 33 | 18 | 4 | 1 | 3 |
| Дальний Восток | н.д. | 90 | 36 | 26 | 0 | 2 | 6 |
| Российская Федерация | 95 | 74 | 63 | 43 | 27 | 11 | 12 |
В постсоветский период значительно (в 2,5 раза) сократилось число сельских жителей Северного Кавказа, выезжающих за пределы своего региона. Уменьшились и объемы всех видов внутрикраевых поездок (по разным направлениям на 3–15%). Таким образом, Северный Кавказ за последние 15 лет в значительной степени отдалился от России, сохранив внутренние связи (таблица 7).
Таблица 7
Доля регулярно выезжающих сельских жителей от всех опрошенных
в конце 1980-х годов, %
| Регионы | В районный центр | В региональный центр | В соседние села района | В соседние города и села региона | В соседние регионы | В Москву | В другие регионы |
| Северный Кавказ | 97 | 81 | 78 | 75 | 50 | 20 | 33 |
| Центральное Черноземье | 98 | 57 | 92 | 45 | 13 | 17 | 10 |
| Европейское Нечерноземье (области, близкие к Москве) | 100 | 84 | 73 | 50 | 62 | 83 | 7 |
| Европейское Нечерноземье (области, удаленные от Москвы) | 92 | 95 | 82 | 50 | 19 | 18 | 23 |
| Европейский север | 93 | 60 | 31 | 41 | 8 | 11 | 28 |
| Урало-Поволжье | н.д. | 82 | 83 | 70 | 31 | 7 | 18 |
| Западная Сибирь | н.д. | 85 | 75 | 37 | 28 | 3 | 21 |
| Восточная Сибирь | 97 | 74 | 57 | 28 | 25 | 8 | 14 |
| Дальний Восток | н.д. | 90 | н.д. | 33 | 39 | 5 | 25 |
| Российская Федерация | 95 | 84 | 72 | 57 | 41 | 23 | 30 |
В Черноземье в постсоветский период распался единый «сельский мир». Современные возвратные миграции в значительной степени замкнулись в пределах своего района. Внутрирегиональные поездки совершают регулярно только треть жителей региона. А в соседние области выезжает лишь каждый восьмой, и то исключительно в крупные города. Связей с сельской местностью других регионов Черноземья не отмечено. Региональный центр в черноземных областях продолжает играть важную роль торгового центра и места приложения труда, так как легкодоступен в транспортном плане. Поток возвратных поездок по отношению к областным центрам приобрел характер трудовых и учебных маятниковых миграций. Внешняя для Черноземья миграция – сейчас крайне редкое явление. Другие регионы России посещали в пореформенный период только 2% жителей.
В Нечерноземье Европейской части России основную роль в миграционных процессах играет Москва. Интенсивность поездок зависит от положения того или иного сельского района по отношению к столице. Поэтому все Нечерноземье можно условно разделить на «околомосковское» – сельскую местность областей, граничащих с Московским столичным регионом, и «внемосковское» – удаленные от Москвы регионы.
В первом случае «сельский мир» как таковой распался до уровня отдельной деревни, сельсовета. Сельское население «околомосковских» областей сокращалось десятилетиями, и сейчас в ряде областей, окружающих Москву, осталось 2500–5000 сельских жителей, а плотность населения опустилась ниже 5 чел./км2. Люмпенизированная масса населения Нечерноземья почти не осуществляет поездок. Соседнее село, райцентр, областной центр «трезвое» трудоспособное население часто посещает транзитом по пути в Москву. Единственным местом, где сейчас бывает практически каждый селянин, остается районный центр – ближайший рынок и средоточие районных организаций.
На удаленных от Москвы территориях европейского Нечерноземья сельское население сократилось в 5 раз. Отмечается высокая территориальная подвижность в пределах административного района. Это связано с тесными семейными связями внутри традиционного сельского общества. Внутрирегиональные поездки направлены по большей части в областной центр. За пределы области регулярно выезжали в постсоветский период только 6% жителей. В такие крупные центры Нечерноземья, как Нижний Новгород, Пермь, возвратные миграции носят единичный характер. В постсоветский период многократно (в 4–5 раз) сократилась доля регулярно выезжающих из европейского Нечерноземья и в другие регионы страны. Падение жизненного уровня населения привело к крушению множества семейных связей, рекреационных поездок у жителей Нечерноземья. Ездить стали только по очень важным, как правило, печальным событиям (на похороны). Наблюдавшийся в советское время уровень внутрирегиональной территориальной подвижности сохранился, поскольку развитие «немосковских» областей меньше зависит от влияния Москвы и международных миграционных потоков.
Характерной чертой Европейского Севера являются отдельно существующие деревни. Очаговый характер расселения и в прошлом определял слабые контакты между деревнями в разных частях региона. Транспортная доступность некоторых поселений Европейского Севера намного ниже, чем в Черноземье или на Северном Кавказе. В окрестностях крупных городов наблюдается некоторое увеличение потока трудовых и учебных маятниковых мигрантов. В остальных районах областей возвратные миграции свелись к поездкам в районный центр. За пределы своего района сейчас выезжает только треть от числа жителей, а каждый седьмой вообще не выбирается из своей деревни. Информация о происходящем вне отдельного района поступает только с редкими приезжими. Существующий ныне внутрирегиональный уровень территориальной подвижности населения был и в советское время. Более частый характер носили поездки за пределы региона: на Юг, в Москву, в Ленинград. Высокий уровень заработных плат в сельском хозяйстве северных регионов позволял совершать частые рекреационно-экскурсионные поездки. Распространенным явлением были поездки на малую родину среди 15% селян, родившихся за пределами Европейского Севера. С начала 1990-х годов за границами региона были 3% респондентов. Из них в Москве и Санкт-Петербурге не был никто. Это – свидетельство прекращения миграционного обмена между отдельными регионами в пределах даже Европейской России.
Большая численность и высокая плотность сельского населения Урало-Поволжья, и в частности Башкортостана, определяют значительную насыщенность социальных связей. Причем возвратные миграции в районах с преобладанием мусульманского населения осуществляются намного чаще, чем в аналогичных районах с преобладанием славянского населения, так как семейные традиции и ценность родственных и дружеских контактов у коренных народов Поволжья выше, чем у русских. Внерегиональные связи в Урало-Поволжье носят более частый характер, чем в регионах европейской России из-за более высокого уровня жизни населения. Многие жители и сейчас позволяют себе осуществлять рекреационные поездки. Большое число выходцев из сельских районов живут в нефтегазовых регионах Западной Сибири, многие ездят туда на сезонные работы.
Для Западной Сибири характерны сильные контрасты в расселении селян. Абсолютное большинство сельских жителей проживают в равнинных степных местностях Алтайского края, Новосибирской, Тюменской и Омской областей. В советское время существовал единый «сельский мир» юга Западной Сибири, имевший хорошую транспортную и миграционную связность некоторых сел и регионального центра. Сейчас он распался на отдельные районы. Значительное падение жизненного уровня населения привело к многократному сокращению внутрирегиональных возвратных миграций. Почти вдвое уменьшилась доля регулярно посещающих окрестные села, соседние города и районы. Более трети жителей последние 15 лет не выезжали за пределы своего района, а если где и были, то в краевом или областном центре. За границы региона выезжала лишь седьмая часть от общего количества жителей. И только единицы регулярно совершают поездки за пределы юга Западной Сибири. Ведущим центром притяжения на юге Западной Сибири является Новосибирск с его вузами, рабочими местами и крупнейшими рынками. Значительные транспортные издержки на огромных расстояниях в степях Западной Сибири оказывают решающее влияние на сокращение потока возвратных миграций. Однако «миграционные» традиции казахско-алтайского населения (исконно кочевой образ жизни) определяют высокую подвижность не только в пределах котловины и горных пастбищ соседних районов, но и по отношению к крупным городским центрам. Большая удаленность этих центров делает поездки не частыми, но они носят достаточно регулярный характер. Традиция, связанная с престижностью наличия собственного автомобиля, способствует более высокому уровню территориальной подвижности населения.
В Восточной Сибири сельское расселение носит исключительно ареальный или очаговый характер, здесь низкая плотность населения и отсутствие транспортных путей и, как следствие, сильная локализация и консервация территориальных общностей населения. Налицо сходная с Европейским Севером ситуация: в советский период у большинства занятых в сельском и лесном хозяйствах были высокие заработки и, соответственно, возможность к частым выездам из своих поселков. Обнищание населения и увеличение транспортных тарифов привели к наиболее значительному среди всех регионов сокращению возвратных миграций. В современных областях Восточной Сибири обычное явление – только поездки в районный центр. Внутрирайонные и внутрирегиональные поездки регулярно осуществляют уже менее трети от всех жителей. Иркутск и другие крупные города региона стали недоступны для селян. Нарушились связи и внерегионального характера. В 6–8 раз сократилась доля и в еще большее число раз уменьшился поток поездок на отдых, по работе и к родственникам за пределы региона. Сейчас количество таких селян составляет 4% от всей численности населения – рекордно низкий для всех регионов страны показатель. В советские годы до четверти респондентов могли себе позволить отдых на Байкале, поездки в Красноярск, Улан-Удэ, Европейскую Россию, на курорты Кавказа и Крыма. Современные сельские поселения в Восточной Сибири – это искусственное создание, не имеющее потенциала для саморазвития, а население – заложники транспортных тарифов и собственной нищеты. Невозможность существования столь замкнутых сообществ подтверждает сверхвысокая невозвратная миграция из северных районов региона, фактически «бегство» населения. Поселки, деревни исчезают за несколько лет, что свидетельствует об отсутствии сплоченных территориальных общностей населения. В районах, где возможно земледелие, «бегства» нет, и сельские поселения находятся на инерционном саморазвитии, носящим характер постепенного увядания и разложения.
Дальний Восток России представляет собой территории, где как таковых территориальных общностей населения и не сформировалось. Есть понятие «дальневосточник». Под ним часто понимают людей, которым приходится жить в современных непростых условиях Дальнего Востока. Однако на деле районы настолько удалены друг от друга и столь транспортно труднодоступны, что крупные устойчивые территориальные общности населения возможны только на юге региона. Внешние по отношению к региону возвратные миграции практически исчезли в постсоветский период. В Москве достаточно регулярно бывает только один из 1000 жителей, да и то по долгу службы в авиатранспорте. В регионах Европейской России не был ни один респондент. Практически исчезли поездки на море в район Владивостока. В советские годы более трети опрошенных позволяли себе отдыхать регулярно на побережье Приморского края, посещать другие регионы Дальнего Востока.
Таким образом, на территориальную подвижность населения непосредственным образом оказывает влияние достаток населения. В основном низкий уровень доходов населения определяет потенциальную миграцию из сельской местности. Решение проблем своих детей многие видят в их переселении в города. Нежелание оставлять их жить в селе является отражением социально-экономической ситуации в сельской местности и национальных традиций. 54% от всех респондентов хотят, чтобы их дети уехали, – это резерв для урбанизации в России. Наибольший процент оных в русских регионах Европейской России, особенно в «околомосковских» областях, где манит Москва своим достатком. Показательно, что у коренных народов Урало-Поволжья преобладает мнение о том, что лучше бы дети жили в сельской местности, но имели хорошее образование. Эти представления – залог маятниковых учебных миграций. Нежелание оставлять детей в своем селе в Западной и Восточной Сибири – основа поначалу возвратных учебных, а затем и массовых невозвратных миграций из села в город. Если потенциальных мигрантов в сельской местности России около четверти от всех опрошенных, то настоящих мигрантов, принявших решение уехать любым способом, в 2,5 раза меньше. Наибольшее число мигрантов в регионах Сибири.
Переселение из восточных и северных регионов останавливают: дешевизна жилья в местах выезда (во многих поселках оно ничего не стоит) и его дороговизна в местах вселения, высокие транспортные тарифы на переезд, проблемы с работой в местах возможного вселения. Получается ситуация, когда большие массы людей желают уехать оттуда, где нет работы, но не могут этого сделать. Усугубляется ситуация тем, что со временем переезд становится все сложнее из-за нарастания межтерриториальных различий в развитии, прежде всего в уровне дохода и стоимости жилья. Выходит, что 40% от числа всех опрошенных хотели бы, но не могут уехать и находятся в условиях заточения в своих поселках. Это, возможно, одна из наиболее распространенных трагедий современного общества в России. Как правило, только молодые семьи бросают свои села и едут покорять города, многие мужчины пополняют массы «нелегальных» мигрантов столицы и других крупнейших городов. При этом не стоит забывать о крайне распространенных иждивенческих настроениях у селян и инертности, консервативности российского села. Позиция «лучше тут умереть, чем ехать искать счастья в город» близка многим жителям села, также как утверждение: «государство нам обязано предоставить работу, решить проблемы села». В итоге массовая безработица, с одной стороны, и транспортные и экономические преграды, наряду с иждивенческими настроениями, – с другой, порождают огромное число незанятых потенциальных мигрантов, «законсервированных» на селе.
2.5. Половозрастная мобильность
Известно, что рассмотренные выше показатели являются агрегированными: реальное миграционное поведение разных групп населения в сходных условиях существенно отличается. Остановимся поэтому подробнее на динамике мобильности половозрастных групп населения (см. таблицу 8).
Таблица 8
Динамика укрупненных возрастных групп внутрироссийских мигрантов,
зарегистрированных как «прибывшие»
| | Мужчины, тысяч человек | Женщины, тысяч человек | ||||||||||
| Внутри региона | Из других регионов | Внутри региона | Из других регионов | |||||||||
| 1998 | 2002 | в % | 1998 | 2002 | в % | 1998 | 2002 | в % | 1998 | 2002 | в % | |
| Всего | 649,5 | 510,9 | 78,7 | 580 | 432,4 | 77,6 | 767,4 | 620,5 | 80,8 | 585,2 | 453,5 | 77,5 |
| в том числе в возрасте: моложе трудоспособного | 123,5 | 81,4 | 65,9 | 108,3 | 63,6 | 58,7 | 120,4 | 79 | 65,6 | 102,2 | 61,3 | 60 |
| трудоспособном | 483 | 388,5 | 80,4 | 435,4 | 335,8 | 77,1 | 537 | 449 | 83,6 | 378,6 | 307,9 | 81,3 |
| старше трудоспособного | 43 | 41 | 95,3 | 36,3 | 33 | 90,9 | 109,9 | 92,6 | 84,2 | 104,4 | 84,3 | 80,7 |
В 2002 году по сравнению с 1998 годом более чем на 20% (в межрегиональных потоках больше по сравнению с внутрирегиональными) сократилось общее количество мигрантов (мужчин и женщин), в том числе почти на 1/3 – в возрасте моложе трудоспособного и не более чем на 20% – в возрасте старше трудоспособного. Миграционные потоки женщин (внутри региона и между регионами) уменьшились значительнее по сравнению с миграционными потоками мужчин. И все же в 2002 году женщины доминировали во внутрироссийских перемещениях: их было больше на 109,6 тысячи человек во внутрирегиональных и на 21,1 тысячи человек в межрегиональных потоках.
На диаграммах, приведенных на рис. 3–6, динамика возрастных групп мигрантов рассматривается более подробно.
Рис. 3. Численность мужчин во внутрирегиональных потоках в России
в 1998 и 2002 годах
Рис. 4. Численность женщин во внутрирегиональных потоках в России
в 1998 и 2002 годах
Рис. 5. Численность мужчин в межрегиональных потоках в России
в 1998 и 2002 годах
Рис. 6. Численность женщин в межрегиональных потоках в России
в 1998 и 2002 годах
Как видно из диаграмм, масштабы миграции всех возрастов, за исключением группы 50–54 лет, уменьшились, но особенно заметно в возрасте 6–13 лет и 30–39 лет. Относительно стабильной оказалась численность мигрантов в возрасте 65 лет и старше. Величина групп мигрантов зависит от возрастной структуры населения, имеющей волнообразный характер, а также миграционного поведения. Динамика численности мигрантов в возрасте моложе трудоспособного является результатом сокращения рождаемости с конца 1980-х годов, в то время как численность мигрантов в возрасте старше трудоспособного тесно связана со старением населения. Обратим внимание на то, что уменьшение численности мигрантов в возрасте 18–19 лет на 20–25% относится к увеличившимся по численности когортам 1983–1984 годов, когда число родившихся в России достигало соответственно 2478,3 тысячи и 2409,6 тысячи человек. Поскольку в 2002–2005 годах в трудоспособный возраст вступили достаточно многочисленные поколения конца 1980-х годов, масштабы миграции молодежи могут увеличиться при условии, если показатели ее мобильности останутся хотя бы на современном уровне. После 2005 года поколения молодежи будут все менее многочисленными. Это может существенно ограничить потенциал внутренней миграции.
Современная мобильность имеет три подъема. Они характерны в основном для внутрирегиональной мобильности. В 2002 году пик мобильности у мужчин в возрасте 20–24 лет достигал 16,93‰, у женщин в возрасте 18–19 лет – 28,63‰. Второй пик приходится на группу 0–5 лет, что свидетельствует о миграции части молодых семей с детьми. Третий подъем заметен в возрасте 55–59 лет и старше 65 лет. Показатели межрегиональной мобильности значительно ниже: у мужчин и женщин в возрасте 20–24 лет они достигли соответственно 14,47 и 14,33‰. Более высокие показатели миграционной активности молодежи традиционно объясняются поиском места в жизни, необходимостью получения образования и приобретения определенных профессиональных навыков, желанием увидеть мир, создать семью и т.д.